От нуля до любви

Гнев, пожалуй, самая сильная эмоция, которую способен испытать человек. Не смотря на то, что в кабинете Сандерса я не показал и толику своих эмоций.. в данный момент я был очень зол. На себя, в первую очередь. Из бара я вылетел пулей. Я никому не собирался ничего объяснять, особенно Майклу. Конечно, я заметил, каким непонимающим взглядом он смотрел на меня, когда столь спешно я покинул кабинет шефа, а минутой позже и сам бар. Но черт возьми, чувак, ты блядь кто такой, чтобы перед тобой распинаться? Меня разозлил Том Таккс, нет, совершенно не тем, что он родом из чертового Детройта, а тем, что я работаю на гребного дядю этого ублюдка Эндрю. Неужели даже за столько миль имя этого паршивца всё не покинет меня? Я не знал, что делать. Делать не в смысле делать, а в смысле, что думать, как отрешиться от прошлого, которое тем или иным способом продолжает преследовать меня? Наверное, в последний раз, я испытывал столь сильные эмоции года четыре назад, когда, во-первых, потерял половину своего товара, а во-вторых, в почти невменяемом состоянии меня повязали копы прямо посреди домашней вечеринки. Это было поистине тяжёлое время. По счастливой случайности, в ту ночь я уже успел половину дури толкнуть. Но и впервые в жизни я настолько круто попал. Из последних воспоминаний с тех пор остались лишь надетые на руки наручники, потом машина копов с решетчатой перегородкой, а затем и сам участок. Меня тогда сразу же определили в допросную, хотя мое состояние уже было хуже некуда. Пока мои руки были прикованы к металлическому столу наручниками, женщина-коп села передо мной за стол и не спускала с меня своего пронзительного взгляда. Видимо ждала, что я начну говорить, но я упорно молчал, пока в моей голове возникали все более бредовые мысли. Заработанные тем вечером деньги я успел передать другому челу из нашей шайки, так было принято. Часть заработанного каждый платил сразу, а вторую часть денег оставляли себе. Эндрю всегда знал какое количество товара находится у каждого из нас. Я продал почти всю лёгкую дурь, при мне оставалось меньше двухсот грамм. Наркотики более сильного действия я хранил в секретном месте. Чувствуя тепло по всему телу, и то, что от каждого вдоха меня начинало мутить, я понял — мой организм отвергает наркотик. За пол часа до сдачи денег Адаму, я закинулся заныканой в кармане таблеткой спидов. Всего одна таблетка, сука! Впервые, и очень вовремя, я поймал бэд-трип, и вместо возбуждённой нервной системы и хорошего настроения, в итоге я не мог даже нормально открыть глаза, а ещё через некоторое время почти не мог двигаться. В какой-то момент даже повысилась тревожность. Мало того, что я был в участке, так ещё в своем воспалённом уме я «представлял», что копы хотят меня убить. Пытаясь пошевелиться и «дать отпор» мое тело охватывали судороги, повысилась температура, а из-за учащенного дыхания сильно тошнило, и это было очень-преочень херово. Остальные более агрессивные «симптомы» появились позже. Видя моё неадекватное поведение, копы долго не разбирались, посадили меня на двое суток в специальный изолятор, пока я более или менее не пришел в себя. Это была комната два на два с одной кушеткой, к которой меня привязали, словно сумасшедшего. Ставили капельницы, пока вся дрянь не вышла. А ещё через три дня уже прибывания в СИЗО, повесив на меня дело о хранении и сбыте наркотиков, чуть не дали срок. Пять лет .. это могли быть от пяти до десяти лет. Приставленный ко мне бесплатный адвокат говорил мне от всех предъяв отнекиваться. Количества найденного при мне было достаточно для срока, но главное, что дома, при обыске, ничего не нашли. Кэрри избавилась от всего, что могло бы по ее мнению добавить мне срок, как только узнала от адвоката, что меня повязали. Я точно не знал, волновалась ли она обо мне или же боялась, что из-за моего рода деятельности её могут привлечь к ответственности. Я никогда не был дураком. В нашем доме спрятанных наркотиков не было. В зале суда меня «спасли» две вещи: во-первых, я все ещё был несовершеннолетним, хотя это вряд ли та самая причина для помилования, а во-вторых, за меня впрягся Эндрю. Через каких-то людей он вышел на крутого адвоката, которому отвалил за меня кучу бабла, и тот сумел доказать в суде, что меня подставили. Мол, на вечеринке, кто-то меня опоил, и я под действием наркотиков был готов на все, даже толкнуть дурь за другого человека. Жирный прокурор не верил в эту чушь, от слова совсем. Той роковой для меня ночью они даже не смогли меня допросить, поэтому тот сученок делал всё, чтобы меня засадить. До суда он приходил ко мне в изолятор, когда я был под капельницой и слабее новорожденного котенка, и всячески угрожал пожизненным, если я сам не признаюсь в хранении и распространении наркотиков. Было страшно, очень. Эмоции в тот момент и мои ощущения после отходняка очень тяжело описать. Не смотря на всю мою браваду до этого, я был трусом и не хотел сидеть. Я был ужасно зол, за то, что вовремя не остановился. За все годы, что я был связан с Шакалами, такого бреда ни у кого не было — им либо давали срок, либо отпускали, — но за меня пошел сам Эндрю. С помощью Таккс'а меня отпустили. Присяжные сочли меня не виновным и суд вынес приговор – оплатить штраф в размере пяти тысяч долларов. Пришлось однако пройти ещё вынужденый месячный курс рехаба. Ничего особенного там в принципе не было, чем-то похоже на ту же тюрьму, только свободы побольше, а также было много разговоров с психологом, постоянные анализы и усиленно-доверительное общение с такими же жалкими людьми как я. Кэрри конечно же, должна была везде присутствовать, как опекун. Она знала, что я был действительно виновен и с тех пор наши отношения изменились с полного игнора до оскорблений. Заслуженно, согласен. Когда я вышел из зала суда, Кэрри попыталась запереть меня дома и лично отвезти меня на рехаб, но прежде всего я должен был отчитаться за потерянную дурь. И заплатить.. Поэтому я сбежал из дома. Эндрю сам меня практически никогда не бил, может это иногда и случалось, но не сказать, чтобы я сильно от этого страдал. Но в тот раз, в плату за использованные им связи, потерянное время и утерянный товар, я заплатил ещё тогда «здоровой душой», в придачу отдав весь свой процент за три месяца. В то время нам уже были нужны деньги, Кэрри ещё не лишилась работы, но долгов у нас было больше, чем песчинок на одном из калифорнийских пляжей. Не могу вспоминать об этом без содрогания. Если бы этот ублюдок действовал сам, то я бы, возможно, смог его простить.., но меня также постигла участь Денни, только более жестоко. И до назначенной даты рехаба я провел две недели на больничной койке, а уже после, весь месяц жил в центре по реабилитации. Позже парни отводили от меня взгляды. В их глазах я читал брезгливость, обвинение, но самым обидным была брошенная фраза Тома: «Ты сам виноват». Какие бы отношения между нами не были, хоть я ему больше не доверял как прежде.. он оставался моим приятелем. Я просто чувствовал себя полнейшим дерьмом, а потом просто им стал. Эндрю от меня не отказался. Как только меня выпустили, мне пришлось вернуться на работу, а значит видеть всех шакалов каждый день. Я их всех, мягко говоря, не долюбливал. И вновь-и вновь ложась в постель с Такксом, мне хотелось сдохнуть. Лучшим способом забыть обо всем для меня было фантазировать о выдуманном «взрослом» Линаре. Блядь, да, именно после этого случая я бросил баловаться таблетками, больше не употреблял ничего сильнее марихуаны, что тоже случалось все реже и реже, пока до решения уйти из «Шакалов» не перестал употреблять совсем. Боялся. Из-за хорошего ко мне отношения Эндрю, я расслабился и пошел против твердого правила всех драгдилеров, — никакого употребления товара. Этот урок я запомнил навсегда. Но, к своему сожалению, выученный ранее урок не остановил меня сейчас пойти в магазин, купить упаковку пива, каких-то сиг в красной упаковке, и на пути к дому все же стать «новеньким» у местного барыги. Какой же я слабак..

