Сестрёнка

      Сердце шумно билось в груди, кажется, стремясь выбить ребра и перегоняя темп звучащей мелодии, за которым раньше никак не могло поспеть. Ева довольствовалась этим редким ощущением полной беззаботности и победы, слегка встряхивая головой, чтобы убрать мешающие волосы, которые настойчиво лезли в глаза, даже несмотря на черную маску. Хотелось смеяться. Хотелось сделать что-нибудь еще более безрассудное. Адреналин захлестнул ее с головой, оставив хватать воздух ртом от восторга, смешанного со страхом и чувством запретного.       Ради этого Ева и приходила. Ради ощущения того, что границы, выставленные обществом, отодвигались и растворялись, а она на несколько мгновений была свободна.       Сафонов едва заметно улыбнулся, когда почувствовал, как вокруг торса сомкнулись тонкие руки, а чужое тело прижалось ближе к его спине. Ему не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто позволил себе так бесцеремонно влезть за барную стойку вместе с ним и теперь водил носом от плеча к уху, овевая кожу на шее теплым дыханием от тихого смеха. Все в этом клубе знали, что делать можно и что нельзя, а она — нет. Абсолютно всегда эта девушка поступала так, как ей было угодно, и уходила, если ей препятствовали. Её дерзость заставила его однажды потерять голову и погнаться за ней в наивном убеждении, что он тоже мог на всё наплевать. Её непримиримость вынудила их расстаться.       — Специально для меня, Волкова, у тебя получается намного лучше, — мужчина ухмыльнулся, когда покончил с заказом и налил девушке воды, после чего обернулся к ней. — Пей давай. И кыш с моего рабочего места.       Ева повела обнаженными плечами и игриво прикусила губу, глядя на него снизу вверх сверкающим взглядом ореховых глаз. Марк моргнул — и клуб растворился, уступив место только этому заигрывающему взгляду, потянувшим за собой воспоминания, от которых жар захватывал низ живота до сих пор. Временами ему казалось, что эта восемнадцатилетняя девчонка вылезла прямиком из ада. Ещё совсем маленькая и вдруг распущенная настолько, что её брат даже не мог себе представить, будто Ева могла быть такой.       Мужчина очнулся от того, что острый женский ноготок оцарапал ему ключицу и вел ниже, к груди, где начинались застёгнутые пуговицы. И Марк впервые заметил, что эти глаза, заставляющие его член дергаться от одного только предвкушения, заволокло мутным туманом. На нижней губе блестела вода, и Сафонов на мгновение забыл, что происходило, когда Ева скользнула по ней кончиком языка, собирая капли. Её кожа была горячей, стук сердца — бешеным, а тело — слишком манящим. Дьявол. Марк был готов поклясться, что у нее между бедер было невероятно мокро, и будто в подтверждение его догадкам девушка крепче сжала ноги, а затем подняла на него рассеянный, мутный и открытый взгляд, и мужчина осознал, насколько сильно порозовела часть щек, которую можно было заметить из-под маски.       — Эй, ты чё там завис?       Сафонов дежурно улыбнулся двоим мужчинам, один из которых недовольно его окликнул, а затем, удостоверившись, что бармен смотрел на него, стал делать заказ. Марк, поддавшись профессиональной привычке, невольно осмотрел его. Молодой, весёлый, вряд ли женат, значит, пришёл скрасить вечер, а не сбежать от реальности, надравшись, вывалив на Марка своё дерьмо и облапав половину всех девушек, которые работали в клубе. Расслабленно развалился на стуле, опираясь о стойку локтем, и лукавым взглядом довольного кота следил за девушкой, вертящейся у пилона. Второй был его абсолютной противоположностью. Девушки его, казалось, не интересовали от слова совсем. Хмурый взгляд был опущен к стакану крепкого алкоголя, по которому мужчина постукивал пальцами в задумчивом жесте. Широкая спина, напряженные плечи, бугрящиеся мышцы груди, обтянутой обычной черной футболкой. Не хотел бы Сафонов встретиться с ним в подворотне однажды ночью и чем-то ему не понравиться, поскольку шансов на спасение у него бы не было. Этот был определенно старше и совершенно не реагировал на болтовню своего светловолосого друга, кажется, и вовсе его не замечая или принимая за пустое место.       — Паш, расслабься. — Первый звучно хлопнул его по плечу, и брюнет слегка повернул голову в его сторону, наградив тяжелым взглядом, от которого неприятный холодок пробежался даже по спине Марка. — Вон как раз парни прикатили. Всё, хорош делать вид, будто ты на поминках. Погнали.       Они поднялись, и Сафонов сам посмотрел в сторону входа, где действительно появилась новая компания, которая слилась с его двумя клиентами, и вместе они направились в сторону диванчиков у стен, довольно скоро скрывшись из поля зрения и позволив Марку наконец перевести дыхание. Блондина он видел здесь довольно часто и знал, что тот просто устраивался обычно поближе к подиуму и следил за девушками, потягивая алкоголь, но тот, кто был назван Пашей, действительно пугал, хотя не проронил ни слова и только залпом осушил свой стакан.       Ева.       Сафонов судорожно оглянулся, но девушки, стоящей здесь до того, как он стал наливать мужчинам, не было, и Марк крепко выругался. Он не успел узнать, что с ней творилось и что она принимала, но абсолютно точно понимал, что нельзя было отпускать девушку в зал, полный мужчин, когда она могла согласиться уйти с абсолютно любым, учитывая её состояние. Сафонов обшарил взглядом полки с алкоголем и округлил глаза от неожиданности, заметив Еву задницей на полу, прижимающейся спиной к стойке и обхватившую собственные колени руками. Какого?..       Девушка юркнула вниз в тот момент, когда заметила в пульсирующей темноте клуба знакомую светловолосую шевелюру, по которой легко было разгадать её обладателя. Он. Он, не пришедший сегодня посмотреть на ее выступление, когда она танцевала только для него. Он, чье место в первом ряду сегодня занимал престарелый мужик, лапающий телку, с которой зачем-то сюда приволокся. Ева чувствовала его, чувствовала всем телом, от макушки до пальцев на ногах, которые неконтролируемо поджала в неудобных туфлях, и тихонько застонала, зажмурившись. Совсем близко. Вселенная вокруг неё вращалась с сумасшедшей скоростью и от этого смазывалась в одно единственное неразборчивое пятно. Где-то в нём была музыка, был Сафонов и были все посетители клуба. А она была внутри, в самом эпицентре, и всё казалось совершенно иллюзорным, словно при опьянении. Но голос неизвестного ей по имени блондина, который старался перекричать музыку, врывался в ее личный мирок и уверенным вихрем переворачивал его так, как ему было угодно. Между бедер потеплело сильнее, и Ева распахнула глаза, вновь чуть плотнее сжав колени и одновременно облизнув пересохшие губы. Что с ней делал этот чертов мужчина, просто находясь рядом?       Марк присел перед девушкой, осторожно скользнул пальцами по лодыжкам, обхваченным ремешками туфель, и почти услышал, как Ева шумно выдохнула, после чего заглянул в её глаза, в которых почти мгновенно заметил тщательно спрятанный страх. Девушка не понимала, что с ней происходило, и это пугало ее до чертиков, хоть она никогда бы в этом не призналась. Только не Сафонову, которого хотелось просить не останавливаться в своих прикосновениях и гладить выше, и выше, и еще немного…       — Эй, страус, — позвал мужчина насмешливым тоном, чтобы привести ее в чувства. — Вытаскивай голову из песка, они ушли.       — Да пошел ты, — буркнула Ева, вызволив ногу из чужих пальцев и несильно надавив тонким каблучком ему между ног.       — Ты ранила меня в самое… в самые яйца, — трагически сообщил Марк, дернул блондинку за щиколотку, и она с коротким визгом поехала на заднице вперед.       