Хризалида

«может, я просто странный, потому что не хочу сменить школу, может быть, мне нравится насилие, а может, мне нравишься ты».

Весь воздух оказался пропитан облепиховым морсом и цитрусовым парфюмом. Фрэнк пользовался сахарозаменителем вместо сахара, носил таблетки и сигареты в пенале, любил спать и воровал виноградную резинку из прачечной. Всё утро Фрэнк лежал на кудрявом паласе и залипал на плакат scorpions, висевший между комодом и торшером. Рядом ароматно пахла банка арахисового масла, валялись неаккуратные конспекты по биологии и бумажки формата а-четыре с читами к видеоиграм. На лице блестел детский пластырь с собачками, на локтях — с динозаврами. Затем Фрэнк босиком носился по дому, выискивая чистую одежду и рюкзак. Он добавил к ужасу в раковине тарелку из-под клюквенного пирога. Влез в серебристый пуховик, стянул с батареи шапку и тёплые ботинки. Мобильный завибрировал в пухлом кармане, и Фрэнк, зажав меж зубов ключи, быстренько открыл раскладушку. рэй торо, 07:01 там снег, чувак рэй торо, 07:01 снег!!! рэй торо, 07:01 с н е г фрэнк айеро, 07:01 мы идём в food lion или куда-нибудь ещё, и это не обсуждается, ага Они встретились на перекрёстке. Торо пришёл в зелёной куртке и мохнатых наушниках, потому что его кудри (тускло-русые, как корица) были потрясающими защитниками от ветра. Все называли Рэя Торо — просто Торо. — Привет, Фрэнк. — Йо. Я сегодня не проспал, прикинь. — Если мы ещё не опоздаем в школу, я поставлю тебе пиксельный алтарь в какой-нибудь игре и буду носить венки. Фрэнк боднул его в плечо, получил такой же ответ, приправленный силой и нежеланием проигрывать. Серебристый пуховик, в который Фрэнк себя замуровал, мешал бороться. Он был дешёвым, толстым, неудобным — ещё и на пару размеров больше! — но классным. Когда Фрэнк надевал его, то представлял себя космическим одеяльцем из фольги. — Ты ещё носишь с собой всякие витаминки? — Да. — Поделишься? — Без проблем. Под «всякими витаминками» Торо реально имел в виду безобидную аскорбиновую кислоту или таблетки от кашля со вкусом малины. Он вообще невыносимо хороший. Рэй Торо носил в школе очки, игнорируя издёвки, любил комиксы, был вежливым и ответственным, а Фрэнк Айеро воровал продукты и порножурналы. Как-то так. А ещё Торо обожал кислятину и витамины, которые мама Фрэнка клала на холодильник. В личной коллекции Фрэнка были три грелки, шипучки против кашля, гипоаллергенное одеяло из холлофайбера, второе термоодеяло, бонусное одеяльце с медвежатами для подстраховки и базовые знания по оказанию медицинской помощи. Торо достал запутанные наушники. Распутывая их, они жевали аскорбиновые шарики, а потом шли до магазина под sexyback, justin timberlake. У Фрэнка в крыле носа поблёскивало колечко, а у Торо замёрзли колени. В магазине долларовых хозтоваров Фрэнк стащил резинового утёнка и кондиционер для мягкой ткани. — Эй, Фрэнк, — намекнул Торо, снял перчатки и достал сотовый, — нам бы поторопиться. Я не хочу опоздать на математику из-за того, что мой друг — тормознутый придурок. — Ща, ща, куплю что-нибудь, чтоб точно уйти без подозрений. Он простоял минут десять около контейнера с мармеладом, выбирая между вкусом клубники, банана и вишни. Назло нетерпеливому Торо, конечно. — Бери вишню. — Я люблю бананы, они сладкие и жёлтые. — Вишню. — Клубника тоже хорошая. — Вишню. Бери. Бери вишню. Из магазина он выходил осторожно, чтобы бутылочка кондиционера не выскользнула из рукава. Торо нарочно кашлял каждый раз, если утёнок, спрятанный в разноцветном носке Фрэнка, тихонько пищал. До школы они шли под молчаливое жевание вишнёвого мармелада.   — Эй, Рэй. — Чего тебе? — Прогуляем уроки? — Нет, и не смей подбивать меня. Мне это не нравится так же, как те грёбаные факты, что ты пьёшь много газировки, делаешь пирсинг в сомнительных подсобках и воруешь рождественские магнитики. — И новогодние игрушки. Шарики всякие, ну. — Ты дурак, Фрэнк. В рюкзаке Фрэнка хранился энергетик, половина мира, ролтон и чокопай. В школе он согрел руки и аккуратно переложил украденные вещи. Затем вытряхнул из шапки снежинки. В гардеробной висело заляпанное зеркало, и Фрэнк принялся ворошить чёлку (он обрезал её в три часа ночи тупыми ножницами, купленными за два бакса). Ну и пу́гало. Волосы были похожи на пирог, в который добавили чересчур много сливочного масла. — Приве-ет, Фрэнки, — нежно пропела старшеклассница, на имя которой Фрэнку наплевать — ему не плевать на её когтистый маникюр. В прошлый раз она расцарапала ему всю шею и щёки. — Ещё не получил за свою новую причёску? — Отвали, — выплюнул он. Фрэнк не аутсайдер, у него был классный Торо, желание дружить и сумасшедшие темы для разговора. Но так уж повелось, что в школе должна быть пиньята. И так уж вышло, что старшеклассники однажды вручили Фрэнку титул «крыса из папье-маше» и стали по приколу его бить и морально прессовать. Но у Фрэнка был Торо, мир в сумке, чокопай и знание нескольких молитв. — Как скажешь, — цокнула старшеклассница, и в её локонах блеснули две стеклянные заколки. — Я подскажу ребятам, что ты опять нарываешься, крыса. — Подскажешь? И кто тут из нас крыса? Она заговорила с нежностью змеи: — Не смей делать этого, Фрэнки. Я не ёбаный лузер, чтобы так со мной разговаривать. — Сложно не стать тварью среди такой гнили, согласись. Фрэнк успел исчезнуть из полутьмы гардеробной, прежде чем светловолосая девочка сообразила, что злится. В классе царствовала суматоха. Как лихорадка какая-то. Торо уже сидел за первой партой, а Фрэнк, жующий остатки мармелада, завалился в конец. Мальчики скрипели мелом, пока рисовали на доске члены. Фрэнк уткнулся в изгиб локтя, подыхая от мороза. Батареи в классе работали редко, а если их включали, то они согревали кабинет на последнем издыхании. Ублюдство. — ...разодранного оленя недалеко от жёлтого пруда. — ...и как зовут? — ...блядь, отец вчера заложил мой скейтборд, чё теперь делать-то? В кабинете математики было много зелени, поэтому мир вокруг мог показаться дружелюбным и спокойным. Фрэнк бездумно слушал голоса. Иногда в его щёку прилетали монстрообразные кучки смятых стикеров, ударялись о пластырь, заваливались на парту. Приходилось отбрасывать их щелчком пальцев. Цветной комок вновь прилетел, когда на весь класс прикрикнули: — Мистер Скоулз идёт! Прекратите, блядь, материться, или нам всем влетит! Фрэнк лениво рассматривал гимнокалициум михановича и скрёб кровавое пятнышко на футболке. Не отстиралось. Кондиционер для мягкой ткани должен исправить ситуацию, ведь эта футболка была хлопковой и самой любимой. — Здравствуйте, дети. Вокруг зашумели. Фрэнку показалось, что в его ушах слякоть, настолько противно гудели дети в классе. Он поднял глаза и моментально понял причину маленького ажиотажа. — К нам из Балтимора перевёлся новый ученик, так что я попрошу помочь мистеру, э, напомните, как вас зовут? — Джерард Уэй. Иногда Фрэнку на полном серьёзе казалось, что его будни — это начало ужастика с netflix, где всё сумбурно и ничего не понятно. Шерстяной свитер, джинсы из тёмной материи, плотно зашнурованные ботинки. Джерард Уэй стоял около тусклого эхинопсиса, чуть выставляя вперёд бедро и расчёсывая пальцами рукав, свисающий с тощего запястья. Высокий, бледноватый. Он будто был готов запачкать кабинет кровью, когда начнёт блевать. Или же он хотел прочитать несколько стихотворений непонятных поэтов. Волосы чёрные (явно выкрашены дорогой краской), лохматые, но аккуратно убранные за уши и достающие до плеч. Его руки выглядели чудовищно злыми. Такими только рвать глотки и гладить больных котят, прежде чем начать топить. — Расскажете о себе? Фрэнк был уверен, что Джерард откажется. И у него зацарапалось в затылке, когда Джерард меланхолично пробормотал парочку неинтересных фактов: — Я люблю литературу, курить, спать днём и коллекционировать характеры людей. Можно мне сесть? Скоулз, невероятно умело сохранивший невозмутимость, кивнул. Джерард прошёл в глубину класса и молча опустился на место рядом с окостеневшим Фрэнком. Фрэнк прижал одну ногу к животу и стал соскребать со шнурка