***
Шепард вздрагивает и резко открывает глаза, едва ли не вскакивая на собственной постели. Взгляд ошалело мечется по комнате, принимая новую, более спокойную в этот момент времени, реальность и себя в ней. По спине бежит холодный пот, а дыхание, учащённое после кошмара, с трудом приходит в норму, когда она садится и закрывает лицо руками. Сон, всего лишь сон. Краем уха она слышит, как тихо шуршит кресло в стороне: Гаррус обратил внимание, что она проснулась. Вскоре он опускается рядом с ней на кровать, подогнув одну ногу под себя. — Плохой сон? — Его мягкий голос ещё раз напоминает Шепард о том, что реальность вокруг совсем не та, что мучала её в кошмаре. Он как будто якорь, удерживающий разум на плаву. — А у тебя они бывают? — вопросом на вопрос отвечает она, отнимая ладони от лица. Всегда легче знать, что в своей проблеме ты не одинок. — Ну… я обычно готовлюсь к худшему. А ещё и во сне это видеть… неэкономно, знаешь ли. — А сейчас? — Она выпрямляется, глядя сначала на собственные голые колени, а затем и на него. — А сейчас нам предстоит трудный бой. — Его рука скользит по её волосам, перебирая алые прядки. — Тебя что-то беспокоит. Да, чёрт возьми. Судьба целой Галактики её беспокоит. А ещё конкретно его судьба и судьба двух маленьких детей, к которым капитан успела привязаться сверх нужной меры. Всё же есть кое-что опасное в том, чтобы впускать в своё сердце кого-то в такое неспокойное время: велика вероятность получить выжженную дыру в груди, фигурально выражаясь. А если потерять после этого ещё и самообладание, то выражение может стать буквальным: враги мешкать не станут. — Мы никогда не были готовы к такому сражению. Весь наш мир висит сейчас на волоске, Гаррус. — Страх и беспокойство, что терзали её до того момента, как он пришёл, наконец обретают словесную форму, находя выход в интонации её голоса. Сейчас они более приглушённые, чуть более абстрактные, но всё ещё тревожащие её до глубины души. — Да. Но вот вопрос, а было ли когда-нибудь по-другому? Каждый наш бой мог быть последним. Каждая пуля, которая миновала нас, могла быть смертельной. Она усмехается. Да, действительно: в её чокнутом ритме жизни никогда не существовало других вариантов: либо стреляешь ты, либо стреляют в тебя. — А их было много. — Ну, а теперь просто стало ещё немного побольше. Из его уст это звучит так просто. Гораздо проще того, что творилось у неё в голове последние несколько часов, а затем ещё и во сне прилетело. Всего лишь немного больше пуль. И никакой тебе ответственности за весь мир. Ха. — Не знаю, чтобы я делала без тебя. — На самом деле знает: сходила бы с ума в совершенном одиночестве, поедая себя сомнениями изнутри, запрещая себе сомневаться, и вновь сомневаясь. Шепард улыбается и проводит по его лицу рукой, старательно запоминая мельчайшие шероховатости лицевых пластин, которые, и без того, уже знала наизусть. Она собирается встать и пойти принять душ, но Гаррус останавливает её, перехватывая за кисть. — Есть ещё кое-что, что я хотел тебе сказать. — Она вопросительно смотрит на него, уловив внезапно появившееся волнение в его голосе. — Не знаю, выпадет ли ещё подходящее время… — Вакариан ещё немного мнётся, а затем как-то плавно соскальзывает с кровати на пол, вставая перед ней на одно колено. В голове Шепард немедленно проскальзывают воспоминания о том, как Гаррус обсуждал с Дэниелом традиции бракосочетания землян, особенно они озадачились вопросом: зачем мужчина преклоняет колено перед своей будущей женой. Шепард подозревала, что после этого разговора турианец ещё долго бороздил просторы экстранета в поисках информации об этом очень старой человеческой традиции, которая нынче использовалась далеко не всеми землянами, но никаких фактических доказательств, чтобы подтвердить свои мысли, у неё, конечно же, не было. Похоже, для турианца, с их-то военной иерархией, такой способ выказывания доверия оказался вполне приемлемым и очевидным: Вакариан без колебаний мог бы доверить ей свою жизнь, просто теперь он делал это не только на поле боя. — Джейн, ты станешь моей женой? — спросил он, открывая извлечённую из кармана чёрную бархатную коробочку, в которой, на такой же чёрной подушечке, было кольцо: немного широкое, металлического оттенка, с крупным алмазом в центре. Изумительно красивое и, даже на непрофессиональный взгляд, редкое. Шепард смотрит на него немного нервно, кусая губы. Мысли о собственных страхах и ответственности из головы вымело начисто, сменившись на серию куда более глупых и несущественных, в масштабах нынешней войны, но напоминающих, что она всё-таки женщина. Особенно волновал вопрос: как она будет носить его, если униформа запрещает любые украшения на руках и кистях, что было вполне оправдано в условиях постоянно боеготовности. — Это… Гаррус… Но… А… — Толпящиеся мысли пытаются хоть как-то вырваться в мир, мешая друг другу на выходе, и в результате Шепард не может сказать ровным счётом ничего внятного. Она спешно закрывает рот, резко выдыхает, как будто бы ей снова предстоит опуститься к «Левиафану» на дно океана. Ей даже в голову сейчас не приходит всё то, что творится в турианской душе, пока она продолжает кусать губы и тянуть с ответом. Может быть, ему уже кажется, что он совершил большую глупость, решившись сделать предложение сейчас, или он думает о том, что если она сейчас скажет «нет» и прогонит его, то, в принципе, будет уже без разницы, захватят ли Жнецы Галактику или нет, а может быть в его голове царит паническая пустота, когда единственным звуком является только шум собственной крови в ушах. В любом случае, по истечению практически сорока секунд, которые им обоим показались едва ли не получасом, Вакариан собирается перевести всё в какую-нибудь не слишком остроумную шутку, отдать кольцо и спешно уйти, чтобы пережить очередной провал своей жизни в одиночестве. Он даже разводит мандибулы, чтобы начать говорить… — Да. Ему стоит огромных усилий сдержать шумный выдох облегчения вместе с неуместным смехом. Если вам кажется, что самое страшное в вашей жизни – это выйти в неравный бой с толпой, где вы, скорее всего, погибнете, то попробуйте дождаться ответа от любви всей своей жизни: готова ли она стать вашей женой. Гарантировано - второе гораздо страшнее первого. Гаррус теперь знает, ему есть с чем сравнивать. Капитан завороженно смотрит, как Вакариан аккуратно надевает на её безымянный пальчик кольцо, как оно блестит под искусственным освещением, переливаясь в глубине камня радужными бликами. Наверное, под настоящим солнцем чистый, как слеза, камень будет выглядеть ещё более прекрасным. Хотелось бы дожить до этого светлого момента, чтобы полюбоваться им как следует. Она переплетает их пальцы и тянется к своему, теперь уже, жениху, обхватывая за шею и прижимаясь всем телом. Внутри бушует какой-то несуразный, всепоглощающий шквал эмоций, вызывая нелепый, но счастливый смешок. Это ведь и правда до безумного смешно: всё живое на пороге уничтожения, а он делает ей предложение, когда она в одном исподнем. — А это, чтобы носить его, пока война не закончится. — Отстранившись, он протягивает ей тонкую серебряную цепочку, а затем помогает застегнуть её на шее, удивительно ловко справляясь с мелким замочком. — Знаешь, Гаррус, я люблю тебя. — Она нежно перебирает пальцами кольцо, уютно устроившееся в ложбинке на её груди, улыбаясь, пока он целует её в шею, тихо урча.***
После Тессии Лиаре очень сложно прийти в себя. Да, она продолжает работать, продолжает быть собой, но в голове то и дело вспыхивают образы погибших сестёр. Погибших совершенно напрасно, ведь им так и не удалось получить нужную информацию. Ей стали сниться кошмары по ночам. Не так, как раньше: какой-нибудь фантасмагорический бред о Жнецах или её друзьях, беспокоящий её лишь изредка, а полноценные, вполне реальные в своих пугающих сюжетах ужасы, посещающие её буквально каждую ночь. После них Лиара подскакивала на своей постели, обливаясь холодным потом, а иногда и слезами, и больше не была в силах вернуться ко сну, предпочитая вставать и работать. Теперь каждый раз, когда она собиралась лечь спать, Т'Сони испытывала сильный прилив страха, с которым приходилось оставаться один на один. Как Шепард живёт с этим вот уже столько времени? Теперь становилось совершенно ясным и понятным, почему капитан «Нормандии» предпочитала спать так редко и, желательно, не одна. В отличие от Лиары, на четверть состоящая из кибернетики, Шепард могла себе это позволить. В смысле, редко спать. То, что она иногда спала не одна, разумеется, от