Не тот балкон

      Маринетт оглядывалась уже, наверное, в тридцатый раз. На звёздном небе за окном собирались грозовые тучи. Вдруг погода испортится настолько, что Кот не сможет прийти? А может, у него появились какие-то срочные дела? Такое случалось регулярно, хотя, по правде говоря, он, вероятно, и так теперь проводил с ней всё своё свободное время. Осознание того, что ему так хотелось быть с ней, пускай даже в основном он просто составлял ей компанию, пока она делала уроки, расшифровывала книгу о камнях чудес или же выпускала квами погулять, на удивление согревало ей душу.       И, несмотря на то, что они виделись почти каждый день, она всё равно умудрялась по нему скучать.       — Он придёт, — заверила её сидящая на голове манекена Тикки.       — Настолько очевидно? — вздохнула Маринетт.       — Ты едва не приколола воротник к моей ноге.       Ой. К слову об этом, с воротником будущего платья Джулеки она совсем напортачила. Придётся вытащить все булавки и заново его разгладить, иначе при шитье он будет сбориться.       — Прости, Тикки. Не знаю, что со мной творится последнее время.       Уже как два года она спокойно жила, видясь с напарником только во время патрулей и нападений акум. Но за последние недели – с тех самых пор, как она ненароком раскрыла ему свою личность – она стала полагаться на его поддержку больше обычного. Возможно, даже чересчур, если быть до конца откровенной. Она ведь понятия не имела, с чем ему приходилось справляться в своей обычной жизни.       Ну, догадывалась, но эти домыслы лучше было оставить при себе, пока она не будет знать наверняка.       «Ты всегда можешь просто спросить», – подумала она уже в тысячный раз, но отмела эту мысль так же быстро, как она появилась.       Услышав стук в окно, она подпрыгнула и уколола палец от неожиданности. Но, несмотря на всё своё удивление, она почувствовала, как её накрывает волна постыдного облегчения. Тикки была права: он действительно пришёл.       Маринетт побежала открывать окно, по дороге посасывая уколотый палец.       — Ты ведь в курсе, что папа пустил бы тебя и в дверь?       — Но тогда бы я не увидел тебя в твоей естественной среде обитания, Букашечка, — ухмыльнулся Нуар, запрыгивая внутрь. К счастью, под дождь он всё-таки не попал. Ей не хотелось, чтобы у неё в комнате пахло промокшим котом.       — В моей «естественной среде обитания» на полу очень много булавок. — Маринетт начала спешно собирать их, чтобы он ненароком не напоролся. В ботинках ему бы это было нестрашно, но его манеры не позволяли ему ходить по комнате в обуви, хотя она никогда и не просила его снимать ботинки.       По крайней мере, никогда не просила Кота. Впрочем, это был один из более надуманных доводов в пользу её теории насчёт его личности.       — А мне нравится. У тебя уютно. — Он плюхнулся на облюбованную им кушетку. Маринетт не имела ничего против. Она всегда оставляла её свободной специально для него, даже когда нитки и ткани занимали всё остальное горизонтальное пространство.       — А как в твоей комнате? Тоже «уютно»? — спросила она. Это был довольно безобидный вопрос, не внаглую выуживающий информацию о его частной жизни.       — Не-а. Мне нельзя… Всё должно быть чисто и аккуратно. — Он нахмурился.       Ещё один факт в пользу её теории. Она добавит его на отведённую специально для этого страничку в дневнике.       — О! Я же принёс тебе кое-что! — Он отвязал закреплённый на ремне пакет. — Может, они немного помялись, но надеюсь, что на вкус это не повлияет.       Она вытаращилась, увидев коробочку с кексами, которую он протянул ей. Они были покрыты нежно-розовой глазурью с шоколадными пятнышками, напоминающими узор на её йо-йо. Они были слегка неказистые, но всё-таки на удивление отлично пережили путешествие через весь Париж. Маринетт со смехом сняла прозрачную крышку, оценив крошечные наклейки с изображением голубей, украшавшие её по углам.       Кот поморщился.       — Они выглядят ужасно, да ведь? Я знаю, что печь у меня получается не так хорошо, как у тебя, но мне помогал мсье Рамье, так что я подумал, что, может, выйдет не так уж плохо…       — Они чудесны, — перебила его тираду Маринетт, крепко его обнимая. — Но необязательно было что-то мне приносить, Котёнок.       — Знаю, но мне хотелось. Учитывая, что ты всегда делишься со мной вкусняшками…       — Большую часть которых пекут мама с папой.       — …и потому что ты заслуживаешь получать приятные подарки, но не разрешаешь мне ничего тебе покупать.       Маринетт вспыхнула. До того, как она ввела это правило, он пытался приносить ей подарки всякий раз, когда приходил. Учитывая, что приходил он часто, такое поведение вскоре явно стало бы ему не по карману.       Конечно, могло быть и такое, что у него не было недостатка в деньгах.       «Перестань», – приказала себе она. Ей уже почти не удавалось отрицать, что она испытывает романтические чувства к Коту, но она не могла смешивать их со своей первой любовью. Не тогда, когда не была до конца уверена, что они являются одним человеком.       Если бы только она могла набраться смелости и спросить его.       — Н-ну спасибо, — выпалила она. — Тогда тебе придётся помочь мне их съесть.       — Будет сделано, Принцесса, — подмигнул ей он.       Прежде чем приступить к дегустации, Маринетт убрала разбросанную ткань и достала шкатулку с камнями чудес, которую прятала рядом со швейной машинкой. Теперь, когда она научилась маскировать её под коробку для шитья, это место было для неё просто идеальным. Ей бы ни за что не удалось сохранить свой статус хранительницы в тайне, если бы шкатулка до сих пор выглядела как яйцо, раскрашенное под Ледибаг.       — Кого выпустишь сегодня? — спросил Кот, растянувшись на кушетке и положив подбородок на руки. Тикки, устроившись у него на голове, поедала половинку кекса, роняя крошки в его золотистые волосы.       Скорее всего, её квами была бы больше рада визитам Кота Нуара, если бы ему можно было выпускать Плагга. Котоподобный квами истребил бы всю сырную выпечку в родительской пекарне, а Маринетт… Маринетт пришлось бы заглянуть в неприкрытые маской глаза напарника и признать, что она до сих пор наполовину влюблена в другого.       Ну, или нет. Но что если да? Парочка едва ли осознанных сновидений и притянутые за уши доказательства ещё не говорили о том, что Кот на самом деле был Адрианом.       Маринетт затрясла головой. У неё шарики за ролики заедут, если она не перестанет об этом думать.       — Каалки и Поллен. — Сегодня она была не в настроении для более хулиганистых квами, хоть Кот и помогал ей за ними присматривать. К тому же они любили сладкое, и кексики им понравятся.       Маринетт достала гребень и очки, и Нуар с радостью надел на себя и то, и другое. В талисманах он каким-то образом выглядел и глупее, и милее. Возможно, потому что милее всего он был, когда делал всякие глупости.       Тикки встретила появление Каалки и Поллен с широкой улыбкой.       — О-о-о, сногсшибательный и знаменитый. — Каалки нарезала несколько кругов вокруг головы Кота Нуара, ударив по завиткам волос копытом. — Из тебя вышел бы отличный владелец. Как думаешь, Плагг не захочет поменяться?       Кот покраснел под маской, что вызвало у Маринетт смех.       — Эм, прости, но ниго-го не могу обещать.       Поллен засмеялась в ладошку. Каалки же заржала.       — Так и быть. Твоим шуткам всё равно не хватает изящества.       «Сногсшибательный и знаменитый». Возможно, Каалки имела в виду его статус парижского героя, но Маринетт всё равно сделала мысленную пометку.       Дальше всё развивалось по обычному сценарию. Нуар развлекал квами, отвечая на их вопросы о современном мире, а Маринетт вернулась к работе. Их голоса служили куда лучшим фоном, чем любые размеренные шумы или инструментальная музыка. Она жалела только о том, что ей было некогда к ним присоединиться. К сожалению, она откладывала пошив платья слишком долго. У неё осталась всего неделя до любительского модного показа в школе, на котором Джулека должна была продефилировать в её цветочном сарафане. И кто знает, сколько ещё нападений акум случится до тех пор?       Маринетт как раз собралась переносить платье с манекена на швейную машинку, когда услышала адресованный Коту вопрос Поллен:       — Как у тебя дела с твоей Принцессой?       Булавки выскользнули у неё из рук. Она едва обратила внимание на то, что несколько штук впились ей в тапок.       С того момента, как она оглядывалась в последний раз, Кот уже успел сесть. Маринетт готова была растаять при виде его неуверенной, но полной надежды улыбки.       — Эм… ну… а как у нас дела, Маринетт?       На мгновение она разучилась говорить. Маринетт прекрасно знала, что имела в виду Поллен: они с Тикки постоянно сплетничали о её личной жизни. Возможно, ей всё-таки не стоило выпускать квами-пчелу сегодня.       — Ну, эм. — Она нервно затеребила штаны пижамы. «Не молчи, Маринетт!» — Мы… мы лучшие друзья, да ведь?       Ей хотелось затолкать кулак себе в рот. Сколько раз она умирала внутри, когда Адриан называл её «просто другом»? И неважно, кем на самом деле был Кот, – она не хотела создавать ложное впечатление о своих чувствах к нему.       Но он прямо-таки засиял.       — Я твой лучший друг?       — Ну разумеется, Котёнок. — Сев на кушетку, она придвинулась к нему. Возможно, ближе, чем позволено даже лучшим друзьям, но она знала, что Кот не против нарушения личного пространства. — Я, знаешь ли, пускаю в окно не всех подряд.       — О-о-у, — протянула Поллен, прижимая ладошки к груди. Тикки окинула Маринетт многозначительным взглядом, на который та предпочла не обращать внимания.       А затем она запихнула в рот кекс, чтобы не сболтнуть больше ничего обличительного.       Кот удивлённо моргнул. Маринетт не знала, был ли он впечатлён: размером кекс был примерно с её кулак. Видимо, у неё всё-таки получилось бы затолкать кулак себе в рот, но так, по крайней мере, было вкуснее.       — Ошень фкусна.       …Что ж, она зареклась не говорить ничего обличительного. Она никогда не обещала, что не сболтнёт какую-нибудь глупость.       — Для Принцессы манеры у тебя так себе, — засмеялся Кот.       Она проглотила где-то с половину кекса. Он правда был очень вкусным: насыщенным, шоколадным, с толикой клубники. Если бы она растянула удовольствие, скорее всего, было бы ещё вкуснее. Но эта потеря стоила того, чтобы увидеть такое выражение на лице Кота.       — Никаких манер. Разрешены только вайбы.       Он снова моргнул, прежде чем разразиться смехом по-настоящему: куда более звонким и громким, чем раньше. Таким, что звучал до боли знакомо, особенно когда за окном шумел дождь.       Эта истина разрезала атмосферу, словно молния.       — Ты слишком много времени проводишь с Нино, — сказал он, смахивая выступившие от смеха слёзы когтистым пальцем.       Это был он. Должен был быть он. Этот смех она бы узнала где угодно.       — Принцесса, а что такое «вайб»? — спросила Поллен.       — По-моему, это вроде как… вроде как такое чувство, — ответила Каалки, заглушаемая хохотом Нуара. — Может, даже есть квами вайбов? Или они подчиняются Дуусу?       Маринетт была слишком ошарашена смехом Адриана и вопросом Поллен, чтобы отвечать.       — В каком-то смысле, — вмешалась вместо неё Тикки. — Иногда Маринетт и её друзья говорят о вайбах, будто это некое чувство, но помимо этого они также используют «вайбить» как глагол. Я до сих пор не совсем понимаю, что это значит. Может, стоит загуглить?       Когда квами села на клавиатуру, на экране показался коллаж из фотографий Адриана, служившей обоями. Маринетт готова была в ужасе броситься к квами, но Кот продолжал хохотать так сильно, что ничего не заметил.       — Принцесса… а что… что такое… «вайб»? — выдавил он сквозь смех и слёзы.       Затем он согнулся пополам настолько сильно, что свалился с кушетки, что, в свою очередь, привело к тому, что теперь уже Маринетт засмеялась, едва не подавившись остатками кекса.       Одетый в костюм кота Адриан буквально катался по полу от смеха. Это было даже уморительнее попыток квами разобраться в подростковом сленге.       — Маринетт? Всё в порядке? — подлетела к её лицу Тикки, заполоняя всё поле зрения своими огромными голубыми глазами.       Маринетт вновь залилась смехом, откашливая попавшие не в то горло крошки.       — Да я… да я просто вайблю!       С этими словами она тоже свалилась с кушетки и упала прямиком на Кота. Он охнул, а потом снова захохотал, обхватив её обеими руками.       — Поделишься вайбами, Принцесса? Поделишься вайбами с этим бедным, лишённым вайбов котёнком?       — Ай! — принялась извиваться она, когда он начал её щекотать. — Не-е-ет, перестань! Ты крадёшь все мои вайбы!       — Может, вайбы были в кексах? — шепотом спросила Поллен у Каалки, вызывая очередной приступ смеха у Маринетт и Кота.       — А может, это секрет, — ответила Каалки. — Кодовое слово. И они говорят его, когда хотят заняться… вот этим. — Она махнула копытом в сторону переплетённых на полу ребят.       И только тогда до Маринетт дошло, как это выглядело со стороны. А ещё, что пол был не таким уж звуконепроницаемым, и её родители могли услышать их в любую минуту.       Не говоря уже о том, что её щекотал Адриан.       — Мне, эм, надо на воздух! — выпалила она, отлепляясь от его груди.       — Что? Маринетт, подожди!       Он потянулся за ней, но она уже взлетела вверх по лестнице и распахнула люк.       С которого, разумеется, скопившаяся дождевая вода обрушилась прямо на кровать. Ой.       — Да что же было в этих кексах? — пробормотала она, выбираясь на балкон и закрывая люк за собой.       Маринетт прижала ладони к щекам, стараясь согнать с них краску. Дождь ей в этом не очень-то помогал; весенний ливень промочил её насквозь, однако щёки до сих пор горели. Она что, смыла свою последнюю извилину в унитаз? О чём она только думала?       Конечно, они с Котом постоянно дурачились. Соревновались, кто дольше простоит на руках, подначивали друг друга съесть острый перец, даже пытались перещеголять друг друга в пародиях на Бражника. Может, Кот и был Адрианом, но это значило, что Адриан был Котом. То, что она знала его личность, не меняло того, что он был её дурашливым напарником.       — Маринетт? — Из люка показалась блондинистая макушка. Очки съехали с носа, да и золотой гребень был готов свалиться. — Если хочешь, чтобы я ушёл, только скажи. Не нужно из-за этого тут мокнуть.       Ну, переживать насчёт этого было уже поздно. Она хоть и спряталась под козырьком, но дождь лил практически горизонтально. Обняв себя, она задрожала. И чего она осталась в пижаме? Впрочем, Адриан её в ней уже видел. Едва ли ей удастся опозориться сильнее.       — Н-нет, что ты! Я просто подумала, что мы сильно расшумелись, а уже поздно, и ты зашёл не через дверь…       Кот поморщился и выбрался на балкон, встав рядом. Всего через пару секунд его волосы уже прилипли ко лбу и напоминали мочалку. Очки так забрызгало, что видеть через них было невозможно; он снял и их, и гребень свободной рукой и убрал оба талисмана в карман.       А вот во второй руке…       — Ну, тогда хотя бы возьми его. Может, спасёт тебя от дождя лучше, чем козырёк.       …Он раскрыл зонт, чёрный и блестящий от влаги. Маринетт тут же перенеслась на два года назад. Другие зелёные глаза, но тот же ласковый взгляд.       — Ну разумеется, ты взял именно его. — Она не могла сдержать улыбки. Другого зонта у неё и не было, к тому же он лежал рядом со столом, но ироничность ситуации всё равно от неё не ускользнула.       Она потянулась к ручке зонта, но в последний момент Кот придвинул его к себе.       — Погоди, он что, сломан? — Он заглянул под зонт и…       Тот закрылся, зажав его голову.       Вырвавшийся из неё смех был подобен раскату грома.       — Иди сюда, Ад… Котёнок. Здесь суше.       Высвободившись из зонта, он последовал за ней в угол, куда почти не заливал дождь.       — Зачем ты вообще хранишь это старьё? Бесполезный хлам. — Он раскрутил сложенный зонт, словно это был шест, но тот улетел под складной стул и от удара тут же раскрылся. Кот окинул его недобрым взглядом. — О, теперь я понял. Когда я хочу тебя открыть, ты только и знаешь, как закрываться. Но стоит отпустить тебя на свободу, как ты сразу готов веселиться.       Зонт слегка откатился, наполняясь дождевой водой. Кот продолжал испепелять его взглядом, и Маринетт рассмеялась.       — Будь ласковее с этим зонтом. Его мне подарил кое-кто очень особенный. — Она вытянула ноги, и её пятки оказались на краю собравшейся на бетоне лужицы. Огоньки развешанных гирлянд отражались в воде, создавая вокруг них с Котом неземное сияние.       — Правда, что ли? Мне стоит ревновать? — Он шутливо закинул руку ей за спину. Её кожа горела в точках соприкосновения, хотя она и знала, что этот жест был всего лишь частью образа.       Задумчиво промычав, она положила голову ему на плечо.       — Нет, думаю, не стоит.       — …О. — Она почувствовала его разочарование, хоть он и придал голосу поддельной уверенности. — Вот и хорошо. Этот кот не любит, когда посягают на его территорию, знаешь ли.       Она тихонько потянула за бубенчик, пока он не встретился с ней взглядом.       — Тебе не нужно ревновать, — пояснила она, — потому что я знаю, что это был ты.       Кот Нуар – Адриан – вытаращился от удивления. Но затем его взгляд смягчился, и он с улыбкой покачал головой.       — Стоило ожидать, что ты меня вычислишь. Ты ведь однажды уже сделала это во сне.       — Да ладно? — ошарашенно моргнула Маринетт. — И… И я права?       Она была уверена, что не ошибается, но совсем другое дело было слышать подтверждение её домыслов из его уст.       И совсем другое дело было слышать, как он снимает трансформацию. Видеть окутывающий его зелёный свет, открывающий её взору прекрасное лицо Адриана.       Последние всполохи едва исчезли, когда она бросилась на него, сдавливая в объятиях.       — Ничего себе! — засмеялся он, обнимая её так же крепко. — Знаешь, по-моему, мне всё-таки стоит ревновать. Ты никогда так не обнимала Кота Нуара.       — Неправда. Я совершенно точно обняла тебя крепче после схватки с Перемешивателем на прошлой неделе.       — Хм. Наверное, когда я покрыт яичными белками, то впечатления уже не те. Или, может, это из-за того, что на мне теперь нет костюма.       О, это она уже прочувствовала на себе. Его руки согревали её спину даже через пижамную майку. Вжавшись в изгиб его шеи, она могла вдыхать его запах без примеси кожи.       — Опять меня нюхаешь? — заиграл бровями он.       Она залилась румянцем, смутившись, что её застукали. Её школьный друг Адриан, вполне возможно, сделал бы вид, что ничего не заметил, но нельзя было ожидать того же от Адриана-напарника. Что ж, в долгу она не останется.       — Ой, как будто сам меня никогда не нюхал. К тому же как я могу устоять, когда ты пахнешь лучисто, легко и мечтательно.       Адриан вытаращился на неё в ужасе.       — Эта реклама вышла больше года назад! О ней забыл даже Вэйхем!       — Вэйхем, скорее всего, не смотрел её двести пятьдесят пять раз подряд.       — …Я даже не знаю, кому из нас должно быть больше за это стыдно.       — Скорее всего, мне, — признала она. — Так что ты там хотел сказать?       — Нюхать друг друга можно либо нам обоим, либо никому. Чтобы по-честному.       Засмеявшись, она лишь сильнее уткнулась ему в шею.       — Ладно. Хоть я наверняка и пахну чем-то промокшим.       Он зарылся носом ей в волосы и вдохнул. Было немного щекотно.       — Не волнуйся. Ты пахнешь превосходно.       Может, это был и странноватый комплимент, но он всё равно вскружил ей голову.       — Спасибо. Ты пахнешь сыром.       — Эй! — надулся он. — Куда делись слова о «лучистом, лёгком и мечтательном»?       — Она сделала тебе комплимент, пацан. Что может быть более лучистым, чем сыр? — спросил Плагг.       Маринетт едва не заорала. Стоило бы догадаться, что Плагг был здесь, но он спрятался в тени, когда Адриан перевоплотился.       — Плагг! — шикнул на него Адриан. — Побудь в комнате с Тикки. У нас тут важный момент.       — Да-да, как скажешь, — отмахнулся от него Плагг. — У тебя не найдётся сыра для меня, Хвостики?       — Эм… Тикки поможет тебе раздобыть булочки с сыром. Только смотри, чтобы родители вас не увидели.       — Они ни за что не узнают о моём присутствии. Только если разве что заметят, что тарелка с этими божественными вкусняшками исчезла. — Расплывшись в улыбке, квами просочился сквозь пол.       Ну, большего она и ожидать не могла. Оставалось надеяться, что Тикки удастся держать его под контролем. Иначе Маринетт придётся инсценировать крысиное нашествие.       — Извини за него, — вздохнул Адриан. — Он в своём репертуаре.       — Могло быть и хуже. Представь, если бы твоим квами был Шуппу или Роаар.       — Даже не сомневаюсь, что отец посадил бы меня под домашний арест до конца жизни, если бы увидел оставленный ими беспорядок, — засмеялся он. — Или же бы узнал тайну моей личности. Скорее всего, и то, и другое.       Кот был с ней в тот день, когда она решила выпустить обезьянку и тигрицу из шкатулки. Ей тогда пришлось перевоплотиться и применить магическое исцеление, чтобы привести всё в божеский вид.       — К слову об этом… Я знал, что это был лишь вопрос времени, но всё-таки как ты узнала, кто я? — спросил он. — Если мне стоит быть осторожнее…       — Не в том дело, — затрясла головой она. — Я… Не знаю, получится ли у меня объяснить. Поначалу я считала, что просто пытаюсь выдавать желаемое за действительное. С той самой ночи в квартире мсье Рамье…       Она закусила губу, покраснев. Ей уже и так было стыдно, что он подловил её за тем, как она его нюхала; признаваться в чём-то настолько личном было ещё хуже.       — Что? — подтолкнул он. — Это потому, что я одинаково пахну в обоих обликах?       — Чего? Нет… ну, или да? Может, на уровне подсознания.       — О. Ну, так ты сказала, когда говорила во сне, — пожал плечами он.       — Наверное, это логично, потому что… ну, потому что ты мне снился. В обоих воплощениях.       Маринетт глубоко вдохнула. Он продолжал терпеливо ждать, нежно поглаживая её по спине. Если он ещё не считал её чокнутой, то это, наверное, уже не изменит его мнение о ней в худшую сторону.       — В моих снах ты всегда был одним и тем же человеком. Адриан и Кот Нуар постоянно менялись местами. «Кот» сидел передо мной в школе, «Адриан» помогал мне победить жуткую акуму. Вне зависимости от сюжета это всегда был ты. Через какое-то время я начала подмечать сходства в реальной жизни. Я… Я начала записывать собранные мною доказательства. Когда «Кот» едва не побил меня в «Ultimate Mecha Strike», я потихоньку начала действительно в это верить. Но окончательно в моей правоте меня убедил твой смех.       Она сплела пальцы, чтобы удержать их на месте. Всё это звучало весьма странно, когда она это озвучивала. Как будто она следила за ним, изучала все их ежедневные взаимодействия под микроскопом.       — Ничего себе, — произнёс он на выдохе, прислоняясь к стене. — Я польщён, что ты настолько заморочилась, но я всё-таки кое-чего не понимаю. Я не открылся тебе раньше лишь потому, что боялся подвергнуть тебя ещё большему стрессу: у тебя ведь забот и без того хватает. Почему ты просто не спросила?       Маринетт смотрела Адриану в глаза, наблюдая за тем, как в них отражаются бледные огоньки. Он до сих пор не знал. Она раскрыла столько секретов, сняла такой груз с плеч, но так и не рассказала ему то, в чём хотела признаться с самого начала.       — Потому что… — Она нервно облизала губы. — Потому что я не хотела ошибиться. Если бы ты оказался не Адрианом… Я не хотела проецировать на тебя свои давние чувства. Ты достоин большего. Впрочем, теперь это уже, наверное, не имеет значения, раз уж оказалось, что ничего я не проецировала и это правда ты, так что я должна… Должна суметь это сказать.       Он недоумённо моргнул, а затем потихоньку начал расплываться в улыбке.       — Ты хочешь сказать, что?..       — Я хочу сказать, что люблю тебя, — выпалила она, опасаясь, что опять потеряет присутствие духа. — Сначала я влюбилась в тебя-Адриана, потом в тебя-Нуара, а теперь, ну, просто в тебя. Так что… так что прими к сведению.       С его губ сорвался удивлённый смешок, и он вновь обнял её со всей силы.       — Считай, уже принял. — Он поцеловал её в макушку, словно это была самая обыденная, сама собой разумеющаяся реакция. Словно Маринетт не должна была распасться на атомы при малейшем намёке на прикосновение его губ к её волосам. — И если это не было очевидно, то я тоже люблю всю тебя. Так что можешь принять к сведению это.       Его слова не должны были так на неё подействовать. Кот Нуар признавался ей в любви бесчисленное множество раз. Пускай это и было до битвы с Королевой Талисманов, после которой он явно пытался начать двигаться дальше.       Но он всё ещё любил её. Она не опоздала.       Может, именно облегчение подтолкнуло её к действию. Схватив его за воротник рубашки обеими руками, она притянула его к себе и поцеловала.       Её разум вопил, но губы постепенно разобрались, что к чему, особенно когда Адриан вышел из ступора и начал целовать её в ответ.       Адриан. Обнимал её. И целовал.       Маринетт точно не могла понять, слышала ли она шум дождя, рёв в ушах или же свой внутренний крик. Но это было неважно. Впервые в жизни они по-настоящему, наконец-то были вместе – никаких разделяющих их страхов и секретов. Эта истина была столь же сладкой, как и сам поцелуй.       Через какое-то время Адриан отстранился. Его рубашка намокла в тех местах, где он прижимался к Маринетт. Судя по широченной улыбке, его это ничуть не беспокоило.       — Ты всегда будешь так меня целовать, когда я буду говорить, что люблю тебя?       — Не знаю, — задумчиво постучала пальцем по губам она. — Стоит проверить.       — Я люблю тебя, миле…       Она оборвала его очередным поцелуем.       Каждая минута ожидания, каждая неудачная попытка признания исчезли подобно стекающим по балконным перилам каплям.       Маринетт проснулась, когда небо уже прояснилось, – они в обнимку уснули у тех же самых перил. У неё затекла шея, и, скорее всего, ей не избежать простуды, ведь она спала в мокрой одежде. Но, подняв глаза и увидев безмятежное лицо Адриана, она решила, что оно того стоило. По какому-то невероятному стечению обстоятельств она проснулась раньше – вероятно, потому что её пижама промокла, а его одежда, изначально прикрытая костюмом, была в основном сухой.       — Ну что, откроешь мне какие-нибудь сокровенные тайны? — спросила она, целуя его в подбородок.       В ответ он лишь что-то промычал и сильнее прижал её к себе.       — Полагаю, это значит «нет», — усмехнулась она. — Никакой справедливости. Я не должна быть единственной, кто постоянно позорится в этих отношениях.       Отношениях. Она могла бы разлететься на конфетти от одной только мысли об этом.       — М-м-м… люблю тебя… м’леди.       У неё перехватило дыхание от его невнятно произнесённых слов.       — …Что ж, по этому поводу жаловаться я не могу.       Положив голову Адриану на грудь, Маринетт позволила шуму стекающей по водостокам воды убаюкать себя вновь.