слой льда, чтобы просто не пялиться на своего притихшего соседа. У Джерарда под глазами плавились черничные круги, а веки были почему-то красными, как если бы их тёрли наждачкой. В паршиво-зелёном свете он выглядел мёртвым. Он точно вылез из могилы или мрачного комикса, чтобы выпить кофе, поболтать о рисунках, сладких конфетах, крестах. И хорошенько порыдать. Ещё от него странно пахло. Детские духи — ягоды и апрельский мороз! — почти полностью перекрывали непонятную примесь. Смутно знакомую примесь. Когда-то Фрэнку купили белого котёнка. Ему было лет семь, а он самостоятельно соорудил для него кровать (большая банка из-под законсервированных персиков) и наполнял миску тёплым молоком. Лето беспощадно жгло и жарило. Фрэнк даже немножко переживал, что кот сварится в своей шёрстке. Иногда глазел на машинку для бритья волос, но так и не рискнул. Когда-то на котёнка случайно наступил папа. И, боже, у него наверняка в памяти сохранились оба визга — и зверька, и мальчишки. Кошачьи мозги вытекали аж через уши. Фрэнк спрятал тело в коробку из-под кроссовок и оставил её за крыльцом, а родителям сказал, что закопал в саду. Он боялся расставаться. Когда-то Фрэнк набил рот мультивитаминами, открыл крышку и в ужасе её захлопнул. Котёнок разлагался быстро и ощутимо, и пришлось закопать коробку в лесу. Фрэнка потом ещё неделю выворачивало наизнанку. Фрэнка затошнило и сейчас, когда он понял, в чём дело. За детскими духами таился запах гниения воспалённой раны.  — Тебе что, холодно? Фрэнк дёрнулся. Он неотрывно смотрел на кисть руки Джерарда и не сразу понял, кто с ним разговаривает. К нему обратилось самое карикатурное представление вампира-тинейджера. Джерард как-то несмело косился на него и ворошил волосы на затылке. Фрэнк вычистил из голоса нарастающую панику, нахмурился: — С чего ты взял? — Тебя, наверное, часто бьют в солнечное сплетение. — И? — Даже не станешь отрицать? Фрэнк изогнул проколотую бровь: нет же, придурок, не стану. — Знаешь, — сказал Джерард, подёргав за шерстяной рукав, — здесь скучно. Мне нужно брусничное или клюквенное мороженое и самый пугающий выпуск Скуби-Ду. — Чё? — Мне нужно брусничное... — Я слышал, — перебил Фрэнк, медленно перестраиваясь на волну Джерарда. — У меня есть только коллекция ужасов Дзюндзи Ито. — Нет, мне нужен Скуби-Ду. — Эм. Ладно. Джерард — намагниченная икона. Его только распечатывать и клеить на пачки сигарет. — Где тут можно взять диски напрокат? — Недалеко от школы, — осторожно ответил Фрэнк. Ему всё казалось, что Джерарда сейчас стошнит кровью и кишками. — Ладненько. Фрэнк впервые на своей памяти открыл учебник по математике. Вытащил клейкий вкладыш, усыпанный блёстками, и упёрся кулаком в щёку. Ему было немного противно и любопытно. Он криво смотрел на прозрачное лицо Джерарда, разглядывая кисло-тоскливый профиль и думая, что тот мог бы украшать королевские монетки. Детские духи с примесью цитруса и гниения, чистые волосы, шерстяной свитер. Классно. Фрэнк почесал башку собачки на пластыре, когда Джерард восторженно заметил: — Ох, чёрт, у тебя неплохие скулы, словно впадают в море Бофорта. — Меня просто били скакалкой.  Джерард нахмурился. — Кто? — Не парься, боже, — неосторожно улыбнулся Фрэнк. У Джерарда Уэя в глазах были пластиковые звёзды. Как стаканчики на вечеринке. В них только абсент наливать, вмазывать окурки и сбрасывать пепел. Но не смотреть. Фрэнк прокашлялся в кулак и тихонько спросил: — Украсть для тебя выпуск Скуби-Ду? Джерард моргнул, отгрузился. Зажмурился. Затем улыбнулся, оскалившись и выставив напоказ красивые клыки. Они обычные, человеческие. Фрэнк даже на секунду разочарованно исказил лицо. Джерард стал лохматить рукав серо-красного свитера: — Скуби-Ду, виноградную жвачку, дружбу, два спрайта и викодин, пожалуйста. — Оки-доки. У Фрэнка был Рэй Торо, мир в сумке, знание нескольких молитв и священных заклинаний, чокопай, большой пуховик. И, видимо, теперь ещё и тинейджер, пахнущий морсом из облепихи и скаливший клыки, когда разговаривал о дружбе.