Strawberries and Cigarettes

Аластор вообще не спал. Всю ночь провел в шоке у телефона. Остался там на долго после того, как Молли сказала, что она ложится спать, точнее попытается уснуть в этом ужасном кошмаре. Он ещё был там после того, как зазвонил сигнал гудка. Он хотел, чтобы все это было ложью, хотел завтра проснуться и найти своего милого Энджела, мирно спящего рядом с ним, но солнце взошло и засияло ярким светом через кухонное окно, Аластор знал, что его Энджел исчез. Аластор направился в свою комнату, оторвав телефон от стены. Он принял душ и оделся в тишине. Лёгкая улыбка была на месте, когда он пытался не думать о том, к чему он готовился. Накануне вечером Аластор пообещал, что заберёт Молли на кофе, прежде чем они пойдут в больницу. Они собирались навестить Аурика и опознать труп Энджела. Аурик всё ещё находился под наблюдением за попытку самоубийства, ему не позволяли даже пользоваться ванной без присмотра, а Хенроин отказался подходить к телу Энджела. Останки, туша, труп, тело, мёртвое тело*. Все слова, которые Аластор никогда не возражал упоминать до сегодняшнего дня. Молли была готова и пришла к тому времени, когда Аластор добрался до своей квартиры. Поприветствовали друг друга, затем промолчали, пока Аластор отвезил их в ближайшее кафе. Оба просто сидели за своим столом и тихо держали свои чашки. Ни один из них ещё не был готов пойти в больницу, и ни один из них действительно не хотел пока что разговаривать. Чем раньше они отправятся в больницу, тем раньше они смогут все покончить с этим. В обеих жизнях было больше тишины, чем обычно. «Он -...» начала Молли, но подавилась голосом. «Он… они сказали, что это…» Аластор протянул руку, чтобы взять одну из рук Молли, заставляя её взглянуть на него. Она никогда прежде не видела его без улыбки. За всё время, которое она провела с ним в детстве. С другой стороны, Молли всегда видела его с Энджелом. «Он не убивал себя… По крайней мере, не по собственному желанию. Конечно, Энджел всё испортил, но он был достаточно счастлив своей жизнью. Он был... мы собирались,» вздохнул Аластор, вздохнул и поднес руки к лицу. «Я собирался провести помолвку... Мы говорили об этом раньше, но я хотел поговорить с ним серьезно». Молли встала и обняла Аластора. «Я согласена с тобой, Аластор... Да, правда, но у нас пока нет необходимой информации, чтобы что-то доказать. Мы должны поговорить с Ауриком, если он захочет.» Молли улыбнулась, чувствуя, как Аластор кивает в её руках. Он глубоко вздохнул и поднял чашку, чтобы выпить кофе. Через несколько мгновений они отправились в больницу. Аластор держал бремя на себе. Он вздохнул, вспомнив обещание, данное Энджелу много лет назад. Они были в постели большую часть дня. Заснеженный ненормальный северо-восточный ветер. Энджел прижался к Аластору, а тот провел свободной рукой по волосам блондина. Энджел читал книгу Аластора с его места. Он продолжал поднимать руку и не позволял Алу переворачивать страницу, пока он не догнал. «Эй, Ал?» - спросил Энджел, утыкаясь под подбородком Аластора. Делая невозможным чтение книги. «Да, Ангел?» Аластор раздраженно улыбнулся и положил книгу на тумбочку. «Можно вопрос? Это немного странный…» Аластор опустил взгляд и поднял бровь, когда Энджел сел, чтобы посмотреть Алу в глаза, прежде чем продолжить. «Хорошо, так… теперь я знаю, что ты ешь людей». Аластор кивнул и сел, прислонившись к изголовью своей маленькой кровати. «Хорошо, выслушай меня, я хочу, чтобы ты мне кое-что пообещал». Энджел протянул мизинец и прикусил губу. «Если я умру раньше тебя», он сделал паузу. «Посмотрим правде в глаза, я, скорее всего, умру раньше тебя». «Ангел…» Энджел заставил Аластора замолчать. «Не ангелкай мне, ты знаешь, что это правда… В любом случае, когда я умру, я хочу, чтобы ты пообещал съесть хотя бы маленький