Built from the Ashes

В своей жизни Исак бесчисленное количество раз ходил на свидания, но никогда еще не чувствовал себя таким взволнованным, таким решительным сделать все правильно, не оплошать. Он потратил целый час, пытаясь найти идеальный наряд для вечера, а затем, как только нашел его, начал сомневаться и снова переоделся. Подойдет ли свитер для тусовки в квартире? Что, если Эвен приглашал его вовсе не на свидание? Но потом он вспомнил, как их руки соприкоснулись в кафе, какая при этом пробежала искра. Его тело уже знало то, что разум с таким трудом пока еще только улавливал: это реальность, это действительно происходит. Его желудок крутило в болезненном спазме. Он даже не мог представить, что будет в состоянии хоть что-нибудь съесть, какой бы вкусной ни была еда. Сердце колотилось так сильно, что кончики пальцев буквально онемели. «Это всего лишь Эвен, – напомнил он себе. – Тот самый Эвен, у которого встал на тебя в шкафу. Более неловкого положения и придумать нельзя.» Как ни странно, это его успокоило. Телефон пискнул, оповещая о входящем сообщении от Эвена. Исак с опаской открыл его, уже готовый к тому, что встреча отменится: Не терпится увидеть тебя. С широкой улыбкой на лице Исак рухнул на кровать прямо в гору подушек. Его телефон зазвонил, и он сразу же нажал кнопку принятия вызова, даже не удосужившись посмотреть на дисплей (несмотря на то, что он уже несколько дней следил за своими звонками). – Алло? – он поздоровался, и услышал улыбку в собственном голосе. К его удивлению, ответил не Эвен. Исак резко сел в постели, собираясь закончить разговор, но отец даже не сделал паузы, чтобы перевести дух, прежде чем сообщить Исаку известие, которое, как он и так знал, рано или поздно нагрянет. Все вокруг стихло, единственное, что он мог слышать – голос отца, – строгий, без капли сочувствия, – который то появлялся, то пропадал в моменты, когда кровь приливала к ушам, заглушая звук. – Твоя мать нездорова... я нашел место, где о ней позаботятся лучше, чем она сможет это сделать сама. В трех час езды... Когда отец закончил говорить и начал задавать вопросы, Исак повесил трубку, не сказав ни слова. Он уже высказывал свое мнение – множество раз. Его отец просто никогда не слушал. За какие-то шестьдесят секунд он скатился от «чувствовать слишком много» до «не чувствовать вовсе». Он оцепенел, сердце застыло в груди. В голове была пустота. Он долго сидел на кровати, пялясь в одну точку, ни о чем не думая, когда зазвонил будильник, напоминая, что пора собираться к Эвену. Встряхнувшись, Исак заставил себя улыбнуться. Это была роль, которую он играл ежедневно. В которой мастерски превзошел сам себя. Вальтерсен не особо запомнил, как вышел из квартиры и сел в трамвай. Тело двигалось на автомате, благодаря мышечной памяти. Когда он, наконец, пришел в себя, то оказалось, что уже стоит перед дверью Эвена. Удивленный тем, что оказался там, он замер на пару секунд, чтобы собраться с силами, опустошить разум и ухватиться за память о том, как сильно он был взволнован каких-то пару часов назад. Сработало не идеально, но, по крайней мере, в животе снова мягко затрепетали бабочки. Глубоко вздохнув, он постучал по деревянной поверхности. Спустя добрых двадцать секунд без ответа он постучал еще раз. На этот раз до него донесся приглушенный возглас удивления, а затем грохот чего-то тяжелого, упавшего на пол. Несмотря на свое мрачное настроение, Исак не смог сдержать улыбки. – Тебе там не нужна моя помощь? – крикнул он через дверь, ухмыляясь. – Иду! – крикнул Эвен в ответ. И его голос стал ближе. Через несколько мгновений дверь распахнулась, и на пороге появился Эвен, весь взвинченный от волнения. Щеки его пылали то ли от жара печи, то ли от смущения, а может и от того и другого вместе. Вокруг талии был повязан простой черный фартук. – Не говори ни слова, – предупреждающе отрезал он. Однако Исак не смог удержаться. – Милый фартучек, – хмыкнул он, протискиваясь мимо Эвена. – Нужно было купить с надписью Поцелуй повара. Возможно, я захотел бы следовать указаниям. Эвен смущенно улыбнулся, опустив глаза, и что-то внутри Исака воспарило при виде этого зрелища. Пусть телефонный звонок все еще занимал его мысли, но он не позволит ему испортить этот вечер. Закрыв за собой дверь, Эвен