Поддаться искушению

Дом, куда Лайнелла привёл Риайн, сложно было назвать этим убогим словом. Это, скорее, был комплекс зданий. Самым большим было центральное строение. Оно поднималось вверх на десяток этажей и одно занимало целый квартал. Вокруг него, как лепестки астры, были натыканы в хаотичном порядке ещё два десятка домов, имеющих отдельный вход, но соединённых между собой галереями-переходами. В один из таких окружных домов Лайнелла и привёл мальчишка. — Здесь раньше Наури жил, — пояснил Риайн. — Только он в прошлом году к эали улетел в составе дипмиссии. Теперь в лучшем случае лет через десять вернётся, если не засядет за очередной свой «шедевральный» проект. — А это уместно — занимать чужой дом? — нахмурился Лайнелл. — Не думаю, что хозяину понравится, если в его собственности поселится кто-то другой. — Этот дом — не собственность Наури, а собственность нашей семьи. А если Наури вернётся раньше — то просто займёт другой дом, — ответил Риайн. — А мне тут нравится. — А Наури — это кто? — поинтересовался Лайнелл. — Папин бета. Он один из младших. Ему было два года, когда папа заключил брак с отцом, и он почти пять лет жил в семье. Поэтому и дом ему выделили. Но теперь тут будем жить мы! — А твои родители где живут? — В центральном доме, но туда сейчас лучше не соваться. Вот с последним заявлением Лайнелл согласился полностью. Ему одной единственной встречи с Ахалие-Ро-Саари хватило, чтобы больше никогда не приближаться к этому альфе. Слишком властным показался он Лайнеллу. Каким-то аналогом земных магнатов, которые не знают, что такое отказ, и готовы идти к своей цели по головам. Он ведь даже не спросил согласия Лайнелла быть нянькой, а лишь поставил того в известность о своём решении. Не то чтобы Лайнелл был против предложенной работы, но хоть ради формальности можно было поинтересоваться его мнением? Видимо, что-то отразилось на лице Лайнелла, потому что Риайн тут же поспешил его успокоить: — Не бойся, отец не станет командовать чужим бетой, просто последний месяц он взвинчен — папа вот-вот должен родить. А чему ты меня ещё научишь? — мгновенно переключил разговор Риайн. Роль наставника неожиданно открыла для Лайнелла внутреннюю сторону семейного уклада рнейцев. Как оказалось, в этом жилом комплексе обитала вся большая семья, начиная с дедушек — родных и двоюродных, их детей и внуков. Родители Риайна занимали центральный дом, как семья главы Рода, первое кольцо домов принадлежало семейным парам и триадам, второе кольцо — свободным омегам и их детям. Третье кольцо, в котором они сейчас жили с Риайном — взрослым бетам и молодым альфам, которые стремились вырваться из-под родительской опеки. Не меньше самого дома Лайнелла поразило количество родственников. Живя на Земле он привык, что понятие «семья» включает в себя только родителей и их детей. А когда дети вырастают, то уходят из семьи родителей, заводя собственные. А на Рнейме семьёй считалась вся родня, где одних бет могло быть полторы сотни. Познакомился Лайнелл и с омегами, а заодно испытал очередной шок, глядя на их детей-бет. За полтора года пребывания на планете он привык считать бет основной мозговой силой рнейцев. Вот только глядя на туповатых созданий, что как привязанные ходили за своим родителем, почти не разговаривали и безропотно выполняли все приказы, у Лайнелла никак не получалось ассоциировать их с учёными и политиками. — Риайн, как же так? — потрясённо спросил Лайнелл. — Я-то думал, что маленькие беты чуть ли не с пелёнок термоядерные реакции моделируют! А они больше на недоразвитых олигофренов похожи! — Ллайе! Ну ты и скажешь! Им же по три-шесть лет! Какие термоядерные реакции? — Но они же совсем взрослые. Вон старший сын Маати ростом выше его самого. — Так это ростом, но не мозгами же. Беты поэтому и растут быстро, что им надо помогать и обеспечивать своего родителя. Разве ж справится омега один с такой прорвой детей, домашними обязанностями и заработком? Тело выросло, но это только мышечная масса да два-три процента активного мозга, чтобы распознавать речь и делать простую работу. Пока бета гормонально связан со своим родителем — его мозг находится в «спящем» состоянии и постепенно наращивает и расширяет нейронные связи. Чем позже наступит такой разрыв, тем умнее в итоге будет бета. Поэтому учёными становятся именно старшие сыновья, а младшие чаще всего будут «средним звеном». — И что, разорвалась связь — и беты сразу поумнели? До уровня профессора академии? — Ну да. У них же абсолютная память. Вот только, пока действует гормональная связь — к ней нет доступа. Это как база данных, которая постоянно закачивает в себя информацию, но не использует её. А потом, когда появляется код доступа, она становится активна. Ты думаешь, что гормонально зависимые беты на самом деле читают те книги, которые им дают? Нет, они просто запоминают расположение символов, как картинку. И только после обрыва связи всё услышанное, просмотренное и прочитанное обретёт для них смысл. — А если связь не оборвётся? Если омега не найдёт себе пару? — Тогда они так и останутся чернорабочими. Ведь кто-то должен содержать родителя. — Жуть какая, — передёрнулся Лайнелл. — Почему жуть? Это видовая защита, которую создала эволюция. Вот представь, остался омега один, брошенный где-то на необитаемой планете. Как он будет выживать? Ведь омега — не альфа, он не может построить себе дом и защитить себя. Омега рожает бету, который, по сути, способен питаться абсолютно любой биомассой. Уже через год бета начнёт охотиться и кормить родителя. Через три года старший бета станет защитником, младшие добытчиками. Вот скажи, зачем им тут нужны мозги? А когда через десять лет за омегой прилетят спасатели и среди них он найдёт своего альфу, то шесть-восемь агрессивно настроеных бет будут мешать семье. И тогда, через метку, альфа рвёт связь омеги с бетами. Но оставшись без внешнего руководства бетам как-то нужно начинать жить самим. И вот тут мозги им становятся весьма необходимы. Через три недели проживания в родовом доме, Лайнелл уже не удивлялся, когда видел маленького, по земным меркам пятилетнего ребёнка, который уверенно мёл дорожку, подстригал кусты изгороди или прислуживал за столом. Да, вся большая семья Риайна имела привычку собираться вечером вместе. И если завтракать-обедать можно было в любое время, то ужин становился семейным сборищем. Ели рнейцы много, очень много. Но при этом Лайнелл ни разу не видел того, кто бы страдал избыточным весом. Они были все худощавые, поджарые и сильные, даже омеги. С омегами у Лайнелла складывались странные отношения. Почему-то, глядя на этих тихих скромных мальчиков, которые даже в зрелом возрасте не ассоциировались у него со взрослыми, он испытывал смесь сочувствия, восхищения и когнитивного диссонанса. Омеги были… возвышенными, будто не от мира сего. Чаще всего они тихо сидели в окружении своих бет и что-то творили: рисовали или записывали. Но могли вдруг поднять голову и выдать совершенно несусветную идею, которую вся семья тут же принималась обсуждать на полном серьёзе. Так, Лайнелл оказался сам свидетелем, когда старшие беты с упоением обсуждали проект нового космического корабля, но никак не могли соотнести скорость и комфорт. Увеличиваешь одно — падает другое, а «золотая середина» уже используется сейчас. И тут совсем молоденький омега, имеющий только двух сыновей-бет вклинился в разговор. — Зелёное лучше синего, — заявил он, тронув одного за руку. Несколько секунд «учёный совет» молча переваривал сказанное, пока один из них страдальчески не взвыл: — Спектральное смещение! И тут же обсуждение проекта вышло на новый уровень, итог которого Лайнеллу дослушать не удалось, потому что вся компания дружно двинула в лабораторию, проверять теоретические выкладки на практике. Второй шок от омег Лайнелл испытал, когда во время ужина один из двоюродных братьев Риайна вдруг поднялся, заявив, что ему нужно в ванную. Вернулся он через четверть часа и буквально накинулся на еду, порыкивая, как оголодавший кот. А ещё через десять минут его старший сын-бета принёс маленький свёрток, отчего остальные дети побросали свои дела и обступили родителя. — Кто назовёт братика? — с улыбкой спросил омега. — Лимае! — вдруг выдал средний сын и протянул руки к свёртку. — Можно я покормлю? А дальше Лайнелл в шоке наблюдал, как новорожденному бете скормили огромную чашку тушеных овощей, лишь разминая всю массу ложкой. От обилия информации у Лайнелла началось отупение. Только этим Лайнелл мог объяснить тот факт, что когда Риайн в очередном приступе гиперактивности забрался на крышу центрального дома и решил показать свою ловкость и силу, он попытался его отговорить сам, а не поднял тревогу. Зато, когда мальчик сорвался вниз при неудачном прыжке, Лайнелл чуть не помер сам на той крыше от осознания произошедшего. Отчаянный крик Лайнелла поднял в воздух трех птиц и замолк, отразившись от равнодушных стен. В своём отчаянии Лайнелл забыл про все условности, про все запреты и буквально ворвался в апартаменты Ро-Саари. — Господин Ахалие! — закричал он с порога. — Надо врача, срочно! Там Риайн разбился! Донеся, наконец, информацию до адресата, Лайнелл просто упал на пол и заскулил. — Я не смог, не уследил… Всё так быстро… На крыше… А он вниз… — в какой-то прострации всё повторял Лайнелл, пока Ро-Саари, как куль, тащил его вниз на плече. Место падения Риайна Ро-Саари нашел быстро. Там уже столпилась родня, о чём-то спокойно переговариваясь. — Ну! — нетерпеливо рыкнул Ахалие. — Сорвался, — равнодушно сообщил один из бет. — Переломы и испуг, Хашие уже пошел за регенератом. Сбросив с плеча шокированного Лайнелла, Ро-Саари подошел к лежащему на земле сыну и недовольно рыкнул. — Слабак! Даже сгруппироваться правильно не смог! Теперь три дня будешь валяться в постели беспомощный! На слова отца Риайн зло зашипел и попытался подняться. И только в этот момент до Лайнелла дошло, что ребёнок лишь чудом остался в живых при падении с высоты тридцати метров. — Риайн! Живой! Живой… живой… — в какой-то прострации повторял Лайнелл. — А чего ему будет? — недовольно скривился Ро-Саари. — Голова на месте, остальное заживёт. Пока Лайнелл пытался осмыслить эти слова, из дома появился бета с контейнером. С Риайна умело сняли одежду, обработали переломы пеной, что-то вкололи — и Ро-Саари распорядился отнести сына в дом. — Ему же в больницу надо, — растерянно выдал Лайнелл. — Зачем? Первую помощь уже оказали. Теперь Риайну нужен покой и усиленное питание. А это уже ваша забота, господин Керми. Когда родственники занесли Риайна в дом, уложили на кровать и оставили их одних, Лайнелл уже совсем ничего не понимал. Только тот факт, что Риайн был жив, в сознании и умирать, похоже, не собирался, заставил его взять себя в руки. — Как же так… — потрясённо повторял Лайнелл. — Как же так… — Я показать тебе хотел, — вздохнул Риайн. — И не учёл утренний дождь. Если бы крыша не была мокрой, у меня бы всё получилось! — Риайн! Не надо больше! — Ты не хочешь видеть меня сильным? — жалобно спросил мальчишка. — Очень хочу, но не с помощью безумства! — А как тогда? Как показать тебе, чего я стою? — Просто учись, пожалуйста! И не рискуй понапрасну! Я же чуть инфаркт не получил, когда увидел, как ты падаешь! — Да, жалкое было зрелище, — расстроенно всхлипнул Риайн. — Отец прав — я слабак. Ты теперь не захочешь остаться со мной. — Захочу, — попытался успокоить ребёнка Лайнелл. — И твой отец не прав, ты сильный. И ты докажешь ему это. Он ещё локти кусать будет, что унижал тебя. Ты вырастешь и покажешь всем! — А если покажу? Если стану лучшим, ты будешь моим бетой? — Конечно! — улыбнулся Лайнелл в попытке подбодрить Риайна. — Обещаешь? — Обещаю!