кусочек меня». Энджел протянул свой мизинец для обещания. Аластор просто смотрел на него, как будто он породил лишнюю голову или несколько лишних конечностей. Он подвинулся и наклонился ближе к Энджелу. «Откуда это взялось, мой дорогой?» Энджел опустил руку и сел на кровать. «Я просто… я не переставал думать об этом с тех пор, как ты рассказал мне свой секрет. Я... Я хочу всегда быть с тобой. Ты знаешь? Я чувствую, что для нас это будет означать что-то большее, ты понимаешь? Не знаю, может быть, я просто…» Аластор взял лицо Энджела в свои руки и поцеловал эти нежные розовые губы. «Нет, Ангел, я согласен. Я удивлён, это всё. Ты бы действительно этого хотел?» Энджел кивнул и поднял мизинец. Аластор ярко улыбнулся и скрутил их мизинцы вместе, прежде чем втянуть его в очередной поцелуй. Оба тают в друг друге. Это было двенадцать лет назад, но Аластор всё ещё чувствовал давление своего обещания. Вес ножа в его кармане никогда не был таким тяжелым, как сейчас. Он пытался представить, как он это сделает, но каждый раз, когда он пытался, он просто видел улыбающееся лицо Энджела. Аластор услышит смех Энджела, ощутит призрачное прикосновение рук Энджела к его коже. Он всегда говорил себе, что этот день никогда не наступит. Что его сверкающий Ангел намного превысил бы его собственную продолжительность жизни. Судьба была такой жестокой вещью для них обоих. Молли начала плакать, как только появилась больница. Они оба ждали в машине, чтобы рыдания Молли стихли. Она хотела выглядеть лучше всего, когда увидет своих братьев. Аластор просто сидел в тишине, пытаясь снова понять, что он собирается сделать, чтобы сдержать свое обещание. Он вышел из машины и глубоко прислонился к ней, пытаясь сохранять спокойствие. Дыхание Аластора вырвалось между его пальцев в перчатках, когда он боролся, чтобы согреться от зимнего холода. На улице было достаточно холодно, чтобы заставить его дрожать. Аластор всё ещё не собрал свои мысли, когда Молли вышла из машины. Аластор последовал за звуком каблуков Молли, когда она вошла в здание и подошла к стойке. Он действительно не хотел видеться или смотреть на других людей. Он был здесь ради Энджела. Молли объявила, кто и для чего они там, прежде чем их попросили подписать их обоих в качестве посетителей. Они оба согласились пойти на более низкий этаж, чтобы увидеть Энджела, прежде чем идти к Аурику. Им была назначена медсестра, когда их привели к лестнице, ведущей в морг. Молли взяла Аластора за руку, когда они спустились на нижние уровни. Он сжал её руку и почувствовал, как она дрожит. Действие было таким же, чтобы заземлить себя, как это было, чтобы успокоить её. Их вели в большую холодную комнату. Металлические столы, инструменты и запахи напоминали Аластору, как будто он вернулся в мясную лавку с его отцом. Ему не позволяли на долго выходить на улицу, когда их подносили к одному из столиков в дальнем углу комнаты. На поверхности столов лежало накрытые тела. Над скрытой стройной фигурой вспыхнула лампа. Их спросили, готовы ли они. После дрожания рук и быстрого кивка Молли откинула брезент назад. Молли ахнула и повернулась, чтобы заплакать в грудь Аластора. Это не было похоже на Энджела. Его глаза выглядели ушибленными по краям, его кожа была бледнее, чем он когда-либо видел, ни улыбки, ни жизни, ни любви. Независимо от того, как долго он вглядывался, он не мог видеть своего Ангела в неподвижной форме, разложенной на платформе перед ним. Однако Молли подтвердила, что это действительно был Анжело Алассандро Рагни, её брат-близнец. Аластор мог бы с большей вероятностью сказать, что это была оболочка Анджело, но это только заставило Молли плакать больше, чем она уже плакала. Пока он стоял, Молли была так потрясена, увиденным, что медсестра должна была вывести её. Аластор слышал, как девушка