В последний момент

      Взрослая жизнь — сложная штука на самом деле. Вроде тебе никто не указывает, как жить, и ты можешь видеться с кем хочешь и когда хочешь, но потом оказывается, что и у тебя, и у всех остальных миллион дел. Так Марко ещё в октябре срочно уехал в Тампере по каким-то Очень Важным Делам, через несколько недель сразу же поспешил в Оулу участвовать в каком-то Очень Важном Проекте, где без него ну никак нельзя было обойтись, а ближе к концу декабря — снова в Тампере. За всё это время он ни разу не смог вырваться в Хельсинки, поэтому виделся вживую только с несколькими хорошими знакомыми из Тампере, плюс один раз Яри был в Оулу проездом и они смогли встретиться на несколько часов. Очень Важные Дела были неотложными, поэтому Марко старался как можно быстрее их решить. Тем не менее он освободился и вернулся в Хельсинки только двадцать седьмого декабря. Двадцать восьмого он поехал к родителям извиняться, что не смог встретить Рождество с ними, двадцать девятого лежал на диване и офигевал от жизни, а тридцатого заставил Маркуса отложить дела и пойти погулять. По идее он должен был двадцать девятого лежать и офигевать от жизни вместе с Олли, а тридцатого пойти гулять втроём с ним и Маркусом, но не сложилось. Олли сразу же после Рождества улетал в Берлин к старым друзьям, с которыми не мог встретиться уже давно, и возвращался только в первых числах января. Нет, конечно, они каждый день созванивались по скайпу, но вживую-то виделись последний раз ещё в октябре. А сегодня было уже тридцать первое декабря, и Марко проснулся от звуков вызова в скайпе. Так-то он бы не услышал и дрых дальше, но вчера (точнее, сегодня рано утром) заснул в обнимку с ноутбуком, пока гуглил, от скольких конфет с ликёром можно опьянеть. Поэтому он проснулся и ещё какое-то время смотрел на экран, соображая, какой сейчас век, что он здесь делает и кто ему звонит в такую рань. Век оказался двадцать первый, здесь он живёт, а звонит ему в такую рань Олли. Осознав последний пункт, Марко ответил на звонок. — Нормально слышно? — первым делом спросил Олли и присмотрелся. — Ты что, спишь ещё? — Привет, солнце, — сонно отозвался Марко. — А что, так заметно? И который час? — У вас полтретьего. Дня. Судя по твоему гнезду на голове и сложному лицу, ты только что проснулся, и можешь не отпираться, кому как не мне знать. Опять всю ночь залипал в тот сериал? — Ну, я узнал, что опьянеть можно от двух с четвертью кило конфет с ликёром, — поделился важной информацией Сааресто. Олли только тяжело вздохнул. — А где это ты? — Я на рождественскую ярмарку выбрался, они вроде аж до третьего января работают, — Олли переключил камеру, снимая теперь только ярмарку. — Не знаю, видно ли тебе, но у нас мокрый снег. Ночью обещают нормальный. — Блин, я тоже давно хочу на рождественскую ярмарку, — вздохнул Марко. — И да, я в курсе, что только вчера был там, но когда-то я был на ней в Берлине и скажу тебе, ярмарки в Берлине и Хельсинки — вообще разные вещи. — Вот что ты за человек? — тепло улыбнулся Олли. — Можем в следующем году на Рождество куда-то махнуть… Ладно, это аж в следующем году. Что сегодня делаешь? Хотя глупый вопрос, ты же никогда не планируешь ничего. — Есть такое, — хмыкнул Марко. — Но вообще думаю праздновать с кем-то из ребят. Маркус, зараза, уже договорился с кем-то, а остальных я ещё не спрашивал. — Я понял, значит, в последний момент тебе придёт гениальная идея и завтра ты проснёшься где-то в Чебоксарах. — Так, это было давно и неправда! Хватит ржать! — завозмущался Марко, хотя и сам смеялся. Да, Чебоксары он не забудет. — И да, я серьёзно собираюсь не творить фигню и просто