имплантов ничуть не зависело. В эту ночь, перед нападением на базу Призрака, Лиара не могла уснуть совершенно. Точнее, она даже не пыталась: любой взгляд в сторону кровати вызывал у неё нарастание противоестественной паники, и девушка спешно отворачивалась, утыкаясь в монитор компьютера. Работа, впрочем, тоже в голову никак не шла: Т'Сони периодически ловила себя на том, что теряет смысл отчёта где-то на его середине, а вместо этого в голове, как земные тараканы, хаотично перемещаются напуганные мысли. Шепард поведёт их до конца, несомненно, до победного, славного конца. Но ведь и она не всесильна, как бы иногда не казалось, что это не так. Шепард тоже живая, ей ведом страх и отчаяние, просто она научилась это скрывать лучше остальных: возможно потому что ей приходилось бывать на краю пропасти гораздо чаще, чем кому бы то ни было. Лиара вновь поймала себя на мысли, что не понимает, о чём вообще читает, и, наконец, отстранилась от рабочей машины. Потёрла лицо руками, пытаясь собрать мысли во что-то более структурное, чем просто бесконечный поток. — Мисс Т'Сони, вам следует прилечь отдохнуть. — Спасибо, Глиф, — безэмоционально откликается азари, понимая, что выполнить этот совет она не может: никак не может даже заставить себя подойти к этой огромной двуспальной кровати и забраться под одеяло, не говоря уже о том, чтобы закрыть глаза. Если сегодня ей приснится очередной кошмар, она может просто не выдержать. «Надо проветриться», — решает Лиара, поднимаясь с места и вообще покидая пределы собственной комнаты. Больше всего сейчас ей хочется посетить бар, найти там что-нибудь покрепче и… но, разумеется, делать это перед ответственной миссией она не станет. Капитану уже хватило пьяного бреда Тали после Святилища, не хватало ещё, чтобы Серый Посредник напился и начал разбалтывать сверхсекретную информацию. И всё же бар это определённо то место, которое ей хочется посетить. Проходя мимо лифта, Т'Сони останавливается. Не напротив мемориальной доски, как кто-то мог бы подумать, случайно увидев её сейчас, а именно напротив лифта, сверля взглядом приборную панель с названием этажей. Четвёртая палуба: инженерный этаж. После того случая в её каюте, она общалась с ним только в деловом ключе, не позволяя себя ни единой личной или эмоциональной мысли в его адрес. Только необходимые реплики, и лишь изредка, несколько вопросов для книги – не более того. «Что-то более личное» между ними произошло только после Тессии, когда Лиара была просто раздавлена собственным горем, а Явик, так некстати, или наоборот, очень даже кстати, оказался на её пути. Если бы коммандер тогда не вмешалась, кто знает, чем бы это всё могло закончиться: в тот момент Т'Сони была готова разорвать протеанина на кусочки, даже если бы это стало последним, что бы она сделала в своей жизни. Но, благодаря Шепард, всё закончилось не так уж и плохо: слова Явика стали даже некоторым ободрением для азари, даже если они и были сказаны просто для того, чтобы она не сосредотачивалась на своём отчаянии. Разбираться в этом на тот момент она не хотела: ей было больно и очень плохо. А после они с Явиком как-то больше и не разговаривали. Может быть стоит сделать это сейчас?.. Лиара отгоняет от себя эту мысль, как ещё одну из тех странных и не особенно умных, что иногда посещали её, и уже собиралась было продолжить свой путь к бару, когда двери лифта разошлись, выпуская на третий этаж предмет её размышлений. Протеанин на мгновение растерянно замер, встретившись с синими глазами азари, а затем, прежде чем лифт закрылся, вышел из него. Т'Сони кивнула ему в знак приветствия и, немного поспешнее, чем следовало бы, отправилась дальше, к цели своей прогулки. К её безмолвному удивлению, Явик последовал за ней. Они размещаются в левом крыле несколько странным образом: Лиара усаживается на барный стул, а протеанин, наоборот, располагается за стойкой, выуживая из глубин полки с алкоголем уже знакомую початую бутылку перуанского виски. Удивительно, как Кайден до сих пор её не выпил, это ведь его любимый, кажется. — Ты боишься. — Явик разливает алкоголь по двум стаканам, даже не спрашивая, будет ли она пить, как и не спрашивает он о её чувствах, а затем убирает бутылку снова куда-то в недра полки. — Смерти? Видимо, спрятанная бутылка означала, что больше одного стакана они сегодня не выпьют: пострадала, однако, протеанская дисциплина на «Нормандии», раньше бы он себе такого не позволил перед миссией. — Собственной кровати, — честно признаётся Лиара, забирая свой стакан. Удивительно, что в этот раз он начал разговор первым, жаль только, что собеседник для её состояния сейчас не самый подходящий. — Наверное, воину без страха и упрёка неведомы такие проблемы, как ночные кошмары. — И откуда в ней берётся столько язвительности? Может быть, это в ней говорит всё ещё не ушедшая обида, или просто нервы так натянуты, что готовы заискриться от любого прикосновения? — Ты ошибаешься, — Явик возражает спокойно, делая глоток своего виски, и это заставляет Лиару устыдиться своей несдержанности. В самом деле, ведь ей лишь отчасти известно, что с ним произошло, нельзя же вот так грубо… — Извини. — Она остро сожалеет о своих словах и немедленно топит это сожаление в коричневой алкогольной лаве. Между ними повисает неловкое молчание, полное какой-то недосказанности. Слишком много ссор было между ними, слишком толстая стена, разделяющая их взгляды на жизнь, слишком большая разница в опыте… Слишком много этих «слишком». Т'Сони выдыхает, отставляя полупустой стакан. Сейчас, пожалуй, самое время сделать всё в стиле Шепард: сказать «Мне нужно идти» и свалить, не попрощавшись, оставив навсегда за плечами эти недосказанности и эти бессмысленные, непонятные отношения, что каким-то образом связали их два таких разных мира. Явик протягивает ей руку, ладонью вверх, когда Лиара уже собирается вставать со стула и уйти. — Зачем это? — интересуется она, переводя непонимающий взгляд с руки на лицо Явика и обратно. Тот и не собирается убирать свою ладонь. — Ты можешь показать мне, что тебе снится, — поясняет он, и это заставляет Лиару выпасть куда сильнее, чем просто протянутая рука. Ей требуется целая долгая минута, чтобы подыскать подходящий, по её мнению, ответ. — Не стоит. Моя боеспособность не пострадает. — На всякий случай Т'Сони всё-таки встаёт со своего места, чтобы у протеанина не было возможности схватить её за руку против её воли, как это было в прошлый раз. — Это не так. В Святилище… Если бы капитан тебя не прикрыла, тебя бы убили. Лиара закусывает губу. Да, досадная оплошность, которая едва ли не стоила ей жизни. Но ведь на то и нужны союзники, чтобы прикрывать тебе спину, когда ты сам лажаешь? Правда, больше позориться таким образом Т'Сони не хотелось бы, даже если никакого выговора от Шепард не последовало. Явик обходит барную стойку и останавливается прямо перед ней: больше между ними нет никаких преград, которые дали бы Лиаре возможность успеть уйти. Впрочем, как нет их и за её спиной, чтобы препятствовать отступлению. И она отступает. На шаг назад, не отводя взгляда от жёлтых глаз со сдвоенным зрачком. Явик делает шаг вперёд, немедленно сокращая расстояние, возникшее между ними, он точно так же смотрит на неё в упор, не моргая. — Я всё же справлюсь сама. — Ты не справляешься. Снова шаг назад и снова шаг вперёд. Ещё раз. И ещё. Лиара чувствует, как под колено ей упирается мягкий угол дивана, и понимает, что вот она – первая преграда, которая, вполне может быть, станет и последней – дыхание учащается, а сердце начинает стучать с удвоенной силой, когда мысль о том, что отступать больше некуда, укореняется в её сознании. — Я ведь уже прочитал тебя, аз… Лиара. — Как только она останавливается, останавливается и он, продолжая сверлить её взглядом. — Нет. — Эта фраза наталкивает Т'Сони на мысль о том, что действительно ей бы хотелось у него спросить. Она ведь всё-таки поинтересовалась у Шепард, что та почувствовала, когда он прочитал её, и ответ вновь заставил азари удивиться: она тех ощущений не испытывала. — Ты не сделал этого. К слову, почему? Так не интересно? — И снова эта неуместная язвительность. Явику очень захотелось обозвать её дурой. Нет, конечно, она была права, в какой-то мере: то, как он себя ведёт, и правда наводит лишь на мысль о том, что ему не было дела до прошлого Т'Сони, но ведь это было не так. Для него самого, в первую очередь. После той сцены в её каюте, когда он пошёл на поводу у собственного инстинкта, начисто выключив глас разума, Явик несколько раз