Прошлое

– Чем теперь хотите заняться? К слову, я ещё вот так могу. – Россия начал создавать необычные тени, меняя местами руки, сплетая их. Был прохладный январский вечер 1809 года. – Хм... Попробуйте сделать... Лису! Да, её. – Мальчишка заинтересованно наблюдал за тенями на стене. Они вдвоем сидели на полу, рядом позолоченный канделябр с четырьмя свечами, которые медленно сгорали, заставляя воск стекать и снова застывать, в этой тёмной комнатке. Руслан усмехнулся, и принялся создавать "своими руками" образ лисицы, она была слегка похожа на волка, но грациознее и легче. – Здорово! – Смеясь воскликнул Союз. – А расскажите что-нибудь из своей жизни. – Он посмотрел на Руслана, снова сияя, как маленькая звёздочка. Как жаль, что эта звёздочка в один "прекрасный" момент погаснет, чтобы возродиться и уже окончательно погибнуть... Печальная классика. Опустив руки на колени, русский задумчиво посмотрел в пол, затем перевёл взгляд на потолок и только потом опустил взгляд на маленького коммуниста. – Вам правда это интересно? – С неким сарказмом в голосе произносит Россия, он посмеивался над самим собой. Конечно же он мог рассказать Союзу обо всём-всём-всём из своей жизни, изменяя лишь имена и места происходивших действий, но от этого лишь больнее. Уже давно хочется раскрыться, выложить все карты на стол, но увы... Рано. –Конечно интересно! – С жаром воскликнул СССР, от рождения не имевший способности огня... Держа это пламя лишь в сердце. – Вы ведь редко о себе рассказываете! Вздыхая, Россия усмехнулся. – Ну, хорошо-хорошо. Я не вправе отказаться. А что именно вас интересует? – Вы когда-нибудь влюблялись? – Э... Ну... Никогда не задумывался об этом, если честно. – Почесав затылок, ероша льняные волосы, снова беспомощно опустил руки. – Я не знаю. У меня мало друзей, а если они и появляются, то также быстро исчезают. Да и я сам всё для этого делаю. Ммм... Я не верю в любовь, у меня её не было. Я никогда не влюблялся с первого взгляда, да и к чему? Чтобы тебе через несколько лет-месяцев отвергли? Так что... Я никогда не влюблялся. – Россия пожал плечами, будучи предельно откровенным. – Как же так? – Удивлённо произнёс Союз, затем он погрустнел, даже стал немного серьёзнее, но тут же оживился. – Зато у вас есть я! Мы ведь друзья, так ведь? – Разумеется! – Нежно улыбнувшись, русский взял канделябр за его основу и поднялся с пола. – Давайте я вам что-нибудь почитаю? – Хорошо. – Кивая, произнёс маленький коммунист и также поднялся, последовав в сторону кровати. – Значит, у вас было много врагов? – Внезапно спросил Совет и присел на кровать, наблюдая за Русланом. – Возможно. Я не могу сказать точно, ведь(к счастью) не умею читать чужие мысли. После прочтения рассказа, Россия покинул комнату отца и отправился к себе. Ложась на собственную кровать, даже не думая о переодевании, юноша в теле мужчины, положил ладони на уши, чтобы не слышать боле ничего. – И вот прошёл ещё один никчёмный день. Я всё ещё туплю и не понимаю, что же делать? Может, если я умру... То окажусь в своём времени? Нет... Глупо... Я не хочу умирать... Но... Ночь выдалась беспокойной. Руслан ворочился и не мог уснуть, дневник пустовал без записей уже три месяца... Ничего нового, ничего странного и ничего особенного... За эти два года появилось лишь больше поводов впасть в депрессию от скверных мыслей. Апатия напала неожиданно, но юноша продолжал натягивать улыбку, иногда она была настоящей, иногда нет. Теперь русский не видел ничего, кроме собственных проблем, они закрывали ему глаза на одну самую большую проблему: ОН В ПРОШЛОМ. Это не естественно. Это глупо. Это невозможно и быть такого не должно. И, хееей, надо что-то делать, надо что-то менять. Можно подобрать тысячу и одно слово описывая состояние России, его проблемы, но ничего ведь от этого не измениться. Российской Федерации снился таинственный сад... В руках он держал спелое яблоко. Всё в этом месте благоухало и цвело, синички щебетали приятные ушам песни и всё шло как-никак лучше. Россия снова был в своём теле - в теле стройного молодого двадцатидвухлетнего, на вид, парня. Потягиваясь от удовольствия, чувствуя, что здесь будет здорово, он присаживается на траву. Наблюдает за ромашками, бабочками, и, при поднятии головы, видя солнца лучи, тут же жмуриться. Тело грело непотное и приятное тепло. – Хах, а здесь чертовски хорошо, круто! Мне нравится... Это ли не Рай, хм? — Россия усмехнулся поднося к губам алое яблоко, кусая несколько раз - совершенно безвкусный плод. Пожав плечами, морщась от странного безвкусия во рту, парень выкидывает яблоко куда подальше и прикрывает веки, ложась на траву. Постепенно воздух становится холоднее, яркие цвета потеряли свои краски и всё стало походить на чёрно-белое кино. Вновь открыв глаза, русский увидел, что солнце исчезло. Птицы стихи и вновь стало невыносимо тоскливо внутри. Озадачившись такой переменной, Федерация поднялся с травы и подошёл к одной из яблонь. Она скрючилась, не была уже похожа на живое дерево. Услышав карканье, Россия обернулся и увидел ворона, сидящего на ветке уже совсем погибшего дерева. – Чёрный ворон... Не есть хороший знак? – задумчиво проговорил парень, отчасти веря таким знакам. Он не отводил от птицы взгляд, как и она от него. – Чего тебе надо? – Нахмурившись, чувствуя непонятное любопытство, юноша сделал несколько шагов на встречу к ворону. Не дойдя и пяти шагов до дерева, Россию кто-то хорошо ударил по голове сзади, он упал в пропасть услышав лишь крики вперемешку с всхлипами: "Беги! Надо было бежать!". На этом моменте он проснулся. Сердце забилось чаще и что-то ломило изнутри и в душе. Странное чувство, казалось бы, от обычного сна... вытирая холодный пот со лба, язык у России заплетался и он не мог связать ни единого предложения. Через несколько минут вырвалось лишь хриплое: "Твою мать" Тем временем два брата, верхом на буром коне Севере, с утра пораньше спокойно дышали свежим воздухом, разговаривая о том, да о сём. Особо важных обязанностей сегодня не было и оба были свободны почти на весь день. – Союз, ты же понимаешь, что скоро монархия отца с провалом рухнет и тогда начнётся новая эра на страницах нашей истории? – Серьёзно спрашивает, а точнее даже уточняет РСФСР, держа поводья в руках, почти ими не пользуясь. Север шёл сам, медленно, для такой прогулки это было вполне умеренное движение и всех всё устраивало. Руки младшего брата лежали на плечах старшего, дабы если случится что-нибудь непредвиденное, он не свалился с коня. – Ты слишком торопишь события, братец. До этого ещё далеко. – Вздыхает СССР. – К чему ты поднял эту тему? Я хорошо понимаю тебя, но говорить об этом каждый раз... Мне от этого лишь тошно. – Вот как... Извини. Я больше не зарикнусь об этом, но помяни моё слово, рано или поздно терпение народа кончится. Точно так же, как и моё. – С каждым годом сын РИ становится лишь серьёзнее и мрачнее, а раньше он был не такой, и Союз печалиться от этого. СССР не хотел становиться таким же хмурым по отношению к миру, к людям, к другим странам и даже к городам, пока что для него это было чуждо. – В последнее время Европа терпит крах перед Наполеоном, хах, он фактически поднял Французскую Империю с колен... Как бы эти французы не явились по наши души. – с неким раздражением хмыкнул русский. – Думаешь, мы можем проиграть? Подул холодный ветер, заставляя молодых людей поёжиться от этой непослушной стихии, которая не остановится даже перед самыми тёплыми одеждами на их телах. – Не уверен. Что же, едем домой? – РСФСР глянул через плечо, увидев, согласный кивок СССР-а, крепче взяв в руки поводья, он заставил коня поменять направление. Теперь они возвращались домой, Союз положил руки на талию брата, теперь он действительно опасался, что свалится. Погода заметно начала ухудшается и ветер со снегом сбивали с нужного ориентира. – Ой! Ты слышишь это? Кажется, кошка мяукает... – Союз, сейчас не время. Ты не видишь, какая сейчас погода?! – РСФСР придерживая поводья правой рукой, левую подставил под лоб, чтобы снег не летел в глаза. Ветер шёл сзади, настигая их каждый раз. – Вижу! Но... Подожди! – Мальчишка быстро слез с коня, падая в снег. Поднимая обеспокоенное лицо, голые руки начинают замерзать, а тело дрожало от ветра и холода. – СССР! Вернись немедленно! – Закричал РСФСР насильно остановив коня. – Если сейчас же не сядешь на место - пойдёшь домой пешком! –...