HUSH

      Он чувствовал себя паршиво. Всё было не так. Ричи лежал на кровати, внезапно заваленный депрессивными мыслями. Они нахлынули неожиданно, подобно тому, когда ты открываешь свой шкаф, а оттуда валится вся одежда, наспех убранная перед приходом друзей.       Ладонь покоилась на животе, на него давило странное ощущение, словно его сейчас ударят, он уловил тот промежуток, замах — предстоящий пинок — носок чужой ноги вот-вот вонзится в него, проникнет внутрь и вскопает органы. Ричи замер, вслушиваясь в фантомную боль.       Почему ты думаешь об этом? Хватит! Заткнись, Ричи! Заткнись и переместись в реальность, господи, просто сосредоточься на реальности! У него звенело в ушах от тишины, но при этом бушевали говор и гул внутри головы — оглушающее адское ассорти.       Ричи не мог убедить себя в том, что делает всё правильно. Он просыпался утром и первое, о чём он думал — сколько дней осталось до взвешивания, что предстоит съесть сегодня, и стоит ли есть вообще.       Беда в том, что Ричи не хотел набирать вес, он не хотел поправляться, ему нравилось быть болезненно худым. Тозиер мысленно становился на весы, раз за разом, и воображаемый результат всегда был громким, резким — ты поправился, Ричи, ты набрал и теперь завязнешь в этом, продолжишь, будешь становиться всё больше и больше, и всё станет хуже, станет ещё хуже.       Если Ричи себе позволит, он сорвётся, будет пытаться залатать дыру от многочисленных ударов в своём животе. (Ричи знал, что это не так, но пытался заставить себя верить в это). Он нагулял такой дикий голод, что тот только и ждал, как удовлетворения. (Ричи знал, что это не так, но думал об этом постоянно). Ричи просто начнёт и не остановится. (Ричи знал, что это оправдания, но не давал себе в них сомневаться). Нет. Нет, выплюнь. Ты начнёшь и не остановишься.       Выплюнь.       Иди в ванну и выплюнь это, ты ещё можешь всё исправить. Вес встал, потому что твоё тело не хочет этого, оно тоже не хочет. Слышишь, Ричи? Поднимись сейчас же.       Тозиер поднялся — потемнело в глазах, Ричи ощутил новую слабость, а затем упёрто тряхнул головой, проследовав в маленькую ванную. Порошковый запах моющего средства осел на гортани, заставляя сглотнуть. Душевая кабинка, унитаз или раковина — в твоём желудке сейчас йогурт и вода, так что выбирай, что больше нравится.       Тозиер опёрся руками об бортики раковины, взглянул на своё отражение. Ему вдруг стало интересно, как выглядят его восемьдесят три? Он ощущал себя меньше, чем перед больницей, поэтому Ричи снял толстовку, она зажевала и кофту, отчего Тозиер увидел себя сразу. Ключицы всё ещё выпирали недостаточно, но рёбра радовали глаз. Ладно. К чёрту. Ещё неделя. Ричи просто посмотрит, как он будет выглядеть, посидев на голоде ещё недельку.       Он потянулся к очкам, чтобы снять их перед тем, как извергнуть всё наружу, но зацепился взглядом за белую полоску на своей руке. Эдди. Блять. Вот же блять, Эдди. Ричи тяжело вздохнул. Почему он чувствует себя так, будто предаёт его? Нет, всё не так. Эдди поймёт. Он поймёт тебя, Ричи. (Ты смеешься? Знаешь ведь, что не поймёт). Ты просил его дать тебе немного времени, ещё неделя, тебе нужна всего неделя, ты так близко к круглому числу, сбрось всего три фунта. (Это всего лишь три фунта)       «Что я могу для тебя сделать?»       «Нет», — прокрутилось в голове. — «Ты не сможешь ничего сделать, просто отвали от меня».       А затем Ричи вдруг очнулся, шагнул назад, несогласный с собственными мыслями. Глубоко внутри зародилось ощущение, будто Эдди это услышал, и оттого стало стыдно. Ричи вновь сделал маленький шаг назад, ещё и ещё, упёрся в душевую кабинку, осел на пол, тяжело вздохнув, ощущая, как обещание обхватывает его запястье и… горло.       Дыхание участилось. Почему так мало воздуха? Тело сковало, Тозиер, жадно вдыхая, залез пальцами под очки, прижав их к глазам.       «Эй, смотри на меня».       «Дай мне руку».       «Здесь темно, это не для тебя, а для меня».       Где ты был раньше? Почему мы не встретились раньше? Почему мы не были знакомы с самого детства? Почему мы встретились только сейчас?       Ричи казалось это таким несправедливым. Вся его ёбанная жизнь была такой отвратительной. Может в прошлой жизни он был мудаком, а в этой жизни он отбывает наказание?       Ричи потёр глаза, всё ещё не открывая их. Темнота напоминала ему об отце, но в то же время она отвлекала его от мыслей о еде или о тех моментах, когда он был жертвой для издёвок. Он просто заменял одну проблему на другую. Иногда он действительно уставал от вечных размышлений, просто выключая свет или закрывая глаза и вспоминая другое место.       Кладовка. Возможно, прямо перед ним сейчас стоит какой-нибудь призрак и смотрит на него. Или может где-то рядом ползёт паук? Сколопендра? Он достал припрятанный заранее фонарик, между банками со старой краской, прижался к углу, попытавшись его включить. Не работает. Мальчишка зажмурился, тяжело дыша, пытаясь слиться со стеной, смешаться с ней.       Тозиер вдруг отнял руки от глаз, привыкая к свету, цепляясь за мимолётное воспоминание, не давая этому чувству ускользнуть. Ричи был ребёнком. Этот уёбок запирал в кладовке ребёнка. Ричи действительно хотел, чтобы его отец был жив, чтобы просто убить его собственноручно. Запереть его также и просто уйти, пока тот не умрёт там от голода, жажды, от собственного удушающего запаха перегара.       Почему Ричи просто не мог сбежать из дома? Почему он не мог этого сделать? Тогда он не вернулся бы в эту школу, не стал бы терпеть издёвки, не мучился бы сейчас, раздумывая над тем, оставить ли в желудке блядский йогурт.       Он просто устал думать. Всё вокруг давило на него. На него давил Мистер Вебер и Мистер Филипс, на него давили медсёстры, мама, Том, давило собственное обещание исправиться, обещание для Эдди. На него давили воспоминания об отце. Да, этот чёртов мудак сумел достать его даже после собственной смерти. — Мой отец умер, — сказал Тозиер. — Но мне даже этого не хватило. Он гниёт в могиле, его тело давно разложилось, но я всё равно не могу не злиться, не могу не ненавидеть- Иногда я думаю, что он ушёл слишком легко- — Лучшая месть, Ричи, — это твоё благополучие.       Ричи ухмыльнулся. И правда. Эдди чертовски прав.       «Ублюдки вырвали мне зубы, Ричи».       «Но разве я перестал улыбаться?»       В этом и дело. Не перестал. И Ричи чувствовал такую гордость. Знали бы они, в какого прекрасного человека Каспбрак превратился, знали бы они, каким он сильным стал. Ричи хотел бы показать им всем — смотрите, нам плевать, мы стали только лучше, — но понимал, что выглядит слишком жалко.       «Вспоминаю об этом?»       «Иногда».       «Но я больше этого не боюсь».       Он поднял вещи и поднялся сам, неуклюже одевшись. Перед тем, как лечь обратно, Ричи достал сэндвич, который спрятал в шкаф ещё в обед. Спрятал еду Тозиер только для того, чтобы тарелка оказалась полностью пуста. Он надеялся, что Бетти доложит о таком прогрессе Мистеру Филипсу, а тот снова придёт к Ричи и скажет, что гордится им. Глупо? Ещё как.       Несмотря на кусок калорий в руке, на него накатило странное облегчение. В голове всё ещё звучал голос Эдди. Возможно, Каспбрак предвидел этот момент, сказав ему все эти вещи заранее, может Эдди знал, что это поможет Ричи не уйти в себя сейчас?       «Он же чёртово инопланетное создание, он может что угодно».       Вертя в руках еду, смотря на неё, Ричи прислушивался к собственным мыслям. Что-то говорило ему не делать этого, даже не смотреть, не прикасаться, положить обратно и забыть. Кто-то говорил Ричи, что его непременно разнесёт, если он съест или просто подержит это в руках. Нечто убеждало его в том, что он станет прекрасней завтра, откажись от этой штуковины сегодня.       