сказала, что она не торопится, и что они будут ждать его снаружи. Аластор не смотрел, как они уходят. Он не мог отвести глаз от фигуры перед собой, с тоской глядя и делая шаг ближе. Медленно он поднял дрожащую руку, чтобы погладить по щеке Энджела. Кожа была холодной на против его собственной. Аластор слабо улыбнулся, когда на его щеку упала шальная слеза, а затем мгновение спустя. Он жаждал Энджела, взяв его за руку и держась за нее. Целую его ладонь с улыбкой и смехом. Аластору хотелось услышать этот смех, почувствовать эти губы. «Ангел… Мой ангел… Что мне теперь делать? Ты был моей причиной для всего. Для борьбы, для продвижения вперед, для дыхания, для жизни. За то, что…» Аластору поперек горло встаёт воздух. «Я хотел жениться на тебе, Анджело... Я хотел сделать тебя моей невестой, как ты всегда мечтал. Как мы и говорили.» Аластор не знал, что его кулак ударил металлическую поверхность, пока боль не пронзила его плечо. Позже будет синяк, не то чтобы он заботился об этом прямо сейчас. Он схватился за край стола, пытаясь успокоиться. Каждая эмоция, которую он отрицал в течение последних двадцати четырех часов, омывала его волной за волной боли. Гнев, боль, горе, разбитое сердце, страх. Глаза Аластора на минуту закрылись, пытаясь наполнить его разум всеми видениями Энджела, которых он мог испытать в слишком короткой жизни блондина. Мысли о его улыбках, его поцелуях, о том, как его кожа выглядела под луной и утренним светом. Когда они впервые взялись за руки, Аластор впервые поцеловал Энджела, когда он впервые увидел Энджела в платье и то, как он покраснел. Ткань на теле Энджела осторожно отодвинулась, обнажив его мягкую кожу до пояса. Аластор сглотнул болезненный комок в горле, уставившись на тело другого. Как всегда, это было прекрасно. Мягкие, но отчетливые мышцы Энджела, его веснушки, о которых никто не знал, но которые Аластор запомнил. То, как его кожа мягко изгибалась по костям. Аластор провел рукой по плоской поверхности кожи над животом Энджела. Это должно было быть достаточно легко решить, какую часть взять. Аластор дал обещание Ангелу, он поклялся сдержать это обещание, несмотря ни на что. Он быстро вытащил свой нож и поднес его к животу Энджела. Аластор смотрел, как его рука сильно дрожит. Нож завис над идеальной кожей Энджела. Его секундная стрелка покоилась на неподвижной поверхности под морским флотом Энджела. Он снова закрыл глаза и захотел погрузить нож. Он толкнул так сильно, как мог. Когда Аластор открыл глаза, нож не сдвинулся с места. Брюнет уронил нож на пол и упал на колени, схватившись за край стола обеими руками. «Ангел… прости». Теперь голос Аластора дрожал. Его дыхание сжималось, когда рыдания пытались наконец вырваться из его груди. «Я не могу этого сделать. Я не могу порезать тебя, как всех остальных. Ты был моим драгоценным. Мой идеальный ангел. Ты был единственным, кому я действительно верил, был человеком. Я не могу сделать это с тобой. Я никогда не мог... мне очень жаль...» Руки Аластора крепче сжались, костяшки пальцев побелели от усилия. Он плакал из-за того, казалось это продолжалось часами. Аластор никогда не позволял себе плакать так раньше, он никогда не чувствовал склонности. Аластор чувствовал, что он был неудачником для Ангела. Он думал, что это будет единственное обещание, которое он сможет сдержать. Ради бога, Аластор был каннибалом. Каннибал, который нашел единственного человека, на которого он никогда не сможет навести нож. Аластор поднял лоб, опираясь на руки. Именно тогда он взглянул на татуировку на левой руке. Компас Лоа. Аластор выбрал этот дизайн частично из-за его духовного значения, но также потому, что, если компас должен был привести его туда, где он действительно должен был быть, то он знал, что это вернет его к Энджелу. Отправляя молитву богам