Записки самоубийцы

      Дазай, сколько себя помнит, всегда был один. Всю свою сознательную жизнь юноша провел наедине с самим собой и своими неутешительными мыслями, избегая общения со сверстниками и взаимодействия с обществом в целом. Почему люди так жестоки к тем, кто не похож на них? Разве Дазай был виноват в том, что родился с глазами разного цвета? Разве он был виноват в том, что один его глаз переливался всеми оттенками синего, словно бушующие морские волны, в то время как другой напоминал молочный шоколад с вкраплениями коньячного цвета?       Мать несчастного мальчика всегда говорила, что один глаз принадлежит его родственной душе — соулмейту. Осаму радостно слушал рассказы женщины, но никогда не воспринимал их всерьез. Она ведь просто хочет утешить его, правда ведь? Поэтому Дазай все сильнее погружался в пучины своего сознания, с каждым разом все четче осознавая приготовленную ему участь. Таких, как он, в этом мире не любят. Такие, как он, никогда не станут частью общества. Таким, как он, суждено быть несчастными.       Черная полоса началась еще в глубоком детстве, с того самого момента, как Осаму пошел в начальную школу. Дети крайне жестоки, не правда ли? Дазай на протяжении нескольких лет был вынужден терпеть насмешки сверстников и издевательства с их стороны. Сколько раз бедного мальчика поливали грязью (не только в переносном смысле), сколько раз всем классом игнорировали его присутствие, словно человека по фамилии Дазай вовсе не существует, сколько раз ребенка доводили до слез — уже не счесть. Но Осаму терпел, стойко и мучительно долго, постепенно окончательно теряя всякое доверие к людям и веру в человечество.       Дальше — хуже. В средней школе от Дазая не только не отстали, но и стали его еще больше задирать. Для мальчика было обычным делом зайти в ненавистный класс и увидеть на своей многострадальной парте не самые лицеприятные рисунки, обзывательства, пожелания умереть. Осаму каждый раз тяжело вздыхал, брал в руки тряпку и с усилием оттирал следы черного маркера под шепот и смешки других детей. И так каждый день. Учителя делали вид, будто не замечают, как весь класс ополчился против мальчика, родители вообще не были в курсе всего происходящего, так что Дазай был вынужден бороться в одиночку.       Но в один день все границы дозволенного были безжалостно уничтожены. Кто бы мог подумать, что дело дойдет до рукоприкладства? И есть ли вообще кто-нибудь, кто мог бы просчитать этот жестокий исход событий? Ничего не подозревающий Дазай тихо, словно крадущаяся мышь, зашел в переполненный класс. Все взгляды будто по щелчку сразу направились на него. Послышался привычный шепот, смешки, тыкание пальцем в худой сгорбленный силуэт.       — Эй, урод разноглазый! — светловолосый паренек, известный своим скверным характером и особой любовью к мордобою, встал прямо напротив парты Осаму, загораживая тому вид на зеленую доску. Дазай шумно выдохнул, уже предвидя дальнейший исход событий, и поднял усталый взгляд на возвышающуюся фигуру, скептично осматривая самодовольное лицо. — Знаешь, что нормальные люди делают с такими, как ты?       — Я что-то не вижу здесь нормальных людей… — шатен с наигранным удивлением осмотрел собравшуюся вокруг них толпу, а затем остановил свой скучающий взгляд на блондине, расплываясь в едва заметной ухмылке. Лицо напротив мигом покраснело от нахлынувшей ярости, кулаки мальчика дрогнули, казалось, что даже растрепанные волосы встали дыбом.       Светловолосый резко замахнулся и со всей силы ударил кулаком по лицу Дазая. Щеку последнего начало неприятно жечь и саднить, сквозь тонкую кожу проступили рубиновые капельки крови. Блондин в один прыжок обогнул парту Дазая, схватил того за рубашку и повалил на пол, пристроившись сверху.       — Ты ответишь за свои слова! — после этой фразы мир для Осаму будто поплыл. Он чувствовал лишь непрекращающиеся удары по всему лицу, плавно перетекающие на избиение всего тела, слышал отдаленные радостные крики и улюлюканья, ощущал, как набухают образовавшиеся синяки и гематомы. За что с ним так поступают?..       — Что вы тут устроили?! Прекратить, немедленно! — сквозь вакуум послышался возмущенный голос учителя. Дышать стало легче, как будто бы с него стащили другое тело. Возможно, так оно и было. Перед самой потерей сознания Осаму сделал для себя окончательный вывод: если бы не его разноцветные глаза, все было бы иначе.       С того самого дня шатен возненавидел синий цвет. С того самого дня Дазай окончательно перестал доверять людям. С того самого дня на лице Осаму начала красоваться белоснежная повязка, скрывающая голубой глаз.       Конечно же, тот случай с избиением был замят, ведь родители блондина — очень влиятельные люди при больших деньгах, и никто не хотел, чтобы данный инцидент вылился в свет. Да и кому есть дело до побитого мальчишки с поломанной душой и пустыми глазами? Никому.       Мать Осаму молча обрабатывала полученные раны мальчика: царапины, ушибы, синяки, с жалостью в глазах осматривая поникшего ребенка. Дазай так же молча сверлил взглядом гипс на правой руке (хулиган умудрился сломать ему конечность) и размышлял о своей никчемной участи.       — Милый… — женщина впервые за долгий промежуток времени обратилась к сыну. — Посмотри на меня…       Она аккуратно взяла бледное лицо в свои ладони, взглянула прямо в разноцветные глаза и, приподняв свисающую челку ребенка, мягко коснулась губами лба Дазая. Осаму никак не отреагировал на поцелуй, лишь тяжело вздохнул и посмотрел мокрыми глазами на мать. Женщина обвила тельце мальчика изящными руками и прижала того к себе как можно крепче, стараясь забрать часть его боли. Сколько времени они так сидели — неизвестно. Но это и не важно, ведь Дазай, наконец, смог немного успокоиться и прийти в себя.

