Расскажи мне о своей катастрофе

      За столько лет в этой комнате не меняется ничего. Всё те же белые стены и всё то же чёрное пианино, стоящее посреди. Он подходит к нему, улыбаясь безмятежно, и невесомо проводит пальцами по запылённым клавишам. На инструменте уже очень, очень много лет никто не играл, так как струны были расстроены, а само безмолвное пианино было осквернено чужой кровью.       Он видит её, сидящей за клавишами так, словно это было вчера. Тонкие пальцы легко порхают по чёрно-белым переходам, но он уже давно не слышит музыку, что они рождают.       Нимуэль…       Она была прекрасна, и они были счастливы друг с другом. Она играла на этом старом пианино лишь для него одного и клялась между поцелуями, что останется с ним навсегда. Дэвзаир тогда был так счастлив. Так молод и окрылён, словно весь мир принадлежал лишь ему одному.       Ах, как же он оказался наивен!       Нимуэль, его прекрасная Нимуэль, оказалась лживой лицемерной тварью. Он сжимал в кармане обручальное кольцо, которое хотел отдать ей вместе со своим сердцем и душой, но она… Она предала его прямо в этой же комнате, она играла свои лучшие мелодии для кого-то другого. Для чужака, чьё лицо уже давно стёрлось из памяти Дэвзаира.       Ярость клокочет в его груди. Она затмевает глаза и закрывает свет. Дэвзаир сам не знает и не помнит, как делает это, но его рука наносит удар за ударом, разбивая хрупкое девичье тело. Обагряя кровью белоснежный пол комнаты и отбирая у Нимуэль дыхание. Дэвзаир улыбается в безумной безмятежности и ласково проводит рукой по щеке возлюбленной, оставляя на ней кровавый след.       Кровь идёт ей. Как и идёт пианино. Части тела легко поддаются наточенному ножу, и он аккуратно укладывает их на струны под крышкой верного инструмента. Нимуэль всегда принадлежала лишь ему и старому пианино, так пусть она разделит с ними вечность.       Её нашли не сразу. Останки начали подгнивать, когда следственная группа не без усилия отперла крышку инструмента, превратившегося в гроб. Дэвзаир, что наблюдал за этим действием, не слышал чужих криков, а лишь наслаждался зрелищем и осознанием.       Теперь его Нимуэль действительно никогда не покинет его.       Он проводит в тюрьме большую часть своей жизни. Его это, правда, не сильно тревожит, ведь у него нет ни дома, куда можно вернуться, ни смысла, ради чего стоит идти дальше. Поэтому когда он выходит на свободу, жить ему остаётся недолго.       Он болен. Он смертельно болен. И старое расстроенное пыльное пианино — единственный свидетель этой болезни. Он опускается на табурет перед ним, и пальцы осторожно касаются клавиш.       Дэвзаир никогда не умел играть, но мелодия льётся рекой из-под его рук. Он закрывает глаза, отдаваясь ей, и чувствует, как горячие узкие ладони его Нимуэль проводят по его широким плечам. Она пришла, она здесь, снова с ним и ни с кем больше. И теперь она, затаив дыхание, слушает его игру.       Пока впереди у них целая вечность и чуточку больше.