Голос в его голове звучал красиво. Собственный внутренний голос, сопровождаемый ощущениями и эмоциями. Тот самый голос, который спокойно, но с выражением читает текст в твоей голове, голос похожий на фантомный шёпот.       Ричи сел на кровать, залез в телефон, надев наушники, шепот стал громче, боясь быть перебитым музыкой. Тозиер откинулся на подушку, откусил сэндвич, задумчиво начав жевать… (Выплюнь) (Выплюнь) (ВЫПЛЮНЬ) …а затем, отыскав любимую песню в плейлисте, включил её, заглушая внутренний голос громкими всплесками электрогитары.       Когда Ричи пришёл в свою палату после очередного выматывающего сеанса, мама сидела на его кровати и кормила Рози. Они с Альбертом говорили об отце. Ричи рассказал о своих вчерашних эмоциональных всплесках и так получилось, что они заговорили о нём. Так что Тозиер сейчас чувствовал себя выжатым. Вымотанным. Почему она пришла сегодня?       — Привет, — неловко поздоровалась она. — Мне нравится, как ты здесь всё обустроил!       Ричи не спал до трёх, занимался тем, чем никогда не занимался раньше — намеренно наводил беспорядок. Достал все свои вещи и вещи Эдди, которые тот успел натаскать, соорудил себе что-то вроде гнезда — ему было неспокойно, а это ему показалось тупой идеей, значит, это нужно было сделать, потому что:       «Если ты думаешь о том, что твоё желание сделать что-то тупое — тупое, то сделай это. Убедись, что оно тупое, Ричи. Вероятность того, что тебе это понравится процентов восемьдесят. Остальные двадцать — это совесть, стыд и желание повторить», — дословная цитата Эдди Каспбрака, который обманом достал ключи от школьной крыши и в учебное время провёл туда Ричи Тозиера, чтобы просто «покурить», аргументируя это всё интеллектуальным «а почему нет, клёво же».       В итоге они проторчали там до самого ужина, а ещё Эдди плюнул в голубя и попал («Почему ты плюнул в неё? Что тебе сделала эта бедная птица, Эдди?» — «Она странно на меня посмотрела, Ричи! Вот так!» — Эдди скосил глаза и подёргал головой). Ричи потом всю дорогу давал ему шуточных подзатыльников, говоря, что голубь этого не заслужил (но потом Эдди пригрозил плюнуть и в Тозиера, так что пришлось помолчать).       Мама улыбкой вырвала Ричи из воспоминаний, отняла малышку от груди, поправив одежду, подняв взгляд.       — В последнее время просит еду криком и слезами, — посмеялась она, обнимая девочку и поглаживая её по спине. — Прямо как ты в детстве-       — Мам, — перебил Ричи. — Ты говорила, что придёшь завтра.       — Да, — улыбнулась она. — Но у меня получилось уговорить Дэнни подменить меня сегодня.       Ричи сглотнул, почему-то не решаясь сесть рядом, или напротив, так и застыв у двери. В палате даже запахло по-другому. Ребёнком. Рози была крохотной, маленькой. Ричи когда-то был таким же. Он снова ощутил укол. Да, эта крохотная малышка ещё не подозревает, что у неё есть всё — нормальный папа, просто невероятная мама, большой дом, достаток, и Ричи уверен, что она вырастет красоткой, и непременно будет умна не по годам.       — Что? — спросила она. — Почему ты так смотришь? Я что, не могу прийти к сыну без предупреждения?       — Нет, просто задумался.       — О чём? — улыбнулась женщина.       — Да так, — отвёл глаза Ричи. — Фигня.       Он заставил себя сесть рядом, забраться на кровать. Рози хрюкнула. Такая маленькая. Ричи её в руках держал от силы раз пять. Пальцы дрогнули.       — Можно её подержать? — спросил он, отдавшись внезапному порыву совершить это действие здесь и сейчас.       Мама улыбнулась. И когда тяжёлый, тёплый ребёнок, пахнущий молоком и чем-то вроде слюны, оказался у него в руках, на Ричи нахлынули странные чувства. Неужели он когда-то был таким же маленьким? Горло сузилось, словно он сейчас тщетно пытался проглотить кусок камня. Интересно, когда он был таким же маленьким, каким был папа? Таким же примерным мужем-работягой, как Том?       «Иногда я представлял, как душу его», — говорил Ричи Альберту.       «Пока он спал на диване, я приходил, и стоял над ним с ножом, смотрел и думал, как я ненавижу его».       «Я постоянно думал о том, как могу убить его».       «Когда я заходил домой, я смотрел по сторонам и думал, что взять в руки, чем бы его ударить, как защищаться на этот раз».       «Проигрывал в голове сценарии, где он меня бьёт, а я даю ему отпор».       «Постоянно пытался повторить, но в жизни меня с одной пощёчины выносило».       «А вы когда-нибудь хотели убить своего отца?»       Альберт не хотел. По крайней мере, он так сказал, а правда это или нет, Ричи никогда не узнает. Когда Тозиер говорил Мистеру Веберу об отце, он действительно ощущал злость, но больше всего на свете ему просто хотелось переместиться во времени, отбить этому пьянице руки молотком, раскрошить все кости до маленьких частиц, чтобы их нельзя было собрать обратно, а затем отрезать ему язык. Чтобы он был жив, но при этом уже не смог причинять вред — ни телом, ни словами.       — Ричи? — позвала мама, видимо, уловив чужое выражение лица.       Ричи смотрел на Рози и понимал, что больше не может быть ребёнком, он не сможет вдруг превратиться в младенца и повиснуть на маме до конца своих или её дней. Ричи понимал, что больше никогда не увидит своего отца, и тот никогда перед ним не извинится за испорченное детство. Ричи понимал, что он просто его остаток. Он остаток своего отца, который мама пытается сберечь из чувства материнского долга.       — Ты чего, малыш? — с умилённой интонацией произнесла женщина.       Но Ричи не мог заставить себя прекратить, слезы шли сами по себе, он не мог посмотреть на маму, ухватившись взглядом за удивлённое, вопросительное лицо своей сестры. Когда-нибудь она вырастет, скажет своё первое «иди нахуй» или «отсоси, придурок», когда-нибудь она тоже перестанет быть просто младенцем, начнёт запираться в комнате, трахаться с парнями, ссориться с мамой. Но у неё по-прежнему будет всё. Мама, папа, чёрт возьми, брат. И самое главное — у неё будет возможность вырасти нормальной.       Ричи свёл брови, поднял, а затем обнял Рози, сдавленно всхлипнул и прижался щекой к маленькому плечу, придерживая ей голову широкой ладонью. Ричи поднял взгляд и увидел, что мама тоже начала плакать. Тозиер лишь немного позже предположил, что, возможно, ей показалось это трогательным, но сейчас ему казалось, что она услышала его мысли и поняла, о чём он всё это время думал. У него не было возможности вырасти нормальным. Он всю свою жизнь был заперт в чулане. Всю свою жизнь пытался быть другим, кем угодно — но не собой.       — Я знаю, — сказал Ричи. Она непонимающе покачала головой.       — Я превратился… в это, — сказал подросток, последнее прошептав. — В твою проблему, мам.       — Нет, — снова мотнула головой женщина, сев ближе, прижав свою ладонь к его щеке. — Ты никогда не был проблемой, Ричи-       — Я вырос и тебе сложно, — лишь сильнее заплакал он. — Ты не можешь справиться со мной, поэтому больше не любишь.       — Кто сказал, что я тебя не люблю?       — Ты просто не хочешь принимать это, — сдавленно сказал он. — Я напоминаю его? Я похож на него? Рози в руках шелохнулась. Мама снова покачала головой. Нет? Не похож? Нет?       — Вы с отцом, — продолжил Ричи, стискивая зубы, не давая кому в горле провоцировать новые слёзы. — Вы даже не планировали заводить ребёнка.       — Я всегда говорила, что это дар с небес, Ричи-       — Но это всё из-за меня, — прошептал он, всхлипнув, шмыгнув носом, разрешив маме его обнять. — Из-за меня вам с отцом пришлось пожениться, из-за меня ты терпела его столько лет-       — Нет, Ричи, я любила его.       — Кого? — спросил Ричи. — Кого именно ты любила? На кого он был похож до меня? Я никогда не видел его нормальным-       — Ты видел, — сказала она.       Ричи всхлипнул, зажмурился, пытаясь себя успокоить, убаюкать, утешить. Всё хорошо, Ричи. Ты ведь ничего не сможешь с этим сделать, так? Ты не сможешь ничего исправить, поэтому не стоит сожалеть об этом.       Когда она плакала, её голос менялся, он становился воющим, округлым, словно она говорила на зевоте. Ричи не любил, когда его мама начинала плакать, особенно не любил, когда он был причиной её слёз.       — Ты просто не помнишь об этом… — всхлипнула женщина. — И я… Я тоже начала его забывать…       Ричи ничего не ответил. Еще минуту они сидели так, втроём, мама продолжала его убеждать, что ничуть не разлюбила его, говорила, что всё будет хорошо, что постарается приходить чаще. А когда Рози начала хныкать, Тозиер отдал её обратно матери, ощущая внезапную лёгкость в руках, но всё ещё чувствуя её фантомное тепло.       Плохая идея. Глупая идея. Ужасная идея. Поэтому Ричи поднялся пораньше, накинул кеды и вышел на улицу прямо в том, в чём спал — в толстовке Эдди, домашних штанах и махровом халате (последнее он накинул, потому что Ричи стало холодно, его куртку в больницу мама так и не принесла). В таком ёбнутом прикиде он чувствовал себя Эдди Каспбраком — и это ему нравилось, так что он чувствовал маленькую поддержку.       Тозиер зашёл в полупустой автобус, думая о том, что через полчаса он должен будет быть уже в больнице, у него как обычно взвешивание. Новая учебная неделя. Все ребята, должно быть, уже в школе, разве что кроме Кейси, потому что та отписалась в группе о том, что приболела. Взвешивание, а потом завтрак.       «Интересно, что на завтрак?»       Ричи взглянул на наручные часы с человеком пауком, которые ему подарил Эдди, а затем тяжело вздохнул, мысленно спросив себя, зачем он это делает. Зачем ты едешь туда, дурак? Но этому не было объяснения. Просто хотелось. Привычные места сменяются улицами той части Дерри, где Ричи обитал в детстве. Тозиер снова подумал о том, поднимет ли тревогу медсестра, если Ричи не успеет вернуться к процедуре?       «Должно быть, всё ещё восемьдесят три».       Даже деревья показались ему до боли знакомыми. На него напало чувство ностальгии. Нет, Ричи, выходить нельзя, ты задержишься как минимум на час, просто разглядывая улицы. Обычно из окна автобуса он даже не смотрел на эти места. Иногда он проезжал здесь на велосипеде, но никогда не останавливался. Ему всегда казалось, что отец всё ещё находится там. Ричи снова посмотрел на часы.       Автобус затормозил. В транспорт зашла женщина с красной сумкой и взглянула на Ричи с каким-то презрением. Ричи отвернулся, пытаясь сдержать улыбку от собственных мыслей: «Почему ты плюнул в неё? Что тебе сделала эта бедная женщина, Ричи?»  — «Она странно на меня посмотрела, Эдди!»       Ричи всё-таки вышел на следующей остановке. Сегодня он чувствовал себя необычно смелым и решительным. Неужели на это повлиял его глупый прикид? Странная одежда творит чудеса, думал Ричи, она словно оправдывает всю твою внутреннюю глупость, показывает всем вокруг, что ты ненормальный, заранее, и тебе уже, вроде как, не нужно стыдиться своих внезапных порывов потанцевать или погорланить любимую песню, потому что ты уже всех предупредил своими носками или, в случае Ричи, желтой толстовкой и махровым халатом.       Он чувствовал себя так же, как в первый день учёбы. Ричи перешёл дорогу, идя вдоль маленьких, скромных домов. Ричи ускорился. Не потому, что время поджимало, а потому что хотел узнать, увидеть. От переполняющих эмоций и воспоминаний ему вдруг захотелось вскрикнуть, а затем заплакать.       Этот дом не был особенным. Он не выделялся на фоне других, был таким же маленьким, скромным и аккуратным. Тело сковало. Тозиер просто разглядывал тот самый дом, проданный дом, в котором Ричи раньше жил. Этот дом всё видел, этот дом переживал с Ричи многое. Несмотря на всё, что в нём происходило, Тозиер не хотел его сжигать или сносить. Он просто хотел взглянуть.       Ричи прошёл по бетонной дорожке, поднялся по ступенькам, застыв, теперь уже перед дверью. Сколько раз он стоял вот так, не решаясь зайти? Тозиер постучал. А если кто-то откроет? Наверное, скажет, что ошибся домом. Да, так и скажет. Ричи позвонил в звонок.       Возможно, время замедлилось. Или просто никто не хотел ему открывать. Ричи снова взглянул на часы, а затем, оглянувшись по сторонам, дотронулся до ручки двери, обхватил её, надавив, толкнув дверь на себя. Поддалась. Не заперто. Что ты, мать твою, делаешь, Тозиер?       Ричи молча вошел, осмотревшись так, как делал это в детстве — сначала гостиная. Пять шагов вперёд, справа находится кухня, слева — общая комната, в которой вечно торчал пьяный отец. Почти ничего не изменилось, разве что пахло по-другому и были видны последствия жизнедеятельности новых владельцев.       «Это чужая собственность, Ричи».       «В любое время они могут прийти, принять тебя за вора и достать ружьё».       А затем он тихо засмеялся.       «Вор… в махровом халате…».       Он прошёл немного дальше. Войдя в дом, уже не в свой, а чей-то, без какого-либо приглашения, незаконно, ему вдруг стало весело. Это всё халат, думал Ричи, «ну или я просто ёбнулся». Но улыбка внезапно пропала. Двери не было. Кладовка выглядела как шкафчик без дверей, полки с аккуратными, яркими женскими туфлями, какой-то травяной запах, видимо, чтобы отпугивать моль.       — Ричи? Тозиер вздрогнул. Кейси облегчённо вздохнула, опустив пистолет.       — Обосраться, у тебя пушка? — спросил Ричи срывающимся голосом.       — Ты напугал меня! Я думала, это вор!       — Ты наставила на меня пушку! — истерично повторил Ричи.       — Мой папа коп! — крикнула она.       Повисла тишина. Кейси оглядела Ричи с ног до головы, а затем выдохнула. Голова внезапно оказалась пуста. Что это, блять, такое? У неё пистолет? Она приняла Ричи за вора? Что она здесь вообще делает?       — Я звонил в звонок, — неловко сказал Тозиер.       Повисла напряженная, неловкая тишина. Ричи представил, как это выглядит со стороны. По факту, он вломился в чужой дом и испугал... его владелицу?       — Что случилось? — тихо спросила девушка. — Ты бледный. Только не говори, что ты пришёл навестить меня, я вижу, что это не так.       Ричи вздохнул, открыв рот, пытаясь оправдаться, но снова кинул взгляд на чужую руку. Кейси тоже вздохнула, ушла в комнату, которая раньше принадлежала его отцу, а затем вернулась уже без оружия.       — Я просто всегда паникую, когда остаюсь дома одна. Раньше мы жили в плохом райончике, нас грабили трижды, — сказала одноклассница, а затем неловко добавила: — Я пойду поставлю чай. Устраивайся.       Ричи не знал, что сказать. Это было неожиданно. Кейси теперь живёт в его доме. Вау. Тозиер, если честно, даже не задумывался об этом. Ричи огляделся, внезапно ощутив себя неловко. «Устраивайся». Где? Где ему устроиться? В гостиную он идти не хотел, на кухню — тоже. Так что когда Кейси с двумя кружками в руках увидела, что Ричи сидит на лестнице, она удивлённо закашлялась.       — Лестница, — сказала она с такой интонацией, мол «ты серьёзно?». Ричи пожал плечами.       — Ладно, — вздохнула Кейси, поднявшись на четыре ступеньки. — Я не клала тебе сахар, держи и рассказывай.       Ричи неловко взял кружку, поставил на ступеньку рядом и снова вздохнул. Очень неловко, учитывая то, что только что произошло. Кейси, к слову, выглядела так, словно действительно болела: пушистые волосы, собранные в низкий пучок, мешки под глазами и покрасневший нос. Одноклассница села на одну ступеньку выше и отпила глоток чая.       — Нужно было положить сахар? — неловко спросила она.       — Нет, я могу и без сахара, — ответил Ричи. — Просто всё ещё думаю о твоём пистолете.       — Это не мой. Папин. Кейси улыбнулась. Ричи улыбнулся в ответ.       — Прости, что я так внезапно заявился. Я жил в этом доме раньше-       — Ты здесь раньше жил? — удивлённо переспросила она.       Ричи кивнул, почему-то снова улыбнулся. Подумать только, он здесь раньше жил. Его запирали в чулане под этой самой лестницей, а теперь он сидит над этим зловещим местом и пьёт чай вместе с подругой. Ему даже казалось, будто его маленькая версия находится всё ещё там, внизу, прижатая к углу, рядом с банками красок и моющими средствами.       — У тебя остались ключи? — спросила Кейси.       — Нет, — сказал Ричи. — Было открыто. Она вздохнула.       — Это, наверное, мама забыла…       Ричи был рад, что теперь здесь живёт Кейси. Она хорошая. Её семья, должно быть, тоже замечательная. Этот дом заметно перестал быть хмурым.       — У меня здесь тётя жила, — сказала одноклассница. — Кризис среднего возраста, отдала дом маме, теперь катает на байке и тратит свои деньги в Калифорнии. Тебе понравилась её коллекция летней обуви?       — Синие просто отстойные. Кейси посмеялась.       — Её любимые.       Ричи не знал, что сказать, но Кейси его и не заставляла оправдываться за свой неожиданный визит. Тозиер надеялся, что она решит, будто Ричи просто скучал по дому, отчасти так и было. Они ещё пару минут просто перекидывались короткими фразами, Ричи спросил о её самочувствии, она спросила о его.       — Ты сбежал из больницы? — спросила Кейси тихим голосом.       — Я просто гулял.       — Прости, выглядишь так, будто сбежал, — сказала она. — Там паршиво кормят?       — Да нет, нормально, — покачал головой Ричи.       — Ты обиделся на Эдди?       — Почему ты думаешь, что я на него обиделся? — спросил Тозиер.       — Он сказал мне, что пролил колу на твой учебник по химии, — сказала одноклассница.       — С моим учебником всё хорошо.       — Да, потому что он заменил его на свой.       Ричи коротко посмеялся, покачал головой. Теперь будет о чём поговорить с Эдди, когда тот придёт.       — Так что случилось? — снова спросила она.       Ричи немного помолчал, а потом с какой-то лёгкостью поведал подруге о том, что происходило в этом самом доме раньше. Даже рассказал ей, как отец умер, чем-то подавившись, рассказал, как слышал, что он задыхается, но не придал этому значения, поднявшись в свою комнату и снова заснув. Глупая смерть для глупого человека.       — Ты злишься на него? — тихо спросила Кейси, после повисшего молчания.       — Думаю, да. Я всё ещё злюсь, — честно ответил Тозиер, а затем немного погодя добавил: — Вкусный чай.       — С жасмином, — сказала Кейси.       — Надо будет купить такой домой.       Ричи взглянул на время. Полчаса прошли ещё пятнадцать минут назад. Всё это время они с Кейси разговаривали. Было немного странно, потому что она во многом была похожа на его маму: некоторыми словечками, смешками и интонацией. Ричи она нравилась, Кейси и правда была хорошим собеседником.       — Твой папаша мудак, — сказала она. — Но надо отдать ему должное — ты получился отличным парнем. Реально классным, Ричи. Тозиер улыбнулся, беззвучно посмеявшись, она слабо хлопнула его по плечу.       — Хочешь навестить его? Ричи непонимающе взглянул на неё.       — Ты всё-таки решила застрелить меня?       — Нет, — засмеялась она. — Мама оставила машину, могу отвезти тебя на кладбище. Как там… «Гора Надежды»?       Кейси умела водить, но водительских прав у неё не было, оттого было немного страшно, и Ричи пристегнулся (на всякий случай). Припарковалась она рядом с какой-то машиной, сказала, что понятия не имеет, как она выедет обратно, но при этом Кейси не выглядела растерянной или озабоченной этим.       — Я пойду с тобой, можно?       — Да, конечно.       Ричи, если честно, не помнил, где находился его отец, так что они долго бродили, разглядывая имена давно и недавно умерших, оба в халатах, как странные брат и сестра. Тозиер посчитал это забавным. Да и в целом Ричи не чувствовал, будто это всё серьёзно. В нём были спокойствие и лёгкость с самого утра. Возможно, на это повлиял тот инцидент с мамой, а возможно, это благодаря сеансам Мистера Вебера. Ричи снова взглянул на время.       Когда они стояли напротив могилы отца Ричи, Кейси внезапно чихнула и из её носа выстрелила сопля. Ричи не мог перестать с этого смеяться, и одноклассница тоже, так что они ещё минут пять пытались успокоиться — «мы сейчас всех перебудим», — «тогда это будет зомби-апокалипсис, Кейси». Они немного постояли вот так, в тишине, иногда хихикая. Ричи был рад, что рядом не было мамы, и был рад, что стоял здесь не один. Кейси была нейтральным персонажем в его жизни, ни к чему не обязывающим, Ричи чувствовал себя комфортно, обычно.       — Хочешь прочитать молитву? — спросила Кейси.       — Не-а. Да я и не знаю молитв.       — Слава Иисусу, — посмеялась она. — Я тоже не знаю. Ричи улыбнулся, не отрывая взгляда от надгробия.       — Я думал, что мне как минимум захочется сюда нассать, — сказал Тозиер. — Но нет. Он выглядит… Таким… Эм… Ну, знаешь...       — Мёртвым? — угадала Кейси.       — Да, выглядит безобидно.       — Наверное, он был красавчиком.       — Как думаешь, я похож на него? — тихо спросил Ричи. Кейси немного помолчала. Не удивительно, она ни разу не видела отца Ричи.       — Не знаю, наверное? Но на маму ты точно похож, — сказала она, заставляя облегчённо вздохнуть.       Потом Кейси отвезла его в больницу. И когда Ричи поднялся на свой этаж, зашел в палату, то увидел взволнованную медсестру, Эдди и Доктора Филипса. Ричи услышал лишь последнее «Как двухметровый ребёнок (здесь отчётливо хихикнул Эдди) мог пропасть? Что я скажу его родителям?». Тозиер честно думал, что сейчас его начнут отчитывать, но всё обошлось.       Доктор Филипс с явным облегчением отправил Ричи на взвешивание, пока Эдди (видимо снова прогуливая), спокойно сидел в телефоне, обещая дождаться. Перед Бетти Ричи всё же извинился, хотя та была уверена, что Ричи просто гуляет и всё с ним хорошо, но попросила предупреждать о таких вылазках заранее.       Ричи снял халат, сбросил обувь, а затем встал на весы. Он всё ещё волновался, не хотел смотреть на результат, но из-за того, что он сегодня был на кладбище, Ричи чувствовал себя как-то по-другому. Он чувствовал себя обычно. Нормально. Свободно.       — Два фунта, — с улыбкой в голосе сообщила медсестра. — Очень хорошо, Ричи!       Ричи кивнул, у него было двоякое чувство: с одной стороны он был рад, с другой — нет. Это хорошо, что поправился, а потом — нет, не хорошо. Ричи вздохнул, подумав, что когда-нибудь он перестанет метаться, когда-нибудь он перестанет ненавидеть мёртвого отца, когда-нибудь он перестанет чувствовать себя лишним и ненужным. И Ричи подумал, что готов к таким изменениям, он готов измениться.       — Ричард Третий, в вашей ложе был беспорядок, — с хитрющей улыбкой произнёс Эдди, валяясь на аккуратно заправленной постели. — Я всё сложил и убрал.       — Странно, что на моей ложе всё ещё лежит беспорядок. Эдди фыркнул, закатив глаза.       — Хотя да. Ты, скорее, катастрофа.       В Ричи прилетела подушка. И этот человек написал контрольную по литературе на максимальный балл? Ричи облегчённо вздохнул от того, что он не один, что Эдди снова прогулял уроки и сейчас лежит на его кровати, очаровательный, ленивый, сонный. Ричи до боли в груди любил Эдди, и оттого было спокойно. Всё так, как и должно быть. Тозиер сел на кровать, обнял подушку и взглянул на чужую улыбку.       — Где ты был? — шепотом спросил Эдди.       — Ходил на кладбище.       — Как он поживает?       — Думаю, хорошо. Эдди поджал губы, взглянув на Ричи с каким-то сожалением.       — Ты в порядке? — тихо спросил Каспбрак.       Да. Ричи в порядке. Он лежит в больнице, но Эдди постоянно навещает его. Ричи всё ещё думает о прошлом, но он помирился с Биллом Денбро и нашёл друзей. Тозиер всё ещё боялся набрать, всё ещё боялся есть, но он знал, что мама будет поддерживать его до конца, как бы тяжело ни было. Ричи в порядке. Наверное, Ричи впервые за долгое время в порядке.       — Да, — едва улыбнулся Тозиер.

«Пора бы вытащить себя из чулана, Ричи».