сверху и снизу, он взял свой нож и встал. Когда он закончил и прикрыл Энджела, Аластор вышел из комнаты, чтобы встретиться с Молли. Она мягко улыбнулась и подняла руку к его лицу, вытирая оставшиеся слезы. Он вернул улыбку и взял её за руку, чтобы сжать её. Они посмотрели с грустной улыбкой перед тем, как уйти из морга. Душа Энджела давно ушла. Всё, что они действительно оставили позади, была тюрьма, которая удерживала его от его реального потенциала. Ангел, вероятно, жил этим, где бы он ни оказался, и Аластор, например, не мог дождаться, чтобы увидеть, что случилось с его милым маленьким психом. Волосы, которые Аластор срезал со своего возлюбленного, обеспечат их воссоединение, когда он сам попадет в огненные ямы ада. Молли снова сжала руку Аластора, когда они направлялись по коридорам больницы. К счастью, Аурик был изгнан из РП. Молли до того, как она вышла из дома, сказала, что Аурик не принял достаточно, чтобы нанести слишком много урона. Они всё ещё делали полный детокс, который оставил его воспаленным, истощенным и всё ещё немного бредящим. Его путешествие прошло не так давно, и ему дали еду, чтобы попытаться успокоить желудок. Медсестра с ними сказала, что Аурику удалось поесть, но медленно, и он, вероятно, всё ещё будет есть вместе с капельницей. Он должен был восстановиться идеально. Могут всё ещё быть некоторые долгосрочные эффекты, и семья должна будет контролировать его. Как только дверь в его комнату была открыта, Аурик повернулся, чтобы в шоке уставиться на них, его рот наполнился чем-то похожим на рис. Молли подбежала к нему, только чтобы он поднял ложку, чтобы остановить её. Аурик поспешил прожевать рис, пока она буквально подпрыгивала на месте. Вскоре он осторожно оттолкнул свой поднос и протянул руку, в которой не было иглы. Она сразу же обняла его со слезами на глазах. Он прошипел, но не велел ей остановиться. Они сказали, что он будет болеть, но никто никогда не сможет сказать Молли, чтобы они не обнимали их. Именно это она и сделала, уткнувшись лицом в его плечо, когда рыдания снова начали вырываться из неё. «Эй, прекрати эти водопроводы, я в порядке». Аурик улыбнулся, когда она откинулась назад, фыркая. «У меня есть все основания плакать всё, что я хочу! Что бы я сделал, если бы тоже потерял тебя!» Аурик широко улыбнулся, когда Молли откинула бедра в сторону и скрестила руки. «Я была так напуган, когда папа сказал мне, что случилось!» При упоминании их отца улыбка Аурика полностью опустилась. Это вызвало у Аластора тонущее чувство, и он уже чувствовал, что может сложить два и два. Аурик оглянулся на свою еду и бросил ложку на поднос, упомянув что-то о том, чтобы попросить макароны и вместо этого получить рис. Аластор смотрел, как Аурик провел рукой по волосам. Пытаясь найти слова и рассказать. Молли снова обняла своего брата, дразня его за то, что он слишком привередлив. «Привет, Мол», Молли улыбнулась и напевала, обнюхивая макушку его головы. Его волосы, которые уже выглядели как неопрятный беспорядок «Можешь дать мне минуту с Аластором? Мне нужно поговорить с ним о кое-чём...» Молли отступила назад и уставилась на него. Когда она открыла рот, чтобы попытаться спорить с ним, он поднял руку. «Это важно, Молли, и тебе действительно не нужно слышать, что я хочу сказать. Пожалуйста... Послушай, я заставлю их позволить тебе остаться со мной на ночь, если хочешь. Таким образом, тебе не придется оставаться одной ночью.» Казалось, она на мгновение обдумывает его предложение. «Хорошо… я пойду принесу ещё кофе и пообедаю. Тебе лучше сдержать обещание, Аури.» Она фыркнула и высунула язык перед ним, прежде чем выйти. Аурик и Аластор разделили страдальческое выражение лица, прежде чем отвернуться. Они оба какое-то время молчали, просто слушая различные гудки в комнате. Аурик пожевал себе щеку, а