Четырнадцать месяцев зимовать

      Огни Именной таяли. Заснеженная дорога бежала вперёд, плавно сливаясь с темнотой и морозным воздухом. Густой лес недружелюбно всматривался в две медленно идущие фигуры, едва различимые в ночной дымке.       Лиса с Ветром уже давно молчали. Только слушали скрип под ногами, по обыкновению принимая его за шёпот: ещё чуть — и можно будет различить отдельные слова… Чувство времени отчаянно сбилось. Побочный эффект поздних прогулок? Вряд ли. Следствие опьянения нереальностью происходящего? Вероятно, да, оно… Шорох: от шагов и от пения неподвижных елей, зовущих сойти с дороги и углубиться наконец в лесные дебри — там сейчас не страшно, шаманские тропы, необычайно отчëтливые сегодня, не пропустят больше никого… Но нет, нельзя. Потеряются в темноте, в деревню вернутся только к утру: мокрые от снега, уставшие, замёрзшие, особенно учитывая неуместно городские ботинки Лисы — вот же чёрт дёрнул их надеть!       Не эффектно.       Хотя можно и не возвращаться. Транспорт бы только материализовать, как давно хотели… Вспоминается, что когда-то это даже получилось, но сесть на несуществующий буквально мгновение назад байк побоялись обе. Да и прав тогда ни у одной не было… В школе ведь ещë учились.       И снова дорога завернула… Хорошо хоть без развилок, пришлось бы запоминать, и всё равно забылось бы! Нарочно. Теперь уж точно последним источником света остались мелкие звёзды… И, пожалуй, слабо мерцающие сугробы. Морозные, но совсем не холодные. Даже наоборот, до странного уютные, как и всё вокруг.       Где-то невозможно далеко послышался гул. — Поезд… Значит, долго идём. Они не близко от Именной. — Испуга в голосе Ветра не было. Только удивление и любопытство. — А представь, сейчас байк подъедет! Без водителя… И мы сядем! Сейчас самый сезон, конечно… — Прозвучало это как-то совсем не в тему. — Да, и не вернёмся…       Пару минут они провели в мечтательной эйфории. А что если… правда? Было уже так один раз, значит, всë возможно. Нужно только теперь не испугаться и не успеть придумать отмазку!..  — Сбегать зимой, без всего… — засомневалась Лиса.  — Так прекрасно же! Только гитару я не взяла. Чёрт!  — И нас искать будут. Беспокоиться. Даже записку нашим не оставили. Представь: напишем такие письмо, да и прикрепим на потолок!..       Шутка с потолком вопросов не вызвала. Только новую порцию блеска в глазах.  — Ну что, назад, раз так? Время сбежать точно ещё будет!  — Холодно тебе?  — Нет, не в этот раз. Просто такое чувство… Как думаешь, может быть, что в деревне сейчас фонарь кто-то зажёг?  — Конечно, может, — тоном профессионала заявила Лиса. — Вон, например, мы на выходе ёлочку видели: наряженную уже, всю в гирлянде, в шариках. Думаю, это и есть фонарь, чем лампочки на гирляндах хуже? Вряд ли для нас только…  — Считаешь, много тут таких? Интересно было бы узнать, кто.       И снова скрип снега. Лиса и Ветер развернулись назад. Обратно, в Именную. Одной Тайге известно — надолго ли. …а хмурый лесной взгляд не так уж и недружелюбен…  — Не много. Я вообще имела в виду, фонарь просто так повесили. Не для нас, и вообще ни для кого. Тайга, что с неё взять? Сказка ради сказки — очень в её стиле.       Тайга, по всей видимости, согласилась: деревья вновь зашатались, осыпая путников колючими заледеневшими снежинками. Лиса поëжилась и тут же удивилась этому — вроде уж ей-то не может внезапно стать так неприятно холодно, будто сейчас осень, а она под моросящим дождëм ждëт битый час опыздывающий автобус или мало-мальскую попутку. Фонарь, что ли, так действует: не даëт притормозить по-хорошему. — Красиво. — Пожалуй, короткая фраза Ветра относилась в равной степени к ночным пейзажам, к словам подруги и ко всему происходящему в целом. Наверное, это какое-то очередное особое умение всех ветров…       Лиса только тихонько хмыкнула в ответ, растворяя улыбку в темноте. Она случайно шагнула в сторону, проваливаясь ногой в мягкий снег у обочины. Стараясь не заострять внимание на этом эпизоде, наскоро вытряхнула часть ледяных хлопьев из ботинка, даже не расшнуровывая его. Теперь белые крупицы были уже повсюду: в воздухе, в обуви, даже на волосах. Надо было надеть шапку или хотя бы не снимать капюшон… Но нет. Нужен холод. Не для чего-то, сам по себе чертовски нужен… Как тот, что сейчас в ботинке, щипет, оживляет, носки все замочил уже.       Отчего-то вспомнилось Лисе начало какого-то полузабытого стиха — жутко абсурдного и потому полюбившегося ей когда-то. «Зима пришла в суровости, а принесла снежновости…» — ну вот оно в действии, куда ни глянь: снег. Была ещё полная темнота, но о ней лучше не думать — заберёт. — Лисёнок, а пойдём… к Тайге, настоящей.  — На тропы? Давай. — Лиса всегда предпочитала называть это место чужим именем, да и не ими придуманным.       