***
Нападение на базу Призрака начинается… феерично, как минимум. По крайней мере, Шепард получает истинное удовольствие от того, что они сделали c внутренностями этого места: дыра, проделанная истребителем, согревала сердце и душу при случайном взгляде, а мысль, что они этим ещё и изрядно сократили себе путь, внеся полную дезорганизацию в ряды противника, практически вызывала желание петь. Как говорится, постучали так, чтобы наверняка услышали. Жаль, им не довелось увидеть лица Призрака в этот момент: несмотря на всю его сучью натуру, эдакий экстравагантный метод сказать «а вот и я» – он бы наверняка оценил. Она бы с удовольствием прошлась по этому тоннелю в «Атласе», расстреливая всё, что движется и нет, но, к сожалению, машина в проделанную дыру не влезла, так что пришлось двигаться своим ходом, радуясь тому, что СУЗИ в этот раз с ними: без её навыков взлома пришлось бы туго. Дальше – веселее. Церберовские инженеры изрядно постарались, чтобы попытать не дать им добраться до своей цели – центрального зала базы. Турели встречали их группку едва ли не на каждом углу, и капитану приходилось прикладывать изрядное количество усилий, чтобы уходить от прицельных очередей в самый последний момент. К слову, большая часть этих увёрток осуществлялись благодаря поддержке Гарруса: вовремя дёргающего её с линии огня. Полученная информация о том, что она действительно умерла, абсолютно и бесповоротно, вопреки ожиданиям, никакого диссонанса в эмоциональное состояние не внесла. Шепард прожила с этой мыслью уже достаточно долго, чтобы убедиться в том, что даже если она и какой-то гениально собранный ВИ, ей это не мешает делать то, что она делает и чувствовать то, что она чувствует. Если у тебя есть верные люди, идущие за тобой в самое пекло, чего стоят все эти сомнения и терзания? — Ты в порядке? — тихо спрашивает Вакариан, пока СУЗИ возиться со взломом двери. — В полном. Я знаю, что я – это я. — Она усмехается. — Ты бы первым меня пристрелил, если бы понял, что это чей-то обман. — Если бы мне это удалось, то это точно была бы не ты. — В голосе турианца тоже слышится усмешка. Наверное, представил картину, как они в «дружеской» перестрелке выясняют, кто из них настоящий, а кто – липовый ВИ. Ради интереса Шепард смотрит и оставшиеся записи, быстро перематывая их, лишь краем уха отмечая ключевые слова и общий смысл: ничего нового. То, что Призрак пытался ею манипулировать, подбирая ей определённых людей в команду: чёрт, да даже последний дурак догадался бы об этом, едва услышав, сколько было затрачено на его воскрешение. Разумеется, такую дорогую игрушку никак нельзя оставить без присмотра, а тем более, позволить ей уйти. — СУЗИ, что с дверью? — Шепард вырубает терминал, для верности выстрелив пару раз в системный блок: вряд ли кому-то ещё следует сомневаться в том, что она – это она. — Можем идти. — Створки разъезжаются в стороны, впуская их в очередной коридор.***
Как оказалось, Призрака на базе уже давно не было: этот факт немного подпортил Шепард настроение, так как взять его за горло хотелось уже давно и весьма крепко. Бывший работодатель, конечно, сволочь беспринципная, но в уме и сообразительности отказать ему было сложно: смылся он вовремя. Впрочем, сейчас это играло, как казалось на первый взгляд, совершенно незначительную роль: ВИ протеанина был здесь, и они могли наконец добиться нужной информации, пока им никто не мешает. Новость о том, что Цитадель это и есть Катализатор, отозвалась в голове каким-то болезненным уколом, не предвещавшим ничего хорошего. — А раньше сказать нельзя было? В затылке сначала потеплело, а затем расползлось неприятное чувство покалывания: верный признак того, что плохие новости ещё не закончились. ВИ что-то отвечает, но Шепард уже всё равно, она резко разворачивается на каблуках, направляясь к выходу. Если об этом известно Призраку, то весь план с Горном вскоре может очень быстро полететь к чертям, а этот урод как раз исчез с базы. Попытаться обогнать смерть в этот раз… Успеет ли? Однако голос протеанского ВИ вновь заставляет остановиться: Призрак вновь их предал, сдав Жнецам важную информацию, и теперь Цитадель на пути к Земле, под пристальным патронажем врага. Жнецы… захватили Цитадель… У Шепард на несколько мгновений темнеет в глазах, а в голове образуется совершенный вакуум, наполненный лишь белым шумом: если Жнецы уже там, значит выживших на Цитадели нет. Вот и всё. «Самое безопасное место» стало братской могилой для миллиардов беженцев, которые искали в нём спасение. Целые семьи людей, турианцев, азари, саларианцев, батарианцев, элкоров, волусов и ещё, и ещё, и ещё, одиночки, взрослые, дети – все, кто надеялся спастись и выжить в этой войне, в итоге оказались в ловушке. Ещё несколько секунд капитан учиться заново жить с мыслью о том, скольких они потеряли. И, что самое главное, кого только что потеряла она сама. Вряд ли можно было бы рассчитывать на то, что двое детей выживут в общей мясорубке: даже если им повезло с этим в первый раз, со Жнецами этот номер не пройдёт. Она ведь сама их туда отправила… Женщина сжимает кулаки, и белый шум в мыслях, наконец, отступает. Всего лишь несколько секунд понадобилось, чтобы смириться с этим, чтобы разбиться в сожалениях и собрать себя заново, чтобы снова вдохнуть и включиться в работу, словно она действительно робот, а не человек. Это война. Она вся состоит из горя. В ней нет места жалости к самому себе. — СУЗИ, свяжи меня с Хакетом. Ему нужно… Однако их снова перебивают: приборная панель разлетается под мощным техничным ударом, и Шепард мгновенно разворачивается сразу всем корпусом, в ту сторону, откуда прилетел импульс. Догадаться, кто им помешал, несложно: в глубине души капитан была абсолютно уверена, что он, несомненно, придёт закончить то, что начал на Тессии. И сейчас она этому бесконечно рада: уничтожить хотя бы одного ублюдка будет неплохим стимулом продолжать борьбу. По крайней мере, за Тейна она долг вернёт сполна. — Ты. — Шепард вскидывает штурмовку, быстро находя прицелом щиты противника. Сражение не занимает много времени: несмотря на всю сложившуюся ситуации ей всё ещё есть куда торопиться. Галактика с оставшимися живыми сама себя не спасёт. — Ну как, ноги не устали? — издевательски интересуется Шепард, перезаряжаясь и уворачиваясь от неуверенной очереди одного из штурмовиков. Откуда только повылазило это недоподкрепление: комната была полностью выполнена стеклянными плитами, никаких шахт для вентиляции видно не было. Кай Лен что-то отвечает, но это уже не имеет никакого значения: «перегрузка» добивает уже и так трещавший по швам щит, а подбрасывающая граната отправляет «самурая» в скорое свидание лица с потолком. Убедившись, что противник затих, Шепард вновь возвращается к коммуникационному центру, связываясь с Хакетом. Она знает, что прихвостень Призрака ещё не погиб, но тратить на него время пока непозволительная роскошь: слишком дорога сейчас каждая минута. Добьёт, когда будут возвращаться назад. Однако Лен сам определяет свою судьбу, с трудом поднимаясь на ноги и намереваясь нанести удар в спину Шепард: не иначе как сознание помутилось от удара, иначе бы он понял, что его надсадное дыхание слышно на весь зал. Всадить в Кай Лена свой уни-клинок, разломав одним ударом его мономолекулярный меч было тем ещё удовольствием. Страшно подумать, что этому слабаку она продула на Тессии: позорище. Не будь тогда у него прикрытия с воздуха, ничего бы из того, что произошло сейчас, не случилось бы никогда: Призрак бы не узнал, что такое Катализатор, и все остались бы живы. Большинство, по крайней мере. Если бы она тогда не проиграла. — Это тебе за Тейна, сукин сын, — рычит Шепард, глядя в медленно стекленеющие глаза. «И за тех, кто умер на Цитадели», — мысленно добавляет она, вгоняя клинок ещё глубже, вызывая напоследок ещё одну вспышку боли. ВИ протеанина проявляется в тот момент, когда враг встречается лицом с полом. Хотелось бы верить, что он таки окончательно сдох, и кибернетические улучшения его не спасут. — Цитадель заняла позицию. Жнецы готовятся к жатве вашего народа. Откуда к нему поступает информация, чёрт возьми?! — Я их остановлю. — Уже слишком поздно. Рекомендую задуматься о сохранении информации для будущих видов. — Я их остановлю. И никаких других вариантов быть не может. Либо победа, либо смерть – и сегодня она не умрёт.***
Капсулу тряхнуло так, будто бы они во что-то врезались. Санти тихо ойкнула и, не удержавшись на своём сидении, упала на пол, успев подставить руки, чтобы не встретиться с металлической обшивкой лицом. Ремней безопасности в этой спасательной капсуле они пока не нашли, а удержаться за поручни, которые предназначались для взрослых, а никак не для десятилетних детей, никак не удавалось. По крайней мере ей: со своего места она падала уже в третий раз. Впрочем, сейчас это была самая незначительная её проблема. Взгляд голубых глаз вплотную упёрся в циферблат, отсчитывающий секунды до взрыва бомбы. Цифры сменили друг друга, показывая, что осталось 29 минут. Дэниел протянул руку, помогая сестре подняться и вернуться на место рядом с собой. Их снова тряхнуло. Что лучше – умереть, попав под обстрел космического корабля, мотаясь в спасательной капсуле в самом эпицентре сражения, или сгореть в пламени взрыва термоядерной бомбы, прихватив с собой несколько ближайших суден, при этом, далеко не факт, что это будут корабли врага? Дети таким вопросом не задавались: они смотрели на медленно истекающее время, что отсчитывали им мелкие красные цифры, и понимали, что в этот раз они вряд ли выберутся живыми.***
Предчувствие насчёт Призрака Санти не обмануло: ничего хорошего из их встречи не вышло. В первую очередь для Келли, которая даже глазом моргнуть не успела, когда в её голове появилась дырка от выстрела. Когда мужчина успел вытащить пистолет и, главное, откуда он его достал, девочка заметить не успела: её взор уже затмили воспоминания о смерти их родителей. Тело перестало ощущаться, и она рухнула на колени, расширившимися от ужаса и полными слёз глазами, таращась в пространство перед собой. Крик брата «Беги!» она даже не услышала, абсолютно поглощённая лабиринтами собственной памяти. — Не люблю, когда меня предают, — спокойно заметил Призрак, убирая пистолет и поворачиваясь к застывшей, словно статуя, девочке. Дэниел обернулся, ища глазами ближайшего офицера СБЦ или хотя бы кого-нибудь из взрослых, кто бы мог им помочь, да так и замер, глядя на разворачивающуюся ужасную картину, которая всего несколько минут назад была воплощением обычного и спокойного дня на Цитадели. Монстры, уродливые чудища, чья кожа напоминала сгнившие и обуглившиеся останки, вылазили буквально отовсюду, нападая на живых. Помощи не будет. Это ловушка. Вот двухметровое женоподобное существо взмахнуло лапой, и голова пытающегося отстреливаться турианца разлетается на четыре неровных части. Вот обтянутый сине-серой кожей почти скелет с глазами-лампами набрасывается на истерично кричащую женщину, вгрызаясь зубами ей в череп и разрывая руками горло. Вот почти бесформенная масса с кучей лиц поднимает руку-пулемёт и выпускает очередь в обезумевших от страха беженцев, что стремились спрятаться за ближайшим препятствием. Вот какое-то животное, с огромным пузырём перед собой, направляет свой красный лазер в его, Дэниела, сторону. Кто-то дёргает мальчика за плечо, убирая его за угол, который в следующую секунду рассыпается на мелкие металлические осколки. Ребёнок оборачивается, пытаясь справиться с тем кровавым безумием, что только что увидел, и натыкается на кибернетические глаза. Призрак держит его сестру перекинутой через плечо: та даже не сопротивляется, безвольным кулём обвиснув на плече. Взгляд мальчика нервно опускается ниже уровня глаз и натыкается на, казалось, обугленную кожу, что виднелась под расстёгнутой белой рубашкой. В следующее мгновение он понимает, что эта кожа такая же, как у тех монстров, что сейчас убивали всех живых на станции. — Не стоит тут задерживаться, — замечает мужчина, разворачиваясь к Дэниелу спиной и шагая в одном ему известном направлении, всё так же удерживая Санти на плече. У мальчика не остаётся выбора, кроме как последовать за ними: оставить сестру он просто не может.***
— Прости. — Санти всхлипывает и закрывает лицо руками. — Я не знаю, что со мной случилось… не могла пошевелиться… — Она ещё раз всхлипывает, закусывая губы. — Всё из-за меня… Отчасти Дэниел рад тому, что сестра не видела того, что происходило на Цитадели, пока они шли по длинным коридорам и просторным помещениям: то, что у всех, кто там остался, нет и малейшего шанса на выживание – было очевидно даже для него. Они были просто не готовы к тому, что в их убежище нагрянет такой враг. — Ты не виновата. — Брат гладит Санти по плечу, почему-то его глаза сейчас упорно оставались сухими. — Мы бы там тоже не выжили. Жнецы пришли туда. — Заикаться он перестал ещё тогда, когда Призрак убрал его с линии огня одного из монстров. Девочка подавила судорожный выдох и, утерев лицо, посмотрела на Дэниела. — Тебе не страшно? — Её голос хриплый, надсадный. — Наверное, нет. — Дэниел отводит взгляд и снова натыкается им на бомбу. Действительно, ему ведь сейчас нужно бояться, переживать, плакать, звать на помощь, хотя все эти действия заведомо бессмысленны, но так ведь должны поступать напуганные дети? — Наверное, я сдался, — признаётся он, чувствуя лишь пустое «ничего» в груди. Ему хочется просто закрыть глаза и заснуть, даже наверняка зная, что больше ему никогда не доведётся их открыть. От этого его удерживает лишь подрагивающая рядом сестра. Дети не должны чувствовать пустоту. Дети не должны засыпать, зная, что не проснутся. Дети не должны сидеть в металлическом ящике с бомбой внутри посреди космоса, где бушует сражение. Что не так с этим миром? — Не говори так! — Между лопаток опускается тяжёлый и весьма ощутимый удар. Дэниел морщится, но не поворачивается, пока в его руки насильно что-то не всовывают. Что-то холодное и жёсткое. Мальчик удивлённо смотрит на значок «Нормандия навсегда». Такой же висит сейчас на его одежде, только его не видно. — Помнишь? Это значит – не сдаваться и всегда делать всё, что ты можешь сделать. — Санти говорит убеждённо и твёрдо, несмотря на то, что её саму всю трясёт от страха. Она забирается пальцами под кофту и извлекает оттуда медальон, тот самый, где с голофотографий им улыбаются родители. — А это значит – что они любят нас и хотели бы, чтобы мы выжили, несмотря ни на что. — Металлический кругляш тоже оказывается в руках брата. Он отлично помнит лица, что скрываются под серебристой пластинкой. — Мы должны что-то сделать… Просто обязаны… Мы не можем сдаться. Пожалуйста, Дэн. — Сестра смотрит на него просительно, с надеждой, будто бы он может что-то придумать, что-то сделать, как-то их спасти. Боже, им ведь всего десять лет… — Ладно. — Мальчик тяжело вздыхает, снова смотрит на бомбу, время на которой сократилось ещё на четыре минуты, и возвращает значок и медальон сестре. — Давай подумаем…***
В глазах мутнеет от боли и слабости, пронизывающих тело. Шепард не понимает, как она вообще до сих пор стоит на ногах и способна двигаться, но, тем не менее, факт остаётся фактом: она идёт. Хотелось бы ещё знать куда, но на подобную роскошь в сложившейся ситуации рассчитывать не приходится. Вокруг валяются мёртвые тела, окрашенные красным цветом крови и аварийных ламп: это место похоже на ад. По крайней мере, если он существует, то выглядит именно так. А ещё отвратительно пахнет: кровью, сырым мясом и смертью. Как на бойне. Один из Хранителей копошится в груде тел, что-то там выискивая. Ему приходится раздвигать останки лапами, и вскоре к ногам бредущей мимо Шепард подкатывается голова какого-то мужчины, искажённая гримасой истинного ужаса. Женщина чуть не спотыкается об неё, страшась потерять и так с трудом сохраняемое равновесие и рухнуть рядом. Вряд ли ей хватит сил, чтобы подняться в третий раз. В голове зудит назойливо повторяющаяся мысль: «иди-иди-иди-иди-иди-иди», только она вынуждает Шепард перемещать раненое тело в пространстве. Она и ещё голос Андерсона, которому, похоже, досталось существенно меньше. Это даёт надежду, что они справятся, и Цитадель, наконец, откроется, позволив Горну заработать. Красный ад сменяется режуще-белым переходом, где, какой ужас, есть резкий спуск и такой же крутой подъём, без единой ступеньки или поручня. Шепард смотрит на это издевательство с тихим ужасом: мало того, что сейчас риск скатиться с этой «горки» и больше не встать неимоверно велик, так ещё и потом подняться на возвышенность будет практически невозможно. Но она, сжав зубы, всё равно делает осторожный шаг и начинает медленно спускаться вниз. Мысль в её голове сменяется на «не упади». Спину Андерсона видно плохо: она слегка расплывается из-за подступающей с периферии зрения кровавой пелены (подъём наверх заставил сердце работать на пределе, а дыхание сильно сбиться), но всё же Шепард, прищурившись, узнаёт её. Мужчина стоит у приборной панели, что-то там набирая, и она отчаянно хромает к нему, ускоряясь, насколько это возможно: чем сейчас она может помочь, женщина даже не предполагает, но чувство, что нужно торопиться, гонит её вперёд, хотя улитка бы и то двигалась быстрее. — Андерсон… — Голос её разносится эхом по практически пустому помещению, вызывая в голове неприятный звон. Сейчас оно кажется до отвратительного громким и мерзким. Он разворачивается, как-то неестественно, будто против воли, шатаясь из стороны в сторону, едва не падает, накреняясь вперёд, но успевает сделать шаг, выравниваясь, а затем ещё один, к ней. Его пальцы беспомощно сжимаются и разжимаются, будто бы это было единственным, чем он владел. — Шепард… Я не могу… — Он пытается ещё что-то сказать, но голос откуда-то сзади не даёт его этого сделать. — Я недооценивал тебя, Шепард. Её собственное тело, и без того плохо контролируемое, перестаёт подчиняться ей вообще. — Что ты… Горло сдавливает спазмом, из-за чего фразу не удаётся сказать полностью. Жаль, потому что окончание у неё было исключительно матерным. — Я предупреждал. Контроль – вот путь к выживанию. Контроль над Жнецами. И над тобой, если потребуется. Призрак проходит мимо неё, и воздействие, забирающее у неё её тело, усиливается. В голове, кроме собственных мыслей, появляется ещё и какой-то навязчивый, но неразборчивый шёпот. Он под контролем: это так очевидно для них и так непонятно для него, что невольно вызывает у Шепард ассоциацию с последним разговором с Сареном на Цитадели. Интересно, этого ей тоже удастся убедить застрелиться самостоятельно? Или он также превратится в уникального монстра, с которым ей будет необходимо сразиться? Впрочем, глядя на наночастицы, уже практически полностью поглотившие кожу этого человека, Шепард сомневается, что он ещё не… Шёпот в голове становится громче, и она поднимает сжатый в правой руке пистолет, наставляя его прямо на Андерсона. Собственное внутреннее убеждение «не стрелять в хороших друзей», о котором она зачем-то солгала Гаррусу, некоторое время удерживает её от того, чтобы нажать на курок, но стоит Призраку усилить давление, и палец судорожно сокращается, выбивая выдох боли у раненого адмирала. Андерсон хватается за рану в животе, а Шепард на секунду прикрывает глаза: после этой вспышки контроль над ней немного ослабевает. — Шепард, я… я всего лишь хочу защитить человечество. Горн может управлять ими. Я знаю, что это так… я могу… Призрак нервно заламывает пальцы, скорее стараясь убедить в этом самого себя, нежели их. Она видит, понимает его попытки как-то оправдать собственные действия, с трудом вяжущиеся с главной идеей его жизни «человечество превыше всего»: наночастицы подчинили его разум ещё не полностью. — Ещё не поздно. Отпусти нас. Мы сделаем всё остальное. Она не знает, верит ли в то, что ей удастся убедить Призрака в том, что он не прав. Даже надеяться на это не смеет, если честно. Но отвести руку, чтобы прицелиться и выстрелить в того, кого действительно следует пристрелить, у неё никак не получается, как бы она не сопротивлялась шёпоту в своей голове. — Я… я не могу этого сделать, капитан. — Мужчина качает головой, касается лба, хмурится, может быть ещё сопротивляясь, а может уже и нет, но когда он внезапно начинает идти к Андерсону и берёт в руки его пистолет, Шепард понимает, что шансы убедить Призрака в том, что он одурманен, теперь равны нулю. — Ты… ты разрушишь всё, чего я добился. Я этого не допущу. — Он отходит чуть в сторону, а затем извлекает из другого кармана какой-то продолговатый предмет, который капитан идентифицирует как передатчик. — Ты не помешаешь мне, Шепард. Короткое нажатие на кнопки приводит к тому, что над передатчиком появляется картинка. То ли она такая маленькая, то ли зрение всё ещё чересчур нарушено, но капитан сперва даже не может разобрать, что она показывает, а когда понимает, то даже не знает, что чувствовать. Трансляция отображает происходящее в каком-то металлическом контейнере, судя по начинке, спасательной капсуле, и, скорее всего, в реальном времени. Дэниел, сидящий возле скудненькой приборной панели, что-то с ней делает, активировав свой инструментрон: его сосредоточенное лицо транслируется крупным планом, видимо, камера расположена как раз возле той области, где он находится. На заднем фоне видно, как Санти, склонившись над какой-то продолговатой коробкой, внимательно её осматривает, что-то пытаясь в ней отыскать. Проблеск радости от того, что дети живы и даже, похоже, здоровы, мгновенно сменяется ужасом от того, что приблизившая изображение камера показывает, ЧТО за ящик осматривает Санти. «Водородная бомба». — Шепард фиксирует эту мысль, узнавая маркировку на боку взрывчатки. Таймер показывал полторы минуты до конца отсчёта. В голове проносится тысяча воспоминаний, содержащих знания о видах таких бомб и способах дистанционного управления ими. — На передатчике должна быть кнопка, чтобы отключить таймер, — сообщает Андерсон. Ему удаётся повернуть голову, чтобы тоже увидеть изображение. Непонимание, зачем Призрак вообще начал этот странный и бессмысленный шантаж, он мог бы просто убить их, за этим ведь он и взял пистолет, пришлось задвинуть на второй план. Думать об этом, как и о многом другом, сейчас было некогда. — Из-за тебя человечество уже обречено, — капитан подбирает слова с трудом. Ей всё никак не удаётся вспомнить, где же у этого типа передатчиков находится кнопка отключения. — Это неправда… — У них Цитадель. Они заставили нас сражаться друг с другом, а не с ними. Они заставили тебя посадить детей в одну капсулу вместе с бомбой, чтобы наверняка меня остановить. Они вынудили тебя предать человечество, которое ты так хотел защитить. Зачем она всё это говорит… Он уже сдался, уже проиграл битву со Жнецами, подчинившись их контролю, и сейчас лишь тратит драгоценное время. Ей нужно выстрелить, сейчас, немедленно. — Мне только нужно… — Ты сделал именно то, что нужно было Жнецам. И ты продолжаешь это делать, потому что они управляют тобой. «Ну же, стреляй, стреляй. Чёртова рука, слушайся». — Я… они слишком сильны. Призрак хватается за голову, выпуская из рук передатчик, но не выпуская пистолет. Электроника ударяется об пол, и транслируемая картинка исчезает, а вместе с ней исчезает и отсчёт времени, оставляя капитана в полном неведении, сколько ещё секунд осталось до взрыва. — Ты сильнее их. Не дай им победить. Сломай их власть. Не позволь им командовать тобой. Ей удаётся переместить руку так, чтобы обойма при нажатии разрядилась прямо в мужчину, но этого уже не требуется. — Я пытался, Шепард. — Он ещё медлит несколько драгоценных секунд, будто бы размышляя над тем, стоит ли это делать, а затем сам давит на курок, приставив оружие к виску. В итоге, единственный выбор, который остаётся у одурманенных: умереть от своей руки или быть убитым чужой. Контроль исчезает в тот же миг, и Шепард бросается к откатившемуся передатчику, лишь краем глаза отмечая, как падает на пол Андерсон. Осталось всего несколько секунд до взрыва, если она правильно посчитала. Ей удаётся вспомнить, где должна быть необходимая кнопка, лишь когда продолговатый стержень оказывается в её руках, а колени больно встречаются с полом. Может быть, срабатывает какой-то аналог мышечной памяти, стимулируемый болевым импульсом, но искомое находится само собой, на одном из концов устройства. Шепард отчаянно давит на серую, невзрачную кнопку, понимая, что вряд ли это сработает: никаких данных передатчик больше не показывает, сильно повредившись при ударе. «Хрупкое бесполезное дерьмо». — Женщина выдыхает, обречённо глядя на неработающую электронику в своих руках, несколько секунд переводит дух, заставляя накатившее горе вернуть ей самообладание. Поднимается. Даже если она не успела, даже если где-то там сейчас взорвалась ядерная бомба, унося с собой две маленькие жизни, всё ещё остаются те, кого можно спасти. Ещё есть задание, которое она не закончила. Старательно переставляя ноги, Шепард добирается до контрольной панели, задавая системе полное открытие Цитадели. — Простите… — едва слышный шёпот срывается с её губ, когда она смотрит, как медленно расходятся в стороны километровые лепестки станции. — Простите, что не успела… — Женщина отворачивается.***
— Чёрт. — Санти с остервенением бьёт по полу рядом с бомбой, понимая, что у этой штуки нет контрольной панели и как-то управлять ею отсюда не получится, даже если бы она знала, как это делать. — А у тебя что? — Она переводит взгляд на брата, который, подключившись через инструментрон, пытался понять, как заставить капсулу открыться. Затем, подумав, поднимается и принимается накрепко перевязывать и себя, и его ремнями безопасности, которые обнаружились в одном из углублений между креслами. Идея была проста: нарушить герметичность капсулы, привязав себя к чему-нибудь, чтобы бомбу просто вытянуло в открытое космическое пространство. Затем начинались сложности: едва ли у них будет больше пяти секунд, чтобы вернуть дверь на место и позволить системам жизнеобеспечения восстановить давление и кислородный баланс. — Пока нет. — Он поморщился, кусая губу, но мотнул головой, снова углубляясь в этот бесконечный поток информации: дядя Гаррус же показывал ему, как взламывать самые простенькие системы, нужно только применить полученные знания на эту схему. — Дэн, минута осталась… — Паника в голосе сестры не прибавляет сосредоточенности, а её судорожные движения, фиксирующие крепкий узел на его спине, только отвлекают. Спасибо Еве, что научила вязать кроганские узлы из больничных простыней. Сосредоточенное сопение и молчание в ответ. — Есть, сломал, — мальчик ликует, наблюдая, как на инструментроне появляется желанная надпись: доступ открыт. Санти судорожно выдыхает: идея, откровенно говоря, была безумной, но другой у них не было. В конце концов, умирать всё равно придётся, а так им хотя бы будет нестыдно ни перед родителями, ни перед Шепард. — Готова? — Дэниел разворачивается к сестре и внезапно оказывается заключённым в объятия. — Знаешь, если у нас всё-таки не получится… Дэн, ты… лучше тебя брата быть не могло. — Девочка улыбается, чувствуя обжигающие дорожки на своих щеках. Пятнадцать секунд — Ты тоже, Санти. Лучшая сестра. — Он отстраняется, протягивая ей мизинец. — Нормандия навсегда? — Улыбка. Их пальцы сплетаются, крепко цепляясь друг за друга. — Да. Три... Два... Один... Оглушающе беззвучный взрыв освещает космос не хуже новой звезды.