встретиться с кем-то, выпить, отметить Новый год. Ладно, а ты? — Ну, я сейчас погуляю тут немного и вернусь, а вечером мы поедем к Бранденбургским воротам. Там и встретим Новый год, — Олли переключил камеру обратно. — Ну удачи. Ладно, надо приводить себя в чувство, я ещё обещал Маркусу заехать и вернуть его шарф. Да, тот, который я должен был отдать в октябре, да, мы виделись вчера и я забыл, не начинай! — Я промолчу, — покачал головой Олли. — Ладно, всё, давай, я уже в следующем году перезвоню. Марко послал воздушный поцелуй, пафосно закрыл ноутбук, перевернулся на спину и задумался, глядя в потолок. Как Олли и предсказывал, ему всё же только что пришла в голову гениальная идея. По сути в Хельсинки ему делать нечего сейчас — на ярмарке побывал, с родителями встретился, подарки друзьям можно отдать и позже, ничего страшного не случится, а всё остальное он может сделать в любой другой день. А Олли он уже почти три месяца не видел, да и Берлин любил, но был там один раз, и то давно. В последний момент решать лететь в другую страну, ничего не продумав, — так себе идея, но в огромном списке всех так себе идей Сааресто были и более странные вещи. Поэтому он снова открыл ноутбук и начал гуглить билеты до Берлина. Билеты нашлись только на восемь вечера. С одной стороны, очень весело новогодний вечер провести в самолёте, а с другой, тогда он прилетит в десять. Местонахождение Олли в двенадцать ночи уже известно, а куда его занесёт раньше — непонятно, поэтому всё складывалось неплохо. Получается, в аэропорту надо быть где-то в шесть, а в пять все Поэты (ну, кроме Олли) ненадолго встречаются на студии и потом расходятся праздновать — кто с семьёй, кто с друзьями. Поэтому сейчас, быстро закинув в рюкзак всё необходимое на пару дней в Берлине и в спешке упакованные подарки группе, Марко бежал на студию. Бежал в буквальном смысле — он везде опаздывал и сейчас должен уже давно ехать в аэропорт. Но с ребятами встретиться надо было — не тащиться же в Берлин с их подарками в рюкзаке. Поэтому когда он вбежал на студию, споткнувшись о порог и чуть не навернувшись, все уже давно сидели по своим любимым местам и что-то пили. — Что и требовалось доказать! — заметил Маркус. — Чтобы Сааресто появился, надо было открыть колу! Ты шарф взял, я надеюсь? — Взял, взял! — успокоил его Марко. — Я его положил к твоему подарку, а вот собственно подарки, разберёте сами, где чей, а я полетел, и так опаздываю! — Куда опаздываешь? — не понял Яни и поперхнулся колой. — Мы думали, ты посидишь хоть с нами, — продолжил Яска, хлопая Яни по спине. С учетом разницы в их комплекции это выглядело пугающе. — Тебе вроде не с кем было праздновать, уже нашёл, что ли? — Я в последний момент решил лететь к Олли в Берлин. Это сюрприз, если он позвонит, ничего не говорите! Спасибо за понимание, всех люблю, всех с наступающим! — Марко схватил с тарелки бутерброд с сёмгой и побежал. — Он хоть знает, где его искать в Берлине? — спросил бытие Маркус после небольшой паузы. Вылет был в восемь, значит, в аэропорту надо быть хотя бы в шесть. Ровно без десяти семь Сааресто влетел в здание аэропорта и побежал, полагаясь на свою память. Он тут столько раз был, что заблудиться было невозможно и можно было даже не смотреть, куда бежишь. Но, как говорится, невозможное возможно. — Супер, — сказал Марко, пытаясь отдышаться после быстрого бега и оглядывая совершенно незнакомую часть аэропорта. Вот что это за место, которое он никогда не видел за всё проведённое в аэропорту время, а сейчас внезапно оказался здесь и даже не знает, где он? И конечно же, он оказался здесь не когда приехал сильно заранее и мог ещё часа два бродить по зданию, а когда времени не было вообще! Ладно, он бежал в эту сторону, значит, надо идти обратно. А если сократить путь через вон ту дверь? Она предположительно ведёт в сторону туалетов, а от них уже можно без проблем дойти до зала регистрации. — Мужчина, выйдите, пожалуйста, это служебное помещение! — сказала подошедшая женщина. Служебное? Ну вообще класс. Женщина указывала на ту самую дверь, поэтому Марко решил не искать лишних приключений, извинился и вышел. И оказался в супермаркете. Это было прям вообще неожиданно, потому что супермаркет и туалеты находятся в разных концах здания. Но зато теперь он понимал, где находится и куда идти. Вообще-то надо было бежать, потому что время очень сильно поджимало, но если он вдруг выбежит из супермаркета, это будет очень странно и может отнять ещё больше времени, если прикопаются охранники. Поэтому Марко прошёл мимо касс с покерфейсом, обошёл супермаркет, пробежал ещё один коридор — и вот он наконец-то добрался до зала регистрации. Больших очередей в аэропорту Хельсинки почти не возникает, но Сааресто всегда был везучий на очереди — они в основном появлялись именно на его рейс. Вот и сейчас, вспомнив номер рейса, Марко тяжело вздохнул и поплёлся в единственную длинную очередь. Но, к счастью, она двигалась быстро. Парень, стоящий перед Марко, всё время поглядывал на него. — А вы к кому-то летите или просто, если не секрет? — спросил он, когда очередь почти дошла до них. — К парню, — ответил Марко. Он на разговоры настроен не был, но выдумывать сейчас какой-то бред, чтобы отстали, было лень. — К парню и в Россию? Ого. Удачи, — удивлённо хмыкнул парень. — При чём тут Россия? Я же в Берлин лечу, — не понял Марко. Парень, приподняв бровь, указал на надпись над стойкой регистрации: рейс Хельсинки-Казань (которая находится, кажется, как раз рядом с легендарными Чебоксарами и Олли чуть не оказался прав на сто процентов). Ну конечно, он ещё и не посмотрел, куда встал. Прошипев какой-то труднопроизносимый финский мат, Сааресто ушёл из очереди, глядя на табло над стойками. Хельсинки-Казань, Хельсинки-Париж, Хельсинки-Атланта, Хельсинки-огосподигдеэтоблять… вот, Хельсинки-Берлин! Там последний человек проходил регистрацию и, кажется, после него она и закончится. Марко побежал туда, и его всё же пустили. — Как же я люблю свою жизнь, — пробормотал Марко, наконец-то плюхаясь в кресло самолёта. Таможенники долго к нему придирались, не разрешили взять рюкзак как ручную кладь, но лететь пустили — и на том спасибо. Трудный путь от дома до самолёта был пройден, оставалось только молиться, чтобы в полёте и в Берлине не было никаких приключений. Хотя если он столько пережил в аэропорту, где был миллион раз, то что будет в незнакомом городе… — А тебе сколько лет? — вдруг спросил сидящий рядом немолодой мужчина. — Много, — ответил Марко. Вот ему сейчас для полного счастья только этого не хватало. — Вот у меня сын тоже так отвечает всё время. И где он сейчас? На парады эти свои ходит, представляешь? Кстати, а ты часом не пидорас? — Нет. — А зачем в Германию летишь? — К своему парню. Мужчина завис. — А ты смотрел индийский фильм про Гитлера? — после недолгой паузы спросил он. Сааресто хрюкнул, еле сдерживая смех. — Не смотрел, и я, с вашего разрешения, посплю, — он надел наушники. Спать он, конечно, не собирался, но и разговаривать с этим мужиком не хотелось, поэтому весь полёт он просидел в наушниках и в скрюченной позе (расстояние между креслами маленькое, кресла неудобные, а рост высокий и ноги длинные — всё как обычно). Довольно часто до него сквозь музыку доносились детский плач (с другой стороны сидела женщина