Дипломник

Чанёль прекрасно понимает, что не может выступать на конференции в обычных джинсах и рубашке с пиджаком, поэтому просыпается немного раньше нужного с намерением оказаться в общежитии. Он не станет подставлять Бёна своим внешним видом, в конце концов, это не первый курс и он не маленький ребенок, чтобы не понимать серьёзность мероприятия. Большая часть утра уходит на то, чтобы раскрыть глаза, прямо на кровати размять ноги и сходить в душ. Кара почему-то не снимает вызов, хотя на часах начало девятого. Чанёль помнит, что ему к двенадцати, поэтому особо не спешит, однако чувствует неприятную дрожь в теле. Вроде бы и переживать не из-за чего, а всё равно давит на голову. Пока он пережевывает завтрак и пытается дозвониться до подруги всеми возможными способами, у него высыхают волосы. Он не спеша вымывает за собой пиалу со стаканом и идёт в спальню. Там он продолжает названивать подруге, выпивает таблетки и начинает собирать распечатки с подсказками. Зная себя, он перестраховался и распечатал статью с тезисами в двойном экземпляре, затем сложил все нужные вещи в рюкзак и сел на кровать. Вызов приняли.       — Доброе утро.       — Доброе, — зевает Кара. — Что случилось?       — У меня сегодня конференция, как ты могла бы забыть, так что сейчас я еду в общагу за костюмом.       — Ужасное начало, — вздыхает подруга, — вот это, про конференцию.       — Согласен, но учитывая мои способности к передвижению — это единственный способ не завалить защиту в июне. О практике я вообще молчу, там отдельный разговор.       — Ладно, какова моя роль во всей этой вакханалии?       — Мне нужен утюг, найдётся?       — Найдётся, конечно, — снова вздыхает Кара, — ты только рубашку из дома возьми, если есть. Чанёль озадачено промычал, пытаясь вспомнить, есть ли у него здесь нормальная, чисто белая рубашка.       —  Ладно, посмотрю, что есть.       — Так что, мне уже пора подниматься?       — Можешь вообще не дёргаться, я сделаю всё сам, ты только дверь мне открой, когда я постучусь.       — Вот за это я тебя и люблю. Жду. Разблокировав экран телефона после сброшенного вызова, Чанёль ещё пару минут думает, когда ему выдвигаться в путь, и всё равно поднимается с места. На часах было девять, когда он двинулся к шкафу. Так, рубашка. Нормальная. Звучит сложно. Чанёль прошерстил свои полки и понял, что все его немногочисленные рубашки в клетку и есть только одна белая, но обычно он надевал её под теплую кофту.       — Надеюсь, ты не станешь возражать, — вздохнул Чанёль, открывая вторую половину шкафа. Там висели бёновские отглаженные костюмы с рубашками. Ёль достал белую и приложил к себе, навскидку пытаясь понять, подойдёт ли она ему. Хотя какая разница? Он всё равно будет в пиджаке, и даже если плечики не «сядут», этого никто не заметит. Вообще здесь было достаточно много элементов одежды: как минимум шесть костюмов и приличное количество разных рубашек. Да, они были преимущественно белыми или чёрными, но некоторые были с серебряной вышивкой на воротнике, у некоторых были особенные пуговицы, некоторые были приталенными… Чанёль не стал перебирать всё — взял белую рубашку с едва заметной вышивкой и аккуратно сложил её на столе. К чёрному костюму вполне подойдёт. А теперь одеваться. Ну, тут уже можно было ничего не выдумывать, а надевать первые попавшиеся шмотки: водолазка с джинсами, а сверху куртку накинет и хватит. Нечего выряжаться для встречи с общежитием. Переодевшись, парень забрал с кровати телефон, предупредивший о пришедшем сообщении, и вышел в коридор. Писала Юра, желала удачи на конференции и завалила чат стикером в виде какашки с сердечками. Ты лучшая — отправил ей Чанёль в 09:16. Встретимся на днях? Обязательно ИнСон тебя пока дома осмотрит Кабинет ещё не