Memento omnes

      – Козгрова Валерия! Ты, чертова девчонка! Немедленно вернулась в дом! Я ещё с тобой не закончила! – вдогонку слышался полный ярости скрипучий голос женщины.       – Ты у меня ещё попляшешь! Ишь чего удумала, поперёк родительского слова идти! Неблагодарная! – вторил ей прокуренный бас мужчины.       – Да как ты посмела так обойтись со всеми нами! Мы для неё всю жизнь горбатились, значит, а она нос воротит! Да чтоб я ещё раз для тебя палец о палец ударила! – прокричал ещё один.       – Да таких пороть надо с малолетства, чтоб вся дурь из головы вылетела! А я говорил вам, что больно нежно вы к ней относились! Мало ты ее наказывал, раз она выросла такой свиньёй! – не уступал по громкости им четвертый.       Нет! Прошу! Я больше так не могу! За что же вы так со мной! Отец, мама, сестра, даже дядя Олег. Почему вы все вечно недовольны мной? Мало, что ли, я для вас делаю? Мало моих потраченных нервов, дней и ночей, проведенных в бреду? Я всё делала лишь бы угодить вам! Я стала лучшей ученицей в своей гимназии, стоящей в топе по успеваемости в стране. Окончила музыкальную школу, тоже на-отлично, у меня все пальцы в кровь стёрты из-за этой скрипки. Я не вожусь с «неправильными сверстниками», чтобы, не дай боже, о нашей семье не подумали ничего дурного. Я отказалась от своей мечты – открыть ювелирную мастерскую, ради нашего семейного бизнеса, который, оказывается, перейдёт старшей сестре и ее новому мужу. Я всегда выглядела с иголочки, я следила, как и полагается леди, за всеми новинками в мире моды, которую я уже люто ненавижу всей душой, я красилась, как того требовали приличия, хоть у меня и была жутчайшая аллергия на весь этот грим, в последствии которого я всегда сидела на таблетках. У меня всегда было идеальное поведение, к которому было не придраться. Я всю себя отдала вам на растерзание. И у меня оставалась лишь надежда на то, что я смогу хотя бы выйти замуж за не любимого, в эту грёзу я уже даже не надеялась, но хотя бы понравившегося мне человека. Но нет. Родителям подвернулась выгодная партия вместе с предложением, от которого они не захотели отказываться даже ради собственной дочери. И мои последние надежды на, хоть и не счастливую, но мирную и размеренную жизнь, канули в бездну, стоило только увидеть моего будущего мужа. Нет, собой он может был и не плох, но. Всегда в моей жизни было это злосчастное но. Я всем своим существом понимала, что я для него никто. Лишь кукла. С которой можно будет неплохо развлечься, а после выкинуть на помойку.       И сейчас я бегу, не разбирая пути, прихватив с собой лишь небольшой рюкзак, в котором я хранила всё, что могло бы мне помочь выжить несколько дней в дороге до небольшого городка, где сейчас должен жить единственный в этом мире по-настоящему родной мне человек. Как только стукнуло моему двоюродному брату Вадиму восемнадцать, он сразу же обрубил все свои связи с семьёй и уехал. Он уже тогда понимал, что не стоит даже надеяться на изменение отношения к нему, и, прихватив с собой так же небольшой чемодан, ушёл, оставив мне лишь записку с адресом, куда он направлялся:       «Моя дорогая Вэл.       Ты наверняка сейчас думаешь, что я оставил тебя одну на растерзание этим голодным волкам. Я бы с превеликим удовольствием забрал бы тебя хоть на край света, подальше от этих тиранов, но, увы, пока тебе нет 18, я не могу ничего сделать. Да и после, скорее всего, тоже. Нет у меня для этого ни связей, ни влияния, ни возможностей. Один я ещё хоть как-то затеряюсь, да и моим не так уж сильно я был нужен, третий ребенок в семье как-никак. Но не ты. Я не знаю, по какой причине родные вцепились в тебя мертвой хваткой, но они не отпустят тебя просто так, без особой на то причины. Этого я изменить не могу. Если сейчас пропадешь, то тебя будут всеми силами, правдами и неправдами искать, и тогда уже нам обойм конец. Прошу тебя, я знаю, что несмотря ни на что ты их всех любишь. Всем своим прекрасным сердцем любишь этих самолюбивых ублюдков свою семью. И будешь держаться за них даже в ущерб себе. Но всё же если в будущем станет совсем отвратительно и невозможно. Если ты поймёшь, что тебе уже перекрыли горло, то знай. Я буду ждать. И мои двери всегда будут для тебя открыты. Твой Вадя. Адрес:….»       