потом снова притянул рис к себе и снова ударил ложкой по тарелке. Аластор воспринял это как знак того, что ему нужно было сесть. Аурик не был тем, с кем можно было долго разговаривать, но вопросы требовали ответов. «Аурик.» Аластор начал. «Я знаю, что Энджел бы не передозировал случайно. Он был слишком осторожен для этого. Это и плюс он был с тобой. Не в обиду, но он развлекается с Молли, а не с тобой. Он так же не был самоубийцей. Я не собираюсь верить, что это было то, чего он на самом деле хотел. Поэтому, пожалуйста, расскажите мне, что случилось прошлой ночью.» «Папа случился.» Слова прозвучали быстро и резко, за ними тяжелый яд. Они немного застали Аластора врасплох. Аурик закрыл лицо, когда рев гнева пронзил довольно маленькую фигуру другого. «Блядь! Весь этот беспорядок так отвратительно испорчен.» Аластор ждал, пока Аурик соберется сам. Ярость и ненависть исходят от старшего брата Рагни. Несколько глубоких вдохов, а затем удар в раму кровати, и правда легко выпала из его уст. Аурик закончил с дрожащим вздохом. Настала очередь Аластора постараться сохранять спокойствие. Он откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Гнев кипяченого прохлада только под кожей. Аурик, с другой стороны, все еще заметно дрожит. Энджелу было приказано убить себя или убить Аластора. Конечно, Энджел выбрал сам. Он был доволен своей жизнью, но даже Аластор знал, что оба они считают другого чем-то лучшим, чем они сами. Аластор сделал бы такой же выбор в той же ситуации, если бы чувствовал, что у него нет другого выбора. «Ты понимаешь, что если бы тебе удалось убить себя, никто не смог бы рассказать мне, что случилось?» Аластор не открыл глаза, но чувствовал, как старейшина Рагни поворачивается, чтобы посмотреть на него. «Никто не был бы здесь для Молли». «Да, думаю, в этом есть смысл… Не помешать мне попробовать что-то еще, хотя… Я обещал Энджелу, что защищу его. Я потерпел неудачу, и теперь, если есть ад, он там один.» Аурик потер руку, когда говорил. Аластор открыл глаза, чтобы посмотреть на другого. «Что ты планируешь?» Аластор наклонился вперед. «Ангел не хотел бы, чтобы ты попробовал это снова, ты знаешь. Он хотел бы видеть, как его старший брат сражается. Не просто убил себя, потому что он слишком напуган, чтобы жить. Мы с тобой оба подвели его. Теперь у нас есть шанс исправить это». Аластор улыбнулся, услышав смешок от Аурика. «У тебя вроде есть смысл… ах, блин. Я не знаю, но это действительно слишком запутано. На этот раз мой отец пересек черту, и я не могу просто позволить, что бы это сошло ему с рук. Я не чувствую себя просто так, как мне сказали. Посмотри, сколько это мне стоило? Вот дерьмо, что я бы сейчас подарил для педика.» Аластор приподнял бровь, заставляя насмехаться: «Ты знаешь, что я имею в виду, Лебланк». Тишина снова наполнила комнату. Аурик был прав, Хенроину не может, и не произойдет этого, просто сойти это с рук. Просто убить его тоже было не правильно. Аластор хотел, чтобы он страдал. Хенроину нужно было почувствовать, как весь его мир оторван от него. Ему нужно что-то, что требует времени и планирования. Что-то длинное, растянутое и болезненное. Им нужно было застать его врасплох. Больная улыбка расползлась по его лицу, и у него возникла мысль. «Аурик... Ты хочешь, чтобы твой отец заплатил за то, что он сделал, чтобы Ангел был отомщен?» Его улыбка только расширилась, когда другой кивнул. "Ты доверяешь мне Аурик?" Аурик колебался. «Ты всегда был странным ребенком. Меня всегда это бесило, но ты всегда был со мной семьей, Ал. Конечно, я тебе доверяю. Второй маленький брат, которого я никогда не хотел. Кроме того, Энджел пишет «Анжело ЛеБланк» в своих тетрадях с десяти лет. Тогда я знал, что застрял с тобой.» Улыбка Аурика расширилась вместе со смехом Аластора. «Так, каков план, брат?»