Хорошо! – Также прикрикнул младший, он пытался крикнуть так, чтобы его услышали, но получилось не очень... И его голос потерялся где-то в холодных степях, сугробах и деревьях. Встав со снега, Союз побежал к дереву, на котором ранее слышал кошачье мяуканье. Дерево было хлипким и казалось вот-вот рухнет под силой ветра, но каким-то неимоверным чудом оно держалось. Коммунист вздохнул потирая руку об руку, тёплое дыхание не помогало и не спасало от холода. Взявшись за одну из ближайших веток, она тут же обломилась у него под рукой, благо Союз стоял на небольшом камне. Обойдя ствол дерева и найдя опору для ноги, мальчишка начал вскарабкиваться на дерево. Ещё одна ветка сломалась у него под рукой, взявшись за верхнюю ветку, Союз продолжал. Он уже не был уверен, что именно на этом дереве был кот. Ещё одна ветка сломалась, что-то небольшое прыгнуло ему на грудь, неожиданно для себя Совет освободил вторую руку, перестав удерживать ветку и полетел на землю, обняв нечто, что прыгнуло на него. Испуганно зажмурив глаза. Упав на землю, мальчишка почувствовал лишь незначительное количество боли, спину слегка ломило. – Тс... – Погода не думала утихать и снег с ветром всё шёл и шёл. Спустившись с коня, РСФСР повёл его в сторону младшего брата. – Это будет тебе уроком. К чему это животное тебе? Вставай. – Подойдя произнёс он, не тихо, но и не громко. – Не могу... Б-больно... — Союз шептал, в такую погоду, его мог услышать лишь близлежащий и то навряд ли. Закатив на секунду глаза, недовольно что-то произнося, РСФСР взял брата на руки и кое-как забравшись на Севера, ногой ударяя его в бок... Домой они вернулись лишь через двадцать минут. Погода лишь ухудшилась и выходить на улицу было бы глупостью. Союз весь озяб и поэтому лишь судорожно трясся в попытке получить то тепло, которое было дома, а оказавшись в знакомому помещении и вовсе обмяк. Котёнок, которого он принёс, тоже жаждал тепла. Никто не заметил их пришествия, все были заняты своими делами и поэтому РСФСР-у было легче - меньше хлопот, меньше объяснений. Отнеся брата в его комнату, юноша снял с него лишнюю одежду, оставив лишь штаны. Затем укрыл младшего одеялом, в пол голоса спрашивая: "Позвать врача?", получая лишь отрицательное покачивание головы. – Позови отца, пожалуйста. – Не уж-то ты собираешься рассказать ему о том, что случилось недавно? – Без доли эмоций спрашивает РСФСР. Его голос заставлял дрожать от страха почти всех, кроме РИ и Союза. – Нет. Я скажу, что случайно упал с Севера, а если по делу... Я хотел попросить у него оставить Ваську... Василия. – Мальчишка улыбнулся и достал из под одеяла маленькое чудо, маленького чёрно-белого кота, которого он все-таки спас. – Только не говори, что ты уже успел привязаться к нему. – Но он такой маленький, такой хороший и ласковый, а ещё... – Я позову отца. – Прервал РСФСР и поспешно вышел из комнаты. Котёнок, по всей вероятности, кому-то да принадлежал, он был кем-то брошен или с кем-то разлучен. Ведь не мог такой ласковый кот быть сам по себе, обычно, бродячие коты, они как львы. А Союз привязывался быстро и часто слышал от других, что это плохо, он и сам это прекрасно понимал. Ведь если привязаться к человеку, а того хуже глядишь и к другой стране, то худо будет и больно если она тебя когда-нибудь бросит... Российская Империя пришёл через несколько минут и присел на край кровати рядом с Союзом. – Боже мой, сколько раз я тебе говорил, что стоит быть аккуратнее. Особенно, если погода начинает портиться, РСФСР мне всё рассказал... Ты о чем-то хотел меня попросить? – Да, я бы хотел, чтобы ты оставил его. Его зовут Василий. – СССР показал на этого маленького худого котёнка. – Хм... Если ты очень хочешь... – Очень-очень хочу! – Воскликнул маленький коммунист и улыбка не могла слезть с его детского личика. – В таком случае, его нужно покормить. – произносит монарх и со вздохом улыбается. Буквально за несколько лет Наполеон кардинально изменил собственное представление относительно Российской Империи. Если, придя к власти, он писал, что Россия это его единственный союзник, то к 1812 году он стал для Франции (считай для императора) угрозой. Во многом это было спровоцировано и самим Александром I. Беседа Наполеона I с А. Коленкуром, французским послом в России. 