***
Вакариан никогда не думал, что завтрак в компании детей может стать такой… забавной проблемой. Началось всё вполне невинно и безобидно: девочка очень пристально и долго на него смотрела, пока турианец готовил завтрак, а затем, по завершению, когда Гаррус спросил: «Может что-то не так?» – попросила посидеть на коленях. Так как это было в новинку, Шепард никогда ни о чём подобном его не просила, а больше плотного опыта общения с людьми у Вакариана… гхм… не было, он согласился, устраиваясь с Санти за столом и размещая перед собой тарелку с едой. Разумеется, ребёнок не дал ему позавтракать, всячески от этого отвлекая. Мягкие и тёплые ручки медленно скользили по его гребню, гладили тонкую кожу под ним, спускались ниже, к лицу и изучающе гладили шрамы. Все эти действия действительно походили на то, чем обычно любила заниматься Шепард, в нерабочее, так сказать, время. Правда, при этом она вовсе не сверлила Гарруса любопытно-внимательным взглядом. Удивительно ещё, как девочка удобно устроилась, используя его костяной воротник в качестве опоры, чтобы добираться до всех участков головы и лица. — Это чтобы на шее было удобнее сидеть? — Руки Санти ощупывают костяной воротник и участок кожи, который он ограничивает. — Как в детском кресле, и спинка даже есть. Хотя эта штука мешает немного. — Она переступает по его коленям, чтобы дотянуться до задней части ворота и кончика гребня, который, по её мнению, «мешает». — Сидеть на шее? — переспрашивает Вакариан, потому что даже не может предположить, зачем это могло бы быть нужным. Разумеется, с их анатомией никто детей на шее не катал. Вопросительный взгляд в сторону Шепард, которая всё ещё с чем-то возится за кухонным столом: она явно всё слышала, потому что тихо давится смехом, отвлекаясь от своего занятия. — У нас так детей развлекают: катают на шее, чтобы им было лучше видно с высоты, — следует пояснение. — Или необязательно детей. — Общий принцип: чтобы было лучше видно, Гаррусу вполне понятен, так что он может отвечать на следующий, уже озвученный вопрос. — Как это называется? — спросила Санти, поглаживая подвижную лицевую пластину. — Мандибула. — Вакариан развёл их в стороны, открывая доступ к остроконечным зубам и языку, чем вызвал у девочки какой-то странный пищащий восторг. Особенно её заинтересовал язык, который был, какая нелепость, синим. — У меня тоже когда-то был синий язык, — со всей ответственностью заявила Санти, осматривая треугольные зубы. — Я синий фломастер съела и целую неделю так ходила. — Столько гордости в голосе, что Гаррус не может удержаться от фыркающего смеха: Солана, в своё время, тоже любила есть краски, что несколько раз привело к госпитализации. — А это что? — Санти проводит по синим линиям, которые искажены шрамами. Здоровая сторона ей определённо нравится меньше, прямо как… Похоже, человеческие женщины во многом имеют сходство. — Клановые метки, — поясняет Гаррус. — Они есть у каждого из моей семьи. Люди, в основном, так нас и отличают: по меткам, потому что они у каждой семьи свои, другой формы и цвета. — Мне нравится, люблю голубой, — следует немедленная оценка, и это снова вызывает приступ фырканья у турианца. Дальше посыпались вопросы из разряда: как турианцы улыбаются, как едят, почему они такие пластинчатые и ещё много-много вопросов, пока Шепард наконец не заканчивает готовить, чтобы спасти Вакариана от бесконечного человеческого любопытства. — Уже не страшный? — смеясь, интересуется капитан, которая вместе с Дэниелом переносила тарелки с завтраком на обеденный стол. — Совсем нет! Дядя Гаррус красивый. — Гаррус даже рот открывает от удивления, и это немедленно вызывает бурю восторга у Санти, распознавшей эмоцию. — М-м-м… Похоже, ей тоже нравятся парни со шрамами. — Многозначительно улыбается Шепард, уже собираясь присесть и начать завтракать, однако в их маленькую идиллию врывается голос Джокера. — «Капитан, адмирал Хакет на связи, это срочно». — Голос Джеффа отчего-то очень весёлый, так что сложно сразу поверить в действительную срочность звонка, но коммандер не была бы собой, если бы не знала, что в подобной весёлости и проявляется вся Джокеровская нервозность. — Иду. Завтракайте без меня. Приятного аппетита. — Шепард всё же находит в себе силы улыбнуться, скользнув сожалеющим взглядом по свежеприготовленной еде. Ей явно не хотелось куда-либо идти, но долг есть долг и капитан, как хороший турианец, идёт его исполнять. Иногда Гаррусу казалось, что они должны были родиться наоборот: из Шепард бы получилась отличная турианка. Дети удивлённо смотрят на Вакариана, когда капитан уходит к лифтам, и ему приходится пояснить, что, несмотря ни на что, они военные, и когда начальство вызывает на срочную связь – лучше не заставлять его ждать. На самом деле, сейчас, ему очень хотелось, чтобы Шепард осталась, и они всё-таки смогли позавтракать все вместе. Но присутствие коммандер заменяют Лиара и Вега, и на кухне снова становится весело и шумно, а Лиара, которой досталась порция капитана, с удивлением отмечает, что омлет Джеймса безбожно посрамлён.***