готов Так что встретимся у нас — 09:16, Юра Я с Бэком приду — предупредил парень, садясь в кресло. Разумеется — 09:17, Юра Чанёль обул кроссовки, убирая язычки внутрь, и поднялся с места. Забросив рюкзак на плечи, он забрал оставленные Бёном деньги, переложил их в карман, достал ключи и отнял от стены свою трость. Наконечник всё ещё был в порядке, но всё равно стоило купить несколько запасных. Прошлый он сменил относительно недавно. На автобусе Чанёль добирался достаточно долго, может, минут сорок. Зашёл в ближайшую кондитерскую купить сладкое для Кары в благодарность за помощь и двинулся ко входу в здание. Показав пропуск, парень с облегчением нажал на кнопку лифта, радуясь тому, что не придётся подниматься по лестнице. На часах было 10:19. В свою комнату Ёль вошёл без проблем. Достал из шкафа пакет с костюмом, затем пакет с коробкой обуви, проверил, там ли находятся туфли, и вышел из комнаты. Затем пришлось добираться до конечной точки его пути. Кара открыла дверь практически сразу. Чан усмехнулся, оглядывая её с ног до головы, и девушка закатила глаза, даже не пытаясь поправить спутанные волосы.       — Ну давай, показывай, что там у тебя имеется. Чанёль протянул пакеты и опер трость о шкаф, чтобы снять рюкзак с курткой. Кара достала пиджак, рубашку с брюками и разложила вещи на постели.       — Залежался твой костюм, — вздохнула она, поставив руки в бока.       — Неудивительно, — пожал плечами Пак, доставая из рюкзака коробку с печеньем. — Я последний раз в нём выступал в прошлом году, помнишь, на открытии.       — Ладно, перебьём этот запах духами, стирать уже некогда.       — Твоими? — вопросил Ёль.       — Нет, конечно, дурень! — фыркнула Кара. — Чтоб тебя приревновали? Пак озадачено на неё уставился, потом до него дошло произнесенное и он закатил глаза.       — Да если бы, — фыркнул он, — там не дождёшься. Подруга отмахнулась и двинулась в другую сторону, чтобы залить в отпариватель воды и включить его в розетку.       — Давай, занимайся, а я пока приведу себя в порядок. Глажка костюма заняла не больше времени, чем на себя потратила Кара. Подруга носилась по комнате так, словно собиралась на свидание. И волосы высушила, и причесалась, и одежду подобрала, и даже кеды обула вместо обычных тапочек. Чанёль проводил её озадаченным взглядом и повесил пиджак на плечики. Пока хозяйки комнаты не было, он залил воды в чайник и поставил на подставку кипятиться. Нашёл чашки, открыл коробочку со сладостями и спокойно сел за стол, в который раз намереваясь просмотреть статью. Бён-то объяснил, что будет спрашивать, но всё равно вопросы могли задавать и другие члены комиссии. Разумеется, Ёль основательно подготовился и отправил себе на телефон документ с ответами на предполагаемые вопросы, но всё-таки очень не хотелось позорить своего парня.       — Я вернулась! Чан вздрогнул и опустил панельку на телефоне, время ещё терпело, так что можно было выпить чаю и спокойно начать собираться.       — Куда ходила-то? — поинтересовался парень, полностью поворачиваясь на стуле. Кара уже вовсю начала переодеваться: стянула джинсы с пижамных шорт и джемпер с такой же футболки. Зато носки оставила, и снова надела тапки.       — Ходила стрелять глазами, чтобы одолжить вот это. Она указала на тумбочку, на которой стоял небольшой флакон.       — Одеколон? Духи? — вздёрнул бровь Ёль. — Ты реально думаешь, что это поможет?       — Поможет, — ответила девушка, указав на костюм, — потому что мне пару раз помогало. Открой окно и повесь костюм рядом. Парфюм очень стойкий и не выветрится так быстро, как туалетная вода.       — Не хочу в это вникать, — поднял руки Пак, — просто залей чашки кипятком, а то мне скоро собираться нужно.       — Вообще-то уже начало двенадцатого, — заметила Кара, — а тебе во сколько там нужно быть?       — Бён сжалился, позволил прийти не в девять, а в двенадцать, чтобы я не сидел зазря. Подруга сделала удивлённое лицо.       — Боже, неужели он знает, что значит относиться к людям по-человечески.       — Представь себе, — вздохнул Пак, — у нас с ним всё нормально. Он хороший научрук. Второй завтрак, если это можно так назвать, прошел для Чанёля в довольно быстром темпе. Уже через десять минут парень поднялся с места, чтобы начать переодеваться. Подруга встала на подоконник и с кряхтением сняла костюм с багета. Чан снял с себя водолазку и надел поданную подругой рубашку, сразу же застёгиваясь. Клацнув ремнем, он полностью его вытащил из джинс и продел через петельки брюк. Не зря, учитывая, что он довольно основательно похудел и за этот месяц так и не смог вернуться в свою привычную форму. Брюки он переодел, пока Кара слезала с подоконника. Только он сел на кровать, как подруга наклонилась и достала ему туфли из коробки.       — Спасибо, конечно, но я не настолько беспомощный, как ты думаешь.       — Всегда пожалуйста, — отмахнулась Кара. — А что у тебя за бред на голове?       — С утра были волосы, — пожал плечами парень, зашнуровываясь.       — Выглядит… не респектабельно.       — Есть предложения?       — Есть, но нужно, чтобы ты выпрямился. Когда в её руки попадает расчёска, Чанёль не особо удивляется, потому что ну, как бы… причесаться он и сам бы смог. Но потом Кара начинает отделять и загребать пряди с висков, делая какой-то пучок волос на затылке, да ещё и закалывая некоторые невидимкой.       — Ты бы подстригся что ли, — вздыхает девушка, отделяя тонюсенькие пряди и скидывая их на лоб.       — Не хочу знать, что ты там делаешь, — закатывает глаза Пак, — и стрижка в мои планы пока не входит.       — Я навожу красоту, так что заткнись.       — Ты собрала мои волосы в пучок и расчесала, — фыркнул Ёль.       — А какой эффект! Теперь ты не похож на идиота и не опозоришь Бёна.       — Аргумент, — справедливо отметил Ёль, глядя на себя в зеркало. — Ладно, хватит с меня красоты, идти уже пора.       — Да погоди ты! На часах была половина двенадцатого. Кара надела на него галстук, поправила пиджак, подала телефон с деньгами и помогла надеть кожанку. Свои распечатки Чану придётся нести в файле в руках. Кстати, запах выторгованной парфюмерной воды был совсем неплох.       — Боже, ты такой красивый, когда одеваешься по-человечески, — выдохнула Кара. — Часов не хватает и запонок нормальных. Закатив глаза, Чанёль поцеловал подругу в макушку и взял из её рук свою трость.       — Спасибо за помощь, на днях заскочу забрать вещи.       — Аккуратнее на дорогах.       — Обязательно. Чану очень повезло, потому что к тому моменту, как он вышел за территорию общежития, на остановке уже стоял нужный троллейбус. Взмахнув рукой, чтобы его подождали, парень как можно скорее двинулся вперед и облегченно выдохнул, оказавшись внутри. Оплатив проезд пропуском, Пак заметил, что не один едет в официальном прикиде в сторону учебного заведения. Некоторых парней он даже видел в корпусе пару раз, так что сегодня он не одинок в своих страданиях. Телефон зазвонил в двенадцать десять. До начала второй части конференции оставалось двадцать минут, время ещё было.       — Привет.       — Радость моя, а ты где? — послышался тихий голос.       — Уже приехал, а ты?       — Стою на улице, что называется, удачно вышел подышать свежим воздухом, — хмыкнул мужчина. Чанёль заинтересованно окинул взглядом территорию корпуса, но из-за забора ничего не было видно. И только пройдя через ворота, он нашел взглядом знакомое пальто. Бён стоял к нему боком лицом в сторону парковки, докуривал сигарету, стряхивая пепел в урну. Чанёль сбросил вызов и расстегнул куртку, чтобы положить телефон в карман пиджака. Мужчина озадачено взглянул на телефон и повернулся к нему как раз в тот момент, когда парень почти добрался до него.       — Здравствуйте, господин Бён, — улыбнулся он. Бён окинул его таким взглядом, что у Чанёля почему-то сбилось дыхание. Чужой язык обвел нижнюю губу, и на мгновение показалась едва заметная улыбка.       — Привет, малыш, — медленно произнёс мужчина и прислонил к губам сигарету. Он с таким видом затянулся, словно уже несколько раз поимел его за эти несколько секунд. — Ты опаздываешь.       — Господи боже, — вздохнул Ёль, на мгновение прикрывая глаза. — Хватит себя так вести, мне же ещё выступать. Мужчина хмыкнул, вынуждая парня открыть глаза. Бён подошел немного ближе и на мгновение его брови дрогнули, а взгляд резко поднялся к глазам.       — Моя рубашка, — шепнул Бён, едва заметно приподняв уголок губ.       — Твоя рубашка. Бён двинулся немного вперед и сразу отошел на шаг назад, вздыхая.       — Хочу поцеловать тебя.       — Впервые хочется нарушить принцип «на работе не палиться», — вздохнул Бён. — Подождём до дома?       — Подождём до дома. Чанёль облизал губы и отвёл взгляд в сторону, цепляясь взглядом за кого? Правильно. Дохён тоже здесь был. Чёрт бы его побрал.       — Этот тоже здесь, — закатил глаза Пак.       — Дохен? — сразу понял Бён. — Да.       — Он выступает?       — Уже, он был в первой секции. Мужчина завёл его в корпус, забрал его куртку и двинулся в сторону лифта, чтобы раздеться в кабинете самому и оставить там вещи парня. Чанёль зашёл в аудиторию и застыл около входа, немного отойдя от двери. Итак, соглашаясь на конференцию, Чан немного не учёл тот факт, что ему придётся как-то спускаться с чёртовых ступенек, выходить на большую публику с тростью и постоянно пересаживаться на кресло в сторону, чтобы не задерживать других докладчиков. Людей было не просто много — их было… очень много. Бён как-то быстро оказался рядом с ним. Показал на третий ряд и настойчиво повёл ближе. Через два ряда ниже начинались места комиссии.       — А мне точно можно сюда сесть? — засомневался Ёль. — Обычно этот ряд остаётся пустым.       — Точно, — кивнул Бён, командуя садиться на почти пустой ряд. — Я выторговал тебе место, никто ничего не скажет. Чанёль неуверенно взглянул за чужую спину, осматривая кафедру и большой экран с появившейся его презентацией.       — Я первый? — ошарашенно взглянул тот.       — Я переставил доклады, уже всё утвердил, — снова кивнул мужчина, низко склонившись к нему. — Мы прослушали столько докладов, что уже голова не варит, так что после перерыва всем будет насрать на то, что ты будешь рассказывать. Не переживай, будь спокоен. Ты умница и всё знаешь. В случае чего помогу выкрутиться. Парень поджал губы, с надеждой глядя на мужчину.       — Не смотри на меня так, — шепнул Бён, выравниваясь, — всё будет хорошо. Кивнув, Чанёль глубоко вдыхает и оборачивается вокруг себя: этот ряд практически пустой. Ближайший к нему студент сидит через три места, Ёль обращается к нему, спрашивая, докладывался ли он уже и получает положительный ответ. Значит, пересаживаться не придётся и можно будет спокойно вернуться на своё место после выступления. Бён снова оказывается рядом с ним, открывает ему бутылку и ставит на стол. А вот это к месту, от небольшого мандража пересохло во рту и парень выпивает почти половину за раз.       — А когда будет следующий перерыв?       — Обещали в два часа ровно, — хмурится Бён, вспоминая. Дверь открывается и входит небольшая группа людей. Кажется, начинается…       — Удачи, — желает мужчина.       — Спасибо, господин Бён. Когда помещение полностью заполняется и наступает изредка прерываемая шепотом тишина, председатель выходит к экрану и представляет сначала Чанёля, затем его научного руководителя. Ёль знает: задержится хоть на секунду и все будут пялиться на его походку и трость, поэтому аккуратно, но максимально быстро спускается по жалким трём ступенькам и двигается в сторону кафедры. Так как его доклад уже представили, а на часах уже половина первого, Чан решает, что бессмысленно со всеми здороваться. Он быстро обводит аудиторию взглядом, ощущая, как гулко бьётся сердце, и твёрдо произносит:       — Систематизация и хранение документов в век информационных технологий. Начало положено. Поехали. У него есть десять минут для неторопливого представления доклада, беспроводной презентер в руке и внимание аудитории. Чанёль начинает с классики: отводит время на актуальность исследования, а потом вдаётся в теорию, задевая тему информационных технологий в управлении, документоведении и архивоведении. Члены комиссии радуют, практически не глядя на него, вчитываясь в заранее предоставленные распечатки статьи. Смотрит на него только откинувшийся на спинку стула Бён и студенты, и то через одного, наверное. Чанёль обращает чужое внимание на слайды, старается особо не запинаться и не паниковать, когда забывает, о чем говорить в выводах. Бён с силой поджал губы и скрестил руки на груди, когда Пак сделал страшные глаза и с паникой обернулся на перечисленные итоги позади себя. Слова благодарности Чанёль чуть ли не проглатывает, кое-как взяв себя в руки, чтобы сказать чёртово «Доклад окончен».       — Уважаемая комиссия, прошу задавать вопросы, — произносит председатель ненавистные слова. Бён перехватывает инициативу, хотя Чанёль видел, что один из преподавателей уже открыл рот. И если начали они за здравие, то заканчивать стали за упокой… Парень уже не знал, как показать Бёну, чтобы он наконец-то заткнулся. Снисходительный взгляд и максимально расслабленная поза с такой мощью отбросили Пака на полгода назад, что закололо в сердце. Ёль и правда пытался отвечать на его вопросы согласно подготовленным ответам, но его очень сильно сбивало с толку поведение мужчины. Люди быстро привыкают к хорошему и напрочь забывают о том, каким до изменений мог быть человек. Чанёлю уже физически было сложно там стоять, и дело совсем не в ноге, закупоренной обезболивающим и другими таблетками. Мужчина наконец оставил его в покое, но неожиданно прозвучал вопрос из противоположной части комиссии:       — А чем регулируются указанные Вами операции с документами?       — Все операции с документами регулируются нормативно-методической базой делопроизводства.       — Что эта база регламентирует? Чанёль едва слышно вздохнул и упёрся ладонью в кафедру, сильнее сжимая пальцы на рукояти трости. Он уже устал здесь стоять.       — Всё, начиная с правил оформления документов и заканчивая юридическими аспектами.       — Точнее, пожалуйста. А перечислять-то долго… Чанёль начал с обобщающих моментов, хаотично пытаясь вспомнить все курсы обучения.       — Правила работы с документами, обеспечение их сохранности, порядок передачи документов на архивное хранение, работу службы делопроизводства, внедрение новых информационных технологий, работу с документами, имеющими гриф ограничения доступа и, — запнулся, — другие вопросы. Один из членов комиссии подвигает лист к преподавателю, тот прищуривается и взмахивает рукой. Чанёль озадаченно скашивает глаза на своего парня. Бён едва заметно кивает, опуская глаза. Ладно, видимо, всё нормально. Сейчас отпустят. Так и есть: председатель также озадаченно благодарит его за выступление и отпускает. Ёль откладывает презентер на кафедру и медленно двигается в сторону ступенек. Пока он идёт, председатель поднимается с места и представляет следующего докладчика. Чанёль улавливает момент, когда