***

      С тех пор многое изменилось. Дазай все так же носил повязку на правом глазу, скрывая свой маленький секрет. Его мать хорошо постаралась: Осаму нашел в себе силы двигаться дальше благодаря ее поддержке, был переведен в другую школу и начал жить полноценной жизнью. И шатен ей был бесконечно благодарен. Кто знает, что было бы, будь его родительница такой же, как все остальные люди.       Однако, кое-что осталось по-прежнему: Дазай все так же ненавидел синий цвет. Каждый раз, когда он сменял бинты, его взгляд жадно впивался в отражение зеркала, рассматривая синеву правого глаза. Дазай каждый день засыпал и просыпался с мыслью о том, как было бы хорошо, если бы его глаза стали «нормальными», но, увы, мечтам и надеждам не суждено было сбыться. Он избавится от этого дефекта только тогда, когда встретит «предназначенного судьбой». А когда это произойдет — неизвестно.       Осаму, честно говоря, часто думал о своем соулмейте. Рассказы матери крепко засели в подсознании парня, отказываясь покидать уютное место. Но Дазай был против такой компании: он не верил в хороший конец. Юноша уже давно смирился с мыслью о том, что вся его жизнь будет наполнена страданиями. Так зачем же тешить себя несбыточными надеждами?       И все же, время от времени парень позволял себе помечтать. Он размышлял о том, как живет его родственная душа: приходится ли ей также тяжело, как и ему, парень это или девушка, находится ли он в соседнем доме или на другом континенте. Совсем редко Дазай представлял их будущую встречу: вспышку света, изменение цвета глаз, неловкий разговор и совместное счастливое будущее. Иногда можно и даже нужно выплескивать свои настоящие эмоции и чувства.       Так и тянулись бесконечно долгие дни. Осаму все так же ходил в школу, уже старшую, между прочим, и думал о поступлении в институт. У него были адекватные одноклассники и даже появился лучший друг, — Одасаку — которому Дазай вверил свою тайну и которому было абсолютно все равно на то, что у парня разные глаза. Иногда шатен думал, что Ода послан ему с Небес, и благодарил Высшие силы за этого святого человека.       Дазай впервые за свою недолгую жизнь был по-настоящему счастлив. Наконец у него начинает все налаживаться.