с маленьким ребёнком) и разговоры мужчины то ли с ним, то ли с женщиной, то ли с ребёнком, то ли с самим собой. Последнее было более вероятно. В одиннадцать вечера Марко вышел из берлинского аэропорта совершенно замученный и практически без вещей. Апогеем этого замечательного перелёта стал потерянный в аэропорту рюкзак. Сил возмущаться уже не было, поэтому Сааресто просто написал заявление об утере багажа и ушёл. И вот он в незнакомом городе, до нового года всего час, с собой только телефон, наушники и паспорт. Даже денег нет, ни одного цента — всё лежало в кошельке, а кошелёк в рюкзаке, который теперь неизвестно где. Гугл подсказал, что от аэропорта до Бранденбургских ворот ехать на автобусе с одной пересадкой. Но после пересадки ехать всего две остановки, поэтому можно сразу выйти. Проезд стоил один евро двадцать центов, но даже их у Марко не было. Поэтому он решил рискнуть и уже скоро сидел в автобусе, надеясь, что проверять билеты не будут. Всё-таки, как опять же подсказал гугл, штраф за проезд «зайцем» — шестьдесят евро, а их тем более не было. Это была последняя подсказка гугла, а потом телефон сел, оставив Марко без музыки, гугл карт и возможности позвонить Олли или ещё кому-нибудь. Он не успел даже ответить на сообщения, только прочитать их: родители поздравляли с наступающим и спрашивали, с кем он будет праздновать; Яни просил написать, живой ли он и долетел ли, потому что он беспокоится; Олли скидывал какую-то фотку, не успевшую прогрузиться, и обещал купить это Тиие, если она его не убьёт. В общем, Сааресто остался только с севшим телефоном, бесполезными сейчас наушниками и паспортом и задумался: вот он едет к этим воротам и планирует найти там Олли, но там ведь будет ещё и половина города, и как он будет искать его в огромной толпе? А если не найдёт, то что дальше? Телефон сел, зарядка осталась в потерянном рюкзаке, денег нет, знакомых никаких нет, кроме Олли. Видимо, придётся сейчас искать его в огромной толпе, и есть маленький шанс, что он найдётся и всё образуется, а если нет… Ладно, об этом лучше не думать. Сейчас главное — не попасться контролёрам и не проехать свою… чёрт, остановка! В последний момент выбежав из автобуса, Марко выдохнул. Дорога от остановки до Бранденбургских ворот с помощью подсказок прохожих заняла… нет, непонятно, сколько времени она заняла — телефон же сел. Тем не менее Марко до них добрался — ещё более уставший, немного замёрзший и в грязных джинсах (пока шёл, навернулся в лужу, к счастью, коленями, а не лицом, что при всей его ситуации было бы логичнее). На время было уже плевать, но, видимо, до полночи оставалось немного. Сааресто начал пробираться через толпу, всматриваясь в лица людей. Найти Олли здесь нереально, он уже это понимал. Но надежда умирает последней. Десять… Начался отсчёт секунд до наступления нового года. Немецкий он не знал, но понять, что кричит вся эта толпа, было нетрудно. Девять… …Олли? Восемь… Среди толпы людей буквально в метре от Марко виднелись светлые волосы. Обладатель этих светлых волос и такого же роста и телосложения, как у Олли, стоял рядом со снимающим их на телефон парнем, и вместе со всеми считал секунды. Шесть… — Олли! — окликнул Марко, радуясь, что у него такой громкий голос. И вымученно улыбнулся, когда обернувшийся человек и впрямь оказался Олли. Нашёл. Успел. Так они стояли несколько секунд — ничего не понимающий Олли и потрёпанный уставший Марко. Потом до Олли дошло, и он кинулся к Сааресто, повиснув у него на шее. Начался салют. А ещё и новый год. — Какого ты здесь делаешь? — закричал Олли — было слишком шумно и приходилось кричать, чтобы хоть что-то было