Дипломник

Вторник. Четырнадцатое июля. Чанёль открывает глаза после сработавшего будильника и отказывается отбрасывать от себя плед. Голова ещё плохо работает, хочется лежать и дальше, но нужно собираться в больницу. Тело как будто побывало в парилке, так что всё равно приходится откинуть плед. Мужчины рядом нет, и в доме подозрительно мёртвая тишина. Пока Ёль мысленно перебирает всевозможные места, где мужчина может сейчас находиться, Бён объявляется сам. В телефоне. Facetime с самого утра явно не лучшая идея. Мужчина не сразу реагирует на то, что Пак принял звонок, но когда поднимает взгляд на экран, пожелания доброго утра замирают на губах. Слышится смешок, Чанёль молча закатывает глаза и показательно потягивается, потому что он только открыл глаза и не успел настроиться на новый день.       — Утро. Вроде бы доброе…       — Но как бы не очень, — хрипло после сна усмехается парень, потирая глаза. — Ты где?       — Машину мою. Пак охает, садясь на кровати.       — И что? Не пригласил меня поглазеть на тебя? — возмущается он, вставая, чтобы подойти к окну. Смахнув тюль в сторону, Чан открывает окно нараспашку и цокает, опуская локти на подоконник и выглядывая на парковку.       — Понаблюдаешь за мной у сестры. Мы пока доедем туда, опять всё в пыли будет, — вздыхает Бён. Отсюда видно спортивные штаны и белую футболку. Больше ничего, но Чану этого хватает.       — Поэтому ты решил, что помыть машину перед поездкой удачная идея, — хмыкает Пак, взглянув в телефон.       — Она слишком грязная, чтобы кататься по городу. Я бы спокойно съездил на автомойку, но проснулся позже, чем задумывал, времени уже не оставалось. Так что действую по-старому, и времени много не заняло.       — Да, осталось всего лишь натереть все стёкла до дыр.       — Само собой, я же ничего не увижу, — усмехается Бён, бросая тряпку в воду. — А Чанёлли пока сходит в душ и сделает мне кофе.       — Сделает, — соглашается парень, — на случай, если назначат сдавать кровь, я не буду завтракать.       — Значит, позавтракаем чуть позже. Хочешь хотток? Парень удивлённо отклоняется от подоконника, закрывая окно на проветривание.       — Что я слышу? Мне вдруг можно поесть сладкого? Не ослышался?       — Ещё одно слово и вообще ничего не получишь, — закатывает глаза Бён. — Никакого спуска нельзя давать. Сразу на голову лезешь, маленькое недоразумение.       — Хочу и сладкое, и пибимпап. Осилишь?       — Осилю. Давай, собирайся, я скоро зайду. Чанёль отключается и ставит телефон на зарядку. Непонятно, сколько времени займут дела в больнице, но хотелось бы справиться до обеда, потому что поездка точно займёт не меньше трёх часов. Возможно, им снова придётся заехать в аптеку или куда-нибудь ещё, так что уверенностью в графике они сегодня не могли похвастаться. С учётом того, что завтрак на сегодня отменяется, парень собирается быстро. Время занимает лишь кофе для Бёна, потому что оно требует концентрации. Бён заходит в дом как раз вовремя, но сразу уходит в ванную с ведром и тряпкой. Чанёль ставит чашку на стол и идёт в спальню, на ходу снимая с себя футболку.       — Как погодка?       — Пока терпимо, но днём будет очень жарко, — слышится голос из коридора, но тут появляется и чужая фигура в проёме двери. — Собери нам вещи, хорошо? Чанёль кивает, открывая дверцу шкафа. Небольшая спортивная сумка заполняется их бельём, носками, двумя джинсами, футболками и рубашкой. Просто Ёль не уверен, что именно захочет надеть мужчина, поэтому аккуратно складывает рубашку поверх вещей и застёгивает молнию. В боковой карман попадает зарядка мужчины, на телефоне Чана пока пятьдесят три процента и можно дозарядить телефон до самого выхода из дома.       — Где твои документы? — громко спрашивает Пак.       — На тумбочке! Его паспорт, права, карточки и другие документы лежат в чёрном кожаном чехле. Мужчина всегда берёт их самостоятельно и кладёт в нишу панели автомобиля, так что убирать эту вещь в сумку не имеет смысла. А вот чтобы собрать самого парня никакого чехла не хватит. Сначала Чан ищет свои документы, затем на скорую руку подшивает новые выписки и прошлые назначения в больничную карточку и кладёт её в папку. Одеть себя не составляет труда. В шкафу висят все футболки, заботливо отглаженные бёновскими руками. Чанёль не может не улыбнуться, надевая вещи, потому что наблюдать за мужчиной вчера было сущим удовольствием.       — Я всё! — оповестил парень, выходя из спальни с вещами. Бён выходит в проход, чтобы его было видно, и мельком оглядывает его. Вложенная в карман спортивок ладонь сжата в кулак, вторая рука удерживает чашку, и мужчина тут же из неё отпивает. Пак со вздохом ставит руки в бока, оглядывая мужчину. Ну вот кто ему разрешил быть таким всегда?       — Ты опять смотришь на меня этим взглядом, — отмечает Бён. — У кого-то никак не пройдёт влюблённость?       — А она должна? Мужчина пожимает плечами, при этом глядя так, словно утверждает, что «да, должна». Чанёль вздыхает, опуская голову вместе с руками.       — Это не должно мешать тебе здраво смотреть на меня. Я стою в грязных спортивках и потной футболке…       — Эй, влюблённость не даёт моим чувствам остыть! — возражает Пак, ткнув в него пальцем. — Не вижу в этом ничего плохого.       — В этом ничего плохого нет, — кивает Бён, опуская чашку в раковину, — но это мешает тебе уравновесить все сопутствующие чувства рядом со мной. Ты не выглядишь как влюблённый придурок и вроде бы осознанность мелькает то тут, то там, но ты всё ещё слишком сильно любишь меня. Чан облизывает губы, пытаясь понять посыл. Мужчина проходит мимо него в коридоре, прося дать ему пятнадцать минут на сборы. Пока Бён перебирает вещи в спальне, Пак идёт следом проверить время. На телефоне шестьдесят процентов заряда.       — Мне кажется, это ты меня любишь больше, чем я.       — Раньше? Возможно, но не сейчас. Сейчас я контролирую это, — уверяет Бён, выходя в коридор. Нахмурившись, Ёль бездумно спрашивает себя:       — Зачем это вообще контролировать? На самом деле, весь диалог звучит странно. Чанёль не понимает, что плохого в том, что его чувства всё ещё сильны спустя большое количество времени. Они могли бы уже давно ужиться и забыть друг о друге, но жизнь всё время поворачивается таким образом, что у них просто нет шансов испытывать равнодушие. К тому же, нельзя игнорировать тот факт, что Бён всё ещё остаётся загадочным и тяжело раскрывается. Впрочем, и сам Ёль не особо спешит что-то раскрывать о себе прошлом. Да и стоит ли?.. Иногда парню кажется, что если бы они рассказали друг другу свои истории от начала до начала отношений со всеми травмами и мелкими деталями, они бы любили друг друга иначе. Дожидаясь мужчину, Чанёль говорит себе, что больше не будет залипать на Бёне, и постарается уравновесить себя, но тут же сбрасывает настройки возмущенной мыслью: «а почему это я должен? Мне и так хорошо!». Бён ожидаемо готов ответить на все вопросы, которые вываливает на него парень, и это вызывает вздох.       — Когда люди практически всё время испытывают какие-то чувства, они устают от них, — объясняет мужчина, надевая футболку. — Когда депрессия травмировала тебя продолжительное время — разве ты мог что-то контролировать?       — Ты не можешь сравнивать любовь и болезнь, — возразил Чан, последовав за ним в коридор.       — Не считая того, что это разные понятия: они чем-то ещё отличаются?       — А разве нет? — удивляется Чан. — Любовь хорошее чувство, она спасает, дарит желание жить… Мужчина оборачивается к нему, и Ёль запинается, проглатывая слова.       — Вот как спасает — так и топит, — говорит Бён. — Депрессия застилает глаза полотном, через него не видно ничего хорошего и не слышно ничего положительного. Ты в вакууме негатива. Пытаешься бороться, но быстро теряешь силы и сдаёшься. Не можешь прорваться, потому что полотно слишком жесткое.       — Любовь — не вакуум.       — Правда? — вздёргивает бровь мужчина, застёгивая браслет часов. — Это такой же вакуум, но в него ты попадаешь добровольно. Сдаёшься со всеми потрохами, потому что тебе хорошо и ты не чувствуешь подвоха. Ты любишь, тебя любят — что ещё надо? Тебя укутывает полотном заботы, ласки, близости. Кажется, что ты нашёл того самого человека и обязательно останешься с ним если не на всю жизнь, то на продолжительное время. Но полотно становится чуть жестче: вот он, мой человек, другие мне не нужны, и постепенно отдаляешься от семьи, потом пропадают из жизни друзья, забываешь что-то рассказать, позвонить, не хочешь делиться личным. У тебя же всё хорошо, тебе же всего хватает, нет ощущения незавершенности или обделённости — ты чувствуешь себя полноценным и постепенно теряешь себя в человеке, — Бён садится в кресло и ставит перед собой кеды, следом поднимая на парня взгляд. — Забываешь, что растворяться не нужно, что вне отношений должна продолжаться личная жизнь, что существуют вокруг люди, с которыми ты годами строил отношения и не собирался оставлять их в стороне. Забываются и увлечения, и интересы. Хочется почерпнуть из жизни партнёра всё, что упустил до отношений. Узнать его прошлое, разобраться в интересах, хобби, разобрать каждую деталь, чтобы ощутить себя его частью, как будто тебе нужно приложить множество усилий, чтобы стать полноценным рядом с ним. Но ты уже полноценный, и меняться не нужно, задыхаться любовью, захлёбываться чувствами совсем не стоит. Равновесие в отношениях, гармония вокруг них — вот это любовь.       — Звучит замечательно, конечно… — оторопело выдал Ёль, тут же умолкая.       — Выглядишь так, словно я ударил тебя по лицу.       — Хуже, — вздохнул парень, усевшись на тумбочку.       — Малыш, я не хотел давить на тебя, но так и вышло. Я хочу предостеречь, потому что это беспокоит меня.       — Но всё же нормально, — пытался уверить Чан, непонимающе взглянув на мужчину.       — Сейчас — да, а потом?       — А что потом? — развёл руками Чанёль. — Потом тоже будет всё хорошо: я либо пойду учиться, либо работать. Ты продолжишь своё дело, а я рядом буду искать себе путь в будущее. В наше совместное будущее, Бэкхён. Бён откинулся на спинку кресла. Чанёль не понимал, что именно сбивает мужчину с толка. Разумеется, Ёль заметил сильное сходство с тем, что он перечислил. Безусловно, он понемногу растворяется в своём партнёре, но это не катастрофически! Это всё преодолимо! Просто Чанёль ещё не понял, как брать себя под контроль. Да зачем вообще что-то контролировать?! Медленно чужой взгляд с твёрдого смягчался до момента, когда стало уже невыносимо смотреть в глаза напротив. Устало простонав, Ёль накрыл ладошкой лицо и тяжело вздохнул.       — Опять смотришь на меня, как на ребёнка. Прекращай. Я всё понимаю… Мужчина еле слышно хмыкнул и отстранился от кресла, склоняясь к нему ближе.       — Ты нихрена не понял, малыш, — мягко произнёс Бён, подавая руку, в которую Чанёль тут же вложил свою.       — Я понимаю, о чём ты говоришь. И я вижу сильное сходство, но я не понимаю, зачем мне контролировать свои чувства? У нас же всё хорошо?       — Скажи мне: к чему приводит бесконтрольное движение? О.       — У нас всё хорошо только потому, что мы оправились от прошлых потрясений. У тебя не было времени привыкнуть к своим чувствам рядом со мной, потому что ты боролся со своим здоровьем и разгребал учебные проблемы. У нас не было возможности утолить свои сексуальные желания. Мы ещё не насытились друг другом, чтобы остыть в отношениях, не приелись, ещё не нашли себе места в этих отношениях, не проиграли свои роли до конца, а ты уже пытаешься прыгнуть выше головы… — Бён чуть нахмурился, но тут же смазал эмоцию с лица. — Нет, это другая тема разговора. Сейчас не о этом, — качнул он головой. Чанёль едва не застонал от того, как мужчина умело управлял собой. — Суть в том, что спустя восемь месяцев отношений у нас ещё много ожиданий по отношению друг к другу. Мы застыли в стадии ожидания, так понятно? Парень вздохнул, обессиленно глядя на своего партнёра. Он снова делал это — разжевывал ему истины, доступные почему-то только ему одному.       — Люди просто берут и встречаются, Бэкхён-а, — протянул Чан, умоляюще взглянув на мужчину. — Почему мы должны так заморачиваться?       — Потому что я хочу продолжительных отношений, Чанёль. Потому что я не хочу расставаться с тобой, а если ты утонешь во мне — это обязательно произойдёт, — уверяет Бён. — Ты же сам потом начнёшь мучиться: «Он любит меня, а я уже не могу быть с ним», «какой я неблагодарный, я должен любить его и дальше». И тут же: «почему я должен топить себя в нём? Почему я должен оставаться рядом с ним, если он учил меня бросать всё и уходить, если я буду плохо себя чувствовать в отношениях?».       — Бо-оже, — вздохнул парень, запрокидывая голову. Слушать это уже было невыносимо, не говоря о мысленном представлении таких метаний. Чанёль проходил через подобные муки до аварии: не находил себе места, спотыкался на каждом шагу, был мнительным, самоедливым, уставшим от самого себя… Думать о том, что снова придётся прожить это, уже было невыносимым мучением.       — Нужно избавиться от заблуждений и иллюзий, которые заставляют тебя гоняться за тем, что исчезнет, едва ты успеешь насладиться им, — говорит мужчина. — Если вдруг не сумеешь — я останусь рядом с тобой даже после расставания, если ты захочешь видеть меня рядом. Буду наблюдать за тобой, поддерживать, если оступишься, но уже в качестве товарища.       — Господи, замолчи, Бэкхён, — раздражённо отмахнулся Чанёль, выдёргивая ладонь. — Я не собираюсь расставаться с тобой, ясно? Хватит каждый раз заговаривать об этом.       — Я даю тебе гарантии. Всего лишь поддерживаю тебя, а не подталкиваю к расставанию. Согласись: жить становится легче, если ты знаешь, что рядом всегда будут люди, которые помогут, чем смогут. У меня тоже много страхов и опасений, но я удерживаю их на поводке.       — Не понимаю, как так можно жить: удерживать контроль из минуты в минуту, всё время о чём-то думать, строить, планировать… Кто ты такой, чтобы так уметь?       — Я мужчина, который любит тебя так, что иногда задыхается и опускаются руки, но я всё ещё здесь, потому что моё сознание не живёт отдельно от меня. Я управляю им точно так же, как и телом. Всё происходит естественно, и ты тоже так сможешь.       — Когда-нибудь, — буркнул Ёль, доставая кеды с полки.       — Когда-нибудь, — согласился Бён. Поездка проходит настолько мимо парня, что он даже не сразу осознает, что они стоят на парковке. Протянув удивлённое «Оу», Пак отстёгивается и берет папку с передней панели, и поворачивается к мужчине.       — Посидишь тут? Бён кивает и тоже отстёгивается, расслабляясь на сидении. Чанёль мысленно просит Бога, чтобы его быстро запустили в кабинет и быстро выпустили с анализами. Желательно, чтобы не пришлось оплачивать сотню обследований, потому что его страховка не вынесет больших сумм. Впрочем, получив талон и подойдя к кабинету, Ёль уже осознает, что за что-то точно придётся заплатить. Чхве Джинхёк. В этот раз его ревматологом будет мужчина. Чан знакомится с ним в кабинете, когда подходит его время на 08:40. Только он объяснил причину своего прихода, как внутри что-то скручивается от странного ощущения. Пока его карточку изучают, Чанёль рассматривает врача и медбрата, сидящего за столом напротив. Оба хороши собой: крепко сложены, хорошо выглядят в белых халатах, какие-то до скрежета зубов… вышколенные, но при этом вызывают доверие и уважение. По крайней мере, Чхве точно, потому что с таким пониманием изучает записи и снимки, словно увидел всё, что нужно и готов огласить итог.       — У Вас такие выписки из санатория, словно Вы и не болели вовсе, — в конце концов, хмыкает мужчина. — Хочется оценить Ваше состояние самостоятельно. Чанёль двигается в смотровую без особого удовольствия. Безусловно, ощущения абсолютно разнятся с теми, что были ранее, но воспоминания не отнимешь. Все эти сгибания, разгибания, подъем и опускание конечностей так утомительны, а с учётом измерения подвижности и вовсе. Чан не может испытать облегчение после того, как чужие руки отпускают его. Серьёзно, можно он уже пойдёт домой, а?       — Не вижу показаний для проведения рентгена или УЗИ. Я думаю, мы можем обойтись стандартным набором анализов, — врач поднимает манжет, чтобы взглянуть на часы, — думаю, Вы ещё успеете. На приём завтра, желательно до обеда. Направление, сопутствующие бумажки и описанный путь к манипуляционному кабинету Ёль получает сразу. Вообще-то он здесь никогда не был, поэтому даже несмотря на помощь сотрудников больницы, ему было трудно добраться до нужного кабинета. Хорошо хоть кровь из него льётся рекой. Чанёль ещё несколько минут сидит на лавочке, пытаясь остановить её, но этот неравный бой он проигрывает почти сразу. Хотя бы потому, что терпением Пак никогда не отличался. Быстро перебирая ногами, парень буквально слетает со ступенек больницы и чуть не впечатывается в машину. Бён вздёргивает бровь, быстро тушит сигарету и садится в автомобиль.       — Как обстановка?       — Нормально. Чуть не заблудился внутри. Врач странный, но нормальный. У меня всё хорошо, анализы сдал и готов хорошо покушать, — протараторил Чан. На последних словах желудок радостно подхватил намерения парня. Мужчина усмехается, заводя машину.       — Пибимпап и хотток?       — Да, а потом поедем к ЫнБи. Завтрак оказывается супер-насыщенным. Чанёля кроет, потому что он давно не ел ничего настолько сладкого. И если мужчина переживает, как бы ему не стало плохо, то сам Пак растягивает удовольствие, зная, что диета не за горами. Бён тяжело вздыхает, наблюдая за ним, и жалкая попытка уговорить мужчину попробовать сладкое венчается поражением.       — Ты позвонил сестре?       — Да. Пытался узнать, нужно ли им что-нибудь, но от неё не дождёшься конкретики. «У меня всё есть, ничего не нужно», — снова вздыхает мужчина. — Я всё равно купил торт, не отмажется.       — Сказал человек, который не будет есть этот самый торт, — закатил глаза Пак. — Ты бы хоть за компанию раз попробовал.       — Я не люблю сладкое, малыш, — говорит Бён, тут же стреляя глазами. Чанёль мысленно стонет: — Но тебя я бы попробовал прямо сейчас. Парень на мгновение прикрывает глаза и тут же мстительно облизывает чайную ложку. Бён лишь приподнимает уголок губ. Его ничем не сломишь и не выведешь из себя. «Но я обязательно доберусь до тебя, вот увидишь!» — мысленно ставит запятую парень. — «Обязательно доберусь». В одиннадцать часов уже душно. Мужчина выбирает им холодный кофе в стаканчиках, и пока он расплачивается, Чан застывает около полки, пробивая крышку трубочкой. Ехать три часа, возможно, чуть больше. Но в Бёне столько нетерпения и переживания за торт…       — Надо было покупать его уже в городе, — вздохнул Чан, оглядываясь на заднее сидение.       — Эти чёртовы длительные поездки, — бурчит мужчина, выворачивая из парковочного места. — С одной стороны я понимаю её желание уехать в другой город подальше ото всех, но с другой стороны это не иначе как наказание.       — Возможно, ты его заслужил? — неуверенно предположил Пак.       — О, ты так добр ко мне сегодня, — закатывает глаза Бён. — Поехали? Чанёль усмехается. Словно от него что-то зависит! Но в этом слове есть что-то мягкое и интригующее.       — Поехали. Благодаря кондиционеру им удаётся сохранить здравый рассудок. Не то чтобы было плохо, но по крайней мере пока не открылось окно, они ещё держались в адеквате. На заправке жар ударил в лицо с такой силой, что не удалось с первого раза глубоко вдохнуть. Чанёль как открыл дверь, так и закрыл, с ужасом проведя ладонью по лицу. Ощущалось отрезвляюще, как пощёчина. За те пару минут, которые Бён провел снаружи, мужчина моментально вспотел и выглядел максимально раздраженным поведением кассира.       — Чёрт возьми, кто ставит новичков в час пик?       — Мы тут одни, — улыбается Ёль, скашивая взгляд на подъедавшую машину, — почти.       — Ничего не знаю, — раздраженно качнул головой Бён, заводя машину. Не стоит упоминать то, каким горячим в прямом и переносном смысле слова был мужчина. Чанёль не мог не поглядывать на него, замечая прилипшую ко лбу чёлку, скатывающуюся каплю пота по виску и прилипшую к животу и груди футболку. «Ох уж эта погода», — мысленно пожурил её парень, прикусывая губу и отворачивая голову. От греха подальше, а то мужчина опять скажет, что Чан не контролирует свою влюблённость. Чёрт, об этом вообще не хотелось думать. В этот раз ЫнБи вышла их встречать. И у Чанёля чуть челюсть не отвалилась, когда он увидел её в тёплой кофте.       — Господи Иисусе, Вы хорошо себя чувствуете? — вырвалось из парня, едва он захлопнул дверь.       — Лучше не бывает, — улыбнулась она, зябко передёргивая плечами. — Хорошо выглядишь, санаторий пошёл тебе на пользу. Женщина неожиданно подошла к нему и обняла его. Чанёль на секунду успел вспотеть ещё больше и оторопеть от неожиданности. Он приобнял ЫнБи за плечи и с силой прикусил губу, ощутив выпирающие кости. А ведь по лицу и не скажешь, что измотана и обессилена. Бён поцеловал её в лоб и подал в руки пакет со сладостями, приговаривая, что не купил цветы, но обязательно это сделает, если она согласится выйти на прогулку вечером. Чанёль мягко улыбнулся, специально отставая от них, чтобы позволить им немного уединиться. Вероятно, скоро Ибо выскочит из ниоткуда, и мужчине придётся развлекать ребёнка, но сейчас, в эти недолгие минуты, он был братом. Как бы женщина не сдерживалась, она всё равно расцвела, удерживаемая за плечи крепкими ладонями.       — Дядя Бэк! Ребёнок буквально врезался в него, когда они заходили за угол дома. Бён приобнял его за плечо, продолжая обнимать сестру. Чанёль на мгновение почувствовал себя лишним, но обошёл их и протянул ладонь мальчику, которую тут же приняли, резко выпустив из-под мышки костыль.       — Здравствуйте! О, Вы уже без трости?.. Заметно, что ЫнБи не собирается выкручиваться из объятий брата, так что Пак берет на себя инициативу и утягивает ребёнка в беседку. Мальчика интересует всё. Действительно всё. Парню совсем не в тягость обсудить с ним тонкости лечения, пока Бён не появляется в поле их зрения. Ибо моментально переключается на дядю, Чанёль не может не улыбнуться, замечая, как всем своим существом мальчик тянется к мужчине.       — Мне помочь ЫнБи?       — Она уже выходит, — качнул головой Бён, на мгновение оторвавшись от разговора. На большом подносе стоят блюдца с совсем другим сладким. ЫнБи буквально говорит взглядом «этот далёкий мужчина», когда Чан спрашивает о торте. Оказывается, купленный Бёном торт приходит в себя в холодильнике. Сегодня женщина садится рядом с ним, а не рядом с сыном, которого сбоку лавки подпирает Бён.       — Как у Вас дела? — тихо интересуется Чанёль, откинувшись на спинку лавки. Листья, плотно обхватившие беседку со всех сторон, кроме входа, хорошо скрывают их от солнца. ЫнБи берет чашечку и отсаживается назад, ближе к нему, чтобы тихо начать разговор.       — Ничего нового, не считая моё лечение. Чанёль закидывает руку на спинку лавки, и женщина чуть приспускается, упираясь в его руку проступающими позвонками. Это немного неловко, но буквально через мгновение Ёль чувствует себя так, как и с Карой. ЫнБи такая хрупкая и мягкая, её хочется укутать во все пледы мира, чтобы хоть немного придать… веса.       — Вам становится немного лучше? — тихо спрашивает он, опуская взгляд на заострившиеся скулы и выступившие косточки ключиц. Уголок губ слабо приподнимается.       — А по мне это заметно? Женщина не отводит взгляд от родных, которые продолжают бурно обсуждать дела, которые нужно переделать за аж целый вечер! ЫнБи бледная, худая, уставшая и в какой-то мере напряженная, словно совсем скоро придётся сорваться с места и что-то защищать. Или кого-то.       — Я надеялся на это, — слабо пожал плечом Пак.       — Спасибо за беспокойство, — вдруг говорит она, легонько хлопнув его по колену ладонью. Сегодня день прикосновений от семьи Бён? Он чего-то не улавливает, но запрещает себе смущаться. — А как у тебя дела?       — Мы с Бэком вернулись домой и теперь пытаемся предопределить ближайшее будущее. Отмыли квартиру недавно, перестирываем вещи. Бэкхёну скоро выходить на работу, так…       — Я спросила о тебе, а не о Бэкхёне. ЫнБи немного повернулась к нему и задрала голову, выразительно взглянув в растерянные глаза. Чанёль буквально чувствовал себя так. Пожалуй, его сознание несколько встряхнулось, пока она смотрела на него долгим изучающим взглядом. Парень поджал губы и отвел взгляд к Бёну, который кивал на каждое слово племянника, но смотрел при этом на Пака. Мужчина опустил взгляд чуть ниже, словно сбиваясь со своих мыслей, и вновь обратил внимание на Ибо. Чанёля снова ударило в грудь. Он вдруг понял насколько сильно заблудился внутри себя.       — Не замечать это было намного проще, — вздохнул он, зачесав волосы пальцами.       — Не хочешь поговорить? — шепнула ЫнБи.       — А Вы хотите меня выслушать? Хмыкнув, она выровнялась на месте, взяла его чашку с чаем и поднялась с места. Чанёль даже не стал это комментировать, и тем более запретил себе поднимать взгляд на мужчину. Он пошёл следом за женщиной, бездумно ведомый чужими шагами по камушкам до самого порога. В доме было ощутимо прохладно. Тюль, висящий на двери, то втягивался в прихожую, то выдувался. Чан неаккуратно снял кроссовки и поднялся на второй этаж следом за женщиной. Здесь всё было по-прежнему: множество цветов, столик с плетёными креслами… Через арку он словно попал в другую атмосферу, но даже сюда пробивался весёлый голос ребёнка и бёновское «Чанёль не попробовал сладкое, налетай, пока мама не видит!». ЫнБи показательно вздохнула, выглянув в окно, но сразу села за стол и поставила чашку совсем близко к себе, обозначая место парню. Он сомневался всего пару секунд, прежде чем выдвинуть кресло и подвинуть его впритык к чужим ногам.       — Я вообще не понимаю, что происходит, — напрямую признался он. Вздох вырвался из него таким… тяжелым, что он едва смог следом вдохнуть. — Бэкхён считает, что я растворяюсь в нём, и отчасти я согласен с ним. А ещё меня беспокоит моё будущее, потому что он хочет, чтобы я учился дальше, а я хочу пойти работать и заботиться о нём, как взрослый самостоятельный человек. Женщина вздёрнула бровь, и Чанёль едва не застонал от того, насколько сильно она похожа на его партнёра.       — Я этот взгляд вижу каждый день. Ради бога, будьте со мной помягче, иначе никакого диалога не получится, — умоляюще протянул Пак.       — Бэк давит на тебя, — констатировала она.       — Нет, но да, но нет. Я не знаю. Я запутался. Он даёт выбор, который начинает душить меня, — Чанёль опустил голову, утыкаясь взглядом в чашку. — Я уже давно чувствую, что хочу сделать больше, чем могу. Я очень люблю его и уважаю. Забота льётся из него, как из ведра. Я всё это принимаю и наслаждаюсь каждым моментом, но я хочу сделать тоже самое и для него. Я практически не влияю на наши отношения, мне хочется быть равным ему. Да, он уважает меня и ни во что не тыкает носом, но я уже чувствую, что упёрся головой в потолок.       — Бэкхён не нуждается в заботе, Чанёль, — взмахнула ладонью ЫнБи. — Он хочет контролировать процесс, а в процессе важна последовательность действий, а не чувства, которые он вызывает.       — Мы говорили с ним об этом: он сказал, что всегда разрывал отношения, когда переставал понимать, что происходит или терял контроль над всем. И мы говорили об этом задолго до выпускного! Прошло уже пару месяцев точно, и он обещал, что всё изменится. Женщина кивнула, приобнимая себя за локти.       — Но ничего не изменилось… И что он говорит?       — Ничего, — буркнул Пак. — Проблема в том, что до поездки я был твёрдо убежден в том, что буду учиться ещё два года, и этого времени должно было быть достаточно для того, чтобы он свыкся с мыслью, что я становлюсь взрослее рядом с ним. Он боится, что я уйду от него, если перестану нуждаться в тех благах, которые он мне даёт.       — Разве это не очевидно? Чанёль удивлённо уставился на женщину, которая легко пожала плечами, мол, а ты что думал?       — Я не собираюсь с ним расставаться из-за того, что стану зарабатывать или найду себе место в жизни. Я собираюсь сделать это для него, чтобы ему было легче, проще жить рядом со мной. Он вложил в меня столько…       — Но ему это в радость. Его это успокаивает. Ему хорошо, когда ты зависишь от него и сидишь на его шее. Парень недоумевающе осмотрел чужое лицо и откинулся на спинку кресла.       — Вы пытаетесь убедить меня в том, что мне стоит забить на себя хер?       — А ты не хочешь?       — Конечно не хочу! — возмутился Пак. Женщина мягко улыбнулась, взяв чашку со стола.       — Тогда в чём проблема, Чанёль? Ёль открыл рот, чтобы заново вывалить на неё чувственный монолог, но тут же запнулся. Слова перестали вязаться в голове. Произошёл самый настоящий бум.       — Но как же… — попытался он. — Он ведь… Я не хочу, чтобы ему было плохо.       — Ему в любом случае будет плохо, — усмехнулась ЫнБи. — Бэкхён такой человек: если вцепляется во что-то, то держится до последнего, пока ты сам его не оттолкнёшь. Он будет изо всех сил пытаться удержать тебя рядом, при этом исключая из игры все правила. Он будет говорить умные вещи, всячески манипулировать, играть в мягкость и жесткость. Он всегда добивается своего, просто иногда процесс получения желаемого затягивается на длительный срок, — пока Чанёль в ужасе пытался осознать, что она только что сказала, женщина снова усмехнулась. — Горжусь тобой. Полагаю, ты его разрушил. Сейчас он пытается что-то выдумать и как-то повлиять на тебя, но ты с кусками вырвал у него все преимущества и начинаешь расшатывать его планы.       — Я, блять, не могу поверить, что всё это происходит, — шепнул Пак, уставляясь в потолок озадаченным взглядом. — Какого хрена получается то, что получается?       — Думаю, восемь месяцев — достаточно длительный срок. Ты и так слишком долго простоял на одной ступеньке, теперь пора подняться чуть выше, — легко откликнулась ЫнБи. Она говорила так, словно всё уже было решено, но ещё ничего не было решено! Чанёль закрыл глаза и сжал руки в кулаки, чтобы вернуть себе здравый рассудок. Проблема оставалась проблемой, потому что от выбора зависело слишком многое.       — Проблема заключается в том, что я не хочу делать ему больно. Ему будет тяжело принимать то, что будет происходить, и…       — А что будет происходить? — наигранно заинтересованно вопросила женщина. — Всё будет по-прежнему, не считая того, что у тебя появятся свои деньги и новые возможности. И в быту ничего не изменится, разве что у вас появится совместный бюджет.       — Но он будет переживать! ЫнБи пожала плечами.       — Хорошо, тогда поставь его чувства выше своих. Пойди, потрать ещё два года на учёбу, отсрочь ради него своё взросление и в конечном итоге ты всё равно станешь старше как морально, так и физически, — женщина немного отпила из чашки и продолжила: — Чувствуешь, как ничего не меняется? Вы всё равно придёте к одному итогу, только загвоздка по времени: сделать это сейчас или позже. Легче вообще не стало. ЫнБи просто озвучила все мысли парня, и всё же из чужих уст это звучало более здравомыслящим, чем в его голове. Чанёль понимал, что выбор придётся сделать, и все его внутренности говорят ему, что он должен выбрать…       — Сердце говорит, что нужно уступить, пощадить Бэкхёна. Оно готово проглотить обиду, какой бы сильной она не была, но голова сопротивляется изо всех сил, — шепчет Пак. — Я так сильно раздражен мыслью, что мне придётся снова уступить ему. Когда мы заговариваем об этом, я буквально не знаю, куда себя деть, потому что он всё время такой… какой-то… Блять. Женщина усмехнулась, но тут же сжала губы, чтобы не улыбаться в полную силу. Чанёль измождённо взглянул на неё, понимая, что она абсолютно во всем была права. Вот же дерьмо, блять. Грёбаный Бён Бэкхён!       — Он играет со мной, — застонал парень, накрывая лицо ладонями. — Говнюк.       — И при этом не скрывает этого, — весело протянула женщина, — он не хочет тебя отпускать, но толкает за дверь. Какой хитрый ход: «я добровольно дам ему сделать выбор, не настаивая, не угрожая, и он выберет меня, потому что я был с ним мягок и мил».       — О-о, ну хватит! — снова застонал Чан, мотая головой. — Почему я всё время забываю, с кем встречаюсь?!       — Потому что он стратег, Чанёль. Стратег с самого детства, — улыбается женщина. — Он сломал себе руку, чтобы не ходить на боевые искусства. Он проложил дорожку из гвоздей, чтобы отец пробил колёса, и мы опоздали на несколько часов на праздник к родственникам. Ты в курсе? Он ничего не делает просто так. Почти все его действия — это часть большого и длинного пути, который ведёт к чему-то желаемому. Буря придушила Пака, заставляя стиснуть зубы. Горло с такой силой сжало, что он готов был заорать.       — И отношения для него — это тоже процесс?! — возмущённо вопрошает он. — Я — тоже процесс?! ЫнБи успокаивающе опускает ладонь на его сжатый кулак.       — Ты не процесс, — говорит она, — ты основа, исток. Не было бы тебя — не было бы его. Он бы уже давно умер, если бы не вцепился в тебя, помнишь?       — И что, я должен всю жизнь помнить об этом и…       — Успокойся, — обрывает ЫнБи, мгновенно прижимая его взглядом к стулу. — Ты не должен воспринимать мои слова отрицательно. Я говорю о фактах. Я говорю о том, что лежит на поверхности, а ты всё время упускаешь это из вида, потому что и правда влюблён в него слишком сильно.       — Ебать, — рычит Чанёль, сжимая пальцы ещё сильнее. Ему чисто физически становится плохо от того, что женская ладошка способна припечатать его к месту, когда он готов взорваться от негодования и возмущения, и злости, и обиды, и ещё сотни чувств! Женщина спокойно допивает чай, пока Ёль размеренно дышит, расслабляясь под мягкими поглаживаниями ладони. Складывается ощущение, что ЫнБи знает будущее — с таким невозмутимым взглядом и отношением к ситуации она разглядывает горшок с цветами. Чанёль тоже обращает на него внимание, замечая множество трещин. Возможно, декоративных. Возможно, нет.       — Я горжусь вами обоими. Вы вызываете во мне чувство удовлетворения и такой гордости, что захватывает дух, — тихо говорит она, слабо улыбаясь. — Сейчас я буду говорить долго и очень много. Я хочу напомнить тебе о том, что Бэкхён никогда не был только хорошим или только плохим. Он — совокупность стольких качеств, что некоторые до сих пор с трудом удаётся идентифицировать. Он сильный, но слабый. Жесткий, но мягкий. Манипулирующий, но искренний. Загадочный, но открытый. Не всегда, но в большинстве случаев он готов раскрыться, — вздыхает ЫнБи. — Ты идеализировал его, потому что двадцать четыре часа в сутки видишь только положительные стороны — те стороны, которые Бэкхён показывает тебе. И ни ты, ни я не можем утверждать, что он не искренен. Периодами ты замечаешь: здесь он был слишком настойчив, здесь он слишком мягок, здесь играется, а вот тут нет — это мешает, но это нормально. Разве ты всегда придерживаешься одного образа, Чанёль? Все мы многогранны, и Бэк умело пользуется разными приёмами, чтобы добиваться своего. У меня нет к нему вопросов или возмущения, потому что он просто пользуется умениями, которые отточил до идеала. У меня вопросы к тебе, Чанёль: почему ты этого не замечаешь на постоянной основе? почему позволяешь ему вертеть собой? почему получается так, что ты готов поставить его выше себя, хотя умом сопротивляешься этому?       — Потому что я люблю его. ЫнБи качнула головой:       — Потому что ты невнимательный. Ты невнимателен ко всему, что он делает для тебя. Ты бездумный. Не замечающий ничего дальше своего носа, — улыбается она. — Ты хотя бы раз пытался проанализировать Бэкхёна? Понять, что он пытается показать тебе? Он открывает для тебя двери, но при этом советуется со мной по поводу сложившейся ситуации, говорит тебе кучу умных слов, просит прощение за то, что может давить и всячески показывает, что готов уступить.       — Вы сами только что сказали, что он манипулирует! — возмутился Пак.       — Он борется, — выразительно произносит женщина. — Он использует все методы, все средства, чтобы удержать тебя рядом, но при этом двери остаются открытыми. Он говорит тебе: ты можешь выйти, но прежде чем ты это сделаешь, я попытаюсь убедить тебя остаться. «Приехали!» — мысленно взревел парень, закрывая глаза.       — Мы заговорили с тобой в беседке. Он знает, что сейчас я разжевываю тебе ситуацию, но при этом он всё ещё остаётся там, снаружи. Знает, что ты будешь зол и возненавидишь его за то, что я раскрываю все эти неприятные методы, с помощью которых он управляет тобой, но он остаётся на месте. Он мог бы остановить тебя, втянуть в разговор, воспользоваться Ибо и как-либо перетянуть внимание на себя, но вместо этого он молча дал мне увести тебя, чтобы я объяснила тебе, какой ты слепой дурак.       — Больше спасибо, — язвительно откликнулся Чан.       — Большое пожалуйста, — фыркнула ЫнБи, хлопнув его по ладони. — Ты смотришь на него через сердце, а надо ещё и через мозг присматривать. Ты ведь в курсе, что он у тебя есть? Парень закатывает глаза.       — Вот оно — знаменитое чувство тактичности четы Бён.       — Я говорю напрямую, — пожимает плечами та. — Ты действительно растворился в нём, и это беспокоит его. Теперь он разрывается между твоей жаждой стать независимым и твоим замыленным влюблённостью взглядом. Для него одно не менее важно, чем второе. И хотя второй случай растягивается на более длительный срок, он всё равно не даёт себе отсрочку на решение проблемы. Он думает над тем, как бы привести тебя в чувства, но пока тупо переживает и боится, что в какой-то момент сорвётся и всё поговнит.       — Супер. Большое спасибо.       — Я тебя сейчас стукну, — вздыхает женщина.       — Если мне это поможет, то я с радостью подставлю не только голову, но и пятую точку, — буркнул Пак.       — Знаешь, почему мы здесь сидим? Потому что я предложила вывалить всё это дерьмо на тебя, чтобы ты наконец-то прозрел и стал более здравомыслящим. Вот моё решение вашей проблемы. Чем больше говна ты в нём увидишь, тем больше ты станешь пользоваться головой.       — Любовь — это не о здравомыслии.       — Одно не должно исключать другое, — пожала плечами ЫнБи.       — Да я просто хочу любить его без задней мысли. Можно мне вот так вот, пожалуйста?! — взмолился Пак.       — Ты ведь в курсе к чему приводит бесконтрольное движение? БЛЯТЬ.       — У тебя такое лицо, словно ты пытаешься подобрать слова для того, чтобы помягче меня послать нахер. Она усмехнулась, а потом полноценно засмеялась, когда Пак со стоном накрыл лицо ладонями.       — Как же я устал от всего этого… Я уже схожу с ума, — пожаловался он.       — Ладно, скажу последнее: отношения — это всегда большой план. В планах нет ничего плохого, потому что планы — это прямой путь в будущее, и Бэкхён хочет наконец-то простроить себе счастливое будущее, а не равнодушно тонуть в дерьме, как он до этого делал семнадцать (или около того) лет, — презрительно отозвалась ЫнБи. — Мы хотим от тебя одного — понимания. Ты должен понять, что Бэк стратег, очень сильно любящий тебя. И он пытается найти гармонию между удовлетворением своих и твоих потребностей. При всём этом он никогда не скрывал от тебя того, что всё планировал и добивался своего нечестными методами. Он был искренен и честен с тобой каждый прожитый вместе день, так почему ты обижаешься на него? «Потому что я не видел всего этого, пока не поставил себя же перед выбором. Потому что я оказался таким же слепым, как и влюблённым. Потому что меня всё раздражает и боюсь выбрать не то, что должен. Я чувствую ответственность, которая давит на меня… Вот, что такое самостоятельность, да?.. Бэкхён держит двери открытыми, но тяжесть буду ощущать только я. Он не будет причастен к моему выбору, даже если будет манипулировать моими чувствами. Я просто хочу, чтобы всё было хорошо. Почему я должен что-то выбирать? Я возмущен тем, что Бэкхён не может переступить через себя так же легко, как это сделал я, как я собираюсь сделать…»       — В этот раз не получится гармонии. В этом бою кто-то проиграет, и мне очень не хочется проигрывать, — шепнул Чанёль. — Как мне поступить? Что выбрать: себя или его? Женщина отвела взгляд, постукивая пальцами по чашке.       — Мы договорились, что я не буду влиять на твоё решение. Я выделила моменты, на которые тебе стоит обратить внимание, но большего от меня не жди.       — Но если бы Вы оказались на моём месте…       — А я на нём и оказалась, — слабо усмехнувшись, отрезала ЫнБи, поднимаясь с места. — И где я сейчас нахожусь? В аду из собственной болезни и «раненого» ребёнка. Чёрт. Дерьмо. «Полное дерьмо», — подумал парень, сгибаясь, утыкаясь ладонями в лицо. Чанёль снова взглянул на сложившуюся ситуацию и понял, что готов проиграть. Добровольно остановить сопротивление и сдаться, потому что Бён убедителен каждую секунду, проведённую рядом с ним. Он искренен всегда. ЫнБи права: он просто ничего не видящий дурак. Ничего не изменится, если Пак прочертит границу, за которую мужчине будет запрещено переступать. Ситуация не выровняется, если Чанёль выберет себя. Причём она не выровняется и в случае, если парень выберет Бёна! «Только я могу творить такую херню», — мысленно застонал Пак. Чанёль остался на месте. Сидел, уставившись в цветочный горшок. Солнце медленно выходило на сторону окна, понемногу ослепляя его. Сдвигаться он не был намерен. Какое-то время парень бездумно слушал доносящиеся с улицы голоса. «Покружи ещё!» от Ибо и «А ну-ка хватит! Угомонились оба!» от ЫнБи, которое звучало достаточно твёрдо и оглушающе даже в доме. Особенно последнее «Бён Бэкхён!», успешно перешедшее чуть ли не в ультразвук. К слову, Ибо был в восторге, судя по визгу. Чанёлю тоже по началу хотелось заорать, но чем дольше он тут сидел, тем стремительнее уходили бурные эмоции, уступая тупой ноющей боли в грудной клетке. Был ли это осадок после разговора? Возможно. Или же от осознания хитростей партнёра в отношениях? Вероятно. Бён действительно уникальный. Чанёль считает его по-настоящему удивительным человеком. В нём столько всего есть… так хочется взглянуть на мир его глазами. Так хочется посмотреть на себя с его точки зрения. Так хочется заглянуть себе в глаза и проанализировать, распланировать всё так, чтобы никто не остался в проигрыше. Чан почему-то убеждён, что мужчине под силу это устроить. Он же… совершенный! Бён входит в комнату тихо, но двигается к столу с каким-то странным чувством неизбежного. Чанёль, распластавшийся в кресле, упёршись локтем в подлокотник и кулаком в висок, даже не сразу обращает на него внимание. Мужчина же в это время выдвигает стул из-за стола и садится точно напротив него. Парню, разглядывающему горшок, приходится немного сместить взгляд чуть вправо. Наверное, он думал, что Чан начнёт говорить первый, но Пак так и не заговаривает, остановив взгляд на одном месте. Бёну приходится обернуться назад, чтобы определить место, куда он смотрит. Заговаривает первым он:       — Это кашпо. Не то чтобы Ёля это сильно волновало, но…       — Кашпо? — слабо нахмурился парень, бездумно переспрашивая.       — Оно самое, — кивает Бён. Трудно, наверное, разговаривать с человеком, который не особо хочет разговаривать. Чанёль ведь даже взгляд не поднимает.       — Как ты думаешь, я похож на эту штуку?       — Показываешь шрамы, когда на самом деле ты в порядке? — задумчиво спрашивает парень, разглядывая растение. — Если ты думаешь, что я стал сомневаться в твоей искренности, то ты заблуждаешься. Я верю, что шрамы настоящие, но моменты, в которые ты их показываешь, могут быть искусственными.       — Они не были искусственными, — возразил мужчина.       — Хорошо, буду иметь в виду. Он немного поёрзал. И Чанёль на мгновение ощутил удовлетворение от вида неуверенного партнёра. Пак просто не мог не отметить то, каким милым был Бён, когда не находил себе места или не знал, что делать дальше.       — Не хочешь со мной поговорить? — наконец, спросил он.       — Не хочу, — Пак едва заметно качнул головой, — ещё не придумал, что говорить. Мужчина опустил взгляд на стол, скрещивая пальцы в замок. Чанёль поглядывал на него краем глаза, стараясь не улыбаться, но при этом чувствуя безмерную усталость от разящего напряжения со стороны Бёна. «Удивительный человек, — подумал парень. — Хочу поцеловать тебя», — тут же проскользнула мысль и приятно кольнула в груди. Пак буквально видел, как садится на чужие колени и соприкасается губами с чужими. Он уже ощущал, как под ладонями расслабляются мышцы и опускаются плечи.       — Мы собираемся…       — Спускайся обедать, Пак Чанёль! Хватит там сидеть, — крикнула ЫнБи, перебивая брата. Чан поднялся с места, даже не пытаясь сделать вид, что хотел бы дослушать мужчину. Ох, если бы он мог, он бы записал это выражение бёновского лица! Рассеянный, он такой очаровательный!..       — Ты меня так наказываешь? — бросил в спину Бён. Чанёль обернулся, чуть приподнимая брови.       — А что, такое возможно сделать? — удивился он. Усмехнувшись, парень вышел из арки в коридор и свернул к лестнице. И ведь действительно: Ёль всегда показывал свои чувства, когда обижался. Он буквально наказывал этим мужчину, который всегда сдерживал свои настоящие чувства, делая вид, будто всё в порядке. Чанёль такое не практиковал. Если всё было плохо, то окружающие должны были об этом знать. Обедал он не один, а с Ибо. Мальчику осталось выпить таблетки, а потом они должны были выйти на прогулку. ЫнБи выразительно спросила, пойдёт ли он с ними, и парень кивнул, сдерживаясь от усмешки. Она вывалила на него кучу всего и теперь настойчиво пыталась лишить его покоя, продолжая стыковать с Бёном.       — Хотите меня помирить с ним?       — Ты ещё с ним не ругался, чтобы мирить, дурень, — вздохнула женщина, выходя из комнаты в коридор. — Положи сигареты на место, Бён Бэкхён, я не позволю тебе курить на моём участке.       — Но в тот раз же позволила! — донеслось до Чанёля.       — Мало ли что когда-то было. Сегодня новый день, новая жизнь… Чанёль едва не поперхнулся смехом, пытаясь удержать эмоции в узде. Этот день — нечто. Давно не было таких эмоциональных качелей. Из коридора продолжало доноситься бёновское бормотание, прерываемое удивительно твёрдыми репликами ЫнБи. