Дипломник

Чанёль запрокидывает голову, подставляя лицо под воду, и тяжело вздыхает. Именно сегодня ему совершенно не хочется никуда ходить. Единственное желание — это сесть за стол и забыться до вечера в мозаике, но картинка закончится через несколько часов, так что как минимум придётся идти в магазин. Ёлю не нравится этот день, потому что сегодня придётся сходить к психологу, но даже с учётом того, что всё его существо отторгает сеанс, он всё равно в глубине души осознает, что надо. Ему нужно разобраться в ситуации с матерью, понять, как существовать рядом с ней. Парень чувствует: ещё немного — и она начнёт уделять ему ненужное внимание. А это не может закончиться хорошо, если он не будет подготовлен. Оказавшись в гардеробной, Ёль осознает, что ему нужно подготовить вещи к стирке. Пока застёгивает на джинсах ремень, пытается вычитать в брошюрах день для его этажа. Как раз сегодня-то и можно, нужно лишь рассортировать вещи и заполнить квитанцию. Стирка бесплатная и входит в проживание. Чанёль в который раз думает, что не хочет знать, сколько стоит чертова путёвка. Сложив вещи, он кладёт телефон в карман, берет сумку с вещами и закрывает комнату. Бумажку выдают около стойки в прачечной. Ничего сложного, если не считать, что он забыл номер своей комнаты. Остальные графы (имя, дата, время) проблем не вызывают. Бён звонит ему, когда он выходит из небольшого помещения. На часах почти девять, парню стоит направиться к столовой, что он и делает, занимая ближайший к выходу столик.       — Привет. Ты сегодня поздно, — начинает Ёль.       — Привет, солнце. Приходится вливаться в должностные обязанности раньше назначенного времени. Я ухожу в отпуск третьего числа в пятницу, а у нас на эту дату намечено заключительное заседание. Пришлось его переносить, а это значит, что урезается время подготовки отчётов.       — Твои отчёты готовы?       — Почти, осталось немного. Потом нужно сделать доклад… — мужчина тяжело вздыхает, цокнув языком. — Честное слово, это последнее, чем я хотел бы заниматься. Я всё-таки не оставлял надежд на то, что начну разбираться со всем этим после отпуска.       — У большого начальника большая ответственность, — слабо улыбается Чан. — Бэк, тебе ведь ничего не стоит сделать это дерьмо. Когда понимаешь, как выполнять работу, дело двигается быстрее. Тебе лишь нужно заставить себя.       — Героически мотивирую себя отпуском, — усмехается Бён. — Я соскучился, малыш.       — Я тоже. Получается, свяжемся только вечером?       — Могу постараться вырваться в обед, — предлагает мужчина.       — Нет, не надо тратить на меня обед, — возражает Пак, — и я буду занят, кстати. Так что давай уже как приедешь домой. Я как раз успею отойти от всего, немного поковыряюсь в мозаике, может, новую куплю схожу.       — Переслать денег? Ёль закатывает глаза.       — Да хватает мне, Боже. Ничего не надо! Она не так дорого стоит.       — Ладно, завтракай, а я начну работать.       — Удачного дня. До завтрака ещё семь минут. Чанёль замечает, что персонал носится, укладываясь в назначенное время. Оставив свою трость около столика, парень двигается к прилавкам, забирает поднос и возвращается обратно. Только он расслабляется, приступая к еде, как напротив него нагло кто-то садится.       — У меня из-за тебя несварение.       — И тебе доброе утро, — произносит Джэ. — Куда дел настроение? Судя по вчерашнему вечеру, тебе было очень хорошо. Парень на мгновение замирает, перестав жевать, затем молча возвращается к еде. От мысли, что сосед мог всё слышать, неприятно сводит живот, но Ёль буквально заставляет себя не смущаться. Это не его дело. Это вообще ничье дело, кроме Пака и его мужчины.       — А, ты решил меня игнорировать? — усмехается Джэджун. — Боже, какое ребячество. Ты взрослый парень, а ведешь себя, как пятилетка. Чанёль еле удерживается от желания закатить глаза. Нет, ну серьёзно, этот мужик когда-нибудь отвалит от него?.. Он ещё несколько раз предпринимает попытку разговорить его, провоцируя, но ничего не добивается. Чан доедает завтрак, убирает за собой и выходит из столовой. Только раздраженно думает «Сука», пока поднимается на лифте в свою комнату. До одиннадцати ещё полтора часа, которые он намерен потратить на мозаику. Поставив телефон на зарядку и проверив специальные будильники, он со спокойной душой садится за стол и разгружает голову от лишних мыслей. И ведь действительно срабатывает: алмазики ложатся аккуратно и ровно, клетка довольно большая и не нужно прикладывать их плотно друг к другу. А когда заряжается телефон, он включает музыку и забывается в процессе до одиннадцати часов. Последний камушек он ставит уже после будильника, и глядя на готовую картинку, парень остаётся довольным. Сделанное фото отправляется в чат Бёну, затем взгляд цепляется за вновь появившийся чат с Джэ и он убирает его в чёрный список. Диалог с Карой напоминает о себе, но времени почти не остаётся, а ответить нужно… Скрепя сердце, Пак отправляет сообщение с вопросом, будет ли она занята после двенадцати и практически сразу же получает твёрдое «Буду ждать». На сеансе у мануального терапевта ничего нового не происходит. Мужчина одобрительно отмечает, что мышцы на ногах стали более упругими, а сами суставы хорошо поддаются его рукам. Казалось бы, прошла всего неделя (почти), а уже такой результат! Вкупе с другими ежедневными методами укрепления, Чанёль чувствует себя намного лучше. Грязевая ванна — это вообще отдельная тема. Ёль с удовольствием сидит на крыльце, дожидаясь своей очереди, а после сеанса не бежит в комнату сломя голову — отходит вдаль к последней лавочке и набирает нужный номер. Кара снимает вызов сразу же, и голос у неё совсем не соответствует паковским ожиданиям, о чем он и говорит.       — У тебя тоже не особо веселый, — хмыкает подруга, — случилось что?       — Это я у тебя хотел спросить.       — А я додумалась спросить первая.       — Это только потому, что я уступил тебе и вообще-то твоя очередь была говорить.       — Ты всё такая же задница, Чанёль, — вздыхает девушка. — Рассказывай давай.       — Да практически нечего рассказывать: усиленно лечусь, дышу свежим воздухом, пытаюсь игнорировать дебила соседа и жду, когда приедет мой парень. Кара молчит несколько секунд и тут же выдаёт:       — Детальнее. Чану не нужно себе признаваться в том, что он немного соскучился по ней. Её голос, смех, интонации также важны, как и то, что она говорит. Девушка выслушивает его рассказ о процедурах, плюётся в трубку на моменте с Джэджуном и заигрывающе протягивает каждое слово, когда Пак пытается аккуратно рассказать о своем партнере. Неспешная прогулка по территории не заканчивается даже когда начинается обед. Чанёль медленно тащится ко входу, опаздывая, но ему спешить некуда, да и подруга продолжает щебетать в телефон. Кажется, нашла нужный ритм, и теперь заваливает его кучей ненужной информации — только и успевай поддакивать, обозначая своё присутствие. В столовой Ёль немного теряется, не зная, за какой столик садиться, но ему снова везет. Джэ его не беспокоит, поэтому Чанёль даже задерживается на обеде, стараясь и есть и отвечать одновременно. Кара расспрашивает абсолютно обо всем начиная с «что ешь?» заканчивая «а какого цвета пол в столовой?». Ей интересно, потому что о своей личной жизни она уже рассказала всё, что могла.       — Я обязательно тебе всё сфотографирую и отправлю, только позже, ладно? Мне надо сходить в душ и потом у меня сеанс у психолога.       — Ты наконец-то добрался до него?       — Это входит в путёвку, я просто пользуюсь возможностью, — пожимает плечами Чан, забывая, что этого не видно. — Вообще-то мы должны были разбирать ситуацию здоровья, но нашлась проблема посерьёзнее — родители.       — О-о, — озадаченно протягивает Кара. — Кстати, что там с мамой?       — Ты не поверишь, но она тоже ходит к психологу. И я подозреваю, что скоро она начнёт проявлять интерес к моей персоне, а мне ещё трудно с ней контактировать. Я… — Чан вздыхает, — я до сих пор нихрена не разобрался в себе. Мне трудно понять, как правильно реагировать и относиться к ней. Я просто устал и этот повисший в воздухе вопрос угнетает. Я надеюсь, мне разжуют эту проблему, и я пойму, как не напортачить ещё больше и сохранить то, что осталось.       — А ты вообще уверен, что тебе всё это нужно?       — С отцом и так всё уже ясно, а мама… её не хочется терять. Это же мама.       — Ну да, мужская рука у тебя теперь есть, а вот женская…       — Да твою мать, — шипит Чан, поперхнувшись воздухом, — прекращай подъёбы! Подруга заливисто смеется, и невозможно не улыбнуться тоже. Ёль поднимается к себе в комнату, когда до сеанса остаётся примерно сорок минут. Он долго прощается с Карой и наскоро фотографирует ей весь свой номер и вид из окна, чтобы утолить её любопытство. Сбросив вещи, он отправляется в душ и через время, одевшись, тупо садится за стол, не зная, куда себя деть оставшееся время. Чанёль не может отделаться от мысли, что несмотря на ситуацию, всё равно не хочет оставлять мать одну. Он осознает, что всё равно нуждается в ней, пусть и редко, но бывает, что пробивает на нужду. Непонятно, как так получается в других семьях, что детям не приходится выбирать. Чану вот приходится, но за эти отношения придётся сильно побороться. Психолог такого же мнения. Говорит то, что Ёль уже, к счастью, осознал. Он изначально знал, что мама очень тяжелый человек и с ней придётся повозиться. Безусловно, появившаяся в ней мягкость и аккуратность немного упростит задачу, но если она не решит свою проблему с непомерной виной за все эти годы, то он сойдёт с ума.       — То есть, Вы не хотите обсуждать с ней прошлые обиды?       — Я не вижу в этом смысла, — пожимает плечами Пак, — или он всё-таки есть? — тут же интересуется. — Просто я не до конца понимаю, чего хочу от неё. Я уже вырос и не ощущаю в ней такой нужды, как в детстве. Меня есть, кому защитить, я прекрасно себя чувствую, но… я думаю, что просто хочу, чтобы она была рядом. Она будет существовать где-то рядом, мы будем продолжать общаться, встречаться и этого должно быть достаточно для того, чтобы я был спокоен.       — Так Вам нужно спокойствие от мысли, что и с ней и с Вами всё в порядке? Не любовь, не забота, не поддержка, а осознание того, что она жива и здорова?       — Наверное, да, — неуверенно отвечает Чанёль. — Возможно, в будущем, моя потребность в ней немного изменится… Разбираться в себе трудно. Ещё труднее разбираться в своём отношении к другим людям и семье. Ёль выходит из кабинета с нагруженной мыслями головой. Безусловно, некоторое облегчение опускается на плечи, но от мысли, что в какой-то момент мама позвонит и начнёт прорабатывать с ними все эти темы, внутри всё сжимается от нежелания бередить старые раны. Ненадолго вернувшись в комнату за бумажником, парень снова покидает пределы санатория. Неспешная прогулка сопровождается спокойными песнями в наушниках, и внутри медленно утихает поднявшаяся буря. Знакомый магазинчик он встречает с небольшим предвкушением. В этот раз он покупает картину побольше — 30х40, и детальки в ней совсем другие, как самые настоящие алмазики! На полотне изображено море на закате, все цвета яркие, насыщенные, сладкие… так и хочется сходить на пляж, но Чанёль давно решил, что если и пойдёт, то только с Бёном. Та самая девушка рекомендует ещё купить пленку, чтобы накрывать собранные части, затем парень вспоминает о ножницах, так что в этот раз он готовится основательно. До ужина Ёль забирает постиранные вещи и снова забывается в мозаике, параллельно смотря-слушая мультики. Ему не хочется двигаться даже после того, как телефон вынуждает его дрогнуть от зазвучавшего таймера. Он поднимается из-за стола, накрывает собранные части пленкой и выходит из комнаты, поставив телефон на зарядку. Скорее всего Бён позвонит позже, поэтому Чанёль спокойно садится за стол и неприятно морщится, когда напротив усаживается Джэджун. Он когда-нибудь оставит его в покое, чёрт возьми?! Чан только-только успокоился и взял себя в руки, а этот…       — Ну что, мне сегодня вечером ждать твоих выкриков? Мм? Чанёль перестаёт жевать и медленно поднимает на него донельзя заёбанный взгляд.       — Ты когда-нибудь завалишь свой рот или нет? — спокойно спрашивает Пак. — Разве я не говорил тебе не приближаться ко мне? Что ты не понял из этой фразы? Я больше не хочу тебя видеть и слышать рядом с собой. Я больше не хочу знать о твоём существовании. Ты меня раздражаешь, бесишь, выводишь из себя, и я клянусь своим здоровьем: если ты ещё раз заговоришь со мной — я тебе врежу, а если и это не подействует, то найдётся человек, который доступно объяснит тебе, как сильно ты будешь жалеть о том, что встретил меня здесь и как ты сожалеешь о том, что вовремя не остановился. Джэ озадачено распахивает глаза, уставляясь на него. И только Чан замечает, что чужие губы размыкаются, как тут же реагирует:       — Закрой рот, Джэджун. Я серьёзно с тобой разговариваю, если ты ещё не понял. Как мне объясниться, если ты такой дебил? — раздраженно произносит Чанёль. — Я не захочу тебя ни за какие деньги и блага, которые ты можешь предложить. Ты ничто по сравнению с тем, что я имею в своих отношениях. И я молчал о них, потому что надеялся на твоё благоразумие, но ты оказался тем ещё отбитым уродом. Это последнее моё предупреждение, Джэджун, больше я не хочу тебя замечать рядом с собой. Бросив палочки на поднос, Чанёль зажал трость подмышкой, схватил поднос и, быстро окинув взглядом зал, заприметил одно место за уже занятым столом. Знакомая ему пожилая пара, которая ехала с ним сюда в автобусе и кормила рыбок в пруде… Подходя к ним, Ёль пару раз вдохнул-выдохнул, чтобы успокоиться. Поклонившись, он спросил разрешение и не встретил сопротивления. Они не задавали лишних вопросов, не смущали его, практически не обращали на него внимание, мягко передразнивали друг друга — лишь пожелали приятного аппетита. Наблюдать за ними было так приятно. Парень пытался быть незаметным, весь обращаясь в слух, и это было чем-то по-настоящему милым. Чанёль неловко сморщился от того, что в голове нарисовалась такая же картинка, только с Бёном. Они не смогут продержаться так долго вместе, если не научатся справляться с собой и друг другом. Чанёль впервые за долгое время поел со спокойной душой, поблагодарил за компанию и поднялся из-за стола. В комнату он возвращался уставший, немного клонило в сон, но нужно было ещё принять душ и дождаться бёновского звонка. Он открывает дверь в комнату и тут же слышит заигравшую мелодию звонка.       — Ты где пропадаешь? — интересуется мужчина. — Это мой третий звонок.       — Я ужинал, а телефон с собой не взял. Он на зарядке, — парень отключает телефон от провода и вытаскивает вилку из сети. — Ты уже поел?       — Нет, жду доставку. Нет сил что-то готовить.       — А когда я был дома, силы находились? — слабо усмехается Чан, заваливаясь на кровать.       — Конечно, — отзывается Бён. — Ради тебя я готов стоять у плиты часами.       — Как же мило, — тягостно вздыхает Чан, словно совсем не проникся чужими словами.       — У кого-то тоже был тяжелый день?       — Ну, мне вынесли мозг на сеансе у психолога, я вконец разосрался с неудавшимся казановой и всё ещё безбожно по тебе скучаю.       — Последнее звучит особенно душераздирающе, — комментирует Бён.       — А то! Уже нет сил ждать тебя. Совсем-совсем.       — Прямо совсем-совсем? — с сомнением вопрошает мужчина.       — Да, — горько вздыхает Ёль. — Всё, уже без сил лежу на кровати. А я ведь только поел! Бён усмехается, и парень улыбается, понимая, что ломает комедию. Он может давить на жалость сколько угодно, но ситуация от этого не изменится. У мужчины завал на работе, и всё, что может сделать, это…       — Как прошел твой день?       — Как обычно: утром решал вопрос с итоговым заседанием кафедры, потом заканчивал отчёты, сделал доклады, всё подготовил и теперь жду, когда будут готовы остальные. На самом деле, у меня нагрузки было больше всех, но я же как-то справился с этим раньше времени! — раздраженно произносит Бён.       — Но это ведь ты, — справедливо отмечает Чан. — Ты — самый лучший. Разговор практически не клеится, говорит в основном Пак. Дождавшись доставку, мужчина ужинает, а Ёль в это время неторопливо рассказывает о разговоре с Карой, сеансе у психолога и даже отправляет фото новой мозаики с морем, и на него как раз таки мужчина откликается больше всего. Чанёль предполагал, что мужчина устал за прошедшие тяжелые для него годы и непосредственно сталкивался с его усталостью (хотя Бён всегда пытается скрыть её), но всё же сейчас это ощущается очень сильно. У него практически нет сил разговаривать, что-либо отвечать, он пытается изо всех сил — это хорошо ощущается, но так быть не должно. Парень прерывается на половине предложения, вдруг осознав сложившуюся ситуацию.       — Ты чего там? — интересуется мужчина. — Уснул уже?       — Я тут подумал: а тебе точно хватит две недели отдохнуть? — задумался Чан. Бён тяжело вздыхает. Чан воспринимает это как сигнал.       — Не знаю, надеюсь, что хватит.       — Если что, мы можем организовать тебе внеплановое продление отпуска.       — Это как же?       — Давно ты не болел, Бэк, — усмехнулся парень. Мужчина оглушительно засмеялся, и Чан с облегчением прикрыл глаза, осознавая, как сильно ему этого не хватало. То, что Бён выжимает из себя остатки сил, чтобы быть обычным, тем человеком, к которому Пак привык, причиняет физическую боль. Чёрт…       — Отличная идея, малыш. Самое то для моего возраста.       — «Самый расцвет сил» — помнишь?       — Я воспринимаю это как переход в фазу старения, — хмыкает Бён. — Господи, в следующем году мне будет тридцать пять лет. Дерьмо.       — Тебя беспокоит наша разница в возрасте или опыт, который разделяет нас?       — Не то чтобы у нас была большая разница…       — Двенадцать лет, — спокойно отзывается Чан. — Если ты боишься, что умрёшь раньше, то спешу тебе напомнить, что я Пак и у меня охочая до приключений задница. Мужчина фыркает:       — Супер, значит, можно не переживать?       — А ты реально переживаешь об этом? Нет, даже не об этом. Просто ответь: почему тебя так задевает наша разница в возрасте? Бён молчит недолго, но Чанёль ожидает совсем не такого ответа.       — Не знаю. В смысле… — вздыхает, — она наоборот мне нравится. Мне нравится думать о том, что я могу дать тебе очень многое за счет того, что являюсь старшим в отношениях. Но с другой стороны, разве тебе не хотелось бы набить шишки самостоятельно? Вкусить жизнь с кем-то соответствующим твоему возрасту: глупые вечеринки, пьяный первый секс или наоборот трезвый и обдуманный, множество прогулок, поездки… Господи, я даже не знаю, как сейчас строит отношения молодежь. Пак озадаченно молчит, застыв в своих мыслях между «Ты абсолютный идиот, Бён Бэкхён» и «Ты не настолько стар! И ты тоже входишь в категорию молодёжи». Какие же глупости творятся в бёновской голове…       — Я бы хотел, чтобы ты больше никогда не портил себе настроение мыслями о нашей разнице в возрасте. Во-первых, она небольшая, потому что двенадцать лет — это не тридцать лет, хотя я уверен, что даже в пятьдесят лет ты будешь по-своему горяч. Во-вторых, мне не подходит база, которую мне может дать человек моего возраста. В-третьих, если ты не заметил, я не нуждаюсь в вечеринках и пьяном сексе. Ну, только если он будет не с тобой. И в-четвёртых, я нуждаюсь в стабильности, понимании, надежности, безопасности, комфорте и любви. Это то, что можешь дать мне только ты. Я ни о чем не жалею, Бэкхён. И уверен, что я никогда не буду об этом жалеть. Бён судорожно выдыхает на фоне, и Чан немного хмурится, пытаясь вслушаться в звуки с той стороны.       — Тебе не нужно думать о разнице в возрасте, потому что это всего лишь цифры, Бэк. Безусловно, это ещё и опыт за плечами, иные интересы, другая концепция жизни в голове, но всё это я прохожу с тобой, с человеком, который уже знает, как правильно. Погоди немного, ещё пара-тройка лет, и я стану для тебя тем человеком, которым для меня был ты.       — Мне кажется, я не хочу, чтобы ты был для меня таким.       — Тебе только кажется, — мягко заверяет Ёль. — Придёт время и я перестану скрываться за твоей спиной. Со временем я стану закрывать тебя от всего, и ты сможешь наконец-то отдохнуть. Тебе не придётся бороться за лучшую жизнь, переживать о будущем и других вещах, потому что для этого у тебя буду я.       — Поменяемся местами? — слабо хмыкает мужчина.       — Вряд ли ты позволишь, — справедливо отмечает Чан, — но по крайней мере я разделю с тобой обязанности и буду равным тебе во всем. Кроме, пожалуй, одного.       — Чего же?       — Любви. И совсем не потому, что я люблю тебя меньше. А потому что я для тебя не первый, потому что ты прошёл через других людей, через множество выборов, чтобы осесть рядом со мной, а у меня был только ты. Без вариантов. Мой путь был намного короче твоего, поэтому я никогда не смогу сравняться с твоими чувствами.       — Любовь — не соревнование. Чанёль не был с этим согласен, но подобрать слов не получалось. Паку казалось, что любовь — это соревнование, борьба, война, головоломка, развлечение, удовольствие и даже приключение.       — Я думаю, у неё много форм и выражается она по-разному. Сейчас у нас с тобой разные цели, но со временем мы сможем сосредоточиться на одной. Мужчина едва слышно вздохнул, и Чану показалось, что тот лёг в кровать, потому что на фоне что-то зашуршало.       — Значит, сейчас ты хочешь стать более самостоятельным?       — Да, но ты воспринимаешь это в негативном смысле, а нужно воспринимать это как моё желание подарить тебе безопасность и комфорт рядом со мной. Я понял, в чем твоя проблема, Бэк, ты всё ещё несчастлив в отношениях со мной, раз тебя терзают такие мысли.       — Что за глуп… Чанёль перебил его:       — Нет, дослушай меня. Ты переживаешь не о разнице в возрасте. Ты переживаешь о том, что я повзрослею и уйду от тебя, потому что буду обеспечивать себя самостоятельно. Словно я остаюсь рядом с тобой не для того, чтобы любить тебя и быть любимым тобой, а потому что у тебя есть то, от чего я могу зависеть: деньги, дом, пища, другие материальные блага. Но это совсем не так, — Пак проглатывает вздох, понимая, что Бён внимательно его слушает — значит, эта тема действительно его беспокоит. — Любовью сыт не будешь, и ты прекрасно это знаешь, поэтому я хочу обеспечить тебя всем тем, что ты безвозмездно даёшь мне сейчас. Я хочу, чтобы в будущем рядом со мной ты не тянул всё в одиночку и мои проблемы в том числе. Я хочу быть тем, кто подарит тебе в первую очередь безоблачное будущее, комфорт и только потом уже любовь. Мужчина неловко кашляет. Чанёль знает, что попал в яблочко. Бён хочет быть нужным и боится, что взрослый Пак перестанет в нём нуждаться. Он неуверенно отзывается:       — Странная иерархия. Я не представляю, как это будет устроено.       — Это самая подходящая иерархия для конструкции твоей личности, — убежденно произносит Пак. — Любовь понятие относительное, она никогда не будет любовью с большой буквы и словами-признаниями. Я хочу, чтобы моя любовь была не в том, что я поцелую тебя с утра, обниму или займусь сексом, а в самых обычных вещах: на твой телефон придёт оповещение об оплате коммунальных услуг; мы сможем поехать в отпуск куда угодно и когда угодно; я заправлю твою машину; спокойно оплачу наши непредвиденные расходы; помогу с лечением твоего племянника и так далее… И буду всё это делать без напоминаний и просьб, а потому что хочу и могу. Ну так что, ничего не напоминает, дорогой? Бён тяжело вздыхает, словно это трудно признать:       — То, что я делаю сейчас для тебя.       — Бинго, — улыбается Чан. — Я всё ещё помню тот наш разговор на выпускной, и я понимаю, что моих слов и заверений будет недостаточно, но я скажу тебе так: любовь, может, и не будет вечной, но она примет другую форму и мы всё равно продолжим встречаться, если нас это будет устраивать. Бум моих гормонов со временем уляжется, но хотеть быть рядом с тобой я от этого не перестану, поэтому, пожалуйста, больше не переживай об этом. Но если эти мысли снова начнут появляться в голове, то я всегда у тебя под рукой и ты можешь спросить, насколько изменилось моё мнение на этот счёт. Мужчина молчит недолго. Слышно, что он порывается что-то сказать, но слова не связываются в предложения. В конце концов он просто шепчет:       — Как же сильно я люблю тебя. Ты прав: наверное, мне не помешает иногда побыть в чьей-то тени, ни о чем не переживая. Сейчас это всё звучит очень странно, но если бы это было возможно, то это было бы… неплохо.       — Это было бы ахуенно, — бесцеремонно заверил его Пак, садясь на кровати. — Я хочу, чтобы ты понял суть моих представлений о будущем: я не строю воздушных замков — я буду стремиться и делать то, что сделает нас счастливыми. Какое-то время Бён ничего не говорит, но Ёль отчётливо слышит, что он всё ещё на связи. Он спрашивает, почему мужчина молчит и тот вынуждает его засмеяться из-за последующей реплики:       — Я планирую следующие три-четыре года так, чтобы я до конца тебя привязал к себе и поделился всем опытом, который имею.       — Знаешь, со всеми жизненными конфузами я постараюсь справиться сам, но вот любовные премудрости ещё надолго останутся под твоим крылом.       — Прекрасно, хоть что-то ты мне оставишь, — хмыкает Бён.       — Какой же ты всё-таки жук, — протягивает парень, расстёгивая штаны. — Ну что, я успокоил твою голову? Теперь ты сможешь спокойно заснуть?       — Без тебя в кровати я о спокойном сне могу только мечтать.       — Ну вот ещё, что за бред? Морковку тискал? — требовательно вопрошает Пак.       — Под боком, — тут же откликается мужчина.       — Тогда возьми мою подушку, подомнёшь под себя. Ощущение комфорта ещё никто не отменял. Бён докладывает, что всё выполнил, но легче не стало.       — Как же я надеюсь, что эта неделя промчится мимо меня, — шепчет мужчина. — Я, кстати, завтра к ЫнБи еду. Может, останусь с ночёвкой — совершенно не хочется весь день провести в пути.       — В таком случае я надеюсь, что там ты наберешься сил и продержишься ещё чуть-чуть. Осталось совсем немного, — Бён угукает, и Чанёль понимает, что пора: — Спокойной ночи, Бэкхён.       — Спокойной ночи, малыш. Отложив телефон на тумбочку, Пак потирает лицо руками и поднимается с места. Стянув штаны, он устало плюхается за стол, берет стилус ручку и замирает над мозаикой. Он не может поверить, что ему удалось облегчить чужую головную боль. Бёновские мысли всегда были на поверхности, и только сегодня Чанёль до конца осознал, насколько его мужчина закрыт и боязлив по отношению к Паку. Он всегда так аккуратен, так заботлив, что иногда кажется чрезмерно, но в этом весь он. Мужчина боялся, что Пак рядом с ним теряет возможность отхлебнуть дерьма и помотаться по жизни, но Чан уверен, что и без этого сможет прекрасно пожить. Всё перечисленное Бёном — пустое. Чану не нужны вечеринки, алкоголь, неловкие объятья или неосторожный секс не пойми с кем. Уже в двадцать два года Чанёль знает, чего хочет, и вышеперечисленного там нет. Чанёль в двадцать два года уже устал жить, угнетен проблемами с собой, семьей и нескладной жизнью, поэтому он нуждается в том, что ему даёт его парень, партнёр, любимый мужчина. Жаль, что Бён никак не мог этого понять, но Ёль надеется, что состоявшийся разговор был достаточно откровенен, чтобы убедить его. Чанёль поднимает плёнку, притягивает к себе пустой лоточек, открывает пакет со стразами и приступает к делу. Душ подождёт. И сон тоже. Пришло время разгрузить голову, а остальное подождет...