Сафонов понятия не имел, как удержать её вдали от всех, пока ночь не закончится. Он был уверен абсолютно точно, что Ева ни за что не стала бы его слушаться, и совершенно не был уверен, что сам мог держать себя в руках, когда она завлекала его этой едва уловимой улыбкой. Убежденность в своих силах таяла по секундам и рухнула, когда Ева призывно погладила ногой живот, пах и, наконец, бедро. Нет, он слишком хорошо помнил, как она срывалась в визг, выкрикивая его имя, пока он трахал её на этой стойке, где каждый день подавал алкоголь. Она не могла остановиться, а он не мог обещать, что не воспользуется этим состоянием и не прижмет её к стене возле гримерки.       — Что ты пила? — Марк слегка встряхнул ее за плечи, оттолкнув ногу девушки в сторону. — Что ты, мать твою, приняла, Ева?       — А ты мне что, папочка? — Девушка поморщилась, вырвалась и вскочила с пола стремительным движением, которое Сафонов даже не успел отследить. — За шлюхами своими следи, Сафонов. Отвали.       И она бросилась вглубь клуба, а Марк был остановлен новым посетителем, который требовал налить ему, и Сафонов едва слышно скрипнул зубами от раздражения, поскольку вынужден был оставаться за стойкой и мог только провожать взглядом хрупкую фигурку. Ева всегда была такой. Способной ревновать к любому человеку женского пола и своего брата, от которого пряталась с Марком во время их отношений, и своего парня. Ей перманентно казалось, что Сафонова окружало огромное количество девушек, мечтающих об его члене, и в итоге мужчина устал ее разубеждать. В конце концов, на нее почти каждую ночь смотрело огромное количество людей, которым она показывала абсолютно всё, но Ева упрямо не признавала это достойным поводом ревновать её. Так они и расстались: каждый при своем мнении, но достойными друзьями.       Ошейник давил на шею, почти придушивая, заставляя дышать через слегка приоткрытый рот. Губы практически мгновенно от этого пересохли, и Ева вновь и вновь скользила по ним языком. Соски затвердели и мучительно ныли, требуя к себе внимания. Чем дольше девушка бездействовала, тем сильнее становилось желание, наполнившее все ее естество и скручивающее низ живота тянущей болью возбуждения. Все ее бестолковое тело нуждалось в мужчине, которых здесь была целая толпа, от которых так отчаянно хотелось убежать и с которыми так невыносимо хотелось остаться.       Да ты совсем тухлая, подруга       Вот, держи. Расслабься.       Твой мачо и сегодня тупить, наверное, будет.       Стоило вспомнить слова подруги, как в голове зазвучал голос личного внутреннего Артёма, пробудившегося для нотаций. Возник образ кухни, которую мерил шагами её брат по своей устоявшейся привычке. Ева сидела на барной стойке, беззаботно помахивала ногой в воздухе и закидывала в рот мороженое раз за разом, фоном воспринимая то, что воспроизводил мужчина, стремящийся испортить им утро. Если бы он только заткнулся и дал ей спокойно доесть эту коробку, кутаясь в его же огромную рубашку, которую Ева стащила и приспособила для личных целей.       — Еще раз увижу, что ты под дурью, — вышвырну вон, — тихо передразнила девушка голос брата, но вышло всё равно дурацки, поскольку низкий тембр мужчины ей было не повторить. — Ты хоть узнавай, что за дрянью закидываешься, — продолжила бурчать она. — Если это твой сраный парень тебя снабжает, ему конец. Не думаешь же ты, что я его не найду? Взрослая, блять, нашлась.       В конце концов, Ева действительно была по ее мнению взрослой. Почему же в таком случае она не могла позволить себе делать то, что ей хотелось? А сейчас ей хотелось только потушить разгорающийся внутри пожар, и, раз способов больше не было, девушка была готова воспользоваться единственным, пусть и не самым примерным. К злобе на Сафонова и нездоровому желанию вдруг влилась новая порция адреналина от предчувствия неправильного, граничащего с мерзким и похотливым поступка, и Ева задохнулась, едва удержавшись на ногах. Она должна была прекратить это.       