порывался поговорить с азари. Не извиниться, но хотя бы просто вновь наладить контакт, какой-нибудь более личный, чем просто сухое деловое общение, которым она стала награждать его во время миссий или вне их. Но, увы, ему так и не представилось подходящего, по его мнению, момента. До того раза, после Тессии. Но и тогда всё пошло кувырком, и если бы не вмешавшаяся Шепард… Скорее всего, они бы всё-таки подрались. Не всерьёз, возможно, а просто выпуская пар с помощью биотики. В тот раз, когда Т'Сони покинула его каюту всё-таки на оптимистичной ноте, капитан поинтересовалась, серьёзно ли он сказал то, что сказал. Не то чтобы он тогда солгал. Но… В тот раз за его словами скрывалось определённо нечто большее, чем просто беспокойство о боеспособности важного члена команды, и коммандер, похоже, уловила этот тонкий нюанс загадочной протеанской души. Жаль только, что Лиара не Шепард и ей требуются намёки более очевидные. — А ты бы хотела, чтобы я это сделал? — Нет, но… — Тогда да, мне было не интересно. Лиара задыхается от возмущения, удивления, и, кажется, она сама запуталась, чего вообще испытывает сейчас больше. По крайней мере, исходящий от неё эмоциональный шторм был настолько сумбурным, что разобраться в нём при всём желании было не в его силах. И всё-таки нужную мысль она уловила мгновенно. Она протягивает ему свою ладонь, закусывая нижнюю губу, будто в ожидании боли, и он без промедления берётся за тонкую кисть, зачем-то сплетая их пальцы между собой. Ещё секундная пауза, чтобы уловить её страх, прежде чем протеанин провалиться в вереницу кошмаров, что преследовали девушку по ночам. Смерть друзей… Провал миссии… Смерть Шепард (несколько раз и особенно красочно)… Разрушение Галактики… Красный луч Жнеца, стирающий храм на Тессии с лица планеты, а затем и всю планету целиком… Череда пылающих планет… Жаркая ночь с ним в её каюте (тоже очень красочно), а затем – его смерть в огне взорвавшейся людской техники на поле битвы… Огромное кладбище с бесконечным количеством однообразных чёрных монолитов, насколько хватало глаз… Лиара рвано выдохнула и села на диван, так и не разъединив их пальцы. Чтобы Явик это всё увидел, ей вновь пришлось пропустить через себя всё то, что она испытывала во время этих снов. — Кто бы мог подумать, что смерть капитана Шепард и ночь со мной ты ставишь на одну планку кошмарных событий, — не удержался аватар мести, хмыкнув. Образы его не впечатлили: в жизни он видел вещи и пострашнее, что уж говорить о своих снах, однако то, что ни в одном из своих кошмаров Лиара не умирает, навело его на мысль, что девушка просто не осознаёт возможность собственной гибели. — Это не так… — Она поднимает к нему побледневшее лицо и понимает, что он просто её подкалывает, но ей не хватает сил даже возмутиться или сказать что-нибудь подходящее в ответ: странное облегчение, накатившее после этого сеанса «протеанотерапии», вынуждало просто замолчать и прикрыть глаза. — И что же, по твоему, хуже? — Ночь с тобой. — Очевидная ложь. — Приятно знать. Лиара тихо смеётся, открывая глаза. Она всё ещё сидит на диване и продолжает чувствовать горячую ладонь, соединённую со своей. Ещё она ощущает, как быстро тает стена между ними, оставляя после себя удивительную лёгкость. — Спасибо, Явик. Волна искренней благодарности вперемешку с подаренным облегчением накатывает, облачая его в иллюзорный кокон, сотканный из тепла и света, немедленно отзываясь в сердце приятным покалыванием. Он смотрит на её синюю кожу, в её улыбающиеся голубые глаза и ловит себя на мысли, что Лиара ассоциируется у него с образом такого себе подростка: немного наивного, вспыльчивого, но очень доброго и открытого. Она совершенно не вписывается в эту войну, в этот его жестокий, холодный и тёмный мир, болезненно выкованный из сотни десятков сражений и триллионов потерь. Но почему-то именно эта неправильная азари оказывается втянута в него, становясь его своеобразным центром: светлым шариком надежды, от которого в темноту окружающего пространства расходятся согревающие круги. Она важна для него. Важна, как целительный источник, что позволит ему жить после того, как полностью выжженная местью душа растеряется, а разум разведёт руками, потеряв для себя всякий смысл к существованию. Именно в её власти