слышно. — Ты серьёзно? Прилетел? — Как видишь, — усмехнулся Марко. — Как?! — Самолётом. — Да понятно, что самолётом, но как? — Олли отстранился, оглядывая Сааресто. — Мы же только днём разговаривали и ты у себя дома лежал, когда ты успел? — После разговора решил, что полечу к тебе, купил билеты и полетел последним рейсом. А ещё мой рюкзак потеряли в аэропорту, я без вещей, денег и с севшим телефоном, поэтому надо сейчас с твоего отписаться ребятам, что я живой. Не знаю, правда, как так вышло, что я живой, потому что сначала я чуть не опоздал, потом потерялся, потом чуть не улетел в Чебоксары, как ты и говорил, потом тот мужик… — его прервали — Олли снова обнял его. — Я хуею с тебя, — сказал он. Марко улыбнулся, проводя рукой по волосам Олли и зарываясь в них пальцами. — Олли, а кто это? — к ним подошёл тот парень, с которым до этого стоял Олли. — Да, точно, — Олли наконец-то отлипнул от Сааресто. — Марко, это Тапио, я тебе о нём рассказывал. Тапио, это Марко, тебе я о нём тоже рассказывал, он в последний момент попёрся сюда и по пути потерял вещи и деньги. — Вау, — кивнул Тапио. — Ну что я могу сказать? Пошли по глинтвейну возьмём, что ли… В поэтовской студии даже в новогоднюю ночь горел свет (ну, свет гирлянды на окне и второй гирлянды на ёлке, но не суть). И это даже не Маркус опять засиделся до часу ночи за программированием и не Сааресто не дошёл до дома и ночевал на диване в студии. Яри и Яни не нашли, с кем отмечать Новый год, поэтому так на студии и остались праздновать. А ближе к ночи к ним присоединилась Тиия — её планы вдруг накрылись, поэтому она взяла свою собаку и поехала на студию, надеясь, что там точно кто-то есть. — …и я же, главное, ко всему был готов, но такое не предполагал, стою и думаю — может, на ресепшн пойти? — Яри рассказывал какую-то охуительную историю из последней поездки, а Яни, Тиия и даже сидящая на её коленях собака внимательно слушали. Историю прервали звуки уведомлений на телефонах всех троих (собака, конечно же, не считается). — Олли в беседу пишет. Голосовое скинул, — сказала Тиия, хотя это и так было понятно. Яни включил голосовое сообщение, и неожиданно на всю комнату зазвучал голос Марко:       «Всем привет, кто ещё здесь! Меня просили написать по приезду, но мой телефон сел, поэтому пишу с телефона Олли, ну, не пишу, но не суть. Я добрался с кучей приключений и мои вещи потеряли в аэропорту, но зато я живой и Олли нашёлся. Всех с новым годом!»       «Это большой вопрос, кто из нас нашёлся!» — добавил в конце Олли. — Ничего не поняла, — нахмурилась Тиия. — Кто нашёлся, где нашёлся, куда он поехал… — А, ты же ещё не в курсе? — спросил Яни. — Короче, мы же сегодня все здесь собирались, кроме Олли, сидим, ждём только Марко. Он вваливается, быстро достаёт подарки и говорит, что посидеть с нами не сможет, потому что пару часов назад решил лететь к Олли в Берлин. Такие дела. Телефоны снова дружно пиликнули, оповещая о скинутом в общий чат селфи. На нём Олли, как обычно, с лицом лица показывает большой палец, а Марко широко улыбается, подняв стакан с глинтвейном. И сообщения.       «Олли не показывает этого, но он рад».       «Кто-то крайне офигевший отобрал мой телефон. Но да, я рад на самом деле». «      Это что, мой шарф? Ты же говорил, что положил его к моему подарку», — а это сообщение было уже от Маркуса. — Почему я уже не удивляюсь? — спросила Тиия, подливая себе шампанского. — Когда столько лет дружишь и работаешь с этим чудом в перьях, привыкаешь, — философски заметил Яни. — Это точно, — улыбнулась Тиия. — Ну тогда за чудо в перьях! — И за наши нервные системы, особенно за Олли, — добавил Яри, поднимая бокал.