Hartnаckiger Engel

— Имя? — сухо спросил полицейский, — Можете не говорить, я знаю вас, Фрау Томалла. Какой болван вас не знает? — на секунду он улыбнулся, но быстро взял себя в руки. — А на вас, Герр Линдеманн, у меня есть дело… Вы находитесь в розыске по подозрению в похищении человека. — Никого я не похищал! Что за бред вы несете? — возмущался мужчина. — В этом мы обязательно разберемся, а сейчас мы вынуждены вас обоих задержать. Фрау мы должны вернуть ее семье, которая возобновит процесс лечения, а вас, Герр, задержать на десять суток для дальнейших судебных разбирательств, — после этого к Софие и Тиллю подошли двое офицеров, которые отвели их в общую камеру, сняли наручники и закрыли дверь на ключ. В камере, помимо них, сидели проститутка и бездомный. Бездомный, укрывшись грязной изношенной дубленкой, спал на холодной скамейке, а проститутка, поначалу смотревшая на происходящее с равнодушием, резко изменилась в лице, увидев неожиданных гостей полицейского участка. Помещение было маленьким и неуютным. Сырые стены со старой отваливающейся штукатуркой и ржавые решетки вызывали лишь отвращение и брезгливость. Перспектива провести ночь в грязной камере, бок о бок с такими неприглядными соседями, испортив дорогие костюмы, повергла Софию в шок. А все так начиналось… Еще утром они пили кофе из белых чашечек, а ночевать будут в этой дыре. Линдеманн и Томалла, сев на свободную скамейку, погрузились каждый в свои мысли, так и заснув, не проронив ни слова. Утро пришло быстро и мучительно. В шесть утра один из офицеров начал стучать дубинкой по прутьям: — Красавица, (та, что в обнимку с чудовищем), за тобой мать приехала, — с издевкой произнес он и открыл дверь. Девушка и мужчина, беспокойно проснувшись, обнаружили, что спали сидя, облокотившись друг на друга. Не успела София опомниться и прогнать следы сна, как уже задыхалась в объятиях надушенной какими-то мерзкими духами Симоны. — Доченька, крошка моя, наконец-то нашлась! Нам пора ехать домой! — с натянутой улыбкой восклицала она, пытаясь выдавить из себя радость. — Боже, лоб совсем горячий. Тебе нужно срочно принять назначенные лекарства! А этого негодяя, — старшая Томалла указала на Тилля, — Нужно изолировать от общества! Он похитил бедного ребенка из родного дома ради своих корыстных целей! — Мама, перестань! Герр Линдеманн очень хороший человек. Он мне жизнь спасал… — она не успела договорить, потому что Симона уже тащила ее из полицейского участка в машину. София успела лишь послать возлюбленному воздушный поцелуй на прощание. — И что ты нашла в этой престарелой деревенщине? — удивлялась Симона, глядя на заднее сидение, где сидела ее дочь. — Он добрый, умный, сильный, спокойный, с чувством юмора, чуткий, романтичный… — мечтательно перечисляла София, — Ну почему он тебе так не нравится? Что он тебе плохого сделал? — возмущалась девушка. — Разве ты не понимаешь, что этот старый козел хочет тебя использовать, а потом оставить ни с чем? У него ничего своего нет: лишь гастролирует раз в пять лет. Неужели ты не слышала о том, как он со своей женой обращался? Или ты хочешь ходить вся в синяках? — пыталась доказать свою правоту мать, — Да ты для него просто игрушка на месяц! — Мы с ним уже больше года вместе! — на эти слова Симона не нашла, что ответить и замолчала. София смотрела через окно машины на мелькающие здания и вспоминала, как они с Тиллем вчера стояли на крыше самого высокой башни Германии и любовались закатом. Еще вчера все было хорошо, а сейчас их сердца, отравленные жгучей любовью, снова разлучили неизвестно насколько. По ее щеке побежала горькая тоскливая слеза. Когда же все перестанут осуждать их за любовь? В данную секунду блондинка жалела, почему она не родилась на двадцать пять лет раньше? Почему она должна терпеть все эти насмешки и открытые оскорбления? Эти мысли заставляли ее отчаиваться все больше и начинать копаться в себе. Тем временем, Тилль сидел на допросе по поводу вчерашнего происшествия: — С какой целью вы вчера со своей подругой залезли на крышу Берлинской телебашни? Я так понимаю, это была ваша инициатива? — Да, это я предложил нам пойти туда, — невозмутимо отвечал Линдеманн, — Я хотел показать ей Берлин с высоты птичьего полета. — На крыше экскурсии не проводятся, ведь там нет необходимых для этого конструкций. Вы знали, что подвергали свою и жизнь Фрау большой опасности, находясь на высоте двухсот пятидесяти метров? Кроме того, вы нарушили режим общественного порядка, поэтому необходимо судебное разбирательство, — заключил офицер, делая знак помощникам, чтобы Тилля увели. Теперь ему светит только тюрьма… За похищение ему дадут не менее трех лет и все это время он не сможет даже поцеловать свою любовь. А София в особняке не находила себе места — постоянно думала о Тилле. Она истерила, рыдала, выводя Симону из себя, и они скандалили все снова и снова. Вскоре состоялся суд. Линдеманн, хмуро сидя за решеткой, посветлел при появлении девушки и все три часа не сводил с нее взора. Та сидела бледная, как полотно, нервно стреляя глазами, то в пол, то на судью, то на своего мужчину. Старшая Томалла обвиняла его во всех смертных грехах, говорила, якобы Софию он и похитил, и насиловал, и накачивал наркотиками. Сказанное она «подкрепляла» рассеянным состоянием дочери. Но как только слово дали и девушке, тут она будто проснулась. Она начала яростно заступаться за рокера, чем очень удивила всех присутствующих. В итоге, София и Симона снова поругались. Тилля признали невиновным и отпустили под подпиской о невыезде. Женщина была очень зла на девушку. Из-за нее она снова не смогла осуществить свой план. Но придумала другой, более безжалостный и хитрый. Симона выгнала Тилля из особняка. Тот не стал перечить, потому что ему, по правде сказать, давно надоели ежедневные скандалы его девушки со своей матерью и изо дня в день видеть, обычно веселую и задорную Софию нервной и подавленной, ему не приносило никакой радости. Находясь с Томаллой в хорошем расположении духа, видя сияние ее молодости и детской искры, чувствовал, будто сам молодеет лет на двадцать. Он не был «энергетическим вампиром» и не «питался» молодостью девушки, просто общение с ней так на него влияло. Блондинка до самого конца не хотела отпускать рокера, ведь они уже так долго жили вместе и привыкли к обществу друг друга. София от расшатанных нервов снова закатила истерику, как будто они с Тиллем расстались, но это было не так. — Прошу, не бросай меня одну! — слезно умоляла Томалла. — Детка, я не брошу тебя, — успокаивал Тилль, — Я все улажу, все будет хорошо. Линдеманн ушел, и девушка заперлась в своей комнате. Неся небольшую сумку с вещами на плече, мужчина направлялся к городу. Он шел вдоль знакомой трассы, где когда-то они шли вместе с Софией. Рокер держал курс к давно присмотренному им коттеджу. Он сегодня же собирался приобрести двухэтажный небольшой, но симпатичный домик. Вот сейчас он купит себе нормальное жилье, женится на своей куколке, и они уедут куда-нибудь в забытый Богом уголок, где будут, припеваючи, жить в соломенном домике. Наконец-то он впервые за последнее время совершит по-настоящему мужской поступок. Но сладкие грезы Тилля быстро растворились в горькой реальности темных сосен, поднимающихся над землей по обе стороны от шоссе. С момента ухода Линдеманна, в доме Томаллы наступило затишье. На следующий день Симона позвала в гости нового «жениха» для своей дочери. Софие он сразу не понравился — очевидно, мать «отобрала» для нее молодого человека со своим вкусом. Это был парень лет двадцати, со светлыми волосами, чуть выше девушки, но ниже Тилля. Из-под футболки виднелись татуировки. — Это еще кто? — раздраженно спросила София, предчувствуя новую ссору. — Меня зовут Лорис Кариус. «Я футболист», — произнес парень, протянув руку девушке. — Мама, когда ты уже поймешь, что у меня уже есть любимый — Тилль. И то, что у нас большая разница в возрасте, это совсем ничего не значит, — произнеся это, она собрала сумку и ушла из дома, ничего не объяснив. В тот вечер она сделала себе новую татуировку — имя возлюбленного, выведенное прописными буквами, на шее ниже затылка. Конечно же, Симона это не оценила. *** Через некоторое время Томалла вернулась к тренировкам и начала подготовку к новому турниру. Она села на жесткую диету и ежедневно посещала спортзал, по полдня проводя на тренажерах. Один раз София так вовлечено делала приседания, что не заметила в зеркале Тилля, заинтересованно наблюдавшего за процессом сзади. Когда мужчина подошел к ней вплотную и положил большие ладони ей на плечи, она вздрогнула и обернулась. Лицо ее озарилось привычной лучезарной улыбкой. — Что ты здесь делаешь? — поинтересовалась блондинка, глядя на Линдеманна. — Да я так, — немного стеснительно произнес он, — Привожу себя в форму, а то совсем уже себя запустил. А у тебя что, бой скоро? — Да, ты придешь? — София вопросительно заглянула Тиллю в глаза, зная, что он ей не откажет. — Конечно, — его руки обвились вокруг ее талии, — А для кого ты так усердно свою попку качаешь? Мне она и так нравится, — с этими словами рокер с ухмылкой и даже некоторой наглостью начал руками «оценивать» труды девушки. — Нет, как ты мог такое только подумать? — девушка направила руки мужчины обратно на талию, стесняясь любопытных взглядов, — Я просто хочу, чтобы она нравилась тебе еще больше. — Ты специально надела НАСТОЛЬКО облегающие лосины, чтобы я смотрел и представлял, как они рвутся при каждом приседании? — одновременно возмущенно и мечтательно произнес он, уже представляя сцену из порно. — Ты так озабочен, милый, — встав на цыпочки, томно прошептала Томалла, — Может, ты надо мной потрудишься и приведешь себя в форму? — София прижала к нему свою пышную грудь, которая сейчас чуть ли не вываливалась из спортивного топика, не давая Тиллю отвести взгляд. — Пойдем в раздевалке «потренируемся», крошка, — не менее сексуально прошептал Линдеманн. Он взял ее за руку и привел в мужскую раздевалку, заглянув туда первым. Удостоверившись, что там никого нет, он пригласительным жестом пропустил Софию. Заперев дверь, он начал медленно, но тщательно массировать плечики Томаллы. — Детка, ты так напряжена. Тебе нужно расслабиться, — мягкий баритон и приятное разминание плеч одновременно убаюкивали и в то же время пробуждали в Софие страсть. Взгляд мужчины упал на свежую татуировку на шее пассии. Прочитав свое имя, он провел указательным пальцем по рисунку, заставив Томаллу содрогнуться и покрыться мурашками. Постепенно, его руки начали перебираться к часто вздымавшейся груди. — Мне нужно принять душ, но это быстро… — торопливо начала девушка. — А давай там?.. — неожиданным предложением перебил Тилль с огоньком надежды в глазах. Спонтанное решение быстро пошло по пути реализации. Прокрутив защелку двери в обратную сторону, Тилль открыл ее и, молниеносно избавившись от одежды, пара заперлась в довольно маленькой душевой комнате. — А здесь тесновато, не правда ли? — ухмылялся Тилль, рассматривая обнаженное тело своей пленительной амазонки, словно в первый раз. Он