Дипломник

В машине было тепло. Чанёль постоянно ёрзал на сидении, не в силах усмирить нарастающую в рёбрах боль. Он выпил таблетки чуть больше получаса назад, но они должны были уже подействовать. Сидеть ровно было больно, согнув плечи — тоже. Ему никак не было удобно. Бён лишь раз вздохнул, поняв причину его непостоянства, и немного прибавил скорости, судя по реакции случайно проехав на мигающий желтый.       — Не спеши, — попросил Пак. — Лучше потерпеть, чем попасть в аварию.       — Невыносимо наблюдать за тем, как тебе больно.       — А ты не смотри.       — Невозможно скрыться от солнца, которое неустанно согревает меня. Чанёль озадачено обратил внимание на горизонт и приоткрыл рот, а потом до него дошел смысл слов и он смутился, легонько ударив мужчину по плечу. Бён усмехнулся и завернул на территорию супермаркета, выбирая место для парковки.       — Пойдём, разомнёмся. На самом деле Ёль не знает, что они будут готовить. Кажется, они не успели доесть то, что готовили вчера, но в холодильнике и правда было мало продуктов. В пятницу мужчина заехал в ближайший магазин около главного корпуса и купил всё, что нужно было лишь на одно блюдо. Теперь им нужно было позаботиться о последующих днях, однако Чанёль понятия не имел, что такого можно было бы приготовить, подходящего под рекомендованную диету. Он пролежал в больнице всего неделю, но некоторые вещи стали немного большими… или же растянулись?.. Глупости.       — Итак, куда идём?       — К овощам, — скомандовал Бён, взяв корзину.       — Что будем готовить?       — Ничего необычного, джимжак, например. Ёль помог мужчине собрать картофель, морковь, репчатый, зеленый лук и двинулся дальше, оставляя его немного позади. Взгляд зацепился за стеллажи со сладкими батончиками, а чуть дальше стояли большие холодильники с пирожными. Тело само по себе потянулось ближе, во рту скопилась слюна — хотелось. Он был уверен: его зрачки расширены. Едва он протянул руку к одной из упаковок, как позади послышалось предупреждающее:       — Чанёль.       — Всего одну, — обернулся парень.       — Чанёль, — надавливая, произнёс Бён, жестом приглашая двинуться вперед. Пак со вздохом отошёл от сладкого и вернулся к мужчине.       — Не понимаю смысла этой диеты, — пробурчал он, — со мной всё нормально: голова не кружится и не болит, если не напрягаюсь, глаза не болят, сплю нормально, если не считать сегодняшнюю ночь — ну и смысл от всего этого?       — Это не подвергается обсуждению. Ты будешь питаться так, как было рекомендовано, и столько, сколько будет нужно.       — Ты меня не щадишь. Бён с усмешкой взглянул на него, оторвав взгляд от стеллажа с соусами.       — Да ты что? В самом деле? — наигранно удивился тот. — Иди, лапшу возьми, не слоняйся без дела. Надувшись, парень двинулся в соседний отдел, чтобы взять сразу несколько упаковок бататовой и гречневой лапши. Это заняло не больше пяти минут и когда Пак вернулся, мужчина всё ещё стоял около стеллажа, внимательно читая состав — пытался выбрать неострый.       — Бери первый попавшийся и пошли, — вздохнул Ёль.       — Сходи за куриными бедрышками, — скомандовал Бён, взяв с полки другую баночку, сравнивая состав.       — Да ты издеваешься, — застонал парень.       — И грибы не забудь, — важно кивнул мужчина, — я совсем забыл про них. Из супермаркета они вышли ближе к закату. Ёль стал заметно прихрамывать на правую ногу, ощущая себя очень уставшим. Едва он сел в машину, как тело прострелило болью от резкой расслабленности, от чего парень зашипел, скривившись. Пока Бён укладывал пакеты в багажник, Паку удалось взять себя в руки и настроиться на поездку домой. Мужчина завёл машину и включил музыку на минимум. Уже через несколько минут они добрались до выезда из парковки и Ёль нахмурился, заметив, что указатель поворота включен направо, а не налево, в сторону дома.       — Что насчёт небольшой прогулки? — вопросил мужчина, дожидаясь своей очереди выезжать.       — Я не против, — соврал Чанёль.       — Выдержишь? — уточнил Бён. Чан усмехнулся, оставляя вопрос без ответа. На самом деле, он и сам не знал, сможет ли выдержать. Хотелось поскорее принять горизонтальное положение и поесть… Уже через двадцать минут Ёль заметил знакомую улицу и магазинчики, а потом машина остановилась около одного из киосков, и Бён вышел наружу, чтобы купить пачку сигарет и кофе.       — У нас сегодня целое приключение, — слабо улыбнулся парень. Мужчина передал ему стаканчик и положил сигареты в карман, вновь заводя машину. Ногу снова сдавило пульсацией и практически сразу отпустило, за это время парень не подал знака о том, что ему больно. Он не хотел, чтобы Бён свернул с намеченного пути. Всё же, у мужчины были какие-то планы и рушить их абсолютно не хотелось. Он оставил машину на том же месте, что и в тот раз, затем вышел первый и обошёл автомобиль, пока Ёль копался, пытаясь выбраться, не причинив себе дополнительной боли. Нога стремительно сдавала позиции под напряжением, всё же, именно на правую ногу пришлось опираться, выбираясь наружу. В нос ударил морской воздух, отбрасывая парня на некоторое время назад. Ещё не закрыв дверь машины, он обернулся и ветер зашумел прямо в лицо, забираясь в волосы. Чанёль выдохнул и слабо улыбнулся, чувствуя, что даже боль не может сбить одолевающее желание оказаться у берега.       — Я могу снести тебя по ступенькам, — предложил мужчина.       — Со мной всё нормально, — покачал головой Ёль, подавая ему стаканчик и захлопывая дверь. Пискнула сигнализация. Прихрамывая, парень медленно двинулся к каменному ограждению, устало опираясь о него рукой. Спуск занял больше времени, чем он думал, на мгновение его одолело смущение и недовольство собой из-за того, что Бёну приходилось страховать его под локоть. На пляже было ветрено, но свежо. Перед глазами раскрылся совершенно потрясающий закат, заставляющий его задержать дыхание. Это было нечто невероятное: сочетание цветов захватывало дух. Чанёль вдруг подумал, насколько он ничтожен перед этой красотой, насколько он мал перед развернувшимся видом! Краски сгущались тёмными смазанными облаками — ветер здесь никогда не утихал. От красного до тёмно-фиолетового — эти цвета так красиво переливались… Внутри всё будто перевернулось, когда они двинулись ближе к воде, не рискнув подниматься на мостик. Чанёлю совершенно не хотелось, чтобы его несли на руках, а идти сам он уже не мог. Став так, чтобы не намочить обувь, Ёль устало улыбнулся и достал телефон, чтобы сфотографировать небо. Бён стоял совсем рядом и пил свой кофе, наблюдая за его действиями.       — Не хочешь сфотографироваться? — предложил парень, ставя телефон на беззвучный режим. Мужчина усмехнулся, вновь пригибая к стаканчику.       — Нет.       — Красиво же!       — Что мне до этой красоты? — отмахнулся Бён, полностью поворачиваясь к нему. — Я каждый день вижу человека, на которого променял бы все закаты и даже солнце.       — О нет, — протянул Ёль, вспыхнув, — прекращай.       — Почему? Парень убрал телефон в карман и неловко взглянул на Бёна, не сводящего с него взгляд. На простых возлюбленных так не смотрят — так смотрят на то, что удаётся получить спустя долгое время борьбы. В этот момент Чанёль как никогда раньше чувствовал себя особенным, самым ценным человеком в мире.       — Не знаю, как на это реагировать, — признался парень, смущенно улыбнувшись.       — Запоминай, Чанёль, — посоветовал Бён, изменившись в лице. Вдруг он отвёл взгляд и посерел за одно мгновение, — запоминай, чтобы в случае чего у тебя осталось хоть что-то хорошее в голове. «… в случае чего?..» Чанёль непроизвольно нахмурился и опустил взгляд на чужие ладони, удивлённо на секунду приподнимая брови — руки дрожали, стаканчик это подтверждал.       — Тебя ударило сильнее, чем ты показываешь.       — Ты не сможешь представить то, что я чувствовал. Мужчина слабо покачал головой. Его брови изогнулись, глаза как будто стали стеклянными и в тоже время невероятно живыми, передавая все эмоции от печали до топящей в безысходности горечи. Бён был так сильно ранен тем, что случилось, что дал слабину, но быстро поднял взгляд к небу, задирая голову, чтобы… Чанёль всё понял, низко опуская голову, упираясь взглядом в воду, таранящую песок — он не станет смущать мужчину, не станет вглядываться в чужие заслезившиеся глаза.       — Расскажи мне, — ладонь сама потянулась накрыть чужую дрожащую руку, — поделись со мной.       — Не сейчас, — мужчина глубоко вдохнул, — поставим тебя на ноги и тогда поговорим.       — Тогда ты уже обо всём забудешь и переживёшь. Перед лицом появились чужие пальцы, настойчиво поднимающие его за подбородок. Ёль лишь секунду сомневался, прежде чем поднять взгляд к глазам, смотрящим с несвойственной им мягкостью.       — Разве такое забывается? — грустно улыбнулся он. — Такие происшествия заставляют ценить каждое мгновение, проведенное рядом с тобой, заставляют забыть все обиды и идти дальше: планировать, мечтать, желать… Чанёль чувствовал себя разбитым от того, что ничем не мог помочь. Только Бён знал, как тяжело ему было в тот и последующие дни. Он остался один, съедаемый переживаниями и бесконечным беспокойством, пока парень не начал сам ходить. Чанёль видел лишь верхушку айсберга, не имея ни малейшего представления о том, насколько большой он на самом деле.       — Как ты заставляешь меня любить тебя ещё сильнее? — вздохнул парень.       — Это я должен спрашивать тебя.       — Я всего лишь попал в аварию, а вот что делаешь со мной ты?       — Катаю тебя, травмированного, к морю, вместо того, чтобы отвезти домой отдыхать.       — Беспощадный, — улыбнулся Ёль.       — И как ты меня только терпишь?       — Я не терплю тебя — я люблю тебя и продолжаю это делать. Мужчина улыбнулся, поняв отсылку, хотя воспоминания не располагали к улыбкам.       — Сколько мы уже повторились раз за всё время? — вопросил он, приобнимая его за спину. — Что там у тебя из любимого: «да, но нет», «психологические книжки», теперь вот это.       — Не понимаю о чем идёт речь, — подмигнул Ёль. — Я поцелую тебя, можно?       — Ещё одна, — усмехнулся мужчина. — Теперь ты всегда меня будешь об этом спрашивать? Когда ты наконец поймёшь, что можешь это делать?       — До меня плохо доходит. Думаю, нужно лучше объяснять. И Бён целует. Несдержанно прижимает его к себе, тем самым заставляя проглотить болезненное шипение. Чанёлю не нужно много времени, чтобы достать телефон и сфотографировать их на фронтальную камеру. Поцелуй позволяет закрепить воспоминание фотографиями. Парень уверен: лучше этих фотографий ничего не будет. Никогда. Мужчина не отпускает его через минуту, через две. Они стоят, обнявшись, и нет ничего лучше ощущения внутренней теплоты: когда ты знаешь, с кем обнимаешься и что этот человек для тебя значит. Ёль не может ничего с собой сделать. Он хочет думать, что слезящиеся глаза — это из-за ветра, но это не так. Это — от чувств. Он совершенно не знает, можно ли себе доверять, поэтому прогоняет эмоции, быстро стирая пальцами влагу. Если начнёт плакать — заболят рёбра, и тогда им придётся уехать, а ему ещё хотелось постоять на берегу. Совсем немного. Когда Бён отстраняется, Ёль опускает покрасневшие глаза и неловко улыбается, стоит мужчине поднять его лицо за подбородок. Этот снисходительный взгляд… Он когда-нибудь добьёт его.       — Я сейчас вернусь. Обернувшись, Чанёль понимает, что мужчина идёт к урне выбросить стаканчик и возвращает взгляд к закату. Он засовывает руки в карманы и старается дышать ровно, хотя сердце бьётся так, словно собирается вот-вот остановиться от переизбытка чувств. Отросшие волосы треплет ветер, вынуждая втягивать шею в плечи, чтобы избежать холода. Парень чувствует себя уставшим, но совершенно точно голодным и счастливым. Шаги Бёна не слышно, но внезапный дым сигарет вполне ощутим даже при таком ветре.       — Ты когда-нибудь бросишь? — тихо поинтересовался Чан.       — Я начал курить задолго до твоего появления. Не думаю, что мне хватит силы воли бросить сейчас или в ближайшем будущем.       — Даже если это плохо?       — Даже если это плохо, — кивнул мужчина. — Тогда я думал, что это поможет мне справиться с чувствами, а теперь… — он пожал плечами, — это просто стало частью моей жизни. Придётся хорошо постараться, чтобы избавиться от этого. Сейчас у меня другие заботы.       — А если бы я курил? — представил Пак, поворачиваясь. — Ты бы был недоволен этим? Бён вздохнул, оглядывая сигарету так, словно решая, стоит ли делать затяжку, и всё-таки затянулся, приставив фильтр к губам. Сбив пепел, он выдохнул дым и на мгновение задержал на парне взгляд.       — Думаю, да, но я бы не стал… В смысле… — вновь запнулся он, — это твой выбор, Чанёль. Я не хочу обсуждать то, что ты посчитал для себя нужным в какой-то момент, но я не думаю, что смогу промолчать или проигнорировать это. То, что будет негативно влиять на твою жизнь, не может быть мной проигнорировано. Я буду осуждать это: если не словами, то действиями.       — А если я сделаю тату? Пирсинг? Что-либо ещё? — заинтересованно улыбнулся Пак.       — Делай, — легко откликнулся мужчина. Чанёль удивился:       — Вот так просто?       — Ты не обязан спрашивать у меня разрешение. Я не твой родитель, чтобы ты спрашивал у меня разрешение. Я твой парень, с которым ты можешь посоветоваться на эту тему, но решение будешь принимать ты. Хочешь — делай, я противиться не стану.       — Тебе будет всё равно, что я набью? Или проколю? Мужчина насмешливо взглянул на него, затягиваясь. Чанёль закатил глаза, следом произнося: «Ну что? Я всего лишь интересуюсь!»       — Да, я заметил, — усмехнулся Бён, выдыхая дым в сторону. — Дождись хотя бы, пока мы тебя на ноги поставим. Ёль вытаращился на него.       — Да нет, ты что! Я не планировал ничего такого! — возразил он. — Я просто пытаюсь понять твою логику.       — Моя логика совершенно проста: если то, что ты планируешь сделать, не навредит тебе, то ты можешь это делать, не спрашивая меня, а если навредит, то я молчать не стану. И лучше бы тебе со мной об этом поговорить. Бён сделал последнюю затяжку и повернулся к морю спиной. Кивнув на подъем, он вновь взглянул на парня, мол, пойдём уже или нет? Чанёль со вздохом в последний раз посмотрел на практически зашедшее за горизонт солнце. У кого-то совсем скоро начнётся новый день, а у них он заканчивается. Так и с чем-то хорошим, но в этот раз они не обделены счастьем и спокойствием.       — Ты можешь идти, — Ёль неловко переступил с ноги на ногу, пытаясь определить, насколько тяжело ему будет. Боль присутствовала, но не острая, как ночью, — я догоню тебя. Бён, никак не отреагировав, дождался его первых шагов и двинулся в его темпе рядом. Чан чувствовал себя так, словно ему не хватало какой-то детали. Как будто не хватало какой-то опоры, чтобы идти ровнее и снять боль в бедре. Всё же, он неплохо ударился, не стоило обесценивать свои травмы. Когда они дошли до лестницы парень был бессилен. Ему понадобилось по меньшей мере пять минут, чтобы взять себя в руки и поставить левую ногу на ступеньку, чтобы подтянуть болящую ногу. И так — до самого верха. Уже в машине Чанёлю сморгнул выступившие слёзы и устало откинулся на сидение, не чувствуя себя человеком.       — Скоро будем дома, — пообещал мужчина, заводя машину, — пристегнись. Сделав, как было велено, Чан поправил пальто и расслабился. В салоне зазвучала музыка, едва слышимая, но очень расслабляющая. В последний раз взглянув на море, он слабо улыбнулся и мысленно уговорил себя не просматривать фотографии, которые ему удалось сделать. Пак прикрыл глаза и с облегчением осознал, что постепенно боль отступает, хотя, по сути, её уже не должно было быть. Столько времени уже прошло… Поняв, что начинает засыпать, Ёль открыл глаза и еле слышно вздохнул. Мужчина молчал, внимательно следя за дорогой. Чанёль обратил на это внимание не сразу, но сразу понял, что Бён выглядит больше, чем просто великолепно. Пусть он и казался расслабленным, он всё равно был напряжен. Одна ладонь крепко сжимала руль, вторая расслабленно переключала скорости и возвращалась к первой, повороты были плавные, движение умеренным.       — Решил прожечь меня взглядом? — Бён улыбнулся уголком губ. Чанёль едва успел открыть рот, как мужчина резко свернул к обочине, сразу притормаживая. Вместе с этим зазвучал визг шин, отвратительный звук столкновения машин, и предупреждающие сигналы. Парень вскрикнул от боли в рёбрах, вытягивая руки вперед к бардачку, когда его потянуло вперед. Ремень, перетянутый через тело, основательно надавил на старые травмы, вынуждая болезненно застонать и вернуться в нормальное положение.       — Ты в порядке? — мгновенно среагировал мужчина, отстёгиваясь. Чанёль раскрыл рот, чтобы попытаться вдохнуть, но боль с силой ударила его в грудь за неверное решение. Парень всхлипнул, упираясь шокированным взглядом в груду столкнувшихся машин перед их автомобилем, но совершенно ничего не видя из-за заславшей рассудок боли.       — Понемногу, — скомандовал Бён, неожиданно оказавшись справа от него у раскрытой двери, — маленькими вдохами, не спеша. Он отстегнул ремень и согнулся рядом с ним, наполовину влезая в салон, обеспокоено глядя на покрасневшего от нехватки воздуха парня. Слёзы жгли лицо, непроизвольно появляясь в глазах. Аккуратно вдохнуть никак не получалось, тело было напряжено до предела. Чанёль понимал, что нужно сделать вдох, но это было настолько больно сделать, что он никак не мог сориентироваться и мысленно попросить себя сделать маленький короткий вдох.       — Надо вдохнуть, Чанёль. Парень поднял на него бешеный взгляд и понял, что у Бёна нет лица — только обеспокоенные глаза. Мужчина немного откинул сидение назад и силой расправил его плечи. Прижав его затылком к подголовнику, он сместил руку на его шею и склонился к уху.       — Давай, Чанёль, тебе надо вдохнуть даже если будет больно. Всё будет хорошо. Парень стиснул зубы и постарался вдохнуть, ощущая, как слёзы стекают к вискам. Через боль он заставил вдохнуть себя один раз и дальше короткими вздохами вернул себя на землю. Кто-то подошёл, мужчина, не отрывая касаний, повернулся к подошедшему человеку и начал с ним разговаривать. Чанёлю было не до этого. Он изо всех сил старался понять, как облегчить давление на рёбра и заставить себя дышать животом. Расслабленное в поездке тело оказалось до предела напряжено за считанные секунды. Парень даже не понял, что произошло, и всё ещё не мог понять, опустив взгляд на дорогу.       — Скажи мне что-нибудь, — послышался голос, — хотя бы посмотри на меня. Пак резко дернул головой в сторону, едва находя взглядом чужое обеспокоенное лицо. Мужчина всё ещё был рядом и держал его за руку, пока Чанёль медленно приходил в себя, поняв, как уменьшить давление на рёбра.       — Я везучий, — слабо улыбнулся парень. Бён коротко поцеловал его в губы и попросил сидеть в машине. Слабо кивнув, Чан продолжил аккуратно дышать, более осмысленным взглядом окидывая раскрывшуюся перед ним картину. Парень помнил, как мужчина резко съехал вправо к бордюру и затормозил прямо перед чьей-то неровно припаркованной машиной. Или эта машина тоже зачем-то резко свернула вправо?.. Бён замелькал перед глазами, точнее, его фигура. Мужчина подошёл к группе водителей и заговорил с ними: два человека разговаривали по телефону, один держался за окровавленную голову, ещё один пытался помочь ему, держа в руках аптечку… Бён определённо был там лишним. Подъехали две машины скорой помощи, буквально следом за ними приехали полицейские. Движение полностью остановилось. Бён оперативно переговорил с мужчиной в форме и тот кивнул ему, жестом указывая вправо. Чанёль прикрыл глаза, стараясь не зацикливаться на ненужных вещах. Рёбра ужасно болели, тело от напряжения быстро сдавало позиции, он ужасно хотел есть и принять горизонтальное положение. Мужчина никак не возвращался, двигаться Ёль даже не рисковал, вдыхая свежий воздух из настежь раскрытой двери. Приспустившись на сидении, Пак зашипел, но остался в таком же положении, ощущая, как ноют рёбра со спины и как резкой болью отдают спереди, если он начинает проявлять неаккуратность.       — Как ты себя чувствуешь? — неожиданно прозвучал вопрос. Чанёль открывает глаза и слабо улыбается, мол, всё хорошо, одновременно показывая большой палец.       — Не преуменьшай, — цокнул Бён, присаживаясь рядом, — ты ужасно выглядишь. Мы можем поехать в больницу, если нужно.       — Я в порядке, — качнул головой Пак, — хочу поесть и лечь. Я уже могу дышать, но всё болит, и я устал.       — Нужно подождать, пока уедет скорая и нам позволят проехать.       — А что случилось? — нахмурился парень. — Всё произошло так быстро, что я ничего не понял.       — Водитель ехал на большой скорости, не успел перестроиться на линии и задел другую машину. Если бы не прозвучал сигнал — нас бы тоже втянуло в это дерьмо. Я вовремя посмотрел в зеркало и свернул с дороги. Там дальше светофор, был красный, все ждали свою очередь — резкий удар сзади столкнул ещё четыре автомобиля впереди.       — Итого?       — Шесть штук, включая зачинщика. Чанёль обратил внимание на дорогу и устало скривился, чувствуя, как противно всё переворачивается в желудке от голода.       — А как выезжать будем? По встречной?       — Ещё не знаю, — ответил Бён. — Сейчас составляют схему и расчищают дорогу. Движение застыло только с нашей стороны, встречка движется без проблем. Как только установят знак — так сразу поедем.       — Скорее бы. Мужчина вздохнул, поднялся с корточек и похлопал себя по карманам. Чанёль проводил его взглядом до ближайшего магазина и нахмурился, когда Бён вышел оттуда с двумя бутылочками йогурта.       — Даже в такой ситуации ты помнишь о дурацкой диете, — цокнул Ёль, дожидаясь, пока мужчина откроет крышечку. — А вдруг это моя последняя возможность вкусить запретный плод чего-то вкусного, но вредного? Мужчина передал ему йогурт и присел на бортик машины около сидения.       — Ещё будет время поесть что-то вкусное и вредное, — вздохнул он. — Перестань нести такую чушь, я тебя очень прошу. Слабо улыбнувшись, Чанёль уложил ладонь на чужое плечо и снова перевел взгляд к тому, что творилось недалеко от их машины. Скорее бы оказаться дома...