***

Впервые за неделю, что я пребываю в Л.А., мне было настолько херово. На работу мне идти через полтора суток, точнее, даже чуть больше, а значит я смогу скрыть свой пропащий вид после шмали. Завтра глаза будут сильно покрасневшими, и будет хотется много есть, возможно, меня даже будет трясти, ведь я три недели уже как чист. Но мне пофиг. Я сорвался, хотя обещал, блядь, себе же обещал, черт бы мебя побрал, измениться. Мне не хочется винить Таккс'а, он не причем. Он не виноват, что является дядей ублюдка, с которым я спал, который.. Нет, Эндрю не ломал мою жизнь, это сделал я сам. Я знаю.. просто всё слишком долго копилось во мне. И меня уже колотит от одной только мысли. На диване уже лежал вырванный листок из блокнота, и я вытряс из сигареты табак, чтобы смешать его со шмалью: не чистая, чувствую по запаху. Трясущимися руками кое-как засунул смесь обратно в оболочку сигареты. Поджог. Бумага слишком быстро тлеет, но дым вымоченной дури уже попал мне в лёгкие. Вдох, задержал дыхание, выдох. Грёбаный ты боже! Кайф.. Прикрыв глаза, я откинулся на спинку дивана. В комнате пахло сеном, грязным, вонючим, будто бы смешанным с ацетоном, сеном. Отвратительно, но мой разум уже замутняется. Мне это надо было. Надо, чтобы отпустить свой гнев, главное сейчас не потерять голову и не выйти на улицу, иначе случится непоправимое. Лучше пусть о моем падении никто не узнает. Это стало бы большой ошибкой. Мысли путались, я вспоминал разочарованное лицо Кэрри, когда покидал свой дом. Как она там? Увидь она меня сейчас разочаровалась бы ещё больше. А Майя? Ведь я спрашивал у неё, познакомит ли она меня с Миколой? Микола.. Ха, какое странное у мелкого имя. Микола, как Кока-Кола, только.. Меня прорвало на дикий ржач. А ещё через минуту накрыл расслабон. Со стороны стола раздалась вибрация. Открыв недавно прикрытые в кайфе глаза, я посмотрел как экран телефона мигнул ярким светом, и тут же стух. Сегодня я занят. И блядь, как я хочу секса! Лучше бы снял шлюху, чем купил шмали.

***

Всю ночь я не спал, а утром ненавидел себя за свою слабость. Мало того, что есть хотелось до спазмов в желудке, выглядел я хуже чем труп. Шмаль была палёной, и мне так херово. Я проспал почти весь день, а поздним вечером, когда мой организм более или менее пришел в себя, то приготовил на сковороде одну из мясных консерв и налил себе кофе. Свой телефон я не трогал с прошлого вечера. Я помню, что видел, как он мигал, но черта с два я смог бы с кем-нибудь разговаривать. Поэтому, оставив всю грязную посуду возле дивана, почти ничего не съев, у меня хватило сил лишь закутаться в толстое одеяло и уснуть.

***

Сегодня вечером мне предстояло идти на работу. Я проснулся чуть раньше пяти часов утра и, хотя я выспался, чувствовал я себя до сих пор фигово, но уже лучше, по сравнению с вчерашним днём. В моем организме ещё остались следы шмали, так что если кто-то попросит меня помочиться в стаканчик, я поеду прямиком в отделение клиники на рехаб. Главное, чтобы не пришли страховщики. Они любят предлагать пройти проверки и тому подобную хрень. Мне сейчас это не с руки, поэтому я пью больше воды, чтобы эта дрянь поскорее вымылась. Но так это не работает, увы. Наконец-то я добрался до своего телефона. Вчера весь день мне звонил мистер Сандерс. Интересно, зачем? Я же не попал в беду? Время было семь часов утра, я уже сходил в душ и поел, теперь осталось взять себя в руки и делать вид, что вчерашнего и позавчерашнего дня в моей жизни не существовало. Иначе я окончательно впаду в хандру. — Алло, — послышался бодрый голос Сандерса на той линии, — Кристиан, я не мог до тебя дозвониться. В графике есть изменения, ты сегодня работаешь с Аланом в дневную смену. Кристиан? — Я здесь, да, хорошо, я приду, конечно, сэр. Мой голос дрожал. Я не представлял как буду работать, если по моему лицу видно, что я не в порядке. Блядь, надеюсь, опухших глаз не будет сильно видно, если я буду опускать взгляд. У меня где-то должны были быть глазные капли, может прокатит. Сандерс ещё там что-то говорил, но я уже не слушал, вроде он сказал, что у меня есть час чтобы придти. А у меня не было сил. Я чувствовал себя предателем себя самого.

