Дипломник

      — Не трогай, — обрубает Бён, на мгновение отвлекаясь. Чанёль всхлипывает и вместо чужих волос опускает ладонь на плечо, сжимая пиджак.       — Детка, руки, — мягко, но с такой требовательностью!.. Так настойчиво!.. Парень хнычет, но ладони убирает, сжимая пальцы в кулаки. Хочется разорваться на части, чтобы был ещё один Чан, способный удерживать его руки хоть где-нибудь…       — Убери их. Пак отрицательно качает головой, подаваясь бёдрами к мужчине. Тот отрывается: выпрямляется и обводит взглядом пышущее жаром тело.       — Время идёт, — напоминает он, мельком взглянув на часы. Зашипев от нетерпения, Чанёль проявляет чудеса ловкости и гибкости, приподнимаясь, чтобы просунуть руки под спину и лечь обратно на диван. Теперь его натурально выгибает, и Бён любовно оглаживает проступивший пресс и косточки нижних рёбер. Недовольно двинув мужчину коленом, он удосуживается лишь насмешливого взгляда. Ладонь опускается на правое бедро и медленно поднимается вверх к боку, пальцами заходя чуть на спину. Рука прилегает достаточно плотно, ощущается прохладный браслет часов и плотная ткань манжета. Чанёль приглушённо стонет от того, что мужчина в своём потрясающем костюме, уже полностью одетый и обутый продолжает испытывать его чувства на прочность. То, что Пак сам его спровоцировал, значения не имеет. Бён опаздывает на работу, но продолжает трахать его пальцами, не давая свести ноги. А так хочется… Чёрт!       — Бэкхён-а, — тянет Чан, тут же с шипением втягивая воздух. — Ты же опаздываешь! — всхлипывает он, намекая ускориться.       — Не настолько.       — Но твой рабочий день… Чанёль приподнимает колено, но делает только хуже: пальцы пропадают, оставляя после себя пустоту с неудовлетворённостью. Ладонь захватывает щиколотку и ставит стопу обратно на диван, прижимая.       — Начнётся, когда я захочу. Член дёргается. Пак стонет сквозь сомкнутые губы, чуть зажмуриваясь от громкой усмешки. Щёки обжигает. Наверное, так круто, когда можешь наслаждаться всем, что видишь и делаешь, при этом не получая ничего взамен. Чанёль даже дотянуться до мужчины не может, не то что как-то повлиять на его возбуждение!       — Тебя это так заводит? — пальцы едва ощутимо касаются головки члена, медленно оглаживают вздувшиеся вены на стволе… Ёль сжимает губы и хмурит брови, глядя на мужчину из-под чёлки. Он знает, насколько она чувствительна и всё равно касается! Правая нога спущена на пол. Бедро напряжено до предела, потому что он пытается приподняться на кончиках пальцев и податься вперед, но нога скользит в носке по линолеуму. Парень реагирует на это с недовольством, потому что хочется и оттянуть, и добраться до конца. И плевать он хотел на чужую работу: Бёна теперь точно не уволят, даже если он опоздает в свой первый после отпуска рабочий день.       — Хочешь мои пальцы обратно? — подушечки пальцев оглаживают сфинктер, играются, разжигают нетерпение ещё больше.       — Да, я хочу их внутрь, — шепчет парень. — И не только их. Бён оскаливается, мгновенно стрельнув в него глазами. Член снова дёргается. Адски хочется уже получить хоть что-нибудь. Эти чёртовы испытания…       — Ты чувствительный, оттуда же нетерпение, но ты привыкнешь, малыш. Со временем ты смиришься и начнёшь ловить кайф от неторопливости. Пальцы чётко прижались к входу, но дальше не идут. Чанёль ощущает небольшое давление, но не более того. Бён смотрит так, словно хочет сожрать его, и Ёль снова пробует приподняться на носочках, чтобы насадиться на пальцы самостоятельно. Наблюдая, мужчина стонет вместе с ним, Чанёль кусает губы и зажмуривается, тяжело выдыхая. Несколько фаланг проходят без проблем, но ближе к основанию пальцев становится труднее. Заполненность сводит с ума. Четыре пальца — это много. Парню кажется, он сейчас взорвётся. Через стон, медленно впускает пальцы внутрь и всхлипывает. Задержанное дыхание сорвало ему концентрацию. Ощущение, словно с каждой попыткой вдохнуть он становится более чувствительным. Не передать словами то, как ему хочется быть единым с Бёном. Чанёль жалостно заламывает брови, приоткрывая глаза.       — Я хочу тебя, — это звучит так естественно и правильно. Он знает, всё знает и о подготовке, и сомнениях партнёра, и о страхе, но… — Бэкхён. Мужчина бездействует. Чанёлю так кажется. Он смаргивает пелену с глаз и не сдерживает глупую привычку прикусить губу. Бён залип на нём, застопорился, законнектился так, что кажется, будто игнорирует его. Пак ёрзает, чувствуя себя так, словно пальцы вросли в него и стали одним целым с его телом. У него нет времени думать о том, почему чужая ладонь пропадает с бедра и резко тянется к ремню, но тут же отводится. Чанёль умоляюще проводит взглядом это действие и поднимает глаза к чужому лицу. Бён медленно моргает, но стремительно возвращает себе самообладание. Подушечка большого пальца упирается в мошонку, и Чанёль хватает ртом воздух. Самое незащищённое место! Зажмурившись, он пытается сжать подступающий оргазм, но он не Бён, в конце концов! Хочется жалостливо выдать: «раньше ты такого не делал», но слова пропадают из головы вместе с тягучим стоном. Правую ногу отнимают от пола, укладывая на бедро. Мужчина низко склоняется над ним, упираясь предплечьем в диван у виска. Из-за неудобной позы они соприкасаются, зажимая сложенные руки парня двумя телами. Губы обдаёт горячим дыханием, и Ёль из последних сил приподнимает голову, чтобы коснуться чужих губ. Бён впивается в него так, словно собирается выпить. Поворачивает голову в сторону и стонет вместе с ним, когда вытащенные пальцы заменяются всего на два. Внизу живота какая-то буря. Чанёль ёрзает стопой по дивану, мечтая одновременно сжать ноги и податься вперед. Он прикусывает губу мужчине, и получается взамен настойчивые непрекращающиеся поглаживания простаты. Становится дурно. Тело в одно мгновение напрягается и тяжелеет, натягиваясь до предела, как струна. Внутри всё смешивается. Чанёль одновременно обращает внимание на столько ощущений, что голова готова взорваться от нахлынувших эмоций. Его подводит к краю жесткая ткань брюк, которую он чувствует кожей, вес мужчины, склонившегося над ним, запах парфюма, забившегося нос, раскрытая поза, удерживаемая Бёном, слезящиеся от удовольствия глаза, настойчивое движение чужих губ и непрекращающиеся короткие, едва заметные колебания пальцев… Чанёль понимает, что вот-вот кончит, и готовится отдаться оргазму всем своим существом, но… с ужасом открывает глаза и дёргает головой. Он не может кончить на бёновский костюм! Мужчина отстраняется от него всего на пару миллиметров, всё ещё соприкасаясь с ним губами. Пак дёргает бёдрами, пытаясь сформировать свои опасения в предложение, но Бён не даёт даже высказаться, припечатывая чётким: «Кончай».       — Твой костю… м-м! — остаток проглатывается чужими губами. Чанёль чувствует, как начинает разрываться между ощущениями и причинно-следственной связью. В голове мелькают картинки и глушит стыд от того, что Бён опаздывает, а ещё он замажет ему рубашку!.. И хочется, и колется! И всё это под жалкие попытки сбросить с себя мужчину и двинуть ногами, чтобы он хотя бы немного отстранился! То, как Бён анализирует его, ощутимо и видно даже сквозь пелену на глазах и чувствах. Чанёль уже не целуется с ним, в отличие от мужчины. Парень неосознанно прикусывает его губу, пока пытается сжаться и абстрагироваться от участившихся внутри поглаживаний пальцами. И неожиданно они пропадают, как и вес тела. Чанёль глубоко вдыхает, рассеянно смаргивая слёзы. Бён отстраняется всего несколько секунд, но они настолько сильно бьют парня по нервам, что он полностью теряется в комнате, придавленный неожиданно осевшей на коже прохладой. Мужчина прижимает его за бедро к своему боку, высоко задирая ногу, затем приставляет пальцы к проходу и возвращается к нему обратно. Чанёль рассеянно уставляется взглядом в чужие губы, ожидая, что с них сорвётся дозволение. Вместо этого возле виска прогибается диван под давлением чужого предплечья, а под голову просовываются пальцы и с силой зажимают его волосы в кулак. Ёль даже не знает от чего именно кончает: от ворвавшихся внутрь пальцев или зажатых волос. Глаза закатываются против воли, и он выгибается, всё-таки пачкая чужую рубашку и свой живот. Дыхание сорванное. Тело опадает прямо на выкрученные руки, и парень скулит от боли, пытаясь приподняться, чтобы вытащить из-под себя руки. Бён встаёт с дивана и помогает ему, взяв под лопатки. Ёль всё ещё дёрганый и слишком чувствительный. Он так устал, что хочется сдохнуть. Конец. Губ касаются чужие, на мгновение, затем медленным движением завлекают в мягкий, ласковый, позволяющий утонуть контакт. Руки сейчас не поднять, но Чанёль со страшным усилием прижимает ладонь к чужому колену и двигает вверх, к паху. Ладонь прижимают к ширинке сильнее, мужчина потирается об него, но тут же разрывает действие. Неудивительно, что Бён не закончил, потому что этого слишком мало для него, но он сильно возбуждён. Его член напряжен до предела. Пак еле проглатывает стон от мысли, что нужно с этим что-то делать.       — Ты не закончил, — хрипит парень, опуская взгляд на чужую одежду. — Чёрт, Бэк… твоя рубашка пострадала.       — Если бы я хотел её спасти, я бы это сделал, верно? — усмехается мужчина, выпрямляясь. Поставив колено на диван между его ногами, он вытягивает конец ремня из шлёвки , и натягивает его, вытаскивая язычок из отверстия. Чанёль и так слишком чувствительный, а теперь и это!.. Ширинка вжикает, заставляя его заёрзать.       — Можно я отсосу тебе?       — Не сейчас, — качнул головой Бён, тут же переменившись в лице. — То есть, нет. Вообще не можешь.       — Значит, у меня есть шансы? — слабо усмехается Чанёль, медленно поджимая ноги и садясь на диване. Чёрт возьми, как он вымотался! Руки касаются пуговиц на рубашке, быстро обнажая чужой напряженный торс. Бён не сдвигается с места, наблюдая за ним свысока. Чанёль следит за своими пальцами, но мужчина опускает ладонь на его шею и проводит большим пальцем по скуле. Ёль поднимает взгляд и видит то, что ожидает: тяжелый, но наслаждающийся видом взгляд. Чёлка мешает смотреть, но её не смахнуть взмахом головы, а пальцы слишком заняты… В конце концов, мужчина спускает брюки с бельём до колен и садится на диван, перетягивая парня на себя. Губы соприкасаются в тот момент, когда ладонь захватывает чужой ствол, и тут же разрывают контакт.       — Ощущается болезненно, — хмурится Чан, глядя в чужие глаза. — Ты снова делаешь это?       — Делаю что? Заметно, что ему хочется закончить, но Бён оттягивает себя сам. Ёль ощущает, как ладони опускаются на его ягодицы и сжимают кожу. Мужчину ведёт от этого: он с шипением втягивает воздух, затем облизывает губы, а член начинает пульсировать в ладони. Чан оставляет вопрос без ответа. Бессмысленно копаться в чужой голове, он ещё не может забраться так глубоко. Секс с ним будет мученическим — это уже понятно. Чёрт… Поцелуй выходит плавным, медленным, тягучим. Чанёль не спешит, понимая, что Бён его прямая противоположность. Он поглаживает ствол, затрагивает пальцами венку, зажимая у основания другой ладонью, и уже сходит с ума от мысли, что такой медленный кошмар могли бы провернуть с его телом. В одно мгновение пальцы сжимают ягодицы так сильно, что Пак стонет в поцелуй, и мужчина подхватывает этот звук, тихо простонав тоже. Его таз расслабленный, но в тоже время напряженный. Чанёль углубляет поцелуй и опускает руки на чужие бёдра, оглаживая ладошками кожу. Сам всегда напряжен до предела, он готов кончить от одной прелюдии, поэтому не может привыкнуть к отсрочкам. Дело ли в возрасте или опыте?.. Бён удивительно спокоен, но Чан замечает проступающее нетерпение в редких подбросах коленями. Когда он кончает, их губы словно замирают. Чанёль знает, что мужчина сейчас сконцентрирован на ощущениях снизу, и это подстёгивает его разорвать поцелуй и прикусить кожу на плече. Бён протяжно стонет снова, откидывая голову на спинку дивана. Это лучший звук, которым мужчина редко награждает его. Чанёль выравнивается и целует его в губы, затем снова и снова, дразнясь, подхватывая то верхнюю, то нижнюю губу. У Бёна прикрыты глаза, и он явно наслаждается происходящим, расслабляя тело и натянутые нервы. Упёршись ладонью в спинку дивана, Чанёль обводит взглядом его лицо и пытается сдуть прилипшие ко лбу волосы. Чужая кривая улыбка заставляет смущённо улыбнуться тоже. Мужчина аккуратно разделяет чёлку и зачёсывает назад, открывая вид на искрящиеся глаза. Чан чуть качает головой, и волосы немного съезжают на виски. Бён наблюдает за ним несколько заинтересованно, возможно, даже интригующе, но при этом ничего не спрашивает и молчит. Ощущается необычно, и с каждой молчаливой минутой их посиделки становятся более неловкими.       — Почему ты молчишь? — не выдерживает Пак.       — Я думаю, — спокойно отвечает мужчина.       — Разве ты не опаздываешь на работу? Бён лишь пожимает плечами, продолжая бездействовать. Ему тоже нужно время, чтобы восстановиться. Чану до сих пор чертовски не хочется ничего делать, но он понимает, что затягивать отъезд не стоит. Он и так украл у мужчины нужные ему десять-двадцать минут перед выходом. Парень с трудом привстаёт с чужих колен и слезает с дивана. Голова очень медленно начинает соображать: собрать вещи с пола, подать другую рубашку и пиджак, а ещё Бёну нужно причесаться, а самому парню снова идти в душ, потому что от этой духоты и возбуждения он весь вспотел.       — Ничего не болит? — мужчина наконец задаёт привычный вопрос.       — Нет, ничего не болит, — показывает язык Чан, складывая домашние штаны в стопку на журнальный столик. — Раздевайся, давай. Мне принести тебе что-нибудь или выберешь сам?       — Неси. Бросив в него салфетки, Ёль идёт в спальню, достаёт белую рубашку и чёрный пиджак от другого костюма. Затем присматривается и несёт костюм полностью: какого черта заниматься комбинированием, если можно просто взять и переодеться?.. Мужчина уже разулся, вытерся и стоит в одних трусах. Чанёль бросает на кресло костюм и одёргивает прилипшую к животу футболку. Сморщившись, он игнорирует это и вытягивает из планки плечиков брюки. Пока Бён надевает рубашку и застёгивает манжеты, он вытягивает ремень с одних брюк и вставляет в другие, тут же подавая их мужчине.       — Я бы сказал, что мне стыдно за то, что ты опаздываешь, но мне не стыдно, — вдруг говорит Чан, смущённо улыбаясь.       — Проказник, — усмехается мужчина, качнув головой. Сложив костюм на диване, парень снимает с себя футболку и вытирает ею живот, недовольно отбрасывая прямо на чужую рубашку.       — Постираю, как вернусь домой. Ты сегодня поздно вернёшься?       — Пока не знаю. Нужно разобраться с абитуриентами, просмотреть всё, что я пропустил, а ещё оценить подготовку к вступительным… — расплывчато отвечает мужчина. — Ты куда-то собираешься?       — Встречусь с Карой. Мы давно не виделись, вчера она позвонила, пока я был в больнице. Мы договорились встретиться.       — Хорошо, — кивает Бён, завязывая галстук на шее. — Она уже сдала документы?       — Нет, ждёт меня, — вздыхает парень. Мужчина задумчиво мычит, глядя куда-то поверх паковской головы, но так ничего и не отвечает. Чанёль переступает с ноги на ногу и вдруг осознает, что вообще снова оказывается в невыгодном положении: Бён полностью одет, осталось только обуться, а вот сам парень… можно ли считать короткие носки за одежду?.. Щёки обжигает, становится неловко, но надевать другие вещи глупо — ему всё равно сейчас идти в душ. Бёну как всегда всё нравится, и даже больше. Обувшись, мужчина прижимает ладонь к порозовевшей коже щеки и целует его. Чанёль не отказывает себе в удовольствии и подступает ближе, укладывая ладони на чужие плечи, но тут же стонет, ощутив крепко сжатую ладонь на ягодицах.       — Напишешь, как вернёшься домой, — просит мужчина, снова коротко коснувшись его губ.       — Хорошо. Осторожнее на дорогах. Кивнув, Бён выходит в коридор, поправляет волосы и сгребает вещи с тумбочки. Чанёль поднимает стопку вещей, захватывает вешалку и удивлённо уставляется на мужчину, который застыл около двери.       — Поужинаем в ресторане? — неожиданно предлагает он.       — Хорошо? — неуверенно отвечает Чан. — Давай. Бён спускает взгляд с его лица к плечам, затем ниже, ниже, ниже… и ухмыляется!       — Так, пошёл вон! — смущённо восклицает парень, бросая в него футболку.       — Люблю тебя! — прощается Бён и выскальзывает за дверь. Было бы что показать, он бы и попозировал, а так… Смотреть не на что. Чанёль вздыхает и выходит в коридор, чтобы поднять футболку и закрыть входную дверь изнутри. Пак проснулся рано исключительно из-за мужчины. Встреча с подругой пока не была назначена. Единственное, что они решили — сегодняшняя дата, так что оставалось ждать звонка от Кары. Спать парень явно уже не собирается. На часах 08:13, когда парень заходит в ванную и сгружает вещи в корзину для белья. После медленного душа, где он тупо тратит воду, потому что не может найти силы поднять руки, Пак падает на кровать и лежит ещё двадцать минут. Оказывается, пялиться в стену не так уж и плохо… Кара звонит через сорок минут, ближе к девяти. Чанёль доедает свой завтрак, просматривая видео на ютубе.       — Утро доброе? — вопрошает она. — У меня да! Так что от встречи не отвертишься.       — Доброе. Даже очень, — усмехается парень. Чужая реакция не заставляет себя ждать. Чан бьёт себя в лоб ладонью и смущённо вздыхает.       — Так, ну ладно тебе, прекращай давай.       — Я всё ещё мучаюсь мыслями о твоём парне, Пак Чанёль! И нам всё равно придётся обсудить его сегодня.       — Даже не сомневался, да и сам хотел поговорить, но это позже, — обрезает Ёль. — Когда и где встретимся? Девушка на мгновение отвлекается. На фоне слышатся разговоры и странный грохот.       — Встретишь меня у вокзала? — говорит она. — Я приезжаю через час, можем встретиться там. Правда, нужно будет оставить вещи у дяди. Я и так затянула с подачей документов, — вздыхает она. — Так что?       — Без проблем, но могу немного опоздать. У меня будет несколько пересадок.       — Супер, тогда я жду тебя на парковке в десять часов. Ещё шесть минут — и будет девять часов. Чанёль сгребает посуду со стола и быстро моет, потому что не уверен, что вспомнит об этом по возвращении домой. Теперь он спешит. Не хочет, чтобы подруга стояла с сумками и чемоданом слишком долго. Из вещей выбирает всё лёгкое: тонкие брюки и рубашку, очевидно, бёновскую. Таскать чужие вещи так приятно, особенно, если партнёр не против. Чанёль обещает себе, что сложит её в стирку сразу, как вернётся домой. Брать объёмный рюкзак не хочется, так что паспорт, полупустой бумажник и наушники попадают в маленькую сумку-планшет. В коридоре на тумбочке, разумеется, лежат деньги. Пак надувает щёки, но вкладывает купюры в кошелёк. Он позаботится о себе. Нужно только найти подработку и морально подготовить себя к ней. На улице, на удивление, веет прохладой. Чанёль озадаченно поднимает взгляд к небу и пожимает плечами. Облака моментами закрывают солнце, но всё ещё достаточно ярко для того, чтобы подумать о том, что погода изменится. Пока парень идёт к остановке, прохладный ветер приятно обнимает тело и остужает кожу. В этом районе он живёт с января месяца. Кажется, он начал ночевать у тогда-ещё-своего-преподавателя до экзаменов, во время зимних каникул. Ёль до сих пор не может приложить ума к осознанию того, как легко всё это произошло. Как забвение: мужчина молча позволил ему жить в своём доме, а после экзаменов был недоволен, что Пак привёз недостаточно тёплые вещи… «Вау» — мысленно протягивает Чан. Если это было задумано, спланировано, то Бёну нужно не только руку пожать, но и медаль дать. Парень вспоминает, каким был неуверенным по отношению к преподавателю, какие трудности вызывали чувства, и осознает, что с ним было сложно наладить контакт. Оглядываться назад, порою, оказывается неплохо! Чтобы добраться до вокзала, Паку приходится ехать на троллейбусе, затем пересаживаться на автобус и идти пешком, чтобы сократить путь. Чанёль думает, что отсутствие боли в ноге — благословение небес, и не может отказать себе к подпрыгивающей походке, когда видит подругу. Она не может двинуться к нему навстречу, потому что удерживает рядом с собой чемодан и две большие спортивные сумки. «Эти девочки» — мысленно качает головой Пак. Чанёль не может отказать себе в крепком объятии. Белое платье из неплотной ткани оказывается приятным на ощупь. Несмотря на каблуки, ей приходится привстать, чтобы дотянуться до него. Она выглядит похорошевшей, набравшейся сил, радостной!.. Ёль говорит, что она потрясающе выглядит, и девушка закатывает глаза, тут же мило благодаря за комплимент.       — Итак, твоя нога! — хлопает в ладони она. — Трости нет?       — Долой трость, — отмахивается Чан, наклоняясь, чтобы взять обе сумки. — Я чувствую себя так, как никогда не чувствовал. У меня всё практически хорошо. Подруга вытаскивает ручку и шагает вперед, указывая направление.       — А что не хорошо?       — Это потом. Давай поговорим о тебе.       — Я даже не знаю с чего начать, — вздыхает она, оборачиваясь к нему с мягкой улыбкой. — Начну с начала? Кара обладает удивительной способностью перескакивать с темы на тему. Чанёль путается на десятой минуте, потому что девушка умудряется перескакивать с подработки на личности всех сотрудников, и тут же возвращается к самой работе с протягивающим «Так во-от!». Они проходят дворами между квартирными домами. В последний раз Пак был здесь достаточно давно, а уж около дома родственников подруги и то несколько раз. Чисто случайно провожал до дома, пытаясь не заглохнуть в чувствах. Воспоминания подкидывают ему примерный вид дома, но это будет совсем не скоро.       — … а я ещё стою, думаю: какого хрена она несёт! Это же медицинское золото! — восклицает подруга. — О, троллейбус! Давай скорее! Чанёль словно очнулся. Моргнул и резко вскинул взгляд к светофору. Ещё четырнадцать секунд, но они только завернули с бульвара! Кара уже сделала несколько поспешных шагов, приближаясь к переходу. Ёль среагировал на автомате: расслабил пальцы на ручке сумки и сделал широкий шаг вперед, хватая подругу за плечо, с силой оттягивая на себя. Кара впечаталась в грудь с тяжёлым «Ух!». Это всё произошло за долю секунды, но парень успел испытать и испуг, и раздражение, и злость…       — Сколько раз я должен сказать, чтобы ты не неслась, как бешеная, на красный цвет? — вкрадчиво вопросил парень, склонив голову к уху. — Или тебе жить надоело?       — Но мы бы успели, — слабо возразила она, расслабляя плечи.       — Что ты выберешь: подождать тридцать секунд или оплакивать человека всю жизнь? Кара ничего не ответила. Чанёль разжал пальцы, поправил на плече платье и поднял сумку.       — Я думал, произошедшее тогда научило тебя быть более осторожной, но оказалось, что нет, — произнёс парень. — Шило в заднице как было, так и осталось. Причём во время аварии у нас было достаточно секунд, чтобы безопасно перейти дорогу, а сейчас ты пёрла, как локомотив, — недовольно отозвался Пак. Загорелся красный. Чанёль чуть расслабил плечи и опустил их, глядя точно вперед на людей, которые столпились около перехода. Кара молчала, пока они ждали зеленый свет. Прозвучал звуковой сигнал и начался отчётливо слышимый стук на каждую отсчитываемую секунду времени. Они шли достаточно торопливо, в одну ногу, при том, что шаги Ёля были довольно большими. До остановки было буквально двадцать метров. Они остановились неподалёку, не глядя друг на друга.       — У нас было тридцать секунд, — пробормотала Кара.       — Я уже не помню, — сухо ответил Чанёль, по-прежнему против воли удерживая спину слишком ровной. — Почти всё смазалось. Помню сигналы и удар. Он повернулся к ней первый, продолжая удерживать сумки в руках. Её лицо посерело. Губы чуть двинулись, словно намереваясь что-то произнести, но сразу застыли. Кара не смотрела в его глаза, когда повернулась всем корпусом. Её взгляд застыл на рубашке, пока она о чём-то размышляла. Между ними было несколько коротких шагов, которые девушка преодолела с тихим скрипом колёсиков чемодана. Уткнувшись лбом в его плечо, она постояла так совсем немного и придвинулась ещё ближе, повернув голову к дороге. Ни он, ни она даже не пытались поднять руки, чтобы обняться. Чанёль продолжал смотреть вперед, игнорируя взгляды людей, но отчётливо чувствуя горячую кожу щеки, прижатой к рубашке. Парень вдруг ощутил, как руки покрываются мурашками. Словно переключили тумблер с абстрагирования до полного восприятия пространства. Облака затянули солнце, ветер казался достаточно прохладным для того, чтобы дрогнуть. Хотелось сбросить напряжение с тела, но Кара стояла слишком близко, соприкоснувшись с ним грудью. Нарушать момент не хотелось: он стоял, посыпаясь ощущениями с ног до головы, пока девушка не отмерла с достаточно громким «Поехали». Автобус подъехал прямо к остановке. Впустив внутрь людей, он пропустил подругу первой, подал ей чемодан и только потом вошёл следом. В будний день утром редко можно найти свободное место, но оно было. Кара заплатила за обоих и села с края, в то время как Чанёль стал в самом углу автобуса, поставив сумки на чемодан и придавив их телом к стенке. Вышли почти на окраине. Здесь начинался частный сектор, и это было так привычно глазу!.. В голове тут же заиграли воспоминания из родного города, дом, в котором он вырос. В августе они ещё съездят туда, но он не был против оказаться там прямо сейчас.       — Я видела твою маму недавно, — вдруг произнесла Кара. Колёсики тарахтели. Дорога здесь была чуть хуже, чем в городе. Без ям, но с отчётливыми неровностями. Прямо как дома…       — Я думал, она у Юры, — всё ещё задумчиво протянул парень. — По крайней мере, Юра говорила, что они там устроили какой-то ремонт или что-то вроде того.       — Выглядела не как обычно. Такая… на позитиве, — усмехнулась подруга. — Ты с ней редко общаешься?       — Да. Пока не особо распыляюсь. Думаю, мы встретимся с ней у Юры. Надо съездить к сестре на днях. Да и в августе поедем все вместе отмечать их развод с отцом.       — Серьёзно? — Кара даже обернулась, чуть не споткнувшись. — Даже твой парень?       — Даже он, — улыбнулся Ёль. — Он ездил к родителям, ругался с ними.       — Боже… — выдохнула подруга. — Он что, бессмертный? Всё ещё улыбаясь, Пак пожимает плечами.       — И да, и нет. Просто он хорошо играет с чужими чувствами и ко всем находит подход. Я всё время об этом забываю и попадаюсь на эти уловки, но он учит меня обнаруживать их до того, как я с радостью понесусь на наживку.       — Звучит не очень хорошо, — замечает Кара, подходя к дому.       — Он такой, какой есть. Стараюсь принимать эти качества, но иногда это трудновато, — вздыхает Чан. Кара достаёт ключи из сумочки на плече и открывает калитку. Во дворе красиво, ухоженно. Ёль отказывается входить внутрь, оставляя сумки на пороге дома. Кара кричит, что она дома, но собирается уходить. Однако, уйти оказывается не так просто. Пака тоже втягивают в дом. Жена дяди оказывается супер-добродушной женщиной, а ещё сводницей. Чанёль героически сжимает губы, чтобы не засмеяться, потому что все эпитеты, посыпавшиеся на макушку, явно к нему отношения не имеют. Кара кивает на каждый, а заметив его скептический взгляд, по-братски хлопает по плечу с грустным: «вижу, самооценка пока на нуле».       — Ну-у… мы пошли! — резко обрывает подруга. — Вернусь через пару часов!       — Погодите! Зонты хоть возьмите, погода меняется!       — Некогда-некогда! — тараторит Кара, выпихивая Пака в спину. — Пока-а! — кричит она, тут же захлопывая входную дверь. Выйдя за двор, девушка поправляет сумку на плече и облегчённо вздыхает. Теперь и руками-то можно взмахнуть, а то сумки тащить было тяжеловато…       — Для приличия могла бы так не спешить. Тебе ещё тут жить, между прочим.       — Всего полтора месяца, — отмахивается она. — Я думаю найти подработку, скопить немного денег к сентябрю.       — Думаешь, поступишь?       — Конечно, поступлю! — хмурится она, взяв его под руку, ведя обратно к цивилизации. — А ты? Говоришь так, словно бросаешь меня на произвол судьбы. Чанёль тяжело вздыхает, сгибая руку в локте. В голове понемногу начинают формироваться мысли, и подруга явно ощущает его беспокойство.       — Рассказывай, — мягко позволяет она.       — Раньше у меня не было сомнений по поводу поступления. Мой парень… ему нравится, что я материально завишу от него. Он хочет заботиться обо мне. Всегда оставляет для меня деньги, кормит уже восьмой месяц, оплачивает лечение… разве что одежду не покупает, слава Богу, — бормочет Ёль, — он же не мой родитель, в конце концов!       — А теперь?       — А теперь я немного повзрослел и хочу заботиться о нём, в то время как он говорит, что не нуждается в сильном партнёре. Вот такой я, без работы, молодой, перспективный, устраиваю его больше, чем работающий, самодостаточный и самостоятельный. До санатория я убеждал его, что у него есть ещё два года, чтобы он свыкся с мыслью, что я вырасту и постепенно обособлюсь, но за время лечения я понял слишком многое, чтобы проигнорировать желание стать лучше. Я хочу заботиться о нём также, как и он, а для этого нужны моральная готовность и ресурсы. Первое у меня есть, а второго катастрофически не хватает.       — У тебя их вообще нет, — «поддержала» Кара.       — Ну спасибо, — закатил глаза Ёль. — Короче, мне надо решить: я устраиваюсь на работу и плюю на его чувства, либо переступаю через себя и трачу два года на какую-то херню, которая мне не нужна. Девушка безрадостно протягивает:       — Ого-о.       — И я такого же мнения, — грустно усмехается Чан. — Вроде бы ощущаю некоторую готовность уступить ему, потому что всё ещё побаиваюсь самостоятельности. Ну представь: это же работа! Это коллектив, это обязанности, это куча чего-то непонятного, к чему нужно будет привыкнуть, адаптироваться. Но тратить два года на учёбу… серьёзно? — стонет он. Девушка успокаивающе похлопывает его по предплечью, но ничего не говорит, задумчиво покусывая губы. Ёль останавливается на переходе, наблюдая за тем, как последние красные секунды сменяются за зеленые со звуковым сигналом. Перейдя дорогу, они не спеша двигаются к скверу.       — Почему с двух сторон выходит так, что ты жертвуешь собой? — вдруг озадачивается подруга. — Ты остаёшься в минусе, если ставишь себя на первое место, и ничего не меняется, если выбираешь сторону парня. Тебе не кажется это странным?       — Кажется, конечно, — усмехается Ёль. — Он обставил всё так, что у меня практически не остаётся выбора.       — Это что, шахматная партия? — Кара поднимает на него сконфуженный взгляд.       — Именно. Отношения для него что-то вроде игры: мы устанавливаем правила, чтобы всем жилось хорошо, но он обходит их. Это заводит меня в ловушку, которую он захлопывает, и… — Чанёль мрачно осознаёт ситуацию, — получается какое-то дерьмо.       — Какой-то он у тебя… немножко мудак, — с сомнением протягивает Кара.       — Все мы немножко мудаки, — усмехается парень. — Проблема лишь в том, что он не скрывает этого. Вообще, Кара, представляешь? Он обыгрывает меня и даже не пытается скрыть то, как это делает.       — А ты любишь его настолько сильно, что готов закрыть на всё глаза, даже если он позволяет тебе видеть всё то дерьмо, которое делает, — утвердительно произносит подруга. Чанёль думает, что она проводит аналогию со своими последними отношениями. Лицо у неё становится пустым, и глаза затягивает пеленой. Кара шагает уверенно, но не видит, куда. Паку кажется это показательным. Он подозревает, что…       — Ты ещё не оправилась после тех отношений, да? — предполагает он.       — Нет, я пережила это, всё хорошо, — пожимает плечами подруга, — но я всё ещё жду удар в спину. Мне всё время кажется, что все потенциальные парни такие, как он.       — Он был болен. Изменения на лицо.       — Но я не заметила.       — Заметила, — возразил Пак, — и посоветовалась. Он больше не достаёт тебя? Подруга качнула головой, усмехаясь.       — Нет. Я приехала домой, рассказала всё маме, мама рассказала папе, а папа встретился с ним и разобрался. Он ещё приходил несколько раз к дому, но каждый раз ему не везло: то брата встретит, то дядю. И если дядя, как взрослый человек, пригрозил и попросил больше не беспокоить, то брат, как школьник, проявил всю свою подростковую агрессию.       — Прямо всю? — улыбнулся Чан, опуская к нему голову.       — Какая была — всю отдал, — засмеялась девушка, поднимая к нему светящиеся глаза. — Я ещё час его успокаивала, пока он удерживал лёд у носа. Придурок!       — Зато любящий.       — Точно, — кивает она. — Я знаю, что дядя найдёт себе хорошую женщину, а брат, со временем, девушку, и они будут любить их правильно, как подавал пример папа… Просто… Кара вздыхает, умолкая. Чанёль мельком обращает на неё внимание, замечая, как она снова покусывает губы — думает. Парень тоже обращается к своим мыслям, пытаясь найти компромисс, но не удаётся. Ёль знает, что каждый неверный шаг расшатывает мост. Обрушение — разрыв отношений. И совершенно очевидно то, что…       — Таких, как он, кажется, не существует, — тихо вздыхает он.       — Именно. Чуть нахмурившись, Пак опускает взгляд снова и видит, что подруга всё ещё думает о своём.       — Не хочешь обратить внимание на девушек? — вдруг вырывается из него. Кара смеется так заливисто, что не удаётся воздержаться от смеха тоже. Щёки немного пощипывает смущением, но… а что! Вдруг он чего-то не знает!       — Не замечала за собой тягу к девочкам.       — Я тоже как-то, знаешь ли, не особо заглядывался на мужчин, — усмехается парень.       — А теперь заглядываешься? — игриво вопрошает Кара. Чанёль смущённо поджимает губы. Ну что за вопросы такие?!       — Не заглядываюсь, просто… оцениваю.       — Оцениваешь? — удивляется она. — С какой-то целью или просто…       — Не знаю. Стал замечать, что присматриваюсь к мужчинам. Я дважды ходил в больницу на этой неделе. Ревматолог, который меня принял, и медбрат выглядят довольно… неплохо, наверное? Они хорошо сложены физически, явно занимаются спортом. Их внешний вид, манера речи, мимика и профессиональные качества выделяются. Они такие… выразительные. Чанёль закрывает рот, думая: «что я несу, чёрт возьми?». В конце он пожимает плечами, абстрагируясь от мыслей, и Кара улыбается. Улыбается молча, а потом и вовсе отворачивается, словно кусты намного интереснее покрасневших щёк. Нет, ну дерьмо какое-то, честное слово!       — Но это не значит… это вообще ничего не значит. Как я уже сказал: другого такого не будет. Я уже привык к хорошему отношению и другие люди явно не смогут мне этого дать.       — А ты уверен, что это хорошее отношение? — скептически вопрошает Кара.       — Да, абсолютно точно, — уверенно кивнул Чан. — Он удивительный человек, и он делает меня счастливым. Конечно, он немного жук и говнюк, но по крайней мере он не скрывает этого — это я слишком слеп по отношению к нему, вот и всё. Кара решает не продолжать эту тему. Ёль поддерживает это решение, потому что понимает: чем больше говорит, тем глубже яму себе копает. Внутри всё царапается и волнами приливает тревожность, но Чанёль всё проглатывает и отмахивается. Он не настроен портить этот день негативом. Около фонтана есть качели. Кара плюхается на лавку, её ноги немного не достают до земли, так что Чанёль садится рядом и покачивает для неё качели. Стянув с плеча сумку, парень кладёт её между ними и расслабляется, обращая внимание на небо. Облака становятся более грозными, серыми. Подруга тоже обращает на это внимание и со вздохом признаёт, что стоило взять зонтик. Разговор плавно начинает касаться планов на будущее. Помимо того, что Чан сейчас стоит на распутье, ему сказать нечего. Подруга же строит наполеоновские планы:       — Из перспективы перехожу в текущий, — улыбается она. — Если не поступлю, что маловероятно, останусь здесь, у родных. Уверена, что смогу устроиться туда, где проходила практику. Наверное, не в тот же отдел, но так даже лучше.       — А если поступишь? — интересуется Ёль.       — Тогда-а… думаю, буду учиться и, скорее всего, подрабатывать где-нибудь. Парень чуть качает головой, негромко цокнув языком.       — Не вариант. Мне говорили, что в магистратуре большая нагрузка. Писать диссертацию не так легко, как диплом.       — Можно подумать, диплом было легче писать, — закатывает глаза Кара. Чанёль проглатывает мысли о том, что мужчина буквально написал вместо него чёртов диплом. Ну вот как его не любить, а?..       — Ты о чём-нибудь мечтаешь? Пак перебирает глупые мечты по типу «быть здоровым, полным сил и счастливым», и качает головой.       — Нет.       — И цели нет? Ёль пожимает плечами, спокойно признавая, что нет. Он действительно ни к чему не стремится: он хорошо устроился, прямо сейчас он ни в чём не нуждается и любая его мечта заведомо провалена, так что… Пак понимает, что звучит это не очень хорошо. Должно же быть хоть что-то, чего он хотел бы достичь, но этого нет. Просто нет — и всё!       — Звучит хреново, — поджимает губы подруга.       — Разве кто-то сказал, что это хорошо? — вздыхает Ёль. — Думаю, я хотел бы работать в большой компании и зарабатывать много денег, но это что-то за гранью фантастики. Мне бы хоть краткосрочный план построить, но даже этого нет. Ничего не хочется. Может, я просто устал?       — Может, ты просто ленивый идиот? Скривившись от озвученного, парень обращает на Кару недовольный взгляд и щипает её прямо за ногу. Дёрнувшись, она мстительно шлёпает его по ладони и требует остановить аттракцион.       — Пойдём, выпьем чего-нибудь? — предлагает она, поднимаясь с лавки.       — Я здесь был несколько раз, когда провожал тебя, так что веди меня. Перебросив сумку через плечо, Ёль подгибает локоть, и подруга тут же просовывает ладошку. Кара тянет его к повороту. Ветер существенно меняется, начиная вызывать не только мурашки, но и откровенно холодить кожу. Кара недовольно прижимает ладонь к подолу легко взлетающего платья, когда они останавливаются на переходе. Идти вверх по улице приходится долго. Чан практически видит её конец, как вдруг девушка указывает на вывеску и тянет влево. Кофейня называется «Эфиопия». Чанёль запинается прямо на пороге, и Кара закатывает глаза, когда Чан раскрывает рот при виде интерьера. Вот это он понимает: сложили два и два!       — О, чёрт, — выдыхает парень, когда подруга усаживает его за столик в центре зала. — О, чёрт! — возбуждённо шепчет он, когда замечает около барной стойки объявление о поиске официантов. — Это что, знак судьбы? Я должен здесь работать. Кара даже крякнуть не успевает, как Чанёль поднимается с места и делает шаг в сторону. Ухватив его за руку, она настойчиво усаживает его обратно, мимикой убивая в нём всю серьёзность, на которую он рассчитывал. Он почти захлёбывается смехом, когда к ним подходит девушка-официантка.       — Осмотрись для начала, а потом уже будешь ковать железо.       — Оно остынет, пока я буду делать заказ, — возражает Чан. Официантка озадаченно переводит взгляд с него к подруге, и парень не может не вздохнуть. Чёрт, его тут уже считают странным. Лучше заткнуться, а то никакой работы не получит! Чанёль старается не мотать головой сильно, но ему нравится подход к делу. Во-первых, этот приятный шоколадный оттенок будоражит его сознание. Пол, мебель и плинтуса так приятно сочетаются с ежевичным цветом стен и потолка! Во-вторых, что это? Клеёнка? Что это за замечательная гладкая малахитовая штуковина? Он трёт её пальцами, чтобы определить материал, и вдруг вздрагивает, когда над ухом раздаётся:       — Прошу прощения, если Вы желаете, я протру столик снова.       — Нет-нет, всё в порядке, — качает головой Пак, смущаясь. Кара прикрывает лицо меню. И при этом она нисколько не уменьшает громкость смеха. Вот же задница!       — Мы позовём Вас сами, — бормочет Чан, взглянув на официантку.       — Хорошо. Нажмите на эту кнопочку, и я подойду. В-третьих, кнопка! Что за божественное изобретение?! Отлипнув от стола, парень поднимает взгляд выше. На окнах висят скошенные гардины, их полупрозрачный красный цвет делает его жизнь лучше. И это — в-четвёртых!       — Какой замечательный цвет гардин, — тихо делится Пак.       — Это рубиновый. Хорошо, рубиновый. Звучит ещё лучше! В-пятых, песочный цвет вывески над барной стойкой и слова «Никто не может понять истины, пока не вкусит кофейного пенного блаженства». В-шестых…       — Ты меню собираешься открывать? — вопрошает подруга, наблюдая за тем, как Чанёль опускает телефон, сфотографировав цитату. В-шестых, меню! Гладкое, в мягкой обложке, из глянца. Чанёль листает напитки и натыкается на вкладыш — карта десертов! Выглядит потрясающе.       — Это опасно для жизни.       — И для фигуры, — отмечает подруга.       — Здесь написаны калории, можно вместить при случае. Чан обходится одним лишь кофе. Здесь достаточно дорого, по крайней мере для неработающего человека, вроде него, но посетителей очень много. На часах без семнадцати двенадцать, близится обед. Свободных столиков — один. Кара нажимает на кнопку, и они делают заказ. Ожидаемо, на улицу обрушивается дождь. Ёля это не тревожит от слова совсем, потому что он готов просидеть здесь вечность. Он говорит подруге, что это любовь с первого взгляда, но своими словами вызывает лишь усмешку.       — Обычная кофейня, — комментирует она.       — Обычная, — соглашается Пак, — здесь нет ничего нового в меню, но здесь удивительно приятно находиться. Цветовая гамма, хорошая мебель, замечательная униформа и лого! Кара вытаращилась на логотип, напечатанный сверху меню.       — Это что, звезда Давида?       — Здесь пять концов. Так что это не то, о чём ты подумала, — возражает Пак. — Эта пентаграмма — единство народов. Выражение лица подруги непередаваемое. Пак немного склоняется к ней через стол, шепотом поясняя:       — Они слизали флаг Эфиопии буквально везде.       — Не знала, что твои знания настолько глубоки.       — Я читал статьи, — пожал он плечами, выравниваясь, — ты когда-нибудь варила кофе в турке?       — Нет? — сконфуженно протянула Кара.       — А я варил. Непогода набирает обороты. Они продолжают спокойно дожидаться своего заказа, а когда официантка подходит с подносом, Чан не может удержаться от глубокого вдоха. Какой аромат!.. Ты не брал зонт Констатирую — 12:08, Бёнгуру Увы. НО я в кафе! Надеюсь, дождь закончится — 12:09, Чанёль Если ничего не изменится, возвращайся домой на такси Я не хочу, чтобы ты заболел — 12:09, Бёнгуру Хорошо Как дела на работе? — 12:09, Чанёль Завал. Я их всех ненавижу Но у нас всё готово к экзаменам, и ещё есть возможность сдать документы Так, к слову — 12:09, Бёнгуру Очень сильно замечательно До свидания, господин Бён — 12:09, Чанёль Проказник — 12:10, Бёнгуру Парень откладывает телефон с мыслью, что о нём заботятся. В груди всё теплеет и хочется ещё. Чанёль проглатывает кипяток и морщится. Хотел? Получи. Он решается поговорить с администратором, когда та появляется в зале снова. Кара держит за него кулачки, когда он тяжело выдыхает и расправляет плечи. Женщина замечает его сразу, и улыбается так, словно знает, зачем он подошёл. Он успевает сказать лишь пару фраз, как она вдруг вываливает столько информации, что он теряется!       — Так, значит, Вы ещё не работали официантом?       — Нет, но я быстро учусь и при необходимости готов посвятить этому время.       — Даже растерянный, Вы такой очаровательный! — улыбается она. Последующие комментарии по поводу внешности Ёль пропускает мимо ушей. Он видит, что женщина готова взять его хотя бы на испытательный срок. Чанёль же просит сначала пару дней понаблюдать за работой официантов, чтобы освоиться и познакомиться с коллективом.       — Я приду завтра, — обещает он. — К которому часу?       — К восьми. Ребята приходят в половину восьмого, чтобы всё подготовить. Как раз посмотрите. Как Вас зовут?       — Пак Чанёль.       — Очаровательно! Так, ладно, она на его стороне — это уже плюс. Кара же сомневается в этой идее, переживая за постоянное движение. Ему придётся провести много времени на ногах, да и зал достаточно большой: тринадцать столиков на двоих; тем, кто приходит небольшой компанией, подтягивают стулья. Чану кажется, что это вымотает его, но он готов пожертвовать собой, чтобы понять, что такое зарабатывать деньги самостоятельно. Спустя ещё полчаса сидеть так просто становится неловко. Подруга вызывает такси и настойчиво упрашивает его поехать вместе с ним. Чанёль соглашается только потому, что переубедить девушку просто нереально. Он слишком слаб перед такой настойчивостью. На улице значительно утихает дождь, но продолжает моросить, когда они садятся в такси.       — Я вынесу тебе тёплую кофту и поедешь.       — Если поеду на такси, зачем мне кофта? — не понимает Чанёль.       — Дурак, что ли? — шепчет она. — Проблема не только в дожде, а и в ветре. Если тебя продует и начнётся воспаление в организме, думаешь, боли не вернутся? Опять возобновится весь этот кошмар.       — От такси до подъезда буквально пара шагов, — вздыхает парень.       — Ничего не знаю. Просто молча принимай мою заботу. Собственно, именно это он и делает. Когда они приезжают, около калитки уже стоит «сводница» с зонтом в руке и теплой кофтой. Пока Кара расплачивается, женщина всовывает ему в окно вещь, также проявляя настойчивость. Вроде бы не родственники по крови, но по характеру…       — Спасибо, что встретил меня сегодня, — подруга крепко держит его лицо, чтобы не промазать, и целует в щеку. — Я сдаю документы в понедельник или вторник, напишешь, если решишься.       — Хорошо, — только и вздыхает Чан, смазывая помаду ладонью. Выпорхнув из машины под зонтик, она не дожидается, когда такси съедет с места и скрывается вместе с родственницей во дворе. Назвав адрес, Чанёль пишет мужчине. Еду домой. Дождь вроде бы прекратился, но всё равно как-то стрёмно Кара меня пугает воспалением. Этого ещё не хватало… — 13:07, Чанёль Подружка всё правильно говорит Сильно замёрз? — 13:07, Бёнгуру Нет, со мной всё нормально Я так понимаю, ты сегодня будешь поздно возвращаться Позвони мне, когда будешь уезжать с работы, хорошо? Я успею одеться и сразу поедем, если всё в силе — 13:08, Чанёль Позвоню. Отдыхай — 13:08, Бёнгуру Чанёль возвращается домой немного уставший. Первым делом заправляет стиральную машинку, берет себе вещи и идёт в теплый душ. Мысли гуляют, анализируя встречу, но облегчения это не приносит. Пак всё ещё ощущает себя на распутье, хотя Кара довольно чётко выразила своё отношение к ситуации наводящими вопросами. Не говоря ничего конкретного, она дала понять, что ей не по душе то, что он стоит перед выбором. Чанёль знает, что будь Кара на его месте, она бы уступила, потому что точно также, как и он, теряет себя в других людях. Любить, оказывается, достаточно трудно. Ещё сложнее, чем делать выбор. Бён звонит в половину пятого. Ёль проснулся незадолго до звонка, поэтому принял вызов сразу же. Мужчина быстро закончил разговор, потому что его отвлекли прямо около машины. Потёршись лицом о чужую подушку, парень потянулся всем телом и понял, что пора одеваться. Вероятность того, что мужчина захочет принять душ, достаточно велика, поэтому он не спешит со сборами: идёт в туалет, развешивает последнюю партию вещей, копается в шкафу… Дверь в квартиру открывается с тихим щелчком, но закрывается так, чтобы это можно было услышать. Чанёль в это время поправляет футболку и тянется за чёрными брюками.       — Я думал, ты крадёшь только мою одежду, — говорит мужчина, входя в комнату.       — Это дяди Кары, — закатывает глаза Чанёль, застёгивая ширинку. — Из такси до подъезда пройти два шага, а меня заставили взять кофту и вдобавок напугали. Приподняв уголок губ, Бён подходит ближе и целует его в щеку. Попросив подождать его, мужчина берет вещи и входит в душ, на ходу стягивая с себя пиджак. Чанёлю не остаётся ничего иного, кроме как завалиться обратно на постель. В голове удивительно пусто. Даже непривычно, что внутри так… стабильно ровно. Видимо, прогулка была одной из деталек пазла. Бён, разумеется, выглядит неотразимо, даже со сбившимися волосами от полотенца. Приподнявшись на локтях, он наблюдает за тем, как спину покрывает белая футболка, затем рука тянется вглубь шкафа и выуживает оттуда чёрные… джоггеры?       — Эй, эй, эй! — Чанёль предупреждающе тянет руку. — Откуда это там? Смеясь, мужчина быстро натягивает на себя брюки, а потом издевательски оглядывает его. Чан понимает, что сейчас что-то будет, и в этот же момент Бён показательно закрывает шкаф, открывает другую створку с костюмами и достаёт оттуда кожаную куртку с надписями.       — Я знаю твои слабости, малыш, — подмигивает мужчина. Чанёль с мученическим стоном заваливается обратно на кровать.       — Это нечестно! Став прямо над ним, мужчина одним чётким движением накидывает на плечи кожанку. Чан сгибает колени, потому что в животе всё закручивается. Ёлю уже плохо. Физически плохо. Вот-вот уже!.. Сейчас будет конец всего!       — А кто сказал, что я играю по правилам? Поправив волосы, Бён добивает, надевая кепку и ухмыляясь.       — Я никуда не иду, — твёрдо заявляет Пак, складывая руки на груди. На мгновение растерянно взглянув на него, мужчина тут же берёт себя в руки. Ему достаточно поставить руки в бока, чтобы парень напрягся. Бён оттягивает брюки, приспускает их, оголяя резинку белья. Ладонь опускается на острое колено. Чан хмурится и дёргает ногой, чтобы его не трогали, но пальцы сжимаются сильнее.       — Ты не будешь, — предупреждающе протягивает Пак.       — Посмотрим, — приподнимает уголок губ мужчина. Чужое колено становится на постель прямо между его ног. Чанёль приподнимается на локтях, оттягивая себя назад.       — Куда-то спешишь? Парень чувствует, как его желудок готовится издать вой, и садится на постели.       — Хорошо, я передумал. Бён поперхнулся смешком, насмешливо взглянув на него.       — Уже?       — Боюсь, мой организм против игр на голодный желудок, — улыбается Ёль. Притянув мужчину к себе, он целует его в губы и тут же углубляет поцелуй, сдвинув голову в сторону. Язык сцепляется с чужим, ладони тянутся вверх, к чужим волосам, и парень медленно начинает думать, что может и отсрочить ужин, как организм тут же сопротивляется, обрушивая на него голодное бульканье. Чанёль раскрывает глаза, Бён делает тоже самое. Поцелуй замирает, но парень ощущает, что мужчина медленно растягивает губы в улыбке. В конце концов, контакт разрывается.       — Поедем кормить тебя?       — Поехали.       — Надень пайту, — просит мужчина, слезая с постели, — там холодно. Не хочу, чтобы ты простудился.       — Но мы же на машине, — вздыхает Ёль, покорно двигаясь к шкафу.       — В ночь на новый год я простыл, хотя из машины не выходил. Это ты отсвечивал голой задницей, а я свою отсиживал на сидении, — напомнил мужчина, уходя в коридор.       — Что значит «голой»? — возмутился Чан, наобум доставая какую-то белую теплую пайту. — Я был прилично одет! Мужчина уже обувается в кроссовки, и парень присаживается на тумбочку, наклоняясь к кедам.       — И мне чертовски хотелось исправить это, — вдруг поделился Бён, выпрямляясь. — И сейчас тоже.       — Так в чём проблема? — спокойно поинтересовался Ёль, завязывая шнурки. — Тогда-то понятно, я не особо был настроен на секс, но сейчас нас останавливаешь только ты.       — Верно, — согласился мужчина. Пак осмотрел бантики, спрятал концы внутрь кед и поднялся с места. Бён смотрел на него с интересом, явно о чём-то думая, и Чан не мог отделаться от мысли, что внутри чужой головы решается важный вопрос.       — Итак? — подталкивает парень.       — Думаю, я хочу тебя.       — М-м, звучит приятно, — неловко улыбается Ёль. — Я должен услышать что-нибудь ещё, прежде чем умру от голода? Бён поднимается с места и подходит к нему, чтобы взять свои вещи с тумбочки.       — Возможно, мы могли бы попробовать заняться сексом? — неожиданно спрашивает он. Ладно. Хорошо. Нет, это… вау? То есть, прямо… Это уже точно решённый в его голове вопрос?.. То есть, он действительно готов?! Смирился с тем, что это когда-то случится?.. Чан нервно облизывает губы и тут же на секунду поджимает их. Бён выглядит ожидающим, но абсолютно спокойным. Пак подозревает, что это обман.       — Да, мы могли бы.       — Хорошо, — чужой взгляд опускается на его шею, но тут же возвращается к глазам. — Что же, осталось решить сто и один вопрос, чтобы сделать это.       — Так много? — искренне удивляется Ёль. Бён сжимает губы, чтобы не засмеяться. Чанёль же только в этот миг осознаёт, что перенервничал и не сообразил, что мужчина использовал оборот. Шлёпнув его по плечу, парень закатывает глаза, позволяя Бёну засмеяться. Чан берет свои ключи от дома. Желудок противно закручивается в спираль, хочется есть до подступающей тошноты.       — Погоди, я хоть воды выпью. Нахмурившись, Ёль идёт на кухню и залпом выпивает полный стакан. Мужчина уже стоит в подъезде, удерживая для него лифт. Они ничего не говорят, пока спускаются на первый этаж, и тем более не заговаривают об этом, когда садятся в машину. Разговаривать о сексе лучше на защищённой территории. Всё дома. В салоне автоматически включается музыка, и рука предательски тянется к телефону, но Ёль останавливает себя. Всю поездку до ресторана они молча анализируют короткий разговор. И, честно признаться, у Пака в голове сформировалось столько же ожиданий, сколько и опасений. Класс, он готов похерить беспокойством всё, хотя дело до процесса ещё даже не дошло. Однако при этом Чан уверен, что Бён думает об этом не меньше него самого. Приехав к ресторану, Ёль с трудом проглатывает цоканье. Хочется упереться, но расстраивать мужчину желания нет, да и желудок настойчиво напоминает о себе. Вот есть эта черта в его партнёре…       — Здесь ты ещё не был, — с предвкушением говорит Бён, выйдя из машины. — Тебе понравится. Чанёль мысленно вздыхает от того, что ему здесь уже не нравится ни внешний дорогой вид здания, ни мысли о ценниках. Бён любит его эмоции. Разумеется, ему хочется впечатлить его! И он хочет, чтобы ему было хорошо рядом с ним. Парень это понимает, потому смиренно следует за мужчиной. В зале просторно, половина столиков пустует, но Ёль убежден, что ещё слишком рано для ужина. На часах всего без пятнадцати шесть! Заказывать ничего не нужно, потому что заказ уже был сделан. Чанёль обводит взглядом зал и мягко улыбается: это совершенно не сравнится с тем местом, где он сегодня пил кофе. Мягкие песочные тона, блестящие большие люстры, много зеркал, деревянная мебель…       — Ты улыбаешься, — отмечает Бён, отложив телефон в сторону. Парень обращает на него взгляд: мужчина выглядит так, словно готов выслушать, и Чанёлю приятно, что на него всегда обращен именно такой взгляд.       — Через три-четыре остановки от вокзала есть кофейня. Она полностью связана с Эфиопией, начиная с названия, заканчивая интерьером. Мы сегодня были там. Мне понравилось. Бён опускает взгляд на стакан с водой, чуть прищуриваясь, и вдруг спрашивает:       — Это дальше от вокзала? — Пак подтверждает, и мужчина продолжает: — Где-то во дворах?       — Нет, прямо около дороги. Там есть сквер, но я не думаю, что его можно использовать, как ориентир. От сквера мы поднимались вверх, и это было долго. И мучительно.       — Ноги?       — Нет, просто подъёмы вверх… — парень недоговаривает, немного кривясь. Их прерывает официант. Чанёль вдруг обращает внимание на парня, отмечая, как он несёт поднос, как расставляет всё на столе, движения рук и мимики. Он довольно сух в эмоциях, но освобождает поднос так ловко, что Ёль теряется. Уже наблюдая за уходящим парнем, Чан задаётся вопросом: какова вероятность того, что он со своей неуклюжестью перевернёт все чашки на себя?..       — Понравился? Удивлённо повернувшись к Бёну, Чанёль встречается с игривым взглядом. Под столом ноги касается чужая, проводя щиколоткой немного вверх. Наигранно недовольно взглянув на мужчину, Чан берется за приборы и облегчённо вздыхает, разглядывая стол: стейк на кости, гарнир, соус, салат.       — Угадай, что сегодня произошло.       — Твоя подружка навела на меня порчу? — предполагает мужчина, спокойно разрезая мясо. Чанёль снова вскидывает на него удивлённый взгляд, сжимая губы, чтобы не рассмеяться.       — Нет. Ещё.       — Ты видел свою маму?       — Ещё.       — Влюбился в кого-нибудь?       — Глупость какая, — качнул головой Ёль. — Ещё. Мужчина тяжело вздыхает, обращая на него вопросительный взгляд.       — Ты ведь знаешь, что я не отгадаю?       — Да, — пожимает плечами парень, неуверенно облизывая губы. — Но я пытаюсь огласить кое-что, чтобы это было менее травмирующим для тебя. Мужчина на долю секунды озадачился, и тут же его лицо словно обмерло. Ёль восхищённо проследил за тем, как профессионально мужчина лишил себя эмоций. Причём вполне себе наигранно.       — О нет, — вымолвил Бён, — ты наконец-то решил вопрос с учёбой? Ты знаешь, я припас для тебя одно бюджетное место, и ты вполне…       — Нет, — безэмоционально обрубил Ёль. — Угомонитесь, господин Бён. У меня другая новость. Мужчина нехотя сдался:       — Не говори мне, что ты нашёл работу, — вздохнул он. А, ну раз не говорить… Чанёль отрезал кусочек мяса и начал тщательно его пережевывать, разглядывая зал. Бён усмехнулся, и парень скосил на него взгляд, наблюдая за тем, как чужие губы задрожали от желания выпустить смех.       — Чёрт возьми, Ёль, ты впервые за столько время вышел один из дома и уже нашёл себе работу. Тебя опасно выпускать из дома, — усмехнулся он.       — Не работу, а подработку, — поправил Чан. Мужчина тихо выдохнул, застывая взглядом на тарелке. Пак видел, как чужие плечи чуть расправились, и на него подняли взгляд. Взгляд, который можно было идентифицировать, как супер-сдерживающий чужие порывы высказать истинное положение бёновских чувств.       — Официантом? — словно неверяще вопросил он.       — Звучит оскорбительно, — ответил Ёль, пытаясь замаскироваться в усмешке, — да, официантом. И предупреждая твои вопросы о нагрузке на ноги: да, я справлюсь. Пальцы медленно прокрутили вилку, а взгляд сменился на задумчивый и опустился чуть ниже, наконец, переставая задевать его чувства. Чанёль даже подумать не мог, что это будет настолько трудно сделать.       — Хорошо. Это твой выбор. Он ведь действительно за весь день даже не подумал о том, что… Ох.       — Если это подработка, то вопрос остаётся открытым, я правильно понимаю? «К сожалению», — хочется сказать парню, но он лишь кивает, мельком замечая, как расслабились чужие плечи. Чёрт… Разговор очень сильно не клеится, точнее, он вообще не начинается. Чанёль всё ещё анализирует чужие слова и реакцию, медленно переживая, пока мужчина задумчиво пялится в тарелку. И даже не двигается. Вот это его пришибло…       — Это настолько тяжело для тебя? — интересуется Пак.       — Нет, не с приставкой «настолько», — качает головой Бён, — это просто… немного трудно. Это заставляет меня о многом думать и поднимает необоснованные переживания.       — Мне есть, что сказать, но я не готов говорить об этом прямо сейчас.       — У тебя есть семь дней.       — Не дави на меня, — просит парень.       — Нет, я не…       — Бэкхён, — прерывает его Пак. — Не думай, что я не помню. Хорошо? Мужчина молча кивает, и Чанёль ощущает необъяснимую тяжесть в груди. Хочется сбросить чувства с плеч. Если бы можно было так сделать…       — Ладно, давай закроем пока эту тему. Я плохо себя чувствую, думая о том, о чём не собирался сегодня думать, — признаётся Пак. Он с удивлением замечает, что плечи были согнуты и сам он какой-то сгорбленный… Сев ровно, он с облегчением выдыхает, и спрашивает, как у мужчины прошёл день. Завязавшийся разговор не даёт ему сойти с ума раньше времени, но вместе с этим парень понимает, насколько тяжёлая ноша взвалена на его плечи. Ответственность глушит его, несмотря на то, что он пытается отмахнуться от неё, поддерживая разговор. С виду мужчина быстро отпускает всё, но вероятность того, что это блеф, крайне велика. В любом случае, Бён затрагивает тему работы снова. И не выглядит при этом поражённым. Чанёль отвечает естественно и делится эмоциями, потому что банально хочется поделиться. Он не знает, как благодарить мужчину за то, что он обладает невероятным умением абстрагироваться от негатива и поддерживать благоприятное расположение духа. После просмотра фотографий из кофейни, мужчина задумчиво мычит и тычет вилкой в экран:       — Я читал о нём когда-то. Он национальный герой Алжира.       — Помнишь что-нибудь ещё? — интересуется Пак. — Расскажешь? Отпив из стакана, мужчина мягко улыбается и приставляет к нему тарелку со своим салатом. Чужие руки складываются на столе, а сам немного перегибается через стол, чтобы быть ближе. Чанёль неосознанно придвигается ближе к столу. В голове какой-то переполох, но хаос медленно поддаётся заинтересовывающему тону бёновского голоса:       — Расскажу.