Как оказалось, адмирал Хакет хотел, чтобы по пути на Тучанку они залетели ещё и на Новерию, чтобы уничтожить истребители «Цербера» и захватить его базу, подорвав тем самым военную организацию враждебной Альянсу компании. В очередной раз. Задание проходит без каких-либо сложностей: стандартная зачистка местности, взлом систем, повторная зачистка, и вот они уже собираются отбывать, оставив позади три часа времени и гору мёртвых тел, однако, в какой-то момент что-то идёт не так, и Шепард сносит куда-то в сторону прямым попаданием из оружия. Гаррус разворачивается, вскидывая винтовку и фиксируя подло спрятавшуюся цель, пока Лиара бросается к коммандер, под которой стремительно растекается кровавое пятно. — Кортез, капитана ранили. — Вакариан слышит взволнованный голос Т'Сони, пока убирает стрелявшего одним точным выстрелом, и осматривает местность на наличие ещё каких-нибудь малоприятных сюрпризов. В аэрокар Шепард приходится буквально втаскивать, у неё обильно течёт кровь из-под пробитой брони: снайперский выстрел оказался на редкость мощным, но, почему-то, очень неточным, целились явно в сердце, а рана располагалась в области живота. Это они с Лиарой выяснили, пока в четыре руки отстёгивали нагрудник коммандер и делали перевязку, вкалывая в медленно теряющее сознание тело несколько ампул меди-геля. Капитану явно требовалась квалифицированная врачебная помощь, причём как можно скорее. Быстро краснеющая повязка явно намекала на то, что повреждён какой-то крупный сосуд. На «Нормандии» их уже ждут Чаквас и Мордин во всеоружии и полностью готовые оказывать помощь. Шепард оперативно грузят на каталку и поднимают в медотсек, а турианец остаётся перед его закрывшимися дверьми, несколько растерянный. Не то чтобы он переживал за жизнь капитана, ему хорошо известно, что от такой раны, тем более в руках врачей, она вовсе не умрёт, но внутри него всё равно что-то скреблось, царапая душу волнами нервоза. Он даже забывает о том, что нужно очистить броню от крови и проверить оружие на предмет поломок, просто оставаясь на месте, рядом с дверью медблока. — Что с тётей Джейн? — несколько напугано и очень требовательно интересуются у него откуда-то снизу. Турианец удивлённо смотрит на Джеймса, только что вышедшего из дверей лифта: тот никогда не отличался такими высокими нотами голоса, да и далековато он был. Гаррус опускает взгляд вниз и сталкивается с взволнованными глазами Санти и Дэниела. Похоже, они видели, как привезли раненую Шепард. — С ней всё будет нормально. Небольшая рана. — Вакариан садится перед детьми, чтобы находиться с ними на одном уровне. Он почти верит в то, что сам говорит. — Капитан и не с таким справлялась, — добавляет он скорее для себя, чем для них. — Она плохо выглядела. — Санти выглядит очень расстроенной, и турианцу кажется, что она вот-вот заплачет. Ещё бы знать, как её успокоить, ведь у него в этом деле не то что с детьми, вообще с людьми опыта нет: Шепард никогда не позволяла себе слёз, как минимум, в чьей-либо компании, однако ситуацию спасает подошедший Вега. — Не переживайте, ребятня, капитан Шепард от таких мелочей не умирает. Часик-другой, и она уже опять будет носиться по кораблю и всех строить. — Джеймс легко ерошит девочке светленькие волосы, и та, вроде бы, успокаивается, ободрённая его словами. Гаррус запоминает этот жест, как ещё одну из тех странных вещей, что приняты в человеческой культуре. — Вот Щербатый может рассказать, как капитан вернулась с того света, чтобы отправить туда же Коллекционеров. Занятная была история. Или сами у неё спросите, когда её выпустят из медотсека. Вакариан думает, что вряд ли бы Шепард захотелось вспоминать о чём-то подобном, особенно, как она задыхалась, паря в бесконечном космосе с пробитым скафандром. Или о том, как долго она сомневалась, она ли это вообще или просто ИИ, копирующий её память и образ мыслей. До сих пор, несмотря на то, что она ничего подобного и не говорила, турианец знал: сомнения и память всё ещё живут в ней, являясь в компании новых, таких же малоприятных, кошмаров по ночам. — Д-дяд-дя Гаррус, а т-ты т-тоже ран-н-нен? — Дэниел указывает пальцем на кровь, которая тонким слоем покрывала серебристо-синюю броню и это отвлекает снайпера от разрозненных мыслей. — П-п-поэт-т-тому и жд-дёшь зд-десь? — Э… нет, — Вакариан тушуется, будто его застали за чем-то неподобающим, хотя секретом их с капитаном отношения уже давно ни для кого не были. — Я просто… — Он тут просто тоже за капитана переживает, — смеётся Вега. — Иди уже, герой-любовник, хоть в порядок себя приведи. — Вега! — Гаррус поднимается, его мандибулы начинают легонько трепетать, выражая крайнюю степень раздражения. Их с коммандер отношения хоть и не тайна, но не тема для шуток, тем более сейчас. Санти тихо ойкает, распознавая эту эмоцию: удивительно, как быстро она этому научилась. — Понял-понял. — Джеймс поднимает руки вверх, демонстрируя капитуляцию. Они уже разговаривали с Шепард на эту тему, и повторение такого же экспрессивного спича, возможно с добавлением грубой силы, со стороны турианца не требовалось. По крайней мере, пока благоразумия лейтенанту хватало. Когда же Гаррус уходит в направлении главной батареи, Санти дёргает Вегу за руку, обращая на себя внимание. — Дядя Гаррус и тётя Джейн – муж и жена? — И столько наивности и чистоты в её голубых глазах, что благоразумие Веги сразу же куда-то девается, и он, с хитрой ухмылочкой, наклоняется к детям. — Пока нет, однако, вот что…