повернул смеситель и из лейки полился кипяток. — А-а-а, как горячо! — взвизгнула София. — Теперь ты имеешь представление о том, как бурлит кровь в моих жилах, когда я вижу тебя, мой сладострастный ангел, — привыкший к высокой температуре Линдеманн нисколько не испугался, но постарался настроить воду до комфортной для Томаллы. Теперь, когда обоих устраивала температура льющейся воды, служащей «глушителем», они поспешили приступить к делу. Девушка и мужчина слились в долгом и жарком поцелуе, заняв свои руки подготовлением друг друга к соитию. София самым бесстыжим образом трогала член Тилля и, присев на корточки, взяла его в рот. Рокер несдержанно застонал и, взявшись за волосы блондинки, собранные в хвост, стал направлять ее движения. — Как в такой красивой голове, как твоя, умещается столько похоти? — с некоторым восхищением и усмешкой спросил Тилль. После этих слов девушка подавилась и получила пощечину, — Немного боли не помешает такой разбалованной девчонке, как ты, — с ухмылкой объяснил он свое действие. Затем, Томалла поднялась, потирая место удара, и он запустил свои пальцы ей между ног, разминая клитор. Другой рукой Тилль сжал одну из грудей Софии и стал оставлять засосы на ключицах. Блондинка задыхалась от возбуждения и подалась туловищем вперед. На кафельных стенах душа выступили крохотные капельки от пара и воды. По обнаженным телам сочились крупные капли горячей воды, подогревая и без того разгоряченных Томаллу и Линдеманна, чьи взгляды были затуманены от дикого желания. София приобняла мужчину, рассматривая многочисленные шрамы и, медленно спускаясь ладонью с широких плеч на мощную грудь, покрытую волосами. Потом, она провела своими заостренными ноготками от груди до живота, игриво переводя взор на довольно улыбающееся лицо Тилля. Томалла приблизилась ртом к соску и лизнула его. Мужчина шумно выдохнул и продолжил ласкать себя. Девушка прильнула к нему всем телом и впилась зубами. Линдеманн ойкнул и смачно шлепнул Софию. Он развернул ее спиной к себе и резко вошел в нее. С ее губ сорвался громкий стон, который тут же затих. Оба услышали, как хлопнула дверь в раздевалку и раздались мужские голоса. Линдеманн зажал рот девушки и увеличил температуру воды, продолжая наращивать темп. София мычала от накатившего удовольствия и обжигающей боли. — Потерпи, детка. Ты же не хочешь, чтобы нас раскусили? — заботливо шептал ей на ухо Тилль. Через минуту дверь снова хлопнула и за пределами душа наступила тишина. Пара снова могла не сдерживаться. Из душевой раздавались стоны близящихся к разрядке, которые становились все громче и громче. Вскоре, вода выключилась, дверь душевой распахнулась и оттуда, словно из бани, клубами хлынул пар. Тут влюбленные вспомнили, что не взяли с собой полотенца. Пришлось Тиллю абсолютно голым идти за ним в раздевалку. Хорошо, что там никого не было. Воздух в раздевалке после двадцати с лишним минут, проведенных в адской парилке, казался просто раем. — А ты что, так и не заметил мою новую татуировку? — возмутилась София, одеваясь. — Заметил, — уставшим голосом промолвил мужчина, — Я так устал. Не думал, что нужно столько сил, чтобы удовлетворить такую ненасытную чертовку! — с этими словами он ущипнул Томаллу за зад, но встречной реакции он не увидел: от похотливого настроя молодой грешницы не осталось и следа. Сейчас девушка снова смущалась и отмахивалась от него. Вдруг, Тилль почувствовал резкую боль в голове. Кажется, у него подскочило давление, уже не молодой все-таки. Но чем только не пожертвуешь ради классного секса… Так они коротко поцеловались на прощание и разошлись. Линдеманн приковылял к метро, а Томалла вприпрыжку долетела до своего кабриолета.