***

Дневная смена с Аланом проходила скучно. Я ещё не до конца пришел в себя, к тому же выпил не менее четырех чашек кофе. Сандерс куда-то уехал на весь день, а Том сегодня даже не появился. В голове мелькнула мысль, а вдруг у них тоже не все так гладко? Но я отмел её, как мысль из разряда «не суй свой нос в чужое дерьмо». Народу в кафе-баре было мало. В дневное время в основном заходил приличный контингент, выпить кофе, съесть бутерброды с ветчиной и сыром, или же горячие тосты с джемом, а некоторые сладкоежки брали панкейки, политые кленовым сиропом. Фу. Мне хотелось думать обо всем, но не о том, что со мной приключилось в момент, когда я пришел на работу. Сандерс был здесь и он видел мое «виноватое» лицо. Не знаю, разболтал ли он что-то Тому, но взгляд у него был скорее озабоченным, нежели злым. Я не стал ничего рассказывать. Лишь выслушал, что то, чем я занимаюсь, плохо. Это мне твердили на протяжении пяти лет, но разве я кого-нибудь слушал? Нет, однако сейчас да. Я послушал, и сказал себе, если это не прекратится, то о хорошей жизни можно забыть. И это почти сработало. Дерьмо, оказалось совсем не важным, что я сбежал от своей прошлой жизни, от себя самого сбежать не так легко, как я себе представлял. Я – тень самого себя. Сделав уверенный шаг вперёд, моя тень тянет меня на два шага назад, в пропасть. — Кофе и тосты, пожалуйста, — дамочка с чихуахуа в сумке, потревожила мою минуту самобичевания. Но я был приветлив с ней, ничего другого не оставалось. — Пожалуйста,— через какое-то время подал я ее заказ. Но мысли уже выветрились. Был конец смены, скоро должен придти Майкл. Он снова работает в ночную смену.

***

— Тебе налить? Выглядишь дерьмово, бро. — Майкл уже стоял за барной стойкой. Алан переоделся раньше меня и ушел восвояси. С ним я практически не общался. Вообще-то странный чувак, слишком тихий, мне такие не нравятся. — Нет, сегодня я пожалуй пойду отдыхать, — устало ответил я бармену. Нет, пить я точно не собирался. Хватит с меня. Я уже вбил себе в голову – не стать пациентом клиники. — Эй, а что было позавчера? — Майкл был не уверен, когда спрашивал меня о разговоре, состоявшимся между мной и Такксом. В принципе, ничего рассказывать я не собирался, тот гнев, что я испытал, прошел. — Ты, это, обиделся на что-то? Собирался же с нами выпить. — Твой грозный друг меня спугнул, — усмехнулся я, заметив непонимание в глазах Майкла.— Ничего не случилось, я в порядке. Всё, я пошел. Следующая смена завтра. Отделавшись от ненужного внимания, я пошел домой. Если мои эмоции улеглись, то это не значило, что сам по себе устранился голод моего тела. Сегодня вечером я планировал расслабиться более приятным способом, чем дурь.

***

В студии пришлось открывать окно, за полтора суток проведенных в этой вони, я настолько к ней привык, что даже не почувствовал этот смрад. Закинул грязные вещи в машинку, побрился, и немного прибрался в квартире. На улице пошел дождь. Ветер разносил дождевые капли буквально повсюду, и весь пол под подоконником был мокрым, но мне было плевать. Потом сам высохнет. Сейчас я хотел, чтобы эта отвратительная вонь выветрились. Поев, я уже было думал пойти спать, но слишком много кофе было сегодня на мою душу. Сна ни в одном глазу, а на смену лишь завтра вечером. Из начальства никто не звонил. По поводу моего помятого вида сегодня. Может, Том скажет что-то завтра, или же Сандерс промолчал? Не знаю.