В эту минуту.       В это мгновение.       Сейчас.       — Я тебя ждал, — тихий шепот на самое ухо, чтобы она услышала, заставил вздрогнуть, а крепкая рука, обхватившая тело поперек, — прижаться крепче к мужчине за спиной. — Хочешь к нам?       Ева никогда не слышала его голоса, но точно знала, что это был он, и растворилась в бархатистом звучании его голоса без остатка. Он завлекал плавной интонацией, почти мурлыкающими нотками, и обещал всё, что она только могла себе представить. Едва ощутимый поцелуй над ошейником, практически под самым ухом, и девушка поспешно несколько раз кивнула, судорожно сглатывая. Разумеется, она хотела. К нему, к ним, уже к кому угодно.       Мужчин было пятеро, считая героя её эротических фантазий у Евы за спиной, и все они были совершенно разными, но только от их вида подкашивались коленки. Пятеро головорезов, ни одного из которых нельзя было упрекнуть в недостатке мышечной массы. Пятеро здоровых мужиков, трое из которых подняли на нее взгляды, прекратив разговор в тот момент, когда она подошла с их другом ближе. Никто даже примерно не походил на ее ровесников — абсолютно взрослые мужчины, с интересом скользнувшие такими взглядами по ее ногам, что Еве показалось, будто собственная влага потекла по внутренней стороне бедра. Блондин отпустил её наконец, обошел и рухнул на диванчик между своими знакомыми, после чего приглашающе похлопал себе по коленям, а девушка скользнула взглядом в угол, в темноту, которая скрывала причину, по которой она решила, что мужчин было не четверо.       Кто-то там был. Кто-то, от взгляда которого по спине пронеслись мурашки и испуганно застыли в животе. Кто-то хищный, большой и опасный, рядом с которым всё, что Ева чувствовала от других мужчин, безнадежно тускнело. Там, в этом углу, который чуть ли не единственный в клубе не освещался прожекторами, был мужчина, заставивший её замереть одним своим молчаливым присутствием, заставивший захотеть ему покориться, когда он об этом даже не просил.       Свет скользнул по черным массивным мартинсам, туго зашнурованным обладателем, по заправленным в них таким же черным плотным джинсам, разведенным коленям, краю футболки абсолютно того же цвета и… И потух для этого угла, оставив девушку в безнадежном неведении смотреть на огонек на конце тлеющей сигареты, который скользил в темноте, когда незнакомец поднимал или опускал руку, и зажигался ярче, когда мужчина затягивался. От мысли, как он обхватывал губами сигаретный фильтр, не сводя с нее взгляда, Еве стало еще хуже. Или лучше. Она и сама не могла еще разобраться и поэтому, стоя до этого к человеку, которого не могла увидеть, боком, теперь и вовсе отвернулась. Его взгляд, казалось, прожег ей спину, когда она подошла ближе к блондину и опустилась на него, своими коленками уперевшись в диван по обе стороны от мужчины.       Так делать было запрещено, и Ева это прекрасно знала. Посетителям было положено только смотреть за те деньги, которые они платили за вход, а трогать — за дополнительную сумму и вовсе не в общем зале. Ева знала, и ей стало абсолютно наплевать, когда чужая ладонь огладила спину и привлекла ближе, а мужское дыхание обожгло плечо, словно огнем. Радовало, что хозяин появлялся слишком редко и мало кто заботился о соблюдении правил в этом чертовом притоне.       Плавная мелодия заскользила по натянутым нервам, и Ева прикрыла глаза, позволяя музыке литься сквозь нее. Она больше не была собой. Вся она стала этими несколькими осторожными нотами, этой чувственной, откровенной песней еще до того, как вступил солист. Она была здесь и нигде. Всем и ничем. Она словно существовала только внутри этой композиции, чтобы бесследно раствориться, когда та закончится. Для каждой песни Ева была особенной, а каждая песня была особенной для неё.