И теперь, когда мне почти исполнилось 20, я почувствовала, что всё. Либо я беру свою жизнь в свои руки, либо погибаю под натиском родни. Сейчас же я стою у перрона и беру билет в один конец. Туда, где меня ждут родные объятья, туда, где наконец-то смогу начать жить так, как хочу того лишь я. Я дошла до своей точки невозврата, оставив напоследок осадок в виде ужасного скандала на дне, где во всеуслышание должны были объявить о нашей помолвке с Никитой. И скорее всего я даже слишком переоценила свои силы и недооценила то цунами, что обрушится на меня в последствии, но… Это будет уже потом. Сейчас у меня есть месяц, может меньше, небольшой форы, за которую, надеюсь, я смогу уже затеряться так, что невозможно будет найти. ***       Добравшись до конечного места назначения, стоя уже у заветной двери, я почему-то засомневалась в правильности своего решения, ведь у брата могут из-за меня появиться дополнительные неприятности. Что-то поздновато я об этом подумала. Слишком сильно была поглощена своим недавним поступком и обдумыванием всего дальнейшего. А вдруг Вадим уже переехал? А вдруг за это время он уже и видеть меня не захочет? А вдруг…       Что-то ещё более страшное для себя я не успела додумать, так как позади, на лестничном пролете, послышался глухой голос, зовущий меня по имени, а так же показавшийся громоподобным в этой тишине звук упавшего пакета. В это же мгновение я обернулась и увидела своего повзрослевшего и возмужавшего брата, который стоял передо мной в смешном цветастом новогоднем колпаке, в как обычно распахнутом лёгком пальто, пусть на дворе и было минус десять, но кому-то и эта температура могла показаться до ужаса низкой, а ему хоть бы хны, и с упавшим пакетом мандаринок, что рассыпались по всему полу.       В следующий миг я уже нахожусь в теплых и по-настоящему медвежьих лапах Вадима, что, не смотря на всю свою массивность, очень бережно меня обнимают. Так мы простояли немного, греясь в объятьях друг друга, осознавая, что теперь большая часть наших невзгод позади. После же брат развил бурную деятельность в честь моего приезда, оттесняя на второй план все мои переживания. Жил он в уютной двухкомнатной квартирке возле леса на окраине города. И было видно, что она ещё была нетронута женской рукой, так как никаких мелких, присущих девушкам, вещиц тут не было.       Через ещё десять минут мы уже дружненько сидели на его маленькой кухоньке и пили обжигающий горло чай с корицей, имбирём и апельсином. Парень рассказывал, как он тут справлялся один одинёшенька, как привыкал к самостоятельности, я же в свою очередь поведала о так и не изменившейся семье, своих небольших успехах в ювелирном искусстве, о котором я не забывала все это время, и в тайне ото всех практиковала.       Так сидя на деревянном стульчике возле окна, слушая неторопливую речь Вади и смотря в окно, где уже был виден рассвет, я и поняла, что вот часть того о чём я мечтала и к чему тянулось всё моё естество. И незаметно для себя я заснула.       Прошла неделя пребывания в гостях у брата. Я уже немного освоилась в городе, и стала чаще выбираться на свежий воздух. Всё-таки через несколько дней новый год, который все с нетерпением ждут, и который, по словам обывателей, должен изменить всю нашу жизнь, ведь грядёт смена тысячелетия. Да, да, вы не ослышались. Сейчас на дворе 1999 год, который в скором времени должен будет по своему окончанию изменить жизни миллиардов. И прогуливаясь в тишине ночного города, вслушиваясь в негромкий щебет зимних птиц и неся в руках пакеты со всякими разными вкусняшками к праздничному столу, как никак канун нового года, я думала, чем же можно будет занять брата, до боя курантов. Но сейчас на ум ничего путного почему-то не приходит, так что оставим это на потом.       Зайдя в квартиру, я оказалась в кромешной темноте. Хм… Странно. Вадим вроде уже должен был быть дома. И, пытаясь одновременно снять ботинок и найти рукой выключатель, я замерла от слишком громкого звука подозрительно похожего на взрыв хлопушки, в этот же момент рука таки дотянулась до заветной кнопочки, и передо мной появился брат с колпаком на голове, с хлопушкой в руках и свистулькой в зубах.       – С днём рождения Вел! Поздравляю с двадцатилетием Happy birthday to you! – начало очень фальшиво петь это чудо-юдо, – И сразу же предвосхищая твои негодования по поводу траты денег скажу: это все мне досталось бесплатно, я, так скажем, выиграл в лотерее… – с минуту мы простояли с гробовой тишине – Что не сойдёт за отмазку, да? – но тут глаза этого лиса подозрительно сверкнули, наливаясь уверенностью в своих действиях, – А если я скажу, что мой подарок будет в 10, нет в 20 раз лучше всего о чем ты только могла подумать?       И мне протягивают небольшой свёрток. Посмотрев недоверчиво в глаза моему непоседе, я медленно разделась и взяв в руки подарок, да не забыв про пакеты, пошла на кухню. В то время как брат разбирал всю еду по полкам, холодильникам, я аккуратно начала разворачивать вручённую, как впоследствии оказалось книгу. Да не обычную книгу, а новенький томик саги про мальчика-который-выжил!       – Да неужели?! Вадичка! Родной! Любименький! Пресвятой Артур и все его 150 рыцарей круглого стола! Это же «Гарри Поттер и Принц-полукровка»! – светясь от радости, я просто не знала, куда себя деть.       – Хе-хе, учись, студент, пока я жив! – задрав нос к потолку и выпятив грудь, хвастался брат, – Так что давай, пока есть ещё время до наступления курантов, можем почитать твою волшбу. Ты даже не представляешь, сколько мне пришлось пройти ради твоей книженции! Как будто 9 кругов ада пережил!       Немного перекусив и болтая о всякой белиберде, мы переместились в гостиную, где умостились на диван с кружками какао и книжкой в моих руках.       – Вадим, подожди, тебе же тоже в этом году двадцать стукнуло! – пробормотала я, осознав, что не могу сейчас сделать такой же подарок, но уже ему, на что Вадя махнул рукой.       – Считай ты его уже сделала, уехав, наконец, от своих родителей и приехав ко мне, – тепло улыбнулся брат, – Так, не расслабляйся мне тут, ты сейчас будешь мне читать всю эту свою абракадабру, чтобы я мог по достоинству оценить, за что же я отдал свои кровные!       После этого небольшого диалога, я дала себе обещание, что в новом году обязательно придумаю, что-нибудь такое, что придется моему брату по вкусу в качестве подарка. И придя к такому выводу, начала неспешно читать и объяснять моменты непонятные Вадиму, ведь это была уже шестая книга из цикла, попутно рассказывая свои мысли по поводу всей ситуации в целом и отдельно взятых персонажей в частности.       И вот, практически дочитав до конца этой поистине невероятной книги, у меня осталось очень много вопросов: «Ну, неужели раз Дамблдор такой могущественный волшебник, он не мог вначале разузнать, что же охраняет этот гребаный крестраж, прежде чем идти его забирать?», «Почему Волдеморт так доверяет Драго? Он ему поручил не абы что, а найти и обеспечить проникновение в самое защищённое место МагБритании! Ну, неужели он не мог это же задание поручить, допустим, Снейпу? Я, конечно, понимаю, мол, проверка на вшивость и все дела, но неужели ради этого, он рискнул всей своей операцией? А если б младший Малфой не смог бы найти нужного пути? Да могли бы быть какие-нибудь вторые планы, но все же…», «Как так получилось, что под носом у, опять же, самого могущественного и непобедимого Альбуса творилась всякая дичь? Ну, неужели он не знал о том, что именно Слизнорт рассказал юному Реддлу?»…       Мда… много вопросов и все без ответов. И вот я уже было собралась закрыть книгу и отправить ее на полочку прочитанного до поры до времени, но моё внимание привлек странный листик в конце за самой последней страницей. Это оказался какой-то листок с… чем-то похожим на заклинание. За моими действиями неотрывно следил и Вадя.       – Это что у них такой маркетинговый ход? У них в конце каждой книги какая-нибудь развлекушечка лежит? – заинтересовался он и тоже дотронулся до очень плотной на ощупь бумаги, проведя пальцем по строчкам, как видимо какого-то заклинания.       – Не знаю, я подобное первый раз вижу, может это вложили в магазине как некий сувенир? – и повертев листик, я поднесла его поближе к лицу вчитываясь в написанное, – Тут блин с первого раза и не разобрать. Но, по-моему, тут написало на латыни… Что-то вроде «Memento omnes»…       И как только я произнесла эти два слова, нас окутал яркий свет, оставляя небольшую двушку, пустовать в момент последнего боя куранта.