***

      Прогуливаясь по центру города, Дазай вчитывался в новоприобретенную книгу. Он шел вперед, не обращая ни на кого абсолютно никакого внимания, словно он был единственным человеком на этой улице. За прошедшие годы Осаму подрос и возмужал, стал настоящим завоевателем дамских сердец и местным авторитетом. По крайней мере, так считали его одногруппники.       Парень, как и планировал, поступил в высшее учебное заведение на кафедру педагогики. Он бы никогда не мог подумать, что будет учиться на преподавателя литературы, но жизнь — удивительная штука, ему ли не знать. И вот он — студент третьего курса в бежевом осеннем плаще, с книгой в руках и повязкой на глазу — идет перекусить между парами в небезызвестную сеть быстрого питания.       Произведение с захватывающим сюжетом полностью погружает в себя, заставляя забыть о существовании реального мира. Дазай не видит ничего кроме букв, строк и предложений, которые преобразуются в красочные картинки в его голове. Осаму, кажется, даже забывает дышать, впитывая в себя информацию со страниц, словно он — жаждущее воды растение. В какой-то момент парень совсем выпадает из реальности, врезаясь при этом в идущего ему навстречу человека. В одно мгновение книга летит на пыльный асфальт, покрытый оранжевыми и желтыми листьями, и слышится тихое шипение другого парня.       — Эй, долговязый, глаза разуй! — Осаму не слушает ругань — наклоняется за произведением, с досадой отмечая то, что обложка книги испачкалась и он потерял нужную страницу. — Я с тобой говорю!       Какой же шумный ему попался оппонент! Дазай переводит злобный взгляд на незнакомца, но тут же застывает с приоткрытым от удивления ртом, стóит ему только увидеть человека напротив: низкий рост, вызывающе рыжие волосы, заплетенные в хвост набок, стильная одежда и выразительная мимика. Но не это поразило Осаму — глаза незнакомца: голубой, словно чистое небо, и карий, будто крепкий кофе. Другой парень, выгнув бровь, вопросительно посмотрел на ошеломленного шатена, небрежно бросив: «Что вылупился?»       Взгляд глаза в глаза. Происходит ослепляющая вспышка. Все вокруг засветилось мягким белым светом. Казалось, будто само время остановилось. Постепенно окружение начало отмирать, все вернулось на круги своя.       Незнакомец удивленно проморгался. Секунда, и он одним быстрым движением достает мобильный телефон, открывает фронтальную камеру и с неверием косится на полностью голубые глаза.       — Охренеть… — пораженно выдает рыжий парень, во всю рассматривая еще недавно карий глаз. Дазай поступает точно так же, снимая перед этим с лица белоснежные бинты. Его глаза… они одинаковые!       — Вот это да… — Осаму совершенно не знает, как ему реагировать на встречу с соулмейтом. Все его планы и представления будто распались в один миг. Впервые он себя чувствует настолько смущенным и не знает, как ему поступить дальше.       — Я Чуя. Накахара Чуя, — голос парня выводит Дазая из своеобразного транса. Теперь новоиспеченный соулмейт смотрит на него не с яростью, а с некой теплотой в голубых глазах, при этом ослепительно ухмыляясь.       Его глаза… Осаму никогда не мог подумать, что вновь полюбит синий цвет. Но эти очи, по цвету напоминающие дно морского океана, голубое небо и громадные льдины Антарктики, безвозвратно влюбили в себя. Дазай никогда не мог подумать, что найдет свою родную душу. Дазай никогда не мог подумать, что будет настолько счастлив.       — Я Осаму. Дазай Осаму. Приятно познакомиться, Чуя, — шатен улыбается в ответ, наконец вернув к себе самообладание. — Может, по чашечке кофе?       Чуя кивает. Он обещает показать Дазаю его любимую кофейню, расположенную недалеко отсюда. Осаму тепло смеется и следует за рыжим парнем, благодаря судьбу за предоставленный шанс на обладание безграничным счастьем.