Hartnаckiger Engel

Прожив пару месяцев в деревне, София захотела вернуться в Берлин. — Когда уже эти каникулы закончатся? — спрашивала она Тилля, — Сколько можно скрываться от полиции? Даже если и арестуют — ты ни в чем не виноват. Я же сбежала по своей воле и меня никто не похищал. — Не все так просто... — лишь отвечал мужчина. Он планировал переубедить девушку, внушить ей, что лучше подольше посидеть здесь. Мужчине хотелось помогать матери, как можно больше времени проводить в дорогой сердцу местности. Но София проявляла свой буйный характер и встречала такие предложения с его стороны бунтом и протестом. В итоге они пришли к компромиссу: они переедут в город, но не в Берлин. Они решили ехать в Мюнхен — и город большой, и затаиться ненадолго можно. Но перед тем, как переезжать в другой город, София потребовала забрать из ее берлинского дома большую часть гардероба. Тиллю такая идея не понравилась: — Стоит кому-то хоть раз нас там увидеть — мы пропали! Лучше вообще туда не соваться. Хотя бы полгода подождать... — А во что я одеваться, по-твоему, должна? В деревне-то еще ничего, там столько платьев, сшитых вручную, было... А в городе я не собираюсь ходить, как деревенская девка! Я актриса и фотомодель, а не заводчица кур и свиней! — стояла на своем Томалла. Линдеманну уже не хватало терпения спорить с блондинкой и что-то ей доказывать. Он не хотел с ней ссориться и дал слабину: — Хорошо! Хорошо! Заберешь свои тряпки, но имей в виду: попадешься кому-то — пеняй на себя! Я бесконечно выручать такую упрямую девчонку больше не намерен! Девушка победно ухмыльнулась и уехала, а Тилль отправился в центр Мюнхена подбирать уютную квартиру. Доехав на последнем такси, наконец, до своего особняка, с которым ныне были связаны кое-какие не очень приятные воспоминания, София приготовилась к самому худшему исходу. Набравшись смелости, она нажала на кнопку вызова на медных модернистских воротах. К счастью, в доме кроме дворецкого никого не оказалось. Симона, по его словам, нашла себе нового молодого бойфренда-француза и укатила с ним в Париж на неопределенный срок, чему младшая Томалла не могла нарадоваться. София беспрепятственно дошла до своей комнаты. Зайдя в нее, на девушку нахлынули тяжелые воспоминания ее двухдневного томительного заточения. Вспомнив о домашнем аресте, она подумала и о своем доблестном "рыцаре" с некой грустью и тоской. И в то же время, это были такие любимые и красивые стены, по которым она уже успела соскучиться. Томалла поменяла свой худо-бедный рюкзак на шикарный красный чемодан солидных размеров, в который компактно уместила половину своей огромной коллекции одежды, а также необходимые средства гигиены и красоты. Спустя такое продолжительное время, она смогла снова надеть свои любимые джинсовые шортики и короткий топик на широких лямках. Дополнив образ закрытыми туфлями на шпильке с острыми носами, она причесалась и немного накрасилась. Идя к выходу, девушка шла через гостиную. На столике она увидела свой раскрытый дневник. Внутри сразу загорелся колючий огонек злобы. Она, не раздумывая, взяла книгу и, закрыв ее на ключик, направилась к выходу. Полностью готовая к "переезду", она выкатила из элитного гаража новенький мятный кабриолет, на котором ездила всего пару раз. Дворецкий, под страхом получить тумак от боксерши, помог ей погрузить чемодан в багажник и, София, пафосно сев в машину, быстро скрылась из виду. Дворецкий Джерри совсем забыл поручения своей хозяйки, что нужно делать, если ее дочь вернется. Он сразу же позвонил Симоне. — И ты не вызвал полицию и снова дал ей уйти?! — моментально вышла из себя старшая Томалла. — Она пришла так неожиданно, я не успел ничего сделать, — оправдывался Джерри. — Меня все это уже достало! Я подам в розыск на обоих, нужно найти их! Немедленно, Джерри, немедленно! — приказала лишь она и отключилась. — Котик, я уже еду к тебе! — говорила с Тиллем по телефону София, ведя машину, — Что там с квартирой? Где жить будем? — Да снял тут в центре двушку, недолго пожить можно. — А как я тебя найду? — спросила девушка, бывавшая в Мюнхене всего пару раз. — Я буду ждать тебя возле Мариенплаца, прямо рядом с башней. Через несколько часов София приехала на центральную площадь Мюнхена. Там было очень много туристов и встретиться с Линдеманном было нереально. Она пошла к башне Мариенплац, где по их уговору, мужчина должен был ждать ее. Она была похожа на упрощенную копию Биг Бена с меньшим циферблатом. Около здания стояла целая толпа. Наконец, протолкнувшись через людей, София подошла вплотную к башне и стала глазами искать Тилля. Спустя несколько секунд, она увидела знакомую фигуру прислонившегося к стене Линдеманна в десятке метров от себя. Девушка побежала навстречу, насколько это было возможно: путь преграждали люди. Подойдя вплотную к нему, София с облегчением обвилась вокруг его руки. Тилль от неожиданности дернулся, но почувствовав легкий запах духов Томаллы, обнял ее. — Мне пришлось искать тебя по всей площади! — возмутилась блондинка, — Почему ты не вышел хотя бы в центр, чтобы мне было проще тебя найти? — Да я тут взял себе перекусить немного, — обратил он внимание девушки на кружку пива, — И квартиру снял. Заметив голодный взгляд Софии, Тилль повел ее к ларьку, где купил ей картошку-фри. Томалла с необычайной для нее жадностью уничтожила порцию в считанные минуты. Такого голода она еще никогда не чувствовала. Линдеманн поделился с ней остатком пива из своей кружки. Затем, они на машине девушки поехали до их нового жилья, дорогу к которому Тилль указывал на ходу. Припарковав кабриолет возле четырехэтажного жилого дома, пара вошла внутрь. Подъезд был совершенно обыкновенным, но для Софии непривычным. — Фу, страшно представить нашу квартиру, — брезгливо оглядывалась на изрисованные стены она. Поднявшись на третий этаж, Тилль интригующе остановился у мощной железной двери, которая выглядела так, будто он сам ее изготовил и установил. У него на лице была написана такая уверенность, будто это его собственный дом, в котором он всю жизнь прожил. — А как ты снял квартиру, чтобы тебя не узнали? Мы же должны прятаться, ты помнишь? — полюбопытствовала девушка. — Я сделал это анонимно, — немного подумав, ответил Тилль. Не меняя выражения, он неторопливо провернул ключ в замочной скважине. Дверь со скрипом открылась. Томалла зря переживала: квартира оказалось чистой и уютной, даже чем-то напомнила обстановку в доме матери Тилля. Больше всего ее беспокоила спальня. Если, конечно, можно было так назвать небольшую комнатушку со старым окошком, раскладным диваном и маленьким комодиком с зеркалом. Но диван был в хорошем состоянии. Девушка вспомнила, что использовать его можно не только по назначению, тем более, если он удобный. Немного разобрав и разложив вещи в новом жилье, они оба без сил завалились спать. Тилль проснулся от шума телевизора в соседней комнате. Не найдя рядом Софию, он нехотя встал и пошел к источнику звука. Шум доносился из маленькой гостиной. Линдеманн взглянул на часы — половина восьмого! Ну почему его разбудили так рано? Дойдя до комнаты, рокер увидел соблазнительную картину: его богиня сидела на диване, положив стройные ноги на табурет. Волосы ее были накручены на бигуди, а прекрасное тело прикрывало лишь полотенце, которое снизу чуть задралось, из-за чего сраженный женской красотой мужчина расфантазировался и потерял самообладание. — Ты куда так рано собралась? — поинтересовался он. — Доброе утро, это, во-первых. А во-вторых — я просто привожу себя в порядок, — назидательным тоном проговорила София, снова повернувшись к телевизору. — А завтрак кто будет готовить, а? — возвращал он Томаллу к реальности, — Прислуги у нас здесь нет. — Мы можем пойти в ресторан, — сразу ответила она. — Нет, мы не можем пойти в ресторан, крошка, — отказывал Тилль, — Мы же прячемся от посторонних, верно? Об этом София не подумала. Она привыкла к жизни, где готовят и убирают другие люди, а она будет лишь развлекаться и устраивать вечеринки. Неужели ей придется теперь готовить, убирать и стирать? Ей бы научиться сначала делать все это для себя же, а сейчас ей надо и за своим мужчиной ухаживать. Ей не нравилась сама идея того, что Тилль будет все время сидеть у телевизора и ничего не делать, а она будет его кормить и убираться в одиночку. Ох, как не любила она сексизм. — А почему должна делать все обязанности по дому именно я? Кто вообще это решил? — удивленно спросила София, — Почему бы тебе сегодня не приготовить нам завтрак? Ты же наверняка умеешь... — Так было всегда. Женщина — хранительница очага. Мужчина — добытчик, — банально отвечал Тилль. — А что же ты добыл, позволь узнать? — съязвила девушка, — Свой дом? Может быть, огромное состояние, заработанное на безупречной карьере? Нет. Поэтому, сегодня завтрак готовить будешь ты. Тем более, я занята, — Томалла демонстративно удалилась в ванную. Линдеманну ничего не оставалось, как идти и готовить. Как же так?! Хрупкая женщина заставила его выполнять женские обязанности? В эту минуту Тилль жалел, что не смог показать "кто в доме хозяин", пойдя на встречу молодой красотке. Может быть, с любой другой женщиной он повел себя иначе: начал бы применять силу, заставлять, бить, оскорблять. Но с Софией что-то останавливало его. Что-то все же было особенное в этой девушке. И действительно, он был по уши влюблен в эту молоденькую бунтарку. Да и у нее самой была интересная черта — она была бесстрашной. Томалла действительно никого не боялась — ни Тилля, который был втрое больше и сильнее ее, ни свою мать, которую он сам побаивался, ни полицию. И правда, девушка часто пошучивала о том, что она может сделать в полицейском участке, как ей наплевать на слова Симоны... Такой "героизм" доводил ее до безумств, которые и сам Линдеманн любил проделывать на шоу, в клипах. В молодости он был таким же "безумцем", как и София, но с возрастом это поутихло. Ему хотелось спокойства, отдыха. Но его так манила эта девушка, внутренним огнем и темпераментом схожая с ним. Жизнь влюбленной пары в двухкомнатной квартире протекала хорошо, пока не вставал вопрос о домашних делах, но они быстро пришли к компромиссу — уборку, стирку и готовку они будут делать вместе. И никому не будет обидно, и "командная работа" будет сближать таких разных, но все же таких похожих людей. Но постепенно девушка все же научилась готовить самые простые блюда, в связи с чем, позже, готовка полностью легла на ее плечи. В магазин за всем необходимым Тилль и София ходили по очереди, но редко, чтобы не привлекать к себе ненужное внимание. Линдеманн все больше времени уделял написанию стихотворений для нового альбома Rammstein, с участниками которого он поддерживал общение. Томалла читала в интернете разные "догадки" об ее исчезновении с телеэкранов. Но сейчас ни о каких дорогих тусовках и речи идти не могло: пара прекрасно понимала, что общество будет против такого союза. Девушка сильно переживала за их с Тиллем будущее, как пары. Но она была уверена в том, что Линдеманн в любом случае все сможет уладить и волноваться ей незачем. Однажды, осенним дождливым вечером Тилль вернулся домой с продуктами. София его не встретила. Это странно. Обычно она всегда ждала его на пороге. Где же она? — Я здесь, мой сладкий, — звал мужчину нежный голос. Линдеманн, не сняв пальто и шляпу, заглянул в гостиную, откуда донесся голос девушки. Томалла лежала на диване в фиолетовом атласном пеньюаре, которые едва прикрывал самую "сокровенную" часть груди. София, игриво глядя на музыканта, как бы случайно задрала пеньюар снизу, открывая его взору черные кружевные трусики. Тилль, стоя в дверях комнаты, обомлел. — Нет, мы сейчас будем с тобой заниматься не любовью, — встала с дивана девушка, — Сейчас мы выясним, кто же из нас двоих умнее. Я тут нашла старые шахматы, — она подошла к столу, — Мы можем в них сыграть. Кто проиграет — выполняет любое желание победителя. Идет? Мужчина был не в силах оторвать взгляд от красотки, которая его сейчас намеренно соблазняла. За окном шел дождь. Асфальт был застлан мокрыми желто-красными листьями, блестевшими от света фонаря. В лужах отражался месяц, прячущийся за темными облаками, похожими на тучи. Жилые дома смотрели множеством светящихся глаз. В квартире было темно, лишь в одной комнате горел свет. Настенные часы показывали без пятнадцати одиннадцать. В воздухе витала невиданная напряженность и духота. Тилль с Софией были увлечены. Но не сексом, а игрой. Они сидели за небольшим столом, друг напротив друга. Линдеманн с очень серьезной физиономией обдумывал абсолютно каждый ход, каждое действие, периодически поглядывая на Томаллу, грудь которой была еле прикрыта. Девушка бросала на Тилля хищные взгляды, заставляя смущаться. Она, казалось, специально пыталась сбить его с толка, отвлекая. Сама София делала необдуманные, глупые ходы, так что мужчина нисколько не сомневался в победе. — Шах и мат, дорогая! — торжественно произнес, наконец, он, — Я выиграл. — Да, я вижу, — вполголоса произнесла София с сожалением. — Это было легко! Но ты сама пошла на это, детка, — Тилль встал из-за стола и подошел к девушке, — Теперь будь добра выполнить мое желание... — Чего же ты хочешь? — догадывалась о замысле возлюбленного Томалла. — Тебя, сладкая, — лишь произнес он. Не успела София моргнуть, как его горячий язык оказался у нее во рту, а рука сжимала ее грудь. В следующее мгновение, ее обмякшее от накатившего возбуждения, тело, оказалось под мужчиной на диване в соседней комнате...