развязал фартук и скомкал его в комок. Под ним оказались черные джинсы и синяя полосатая рубашка на пуговицах, плотно облегающая плечи и подчеркивающая худощавые мускулы, которые (как Исак теперь знал) он скрывал. Исак с удовольствием отметил, что не он один приоделся. Может, это, все-таки, свидание? – Ты рано, – сказал Эвен, что было правдой. – Не терпелось? Исак пожал плечами. – А если и да, то что? Они прошли на кухню, где Эвен как раз заканчивал с подготовкой к ужину. На полу валялась лопатка и он с раздражением поднял ее. – Ты меня напугал, – объяснил он это недоразумение. Исак обошел его и с любопытством заглянул в сковороду, стоявшую на плите. Под крышкой томилась паста из морепродуктов, и она пахла так вкусно, что его рот непроизвольно наполнился слюной. – Пахнет нереально, – признал он. Оглянувшись через плечо, Исак обнаружил, что Эвен выжидающе смотрит на него. – Да? – Эвен улыбнулся. – Надеюсь, на вкус тоже ничего. Рецепт взял у мамы. Мы часто ели подобное дома, но я еще никогда не брался приготовить самостоятельно. О! Попробуй-ка это, – он зачерпнул ложку соуса и протянул ее Вальтерсену. Рука зависла под ложкой, чтобы соус не пролился на пол. Исак почувствовал, как краснеет, но все же наклонился вперед и немного лизнул. Тихий стон удовольствия вырвался из его рта. – Неплохо, а? – Эвен улыбнулся, и Исак в ответ смог только кивнуть. Затем Эвен начал рассказывать обо всем, что ему пришлось сделать, чтобы ужин получился идеальным, но прежде чем Исак смог втянуться в разговор, он ощутил, как телефон завибрировал в кармане – одно сообщение, второе, третье – и все от отца, он был уверен в этом. Оцепенение снова сжало его в тиски, заглушая весь окружающий мир настолько, что голос Эвена превратился в бессмысленный поток бормотания в его голове. Только когда наступила полная тишина, Исак понял, что что-то не так. Он поднял глаза и увидел Эвена, с ожиданием глядящего на него. – Что? – кашлянул Вальтерсен, смущенный тем, что перестал слушать. – Я спросил, не хочешь ли что-нибудь выпить? – Эвен усмехнулся, подходя к холодильнику. – Могу налить тебе вина? Повинуясь инстинкту, Исак с отвращением сморщил нос. – Тогда, может, пива? Тебе, кажется, понравилось то, которое ты украл в прошлый раз. Исак не стал отрицать – это предложение было гораздо приятнее. Эвен вытащил бутылку и открыл ее о край столешницы. Исак поблагодарил его и сделал маленький глоток, но когда он снова поднял глаза на Эвена, то с удивлением обнаружил, что тот хмуро смотрит на него сверху вниз. – Ты в порядке? – Да, – сказал он быстрее, чем следовало, заставляя себя отвлечься от жужжащего в кармане телефона. – Наверное, просто устал. Эвен закатил глаза. – Ты буквально всегда уставший. Заставлю тебя хорошенько выспаться сегодня. Измученным ты мне не подходишь. – Это что, принуждение? – Исак ухмыльнулся. Эвен снова покраснел, и Исак не мог отделаться от мысли, что уже начинает привыкать ко всему этому флирту. – Хочешь, я накрою на стол? – предложил он, зная, что какая-нибудь монотонная работа поможет ему отвлечься. – О да, – Эвен ответил так, будто совершенно забыл о том, что стол вообще нуждается в сервировке. – Было бы здорово. Исак повиновался, достав тарелки и столовое серебро, а после отнес их к столу, где уже высилась незажженная длинная свеча. Он улыбнулся, глядя на нее сверху вниз, а затем с нежностью посмотрел на Эвена. Да, это определенно свидание. – У тебя есть план Б на случай, если ужин выйдет хреновым? – поинтересовался он, возвращаясь на кухню и прислоняясь бедром к столешнице. Эвен как раз выключил плиту, рассмеявшись. К удивлению Вальтерсена, у него уже был заготовлен ответ: – Не волнуйся, я подстраховался. Купил две замороженные пиццы и ведерко Роки Роуд. Пицца им не понадобилась, ибо ужин был восхитительным. Как Исак и предполагал – из-за нервов кусок в горло не лез, но и то немногое, что он успел попробовать, заставило влюбиться в Эвена еще больше. Однако лучше, чем еда, было спокойствие, которое пришло в процессе ужина. Они сидели, неторопливо общаясь и время от времени поддразнивая друг друга. Свет был тусклым, голоса тихими, а свеча, стоявшая между ними, как маятник, мерцала почти гипнотически. Это была одна из тех самых ужасно банальных и сопливых до тошноты