Расскажи мне о своей катастрофе

      Её больше не было рядом. Насилмиин, мятежная принцесса и его единственная подруга, ушла в изгнание, оставляя своего друга далеко позади себя в одиночестве. Дуики мог бы когда-нибудь с этим смириться наверно, но её уход причинил слишком много боли.       Он забрал слишком много ценного.       Насилмиин предупреждала, что её отец, король Керзаир, что-то замышляет. Возможно, она была одной из немногих, кто мог бы ему противостоять. В конце концов, она оказалась магом, а это значит, что короля-мятежника можно было бы усмирить малой кровью.       Но её изгнали. А король, чьи руки оказались развязаны, начал устранять себе неугодных. И первым под раздачу, конечно, попал светлейший герцог Солквеик, правая рука и самое доверенное лицо королевы. — Ты должен уходить, сын мой, — отец перед собственной казнью по ложному и совершенно надуманному обвинению держится как всегда достойно и спокойно. — После меня Керзаир непременно обратит свой взор на тебя.       Его отношения с отцом всегда были холодными и отстранёнными, но Дуики всё равно продолжал безмерно уважать и любить родителя. Наверно, именно поэтому он тайком пробирается к нему в темницу. А может быть потому, что у него вот-вот отнимут единственного дорогого человека.       Он стоит в тени. Наблюдает в отдалении, не имея сил что-либо изменить. Лишь скрипеть зубами от бессильной ярости, когда меч палача выверенным движением отсекает светлейшему герцогу голову. Пустота и непонимание, что делать дальше, заполняют душу Дуики, и он уходит, как и советовал отец.       Но не для того, чтобы спасти свою жизнь. А потому, что родина, которая отняла у него всё то немного, чем он дорожил, теперь была хуже смерти.       И в час наибольшей печали и нужды его мысли снова и снова возвращались к ней.       Насилмиин всегда была сильной и смелой. Она отдавала Дуики эту силу, делилась ею с ним и всегда была честна и бескорыстна. Она была светом, что заставлял его двигаться вперёд, становиться сильнее и лучше. И даже сейчас, когда её не было рядом, Насилмиин спасала молодого герцога от пучины отчаяния, в которую он грозился уйти с головой. — Плачь! Кричи! Если того требует твоя душа! — её голос отдаёт призрачным эхом фантома, и Дуики закрывает рукой глаза. Скрипит зубами, в бессильной ярости обнажая острые клыки, и неистовый крик сотрясает одинокую округу.       «Ты можешь плакать и позволить печали уйти тогда, когда она уже прошла», — голос Насилмиин, ещё не забытый и не стёршийся из памяти, ласково успокаивает и баюкает Дуики, который даёт волю чувствам, отпуская их.       Он плачет словно ребёнок. Плачет по ушедшей подруге и утраченной любви; плачет по несправедливо убитому отцу; плачет по родине, которая предала его, но к которой его всё равно тянуло с неистовой силой. Он плачет, и лишь воспоминания о принцессе не дают ему с головой погрузиться во тьму боли и гнева. — Не забывай, кто ты есть, даже если ты в беде, — Насилмиин говорит ему эти слова давным-давно, когда неспокойные времена забирают на войну даже женщин. — Твои эмоции достойны быть свободными, как ночная птица. Отпускай их, но не позволяй им взять над собой контроль.       Дуики улыбается сквозь слёзы, вспоминая всегда такую серьёзную, но чуткую принцессу. Как же хорошо она знала его!.. Он успокаивается, вытирая влажные глаза, и чувствует, как тяжесть, цепями сковывающая всё его естество, уходит, отрезвляя и позволяя вновь мыслить здраво. Освобождая от горя и сожалений и позволяя вспомнить о долге и обещании. — Не забывай, кто ты есть, даже когда тебе больно, — ему кажется, Насилмиин на этих словах бы лукаво усмехнулась, но в глазах её всё равно была бы трогательная забота. — Ты попался в прочные сети, но скоро они разорвутся. Главное не позволяй им утянуть себя на самое дно.       Действительно, он не должен поддаваться слабости. Уход Насилмиин и смерть отца не должны быть напрасными. И если из них всех теперь только Дуики может защищать всё то, чем они дорожили, то он сделает это. Ради всех тех, кого он любит. Даже если их при этом больше нет рядом.