1810 г. – Александр хочет против меня воевать!.. Царь и все русские Вас обманули!.. Они думают водить меня за нос, как при Екатерине... – Страстно произнёс император и на минуту-другую, замолкает, но тут же продолжает: – Французский народ не потерпит такого оскорбления. Я повторяю Вам: Александр так же лжив, как и слаб, у него характер византийца. – Там не тешат себя иллюзиями относительно гения Вашего Величества... там знают, что страна их широка, в ней есть куда отступать... – Вздыхает Коленкур, понимая, что Наполеона боле не переспорить. – Надо также считаться с зимой, тяжелым климатом, а более всего – с решимостью никогда не уступить. – Ба! Одного сражения хватит, чтобы разрушить все прекрасные намерения Вашего друга Александра и его слепленные из песка укрепления! Французская Империя слышал всё, и всё прекрасно понимал, но страна брала часть характера действующего императора себе... Становясь его двойником с собственными небольшими отличиями... У неё была душа народа. Отойдя к себе в комнату, он которой раз в раздумьях перебирает исписанные листы с аккуратным французскими почерком и буквами, те будто плавно летали по желтоватой бумаге, желая, чтобы их кто-нибудь наконец-таки узрел... "Mon cher Empire Russe, je voudrais discuter avec vous d'un accord sur...", "Empire Russe, vous savez, nous ne nous sommes pas rencontrés depuis longtemps..." (Моя дорогая Российская Империя, я хотел бы обсудить с вами сделку по...), (Российская Империя, знаете ли, мы давно не встречались...)- начинались его письма... Но он никогда не отправит ни одно письмо Ему. Никогда воистину не станет ему хорошим другом. Жизнь Французской Империи кончится также по-обычному, как у большинства других стран... В гордом одиночестве, либо же в бою, упадёт в революции, а коль и от старости? Доживая свой век с детьми, наблюдая, как они взрослеют. Всему рано или поздно будет конец и наш случай не исключение. Наполеон уже начал готовится к войне против русских, Александр I тоже зря время не терял. Нервно засмеявшись над самим собой, француз всё-таки берёт в руки несчастные листы бумаги и... И рвёт их. Безжалостно. Запихивая в давно растопленный камин. Закрывает лицо руками и качает головой в непонимание себя самого. – Война... Так война. – Серьёзно произносит он и убирает руки от лица. На том и было решено. Подойдя к столу и взяв в руки перо, макая его в чернильницу, француз нашёл последний оставшийся лист в столе... И с решительным видом начинает своё последнее письмо для Него. Просьба о последней и тайной встречи, чтобы всё обсудить. Дата xx.xx.xx Место X Время 19:38 Проверяя карманные часы миллионный раз, Французская Империя ходит по кругу, думая, что русский проигнорирует его так же, как и Александр I проигнорировал все письма Наполеона. Но дверь этой ветхой избушки все-таки отворяется и на пороге никто иной, как Российская Империя. – Добрый вечер, сударь... Что вы хотели обсудить со мной? – Взгляд императора мельком скользит по комнатке и останавливается на собеседнике, он прикрывает дверь и полностью входит в помещение. – Всё русские такие не пунктуальные? – Волей неволей усмехнулся француз, делая шаг на встречу. – Чтоб Вы знали, я был занят. И мог вообще не прийти. – Сурово отвечал РИ, похоже ему действительно было не до шуток. – Вы не ответили на мой вопрос. – Дело в том, что я позвал Вас сюда абсолютно бесцельно. – Признался Империя, с невинной улыбкой снова наблюдая за русским. – Вот как... В таком случае, я могу уйти? – Нет, останьтесь. Неужто вам настолько противно общение со мной? Российская Империя промолчал, хотелось сказать "да", соврать, чтобы ничего уже не было возможным и быстрее уйти отсюда. – Я не знаю. Вы не поймёте. –Возможно. Но так ли это сейчас важно? – Помолчав минуту, француз помрачнел. – Вы ведь понимаете, что эта война началась из-за Тильзитского мира. Хотя, она в любом бы случае была. Вы были для меня преградой, я не хочу воевать против вас, но, по-видимому, придётся. – Я не хочу сейчас это обсуждать. – Неужели? Тогда я хочу обсудить ваши глаза... – Шёпотом произнёс француз, окончательно подойдя к русскому вплотную. Сорвал повязку и отбежал на три шага назад, после чего застыл на месте. – Теперь Вы довольны? – Империя спокойно смотрит на собеседника, который в уже миллионный раз впал в недоумение и восхищение. У РИ была гетерохромия, разные глаза... Левый глаз, который он прятал, был небесно-голубой, второй же был янтарным. – Это... – Это ужасно и неправильно. – Нет! Это великолепно, это невероятно! Я никогда ничего подобного не видел. Вы не понимаете, какую красоту скрываете ото всех. – Продолжал настаивать на своём Французская Империя. – Я... Мхм... – Русский промолчал отводя взгляд в сторону. – Я не хочу... – Если Вы снова произнесете эту фразу, то знайте, я буду обижен на вас. Вы не понимаете... Это самое прекрасное, что я видел в своей жизни. – сократив между ними расстояние, француз, будучи ниже ростом, наблюдал за Империей снизу вверх. В данный момент сложившаяся ситуация не волновала его ни сколько. – Вы мне противны! Войны действительно не избежать и я не хочу тешить себя пустыми надеждами по отношению к вам. – Возмущённо произносит русский монарх и отстраняется от своего собеседника. – Наши народы могли бы жить в мире, но видно на всё воля Божья. Так что, простите меня... Мне действительно пора. До скорой встречи. "Ещё не поздно, мир может быть восстановлен, если Вы отведёте войска от границы!" – Слышался голос Российской Империи, на что Французская Империя лишь колко усмехается: "...Я привёл к Вам 600.000 солдат войска своего, только чтобы на Неман снова посмотреть?" В 6 часов утра 12 июня 1812 года для России началась отечественная война с наполеоновской Францией. Войска Наполеона пересекли Неман и направились вглубь страны. Главное направление удара предполагалось по Москве. Сам же полководец говорил, что «если я захвачу Киев – подниму русских за ноги, захвачу Санкт-Петербург – возьму за горло, если возьму Москву – поражу сердце России». Руслан с Союзом, котом и РСФСР-ом находились непосредственно у Питера. Сам Санкт-Петербург, тёмноволосый юноша, спокойно, как всегда, любезно напоил наследников чаем, а коту преподнес блюдце молока. В глубине души, город безумно нервничал от известия об этой войне. Страшно было в первую очередь за Москву, хоть отношения у них не всегда понятны, он переживал за неё. Ах. Россия все-таки увидел, как зарево окрасило в алый цвет... Он знал, что русским пришлось сжигать всё, лишь бы только армия французов ослабла. Это всё мешалось в голове, а рассудок снова кричал что-то невнятно и ему пришлось уйти, чтобы понять, что идёт не так. Парень решил для себя, что пора уже разобраться и понять, что происходит.

***

"А ну стой!" - Всё ещё вторился голос злого мужика в ушах. Тяжело дыша, пытаясь отдалиться от преследователя, незнакомый нам мужчина пробирался сквозь густой лес. Воздуха чертовски не хватало, а при каждой попытке нормально дышать горло тут же обжигало адской болью. Ещё вот-вот и он свалиться с ног, рана в плече и в боку станут болеть ещё больше. Кровь снова окрасит белоснежный снег и он умрёт. В голове лишь одна единственная мысль: "Надо дойти... Ещё немного, я не могу умереть здесь...". Гордость давно ушла на второй план и мучили лишь сомнения с угрызениями совести, ненависть и страх перед неизбежным смешались внутри и били тревогу. Всё внутри твердило, что не может всё кончится именно так! Непослушные каштановые волосы давно прилипли к лицу и застыли, сколько он уже идёт? Может неделю или больше...? Он давно сбился со счёта, а голод стоял на последнем месте в списке жизненно важных потребностей. Хм... Когда эти раны появились у него? Часа два назад. А он всё ещё пытается идти, зажимая рану в боку онемевшей рукой, наспех замотал он рану на плече куском собственной рубахи, что была под камзолом и тёплой бархатной накидкой для того, чтобы остановить кровотечение. Незнакомец не догадывался, что преследователь давно махнул на него рукой, а раны нанёс не он, а его приспешники. Ноги давно окоченели, он не чувствовал их, идя по снегу инстинктивно. Ужасно хотелось упасть и больше не вставать, но он держался и повалился на снег лишь после того, как вышел из лесу. Перед глазами, в дали, расплывалась какая-то деревушка. Он потерял сознание не успев даже толком подумать о том, что он уже почти спасён.