Бён на него смотрит и улыбается мужчине. Неужели с одним говном они справились? Чанёль едва высиживает до второго перерыва в четыре часа. У него до такой степени начинает тянуть ногу, что он едва может подняться с места, чтобы сходить в туалет. Бён всё замечает, но подойти помочь хотя бы поддержать не может. У него на лице застыла каменная маска, но взгляд совершенно не отрывается от его тяжёлой походки. Ёлю ещё не удалось привыкнуть сидеть на твёрдых стульях. У них-то дома максимальный комфорт: на стульях в кухне давно лежат мягкие подушки, на кресле за бёновским рабочим столом она тоже есть, а матрас сам по себе не особо-то и твёрдый, так что необъяснимой тяжести при сидении на постели парень не замечал, а тут… Мужчина несколько раз выходит покурить, но Чанёль благоразумно остаётся в здании, боясь, что в какой-то момент просто не сможет подняться по ступенькам. Что удивляет Пака, так это неожиданное появление Дохёна около его ряда с небольшой коробкой сладостей и двумя стаканчиками в руках.       — Господин Бён попросил меня составить Вам компанию, — неловко передёрнул плечами парень. — Он побеспокоился об этом и… вот, в общем. Чанёль озадаченно моргает и принимает из чужих рук стаканчик кофе, пока Дохён открывает коробочку и подвигает её ближе к нему.       — А Вы…?       — А я уже съел, пока ходил в кафе, — с неловкой улыбкой ответил он. Вообще-то, Ёль не это хотел спросить, но ладно, по крайней мере теперь он знает, что может съесть всё. Едва он касается печенья, как Дохён снова начинает говорить:       — Вот видите, он не такой плохой, как Вы думаете, Чанёль. Он знает, что Вы не способны нормально ходить, поэтому профинансировал это и попросил меня о помощи. Пака передёрнуло. Он поднял на парня взгляд и отнял руку от коробки, едва ли пытаясь растянуть губы в улыбке.       — Я поблагодарю господина Бёна лично после конференции, Дохён. Спасибо и Вам за помощь. Теперь, благодаря Вам двоим, я не умру от голода и точно смогу вернуться домой. Дипломник немного хмурится, до него не сразу доходит то, что он сам сморозил, и не сразу понимает причину для такой интонации.       — Но я не имел в виду ничего…       — Спасибо, Дохён, — с максимальной настойчивостью произнёс Пак. — Большое. Парень глубоко вдохнул и отошел от его ряда, сразу поднимаясь вверх по ступенькам к своему месту. Желудок сводит от голода, но теперь есть не особо-то и хочется. Чанёль закрывает глаза, думая, что пора бы уже забить большой и толстый и на Дохёна и на людей, которые не понимают особой чувствительности пострадавших или людей с какими-либо обретенными особенностями. Да, со временем он привыкнет и больше не будет оскорбляться, но сейчас он ещё слишком эмоционален для таких выпадов. Или всё дело в самом Дохёне? Чан бессознательно воспринимает его как конкурента, поэтому так реагирует?.. Плюнув на всё, Пак сказал себе заткнуться и поесть, а не забивать голову каким-то дерьмом. Бён вернулся в аудиторию и первым делом нашёл его взглядом, встречая благодарный кивок и кивая Паку в ответ. Больше они друг на друга не смотрели. Когда конференция заканчивается, часы показывают начало седьмого. Ёль ждёт, пока присутствующие освободят аудиторию (параллельно двигая ногой под столом, чтобы размяться) и наблюдает за собравшейся в куче комиссией. Они что-то обсуждают, просматривая бумаги, складывают их в папки, затем поспешно начинают прощаться… Бён посреди всего этого практически незаметен, тоже зачем-то суетится, но всё равно остаётся до последнего, чтобы выйти вместе с неторопливо двигающимся Чаном в коридор. Небольшая часть двигается в сторону туалетов, ещё часть в сторону гардеробной, ещё часть просто вываливается на улицу. Чан останавливается около стены, разглядывая огромную толпу, и резко опускает взгляд вниз, когда ощущает прикосновение к руке.       — Иди к машине, я скоро приду.       — Спалимся, — шепчет Чан, но всё-таки принимает ключи.       — Всё будет нормально, — уверяет мужчина, — нажмёшь на колокольчик и сразу садись. Я заберу вещи и спущусь. Парень делает, как было сказано. Выходит во двор и сразу направляется на парковку. Толпа тяжело рассасывается, многие тоже идут к своим машинам, но Чанёль ни на кого не обращает внимания, стараясь дойти до нужной машины как можно скорее. Автомобиль клацает и поворотники приветливо несколько раз мигают. Только оказавшись в салоне, Ёль расслабляется и приспускается на сидении. Мужчина не задерживается: приходит спустя десять, может, пятнадцать минут. Правда, в его руке почему-то только его верхняя одежда… А, нет. Вот он снимает с предплечья пальто, в которое укутана паковская куртка, и бросает его на заднее сидение. Чан с готовностью подаёт ключ Бёну и тот заводит машину.       — Прогреемся и поедем, — произносит он, глядя в зеркало заднего вида. — Как раз движение немного рассосётся. Ёль немного приподнимается и смотрит в боковое зеркало. Действительно, очень многие выезжают с парковки. Уже и время такое, что только и хочется оказаться дома. Чанёль заводит разговор о конференции, пока они едут домой. Бён не особо многословен, устал в равной с Паком степени, но всё равно поддерживает разговор, внимательно следя за дорогой. У подъезда Ёль немного притормаживает из-за того, что напряжение в бедре становится слишком ощутимым. Он оставил начатую пластинку таблеток в рюкзаке в общежитии, поэтому вовремя их не принял и страдает. Бён быстро разувается и идёт в гостиную, где на журнальном столике образовалась своеобразная персональная аптечка Чанёля. Бросив парню на ходу упаковку таблеток, мужчина сразу же двигается на кухню за водой, а Ёль садится в кресло и достаёт нетронутую пластинку. Только после принятого обезболивающего он разувается и идёт в спальню переодеваться, Бён следует за ним же.       — Я устал, — вздыхает парень, взяв вещи из шкафа.       — Аналогично. Чанёль очень медленно переодевается. Может, из-за того, что и правда утомился, а может потому, что Бён щёлкает ремнем, привлекая внимание, и вытягивает рубашку из брюк. Мужчина неторопливо стягивает галстук и расстёгивает пуговицы на рубашке, затем ослабляет манжеты и медленно оголяет плечи. Чанёль вздыхает и опускает взгляд на одиноко надетую штанину. Думает, что не сможет сейчас одеть вторую ногу и заваливается на кровать.       — Это что такое? — удивляется мужчина. Чанёль поворачивает к нему голову и улыбается. — Сил не хватило?       — Мне та-ак лень, что ты себе представить не можешь, — усмехается парень. — Какой смысл одеваться, если скоро придётся раздеваться? Сейчас ещё готовить идти, — хныкает он, накрывая лицо ладонями. — Или пофиг, немного поголодаем?       — Нет, голодать мы не будем, — отвечает Бён после недолгого молчания. — Одевайся, поедем ужинать в кафе.       — Да ла-адно! — стонет Пак. — Я же только что разделся!       — Хочешь, чтобы я помог тебе одеться?       — Я хочу, чтобы еда магическим образом оказалась приготовленной.       — Насколько я помню, магия вне Хогвартса запрещена, — отмечает мужчина, становясь прямо перед ним. Чанёль приподнимается на локтях, с усталой улыбкой замечая в чужих руках джинсы и растянутый бёновский свитер. Тот самый.       — Какой прекрасный вид, — протягивает Ёль, осматривая чужой обнаженный пресс и расстёгнутые брюки. Даже немного заметна резинка белья.       — По-моему, это я так должен говорить, — усмехается мужчина, склоняясь, чтобы снять с ноги штанину, — меня даже штаны не смущают.       — Они явно лишние. Бён криво улыбается и стреляет глазами, мельком на него взглянув.       — Они явно лишние, — соглашаясь, повторяет он. Едва он стягивает штанину, как сразу ставит колено на постель около чужого бёдра и склоняется, упираясь ладонями в кровать. Чанёль против воли тянется ближе, но Бён упрощает задачу, склоняясь, чтобы чувственно поцеловать его в губы. Пак предпринимает попытку потянуть его на себя, но мужчина разрывает поцелуй и издевательски качает головой.       — Оденешь меня?       — И одену, и раздену, как приедем домой, — обещает Бён, снова соприкоснувшись с его губами. Мужчина и правда помогает ему натянуть джинсы, а потом натягивает на голову свитер, полностью портя наведенную Карой красоту. Впрочем, давно пора было ослабить резинку. Чанёль распускает пучок и с наслаждением зарывается пальцами в волосы, ощущая, как спускаются по прядям невидимки. Бён застёгивает брюки, надевает водолазку, сверху серый кардиган и берется за телефон, сразу выходя из комнаты. Буквально через минуту Пак слышит, как мужчина с кем-то здоровается и спрашивает, найдётся ли для него сегодня место. Чан даже не рассчёсывается: пятерней зачёсывает чёлку назад и собирает в небрежный пучок. Куртка осталась в машине, так что всё, что нужно сделать парню, это с помощью трости подняться с места, захватить нужные пластинки остальных таблеток и обуться. Бён терпеливо дожидается его около двери, а потом и на улице около машины. Пак примерно представлял, куда они поедут, поэтому не особо удивился, когда они приехали в кафе-ресторан. Сколько раз они уже здесь были по разным случаям: два? три? это уже четвёртый?.. Чанёль ожидает, что упадёт на стул первого попавшегося столика, но Бён не даёт ему остановиться, за спину подводя прямо к лестнице.       — Прости, малыш, придётся немного пострадать. Чан ничего не отвечает, полностью сосредоточившись на подъёме по ступенькам. Он уже и забыл, какой тут крутой подъем, или ему просто кажется?.. Едва парень становится на паркет, как в глаза бросается внешний вид посетителей. Он оказывается на этом этаже второй раз и второй раз приходит в не совсем соответствующей одежде. Бёну на это абсолютно насрать. Он уверенно двигается вслед за метрдотелем и лишь единожды к нему оборачивается.       — Почему ты не сказал, что мы пойдём на третий этаж? — смутился Ёль, сев за столик у окна.       — Будь ты в костюме или домашней одежде, я люблю тебя одинаково, — спокойно ответил Бён, сделав слишком серьёзное лицо. — А на остальных наплевать. Чан не успевает поинтересоваться чужим поведением из-за подоспевшего официанта с меню в руках. Едва он отходит, парень немного склоняется над столом, поднимая бровь.       — Та-ак, — протягивает он, — в чем дело? Мужчина улыбается и откидывается на спинку стула.       — Ты такой горячий в костюме, — выдал он, тяжело выдохнув, — я просто побоялся, что мои брюки лопнут от напряжения. Щеки не просто защипало. Они едва не сгорели от смущения.       — Когда-нибудь я привыкну к этому, — выдохнул Ёль. — И точно перестану краснеть, вот увидишь! Бён усмехнулся, открывая меню.       — Успокаивай себя, — снисходительно произнёс он, — хотя это бесполезно, ведь мы оба знаем, что твоё тело предаст тебя первым. Чанёль поднял на мужчину взгляд и буквально завис на чужих потемневших глазах. Никто не смотрит на него так, как это делает его мужчина. Ёль чувствует, как тянет внизу живота и хочется вдохнуть поглубже, а не получается. В груди всё сжимается словно от нехватки воздуха и хочется заорать, чтобы выпустить чувства и остаться абсолютно пустым. Пусть Бён наполнит его заново и снова выпьет — Чанёль ни о чем не пожалеет. Парень непроизвольно сжал страницу сильнее нужного, совсем не замечая, как сминается глянцевая бумага.       — Уже что-нибудь выбрали? Да. Друг друга. Прямо сейчас.