Больше слов не потребовалось. В один короткий (а короткий ли?) шаг мир преобразился до неузнаваемости. Или вовсе исчез? Или же только что показался во всей красе?       Так или иначе, больше дорога не была заснеженной. Под лапами лисы (теперь уже действительно лисы!) хрустели мириады маленьких звёзд и лунных сияний, плавно устилавших путь к деревне. Высоких елей здесь не было вовсе, вместо них — чернота, почти космическая… Только глаза рыжего зверька, необычайно зоркие сейчас, могли различить слабый фиолетовый оттенок темноты, а иногда — даже тёплые желтоватые «кляксы», впрочем, куда более насыщенные, чем белые отсветы дороги.       Лиса повела мягкими рыжими ушами, к чему-то принюхалась и, дождавшись, пока Ветер невесомо коснётся шерсти на загривке, сорвалась с места.       Дорога вела сама. Лиса бежала вслепую, зажмурив глаза: ветер летел не менее быстро, всё время возвращаясь, чтобы описать круг, обходя спутницу. Он кружился, завихрялся, взлетал к самому небу, которое, по сути, было неотличимо от всего остального. Заставлял верхние звёзды мелодично звенеть и сам по-своему подпевал, красиво и мелодично, сливаясь с этим безумным звуком в каком-то невообразимом танце.       Лиса внизу, как единственное по-настоящему яркое пятно в этой картине, то и дело смахивала хвостом налипшие крупицы маленьких колючих бликов. Лишь бы только оставаться рыжим огоньком, озаряющим, но ни в коем случае не обжигающим Настоящую Тайгу. Лишь бы только остаться чем-то не менее сюрреалистичным, чем Ветер!.. Впрочем, сравнения в таком ключе могли посещать только мысли человека. У лисы оставались лишь инстинкты и ужасно далёкая, отчаянно отстающая человеческая память…       …и ветер совсем рядом.       Дорога могла бы стать бесконечной, если бы не остатки памяти, буквально кричащие о том, что скоро нужно будет остановиться. Как только фонарный свет станет совсем близким… Как только он заглушит и сделает вновь невидимыми крошечные звёздные крупицы под лапами.       Чувство времени так и не вернулось (да и куда ему, добраться сюда, в Тайгу?). В последствии ни Лиса, ни Ветер не могли сказать, бежали ли они около двух минут или пару-тройку вечностей. Тем не менее, в какой-то миг ёлка с гирляндами попала в поле зрения, а потом — почти сразу — вдоль обочины показались маленькие деревянные дома знакомой деревни, снег снова заполонил собой львиную долю пространства, а лунные блики скрылись из виду, подавляемые агрессивной яркостью фонарей. Глаза Лисы не могли более замечать едва реальные оттенки темноты… Зато рука коснулась пальцев Ветра — значит, точно вернулись. Дома…       Осталось пройти какую-то минуту по расчищенной местными жителями и редко проезжающими машинами дороге… И вот уже знакомый огород — такой пустой и маленький, как всегда бывает в зимнее время. И — дом. Двухэтажный, хотя второй этаж — это скорее чердак. Или просто самое уютное место во всех реальностях… Не всегда тёплое, правда, и совсем небольшое. Две кровати, объёмная печная труба, невысокий шкаф с книгами, огораживающий ненадёжные перила… А в пространстве между шкафом и стеной — гнездо из одеял, пледов, чьих-то старых курток… Освещается оно разве что маленькими круглыми свечками, которые непременно стоят на подоконнике. В гнезде всегда полумрак… или полуявь — в меру фантазии. Но скорее всего, конечно, то и другое вместе, чтобы можно было образовывать вовсе немыслимые сочетания.       …Сначала только нужно пройти в дом, извиниться перед своими за позднюю отлучку без предупреждения… Свои постоянно беспокоятся, для них Лиса с Ветром всё ещё дети…       На первом этаже, в огороженной печкой «кухне» метр на метр, можно сварить зелье: чай или глинтвейн, уж что получится… Результат здесь всегда непредсказуем: слишком много заманчивых коробочек и тканевых мешочков с травами, специями, сушёными ягодами… Можно долго помешивать кипящий в кастрюльке напиток, всё время подсыпая что-то новое — успевай только следить за сочетанием гуляющих по всему дому запахов. К тому же, уж «кухне» всегда тепло…       А греться после Тайги — это обязательно. Чтобы только ощутить мягкое тёплое покалывание по всему телу, лёгкую дрожь в кончиках пальцев. Чтобы Лиса могла видеть настоящего живого Ветра, тихо напевающего под нос и разглядывающего запасы в шкафу: забродившее облепиховое варенье, самодельные коржики, шишки для сиропа, конфеты, вазочка с яблоками, шаньги, речная вода… Чтобы Ветер краем глаза видел, как Лиса по привычке делает вид, будто что-то готовит, а на деле десять минут уже сосредоточенно размазывает масло по хлебу, неизменно приходя в восторг от еë серьëзного выражения при этом. Чтобы по всем окрестным холодным лесам, спящим деревьям, льду на реке, заснеженным мосткам и утопленным в сугробах доскам забора шло тепло.       …Чтобы только продолжать верить в собственное существование…