будет решить: умолкнет голос последнего протеанина навсегда, или он всё же еще немного потревожит просторы этой Галактики. Это подталкивает его наклониться к её лицу, слегка перехватив подбородок пальцами. Ему хочется, чтобы она позволила ему жить. Ещё немного, для себя, а не для победы. Лиара смотрит неотрывно в ответ, растерянно, немного удивлённо. Явик чувствует её смятение, передающееся ему через плотный контакт их кожи. Те слова, что он произнёс, казалось уже целую вечность назад, ещё тревожат её душу, но у него нет другого выхода, кроме как использовать сложившуюся ситуацию в своих целях. Прикосновение к синим губам, лёгкое, едва ощутимое, отдаётся покалыванием в области затылка и замершим дыханием. Ему хочется, чтобы она ответила ему. Так сильно хочется получить ещё немного её света. «Позволь мне жить». Секундная пауза, он всё ещё ощущает её сомнения, какой-то неясный комок чувств в груди, а затем – мысли уходят на второй план, потому что ответ, и эмоциональный, и физический, достигает его одномоментно, прошибая током. Мягкие губы чуть открываются, позволяя ему на порядок больше, чем он рассчитывал получить, а по кончикам пальцев пробегает искра ответного желания: она прекращает думать над тем, чем вызвано это действие и просто отдаётся ему, сполна погружаясь в происходящее. Свободная рука Т'Сони касается его щеки, поглаживая ладонью, чуть притягивая к себе ближе, побуждая к действию. Больше Явик не медлит: упираясь коленом в диван, он без труда опрокидывает азари на спину, проникая в её рот. Похоже, кроме потерянной протеанской дисциплины, Явик ещё и приобрёл привычку снимать напряжение в стиле капитана корабля: устраивая «спарринги» в неподходящих для этого местах. Лиара чуть прогибается, когда его язык скользит от её груди к шее, к основанию ушка. Она сама позволяет ему снимать с себя одежду, не желая отдавать себе отчёта в том, что творит. Она сама ищет застёжки на его броне, пока он занят её шеей. Она сама блокирует дверь в бар и отключает камеры слежения, когда его ладони обхватывают её грудь. И она сама стонет его имя, когда внутренние органы едва ли не обжигает от горячего проникновения. Никогда бы Т'Сони не подумала, что этот грубый, недружелюбный протеанин может подарить столько удовольствия. Их секс не был нежным или трепетным, не был плавным и неторопливым, но зато от него полностью плыл рассудок, подкрепляемый не только физическим движением, но ещё и психологическим удовольствием. Бесконтрольная, мгновенная передача чувств, дарила ощущение не только собственного, но и чужого оргазма, накрывая целой серией волн. «Наверное, именно так умирают жертвы ардат-якши, — мелькает где-то на задворках сознания, прежде чем Явик садится, позволяя ей оказаться сверху и самой контролировать темп, — от сладкого удовольствия». — О чём ты только думаешь… — сдавленно хрипит он, когда Лиара опускается бёдрами, одновременно кусая его за основание шеи, будто бы мстя в ответ за свою, сплошь покрытую красными пятнами засосов. Ответить азари ничего не успевает, её вновь накрывает удовольствием, немедленно передающимся Явику и возвращающимся же в десятикратном увеличении от его собственного. Полная взаимосвязь… Она тяжело дышит, прижимаясь к нему всем телом и остро чувствуя, как горячие руки обвивают её, едва ли не полностью, укрывая всю спину. Явик выдыхает ей в плечо какие-то слова, но она ничего не разбирает из-за звона в собственной голове. Зато тепло, пришедшее извне и разливающееся в ней самой, говорит ей больше, чем можно было бы выразить любым из существующих слов. — Я не дойду до кровати, — сообщает Лиара спустя какое-то время, когда они оба наконец приходят в себя, удобно устроившись на диване. — Богиня, после такого просто невозможно ходить. — Тебе следует лучше заниматься своей физической подготовкой, Т'Сони, — бубнит в ответ протеанин, не делая попыток пошевелить даже пальцем. Нарушать приятное ощущение в теле не хотелось. В голове азари немедленно возникает несколько картинок подряд на тему того, как именно она может улучшить свою физическую подготовку. Под ухом, которое вместе с головой покоилось на зелёной пластинчатой груди, раздаётся вибрирующий смех. Потрясающе, Явик впервые на её памяти рассмеялся. — Я тебя понял, Лиара Т'Сони.