атмосфер, которые Исак в обычные дни ненавидел, а Эвен наоборот, очень любил. И на этот раз Исак не испытывал острого желания испортить момент, вызывая Эвена на конфликт. Расстояние между ними медленно сокращалось, пока в конечном счете их ноги не сплелись под столом, а рука Эвена мягко не переместилась на колено Исака. Оно тут же полыхнуло огнем. Рот Исака мгновенно наполнился слюной, жаждущий чего-то такого, чего еда, стоявшая перед ним, никак не могла ему дать. Он подумал о чулане в конце коридора, где они стояли всего несколько недель назад, о твердом члене Эвена, который упирался в его бедро. Вспомнил спальню, где они впервые поцеловались. Интересно, где они окажутся сегодня вечером? – Я действительно рад, что ты сейчас здесь, – признался Эвен, скользнув свободной рукой по столу и переплетаясь пальцами с Исаком. – Я тоже, – согласился Вальтерсен, затаив дыхание. – Рад, что пришел. Чувствуя, что его словно притягивает невидимыми нитями, Исак наклонился ближе к Эвену, будто он был солнцем в центре его вселенной. К его удивлению, Эвен сделал то же самое. Его чуть приоткрытые губы слегка поблескивали от слюны, глаза не отрывались от лица Вальтерсена. Они придвинулись так близко друг к другу – достаточно близко, чтобы их носы практически соприкасались, – и уже подались вперед, позволяя своим губам наконец-таки встретиться, как вдруг телефон Исака громко завибрировал в гробовой тишине, прерывая всю сладость момента. Исак разочарованно простонал, отодвигаясь. – Ответь, – хохотнул Эвен. – Кто-то явно умирает от нетерпения поговорить с тобой. – Ага, – проворчал Исак. – Проблема в том, что я не хочу разговаривать с этим кем-то. Он вытащил телефон из кармана как раз в тот момент, когда звонок прекратился, но тут же начался снова. Конечно же, это был отец, вероятно, звонивший, чтобы убедиться, что Исак не злится – а он определенно был зол. Не раздумывая ни секунды, Исак просто выключил телефон совсем и положил его на стол, умиротворенно вздохнув при виде погасшего экрана. Несколько долгих секунд он гипнотизировал мобильный, с опаской ожидая, что он каким-то образом нарушит законы электроники и снова начнет звонить. – Серьезно, Исак, – подал голос Эвен, успокаивающе проводя большим пальцем по его ладони. – Ты в порядке? И снова этот гребаный вопрос. Внутри него что-то сломалось, восстанавливая все стены вокруг его сердца, которые Эвен так тщательно разбирал. Просто Исак злился – злился весь вечер – и на свете был всего один человек, на которого, как он знал, он мог без последствий сорваться в своей злости. И этим человеком, как удобно, был как раз Эвен. – Я охуенно в порядке, – ответил он, ясно давая понять, что и близко не в порядке, черт побери. Ложь только раззадорила его еще больше. – Просто перестань спрашивать меня об этом. Эвен удивленно моргнул. Его руки, до этого ненавязчиво ласкающие Вальтерсена, тут же исчезли, оставляя Исака потерянным и одиноким. Сердце рухнуло куда-то вниз. Какого хрена он делает? – Хорошо, тогда почему ты кричишь на меня? – спросил Эвен с угрожающей ноткой в голосе, которую Исак хорошо знал. Он готовился к ссоре. Это должно было послужить знаком, который заставил бы Исака замолчать, однако его рот продолжил говорить прежде, чем мозг сообразил, что к чему. – Потому что ты никогда, блядь, не понимаешь, когда что-то тебя касается, а когда это вообще не твое собачье дело. Исак слышал жестокие слова, слетающие с губ, слышал, как этими губами озвучивает страхи, о которых никогда не смел говорить вслух. И просто не мог остановиться. – У тебя напрочь отсутствуют границы! Да что там, их никогда и не было! В течение нескольких месяцев я приходил сюда, и ты флиртовал со мной, хотя знал, что мне от этого не по себе! Нет, даже не так. Ты делал это намеренно, зная, что это заставляет меня чувствовать себя некомфортно! И я... – Ох, простите, – перебил Эвен голосом, похожим на ледяную сталь. Исак, отчаянно нуждающийся в том, чтобы занять свои руки, схватил тарелки и потащил их на кухню, со звоном бросив в раковину. Эвен встал со стула и последовал за ним. – Тогда я вообще перестану с тобой флиртовать. Ты этого хочешь? Нет. Это было совсем не то, чего хотел Исак. – Может быть, – сказал он в ответ. Эвен сокрушенно покачал головой, его глаза уже начали закатываться, и Исак вдруг остро почувствовал, что весь тот прогресс, щепетильно выстроенный ими за последний месяц, теперь рушится, как карточный домик. Слезы отчаяния выступили у него на глазах, но он сморгнул их прежде, чем Эвен успел что-нибудь разглядеть. Та прагматичная часть мозга, что отвечала за логику, велела ему остановиться, принести извинения, объяснить Эвену, что ему просто больно и его душит злость, и по какой-то причине все эти отвратительные эмоции выплеснулись именно на него, на Эвена, хотя он того не заслуживает. Но дыхание было слишком тяжелым, а сердце билось так быстро, что это казалось уже невозможным – спустить все на тормозах. – Для тебя все это просто какая-то игра, я прав? – продолжал Исак, удивленный тем, что его гнев начал переходить во что-то более самоуничижительное. Мысли об отце всплыли сами собой. Он никогда не был достаточно хорош для него, что бы ни делал, как бы не вел себя. И для Эвена также – недостаточно хорош, недостаточно умен, красив, интересен. Это была не его жизнь – только мечта, некое подобие сказки. Он не мог быть счастливым, ибо не заслуживал этого. Лицо Эвена стало таким красным, каким Исак его еще никогда не видел. И когда он открыл было рот, Исак был уверен, что сейчас последуют крики. Но вместо этого Эвен прикрыл глаза и сделал глубокий, успокаивающий вдох. – Почему ты на самом деле кричишь на меня? – повторил он, и на этот раз его голос был намного спокойнее и тише, что разозлило Исака еще больше. Злись на меня, черт побери. Заставь меня почувствовать что-нибудь. – Я же только что сказал тебе! – Исак закричал, запуская пальцы в волосы и начиная чувствовать себя немного сумасшедшим. – Боже, я даже не знаю, зачем я здесь! Это никогда не сработает – я имею в виду – посмотри на нас! Не прошло и часа после нашего первого свидания, а мы уже вцепились друг другу в глотки. – Это ты вцепился мне в горло, – спокойно поправил Эвен. – И я не знал, что это свидание. Обычно на моих свиданиях гораздо меньше крика и ругани. – Ох, иди нахуй, – прошипел Исак, густо краснея. – Мы не подходим друг другу, разве ты не видишь? Ты пробуждаешь во мне самое худшее. Мы пробуждаем все самое худшее друг в друге. Эвен вздохнул и снова спросил: – Исак, почему ты продолжаешь кричать? – Почему ты позволяешь мне это делать?! Потому что Эвен действительно позволял. Он стоял там, на кухне, принимая каждый удар, поглощая весь этот негатив, который Исак пытался направить на самого себя. И только когда Исак, наконец, успокоился, уставившись на парня, который, казалось, понимал его намного лучше, чем он мог себе представить, он нашел ответ на вопрос Эвена. Он кричал, потому что ему нужно было кричать. И Эвен, наверное, был единственным человеком, кому он мог довериться в этом. Кто позволил бы ему сделать это, не используя против него впоследствии. Потому что Эвен уже не раз видел Исака в его худших проявлениях и даже несмотря на это, они все равно стояли сейчас здесь, в этой кухне. – Не останавливайся, – сказал Эвен, подтверждая его подозрения. – Не держи в себе. Вальтерсен поморщился от этих слов и прислонился спиной к стене. Его грудь тяжело вздымалась. – Нет, пожалуйста, – продолжал Эвен. – Может, хочешь сказать еще что-нибудь? Высказать какие-нибудь сомнения? Или, быть может, хочешь поговорить о той девке, которую я трахнул, когда подумал, что ты влюблен в Юнаса? Как перепробовал буквально все, лишь бы выбросить тебя из головы? Хочешь поговорить о тех бессонных ночах, когда я лежал без сна ни в одном глазу, думая о тебе, спишь ты или нет? Я не слепой. Я вижу, как ты смотришь в свой телефон временами. Когда тебе пишет мама, когда пишет отец, – он отошел от стены и подошел ближе к Исаку, заставив его дыхание участиться. – Позволь мне помочь тебе, Исак. Потому что мне все равно, что ты думаешь на этот счет, но... Ты пробуждаешь во мне только лучшее. И я изо всех сил стараюсь пробудить все самое лучшее в тебе. Так что мы можем просто... Исак точно не знал, что именно на него нашло – румянец на щеках Эвена или слова, слетевшие с его губ, – но прежде, чем адреналин успел исчезнуть, едва появившись, Исак потерял все остатки самообладания и бросился вперед. Сократив расстояние между ними всего за пару шагов, он накрыл губы Эвена своими.