You keep dreaming and dark scheming Yeah, you do

      Пальцами девушка чувствовала крепкое плечо под собственной ладонью и медлительно провела выше, мимо ворота темной рубашки, огладила большим пальцем кадык и почувствовала, как тот дернулся, отчего не подавила улыбку и прикусила губу, чтобы её скрыть. Ощутила, как мужская рука поползла от колена вверх, ближе к бедрам, и наклонилась сама ниже, губами коснувшись твердого гладкого подбородка, прежде чем распахнула глаза и заглянула в чужие, те, что были напротив. Чёрные. Абсолютно. У него были абсолютно чёрные глаза, что она наконец рассмотрела.

You're a poison and I know that is the truth

      Сколько раз она представляла, как они окажутся в этом положении? Сколько раз по ее ногам проходила сладкая судорога оргазма, вызванная её фантазиями, где непременно был он? Сколько раз она перекрутила все возможные варианты их встречи в своей голове? Кажется, сотни.       Ева чувствовала, что остальные смотрели на них, и учащенно дышала от восхищения. Блондин запрокинул голову, заглянул ей в глаза и ухмыльнулся, огладив ладонью ягодицу, а девушка лишь прижалась к нему еще теснее, еще более доверчиво, будто приглашая и ему позволить себе намного больше. Соскользнула губами с подбородка на шею, вновь коснулась кадыка, но уже влажным кончиком языка, и для удобства перекинула волосы на одну сторону, ведя вниз по шее, целуя и несильно покусывая, чтобы случайно не оставить следов. Ева не была глупой девчонкой, надеющейся отыскать здесь великую любовь, иначе бы не продержалась на этой работе долго. Это место было создано для секса, и только секс здесь и можно было получить. И они вдвоем нуждались друг в друге прямо сейчас.

All my friends think you're vicious And they say you're suspicious

      Рубашка разошлась в стороны от новой расстегнутой пуговицы, и Ева слегка наклонила голову вбок, проведя пальчиками по вытатуированным небольшим и совершенно неприметным латинским буквам, выполненным слишком знакомым стилем, но будто бы незаконченным. KARM.       Татуировка Артёма.       Но словно оборванная на середине. У ее брата на грудной клетке значилось полностью: KARMA. Отсутствующие перекладины на буквах «А», простые буквы, словно классический шрифт из текстового редактора — абсолютно всё было таким же, но почему-то слово было незавершенным. Решил проявить индивидуальность? Под ровной строчкой, как и у её Артёма, был выбит целый набор чисел. 44°43′ 37°46′. Слишком похоже на координаты, значение которых ее брат никогда не раскрывал. К тому же, кажется, у него на сердце числа были другие. Или те же? Мозг плавился под напором музыки и теплых рук, и Ева обвела каждый символ языком, не отрывая взгляда из-под пушистых ресниц с лица мужчины. Слишком долго и слишком сложно было разбираться в видимо популярных татуировках, которые набивал себе каждый второй.

You keep dreaming and dark scheming Yeah, you do

      Пальцы до боли впились в плечо, и неизвестный с силой сдернул её с колен, чтобы через мгновение посадить на другие. Другая рука зарылась в волосы, слишком больно оттягивая, заставляя запрокидывать шею, и Ева вскрикнула от испуга и дрожи, прокатившейся по позвоночнику. Жесткие губы впились в шею, пальцы, вызволив руку, крепко сжали задницу, до боли, до синяков, и резким движением прижали ее ближе к мужскому паху, вынуждая тереться о плотную ткань черных джинсов предательски тонкой тканью боди, не защищавшей ее совершенно ни от чего.

I feel like I'm drowning Aah, drowning

      Она была в углу и она здесь задыхалась. Никто не услышал ни стона, сорвавшегося с её губ, ни утробного рыка, который издал мужчина, так крепко держа её на себе, будто она была его личной собственностью. Ева выгнула спину, прижалась животом к железному от напряжения торсу своего любовника, и толкнула его голову ниже, пальцами вцепившись в короткие жесткие пряди, а бедрами поведя по кругу и заскулив, когда удалось вновь коснуться твердого паха собственной промежностью. Еще. Ей хотелось еще больше, каким бы опасным он не казался. Хищник. Он был диким и брал её почти первобытно, укротив девчонку, своенравную абсолютно для всех, за пару движений.

You're holding me down and Holding me down

      И он прекрасно это знал, ощущая, как дрожало девичье тело у него в руках, чувствуя, как она отчаянно хотела урвать больше и больше, хотя вовсе не он должен был удовлетворять её, а она отработать те деньги, которые полагалось за неё платить. Ева вновь двинулась и поверженно застонала, почувствовав, как между их бедрами вклинилась мужская рука, как пальцы подцепили ненужную ткань, сдвигая в сторону, обнажая горячую влажную плоть.

You're killing me slow So slow, oh-no

      Голова кружилась. Дыхание сбилось. Ева прижала его к себе крепче, зарылась носом в волосы, вдыхая запах мужского шампуня, который смешивался в воздухе с тяжелым мускусным ароматом его парфюма, но невольно вскрикнула, зажмурившись, когда ощутила его пальцы в себе. Грубо, на грани, слишком жестко, слишком быстро и… слишком охуенно. Он протолкнул пальцы глубже, не встретив сопротивления, двинул рукой, трахая ее прямо здесь, на глазах у всех этих мужчин, накрыл большим пальцем клитор и слегка надавил, вновь и вновь проникая в нее.

I feel like I'm drowning Aah, drowning

      И Ева утонула. Утонула, содрогаясь от оргазма, захлебываясь собственным криком и скулежом, выгибая спину и отчаянно пытаясь свести ноги. А он не позволил, двигая большим пальцем, заставляя ее вновь и вновь сотрясаться от сокращений мышц и продлевая сладкую агонию, в которую она погружалась, закатывая глаза и почти плача от удовольствия и облегчения.       Один из мужчин тихо присвистнул у неё за спиной, но у Евы совершенно не было сил к нему обернуться. Закрыв глаза, она растеклась по сильной груди, инстинктивно благодарно потерлась нежной кожей щеки о короткую щетину и уронила голову незнакомцу на плечо, силясь перевести дыхание. Пальцами провела по черной ткани футболки, несильно царапнув, погладила стальной пресс и просунула пальцы под пояс джинсов, услышав, как мужчина шумно втянул воздух носом.       — Да, Евген, не повезло, не фортануло, — хохотнул кто-то, перекрикивая музыку, а затем невольно хрюкнул от веселья и захохотал от этого громче. — Сколько ты там её окучивал? Пашка за пару минут справился. Черт подери, я бы ей тоже присунул. Такая задница.       Незнакомец под Евой пошевелился, взял дымящуюся сигарету из пепельницы, затянулся в последний раз и затушил бычок о стеклянное дно, после чего неспешно выдохнул дым в воздух, а девушка с наслаждением втянула носом знакомый запах, ощутив, как сильно захотелось покурить. Попросить у него сигаретку, что ли? Ева не успела открыть даже рот, как ее тело уже мгновенно откликнулось на губы, вновь коснувшиеся истерзанной шеи.

You're so plastic and that's tragic Just for you

      — Или ты сейчас поднимаешься и мы выходим отсюда, — слух ласкал мужской шепот с такой восхитительно грубой хрипотцой, что девушка прикусила губу, боясь, что внутри вновь разгорится пожар, — или я оставляю тебя со своими друзьями. Кажется, они тоже хотят расслабиться.       Ева хмыкнула, собираясь возмутиться и остаться здесь за то, что он собрался ей помыкать, но ягодицу обожгло от шлепка, и она прикусила губу. Если членом он управлялся так же божественно, как пальцами, она была готова затоптать собственную гордость ногами и отпихнуть ее в сторону на то время, что будет с ним. К тому же чертова наркота Эрики вновь начинала действовать, только слегка приглушенная оргазмом, а удовлетворять четырех мужиков все же не позволял внутренний Артём и то, как непрезентабельно выглядели девушки после подобных оргий.       Что бы ей сказал Артём, если бы видел, как она шагала рядом с мужчиной, которого знала несколько минут и который придерживал ее рукой за плечо, поскольку дрожащие ноги едва удавалось передвигать? Он бы её убил. Сначала убил этого Пашу, а потом бы убил её, назавтра сослав на исправительную каторгу к предкам. Артём был бы в чертовой ярости, если бы только видел, как она мартовской кошкой подставлялась под чужие незнакомые прикосновения. Но Артёма здесь не было, и Ева только весело помахала ладонью уменьшающемуся по мере того, как они отходили от клуба, секьюрити у входа. И заодно помахала ладонью остаткам своей порядочности, которая совершенно её не волновала.

I don't know what the hell you gonna do When your look start depleting And your friends all start leaving

      У этого человека была маниакальная страсть к тому, чтобы скрываться, что девушка осознала практически сразу после того, как он повелительным жестом потащил её к дальнему, неосвещенному углу парковки, где, казалось, не было ни одной машины. Разумеется. Посетители клуба обычно предпочитали, чтобы за их дорогущими тачками присматривали, а не загоняли их черт пойми куда. На мгновение Еве стало действительно страшно, что она бесславно умрет рядом с этой обителью разврата, но в следующую секунду вдалеке уже мигнуло фарами авто.       А затем весь мир потух, будто вытянули провод из розетки. Девушка дернулась, стараясь сбросить ладонь с лица, но ощутила только, как её приподняли над асфальтом и понесли, словно мешок картошки. Открылась дверь машины, и холод улицы сменился теплотой автомобильного салона. Ева осторожно потянула носом запах вновь. Пахло уже знакомым парфюмом, кожей, наверное, от сидений и сигаретами. Его запах складывался из этих троих элементов и кружил голову еще лучше, чем чертов афродизиак. Всё в этом мужчине, от запаха до низкого голоса, сводило с ума.       Ева тихо шикнула, ударившись головой о руль, когда осторожно сползла с чужих коленей, ведомая мужской рукой. Вслепую провела по ногам вверх, взялась за бедра и расстегнула пуговицу на джинсах, облизнув губы, на что незнакомец отозвался хриплым смехом. Ева знала: он видел только верхнюю часть лица, скрытую маской, и не могла не злорадствовать. Раз он не показывался ей сам, она тоже была незнакомкой. Может, он являлся великим директором великой компании, и не хотел, чтобы его грязь всплыла наружу. Желание клиента, как говорится, закон, а этот Еве нравился, и поэтому она продолжила держать глаза закрытыми, даже когда мужчина убрал руку. Было что-то интригующее в этой темноте.       Он сам приподнялся, чтобы девушке было легче опустить джинсы и боксеры, и Ева игриво прикусила кожу на животе, наслаждаясь тихой руганью откуда-то сверху, поцеловала и отодвинулась настолько, насколько позволяла ей теснота машины. Он её убьет ещё раньше, чем Артём. Убьёт за то, как она специально дразнила его, нарываясь на грубость, которую она чувствовала, находясь с ним рядом. Ева опустила задницу на пятки и вновь медленно провела языком по губам.

You're so plastic and that's tragic Just for you

      И вдруг потеряла опору. Ошейник дернули вперед, вынуждая её перебирать коленями по полу, чтобы не задохнуться, а затем потянули вниз, почти ткнув лицом в мужской пах. Господи. Ей указывали её сраное место, а у неё между ног разверзался новый Мировой океан повышенной температуры, и она совершенно не умела это контролировать. Крепкая рука сжала горло под самым подбородком, впиваясь пальцами в кожу, а другая вновь больно натянула волосы, собрав их в хвост. Её обладатель был ей совершенно недоволен… или принимал правила игры. Ева решила не проверять. Приоткрыла рот, наклонившись, медлительно провела языком по головке, собрав каплю смазки, и сжала ладонью ствол.

I feel like I'm drowning Aah, drowning

      Член у него был ещё охуеннее, чем он сам. Пальцы смыкались вокруг, но это давалось с трудом, кожей чувствовались извилистые вены, а зубы неожиданно стукнулись о что-то металлическое, и Ева, если бы могла, пискнула бы свой вопрос. Пирсинг? Но мужчина больше не был настроен поощрять ее исследовательские таланты и надавил на голову, принуждая вбирать глубже, не обращая внимания на то, что она практически давилась, судорожно сглатывая в попытке подавить рвотный инстинкт.

You're holding me down and Holding me down

      Пальцы в волосах сжались сильнее, направляя, вынуждая принимать тот темп и глубину, которую задавал он, и Ева с упоением подчинялась, вновь и вновь двигая головой, хотя он, кажется, мог справиться и сам. Застонал. Низко, эротично, будто специально так, чтобы этот звук сладкой дрожью отозвался у нее в животе. Девушка невольно опустила свободную руку вниз, поглаживая себя, постанывая вместе с ним от того, как быстро двигала рукой, способная кончить только от воспоминаний, как её так же трахали его пальцы.

You're killing me slow So slow, oh-no

      — Блять, — гортанным шепотом выругался мужчина, и кулак разжался, отпуская волосы. Ладони легли на голову, ускоряя движения, которыми Ева пыталась поспеть за той скоростью, с которой он сам приподнимал бедра, вгоняя член всё дальше ей в глотку, отчего в уголках глаз скопились слезы.       Ева хотела вскрикнуть, но только замычала, судорожно сведя колени от нахлынувшего оргазма, и сама не заметила, как, растерявшись, выпустила зубы. Он вновь выругался, потянул ее назад, и девушка воспользовалась этим, жадно вдохнув ртом. Тело трясло мелкой дрожью, когда мужчина задрал её голову вверх, а через мгновение на неприкрытую часть лица уже брызнула сперма.