***

— Сколько? — 20 за час. — Идёт.

***

Темный перекресток Мерилстрит буквально кишил разными проститутками. Об этой улице я не знал, пока не зашёл во всезнающий интернет. И пусть там не прямым контекстом было сказано о ночных бабочках, всё же я истолковал информацию правильно, и, оплатив такси, прибыл в это место. Мастурбация уже давно не приносит мне морального удовлетворения, чувствовать горячую плоть на члене –вот чем я питаюсь — чужим теплом и эмоциями. Вся прелесть секса с незнакомцем в том, что ты не знаешь, что тебя ждёт дальше, особенно если ты платишь за секс. До этого я никогда за него не платил, но сегодня времени искать кого-то «задарма» у меня не было. Ночь не настолько длинна, чтобы тратить хотя бы одну ее минуту. Новый человек, новая безликая дырка, в которую можно спустить. С бесплатными шлюхами я никогда не трахался без презерватива, и ебал только сам. Эндрю был единственным исключением, с ним я был на всё готовый пассив, даже после моего жестокого наказания. Парень, стоящий передо мной на коленях и своим шлюшачьим ртом обрабатывающий мой член, был молодым. У него до отвратительного длинные ресницы, и они почти касались моего паха, накрашенные блеском губы оставляли на члене липкий след, и густые темные волосы до плеч, в которые я сейчас вцепился. Мы не пошли ко мне и не сняли номер в отеле. Слишком роскошно для дешёвой шлюхи. Сегодня я снял свою фальшивую маску приветливого парня из Детройта. На эту ночь я стал тем, кем был в недавнем прошлом. Стоя в продуваемой со всех сторон подворотне, я чувствовал, как его теплый рот все стремительнее двигался на моем члене. Туда-сюда. Туда-сюда. Яйца уже поджались, я чувствовал, что скоро кончу. Нагнувшись, я отдернул паренька от члена, и этот сученок чуть не поцарапал мне хер зубами, пускай он и был одет в презерватив. Только отыграться на нем по-другому, кроме как выебать, я не мог. Его сутенёр все время шманался где-то по близости. Послышался звук расстегиваемой ширинки. Этот шлюшенок знал, чего хочет его клиент. Прислонившись к стене, тот оперся о нее руками и выпятил задницу. Проверив состояния его дырки, я был доволен. Парень был растянут и смазан. Думать, скольких он уже принял до меня, было отвратительно, так что, сплюнув на ладонь, я намочил слюной презик и вошёл в него. Шлюха вздрогнул, а секундой позже я услышал приглушённое стенание. Сука, притворяется, как все эти накаченные силиконом курвы из порнухи. Ничего естественного. Я драл его, пока ноги не начало сводить судорогой. Отмеренный нам час быстро заканчивался. Он бился подо мной в притворном удовольствии, а я, отпустив себя, впитывал его притворные крики, наслаждался теплом его дырки и приторным запахом одеколона, исходящего от его тела. Брезгливость отошла на задний план. Снять шлюху было лучшим решеним за последние несколько дней. Привыкший к постоянному сексу, за несколько недель без, я слишком сильно чувствовал его отсутствие. Шершавая кирпичная стена царапала мою потную ладонь, плевать, я наслаждался горячим нутром шлюхи, я за это заплатил. Парень вовремя сжал дырку и в этот же момент меня захватил сильнейший оргазм. По всему телу прошлась приятная судорога, я тяжело дышал, но не позволил себе прижаться к его грязному телу, сразу же отпрянул. Член потихоньку уменьшался, полный спермы презик стал тяжёлым и просто соскользнул на землю. Шлюха была довольна. Он подмигнул мне и, надев обратно штаны, скрылся в темноте подворотни. К несчастью, в этот момент пришло осознание, что было удовлетворено лишь мое тело. Мой мозг не плавился от эйфории. Такой секс был не тем, что мне надо. Я пожелал, чтобы отымели меня. Хотел быть слабым в чужих руках.. забыться. Грёбаный пиздец, я ни на грамм не изменился!