I feel like I'm drowning Aah, drowning

      В салоне повисла совершенная тишина, которую нарушало только их тяжелое прерывистое дыхание. Подняв руку, Ева осторожно стерла последствия его оргазма ладонью и ткнулась лбом в мужское бедро, теперь действительно не в силах пошевелиться. Большая ладонь гладила её волосы, поощряя, и девушке хотелось остаться прямо здесь, на полу, жалобно тычась в его колено, чтобы похвалил, как можно дольше. Никогда в жизни она не встречала мужчин сильнее, чем она сама, а теперь он сидел прямо напротив нее, и ей не хотелось уходить, хотя Ева прекрасно понимала, что сейчас её вышвырнут вон.       Паша слегка двинулся, застегивая свои джинсы, и Ева обняла его ногу крепче, ощущая, как вяло ворочались в голове мысли. На её удивление, в волосы вновь зарылись его пальцы, а в следующее мгновение давление, которое оказывала завязанная сзади маска, вдруг ослабло, и девушка испуганно дернула руками, постаравшись схватить ее раньше, чем там упадёт. Куда там. Реакция у мужчины была намного быстрее, чем у неё, и руки Евы схватили еще раньше, чем она смогла бы хоть что-то предпринять. Маска с глухим стуком упала на пол, к её коленям, и девушка опустила голову, отчего волосы немного скрыли лицо, и Ева впервые пожалела, что они у нее были настолько короткими. Пальцы вновь сильно сжали подбородок, заставляя смотреть вверх, и девушка все же несмело открыла глаза, осознавая, что сейчас наконец увидит лицо человека, которому была готова так легко подчиняться.       Грудь вздымалась и опускалась в такт успокоившемуся дыханию. Красивые ключицы, видные из треугольного выреза свободной футболки. Ева осторожно поднялась с пола, садясь к нему на колени и едва дыша от волнения. Короткая щетина, которую она обнаружила еще в клубе. Твердый мужественный подбородок, плотно сжатые губы, прямой нос…       Ореховые глаза, обдавшие таким леденящим холодом, что Ева испуганно вжалась спиной в руль, чуть не свалившись с его колен.

My life's okay Yeah, just when you're not around me

      — А-а-артём? — заикнувшись десять раз, тихо спросила девушка, пока старалась найти в этом лице незнакомые черты, но все они были слишком хорошо изучены за восемнадцать лет.       Артём молчал, только смотрел на неё, и Ева прикрыла рот ладонями, пытаясь перебороть ужас, разрастающийся в груди. Её брат. На груди у своего собственного брата, которого она так сильно обожала, она почти лежала, пытаясь собрать разбегающиеся мысли после того, как дрожала в его руках от оргазма. Её собственный брат несколько минут назад жадно брал у неё то, что она охотно была готова ему дать, и сперму собственного брата она стерла ладошкой у себя с подбородка, когда он закончил. Мужчиной, силу которого она чувствовала и которой подчинялась, был Артём. Её Артём. Артём, который так часто находил себе новых девушек, когда Ева уничтожала старых, и сейчас она впервые поняла, почему ему это так легко удавалось. Она хотела собственного брата, словно помешанная, словно наркоман свою новую дозу, словно повернутая на нем нимфоманка.       А что её брат забыл в стриптиз-клубе?       — Вот куда ты ездишь ночами, — фыркнула Ева, тряхнув головой, и скрестила руки на груди. — И многие тебе здесь отсасывали? Или, может, других ты трахал? Здесь или за других тебе все-таки не жалко было заплатить?       — А многие могут взять тебя, засунуть в машину и поиметь как последнюю потаскуху?       Он даже не повысил голоса. Он задавал вопрос, но констатировал факт, и делал это так спокойно, что Ева почувствовала, как внутри что-то оборвалось. Она билась, словно бабочка, пытаясь вырваться, но она уже угодила в паутину, и паук напротив один понимал, как по ней двигаться, чтобы не проиграть. А у неё шансов не было. Он её уничтожит. Он задавит её собственным бетонированным спокойствием, как всегда делал. Он что, только что назвал её шлюхой?       — Ты же сам сказал, что кису можно не прятать, — жалобно протянула Ева, покорно сложив крылышки, чтобы паук, злобно желающий её сожрать, заимел чувство жалости от осознания, что его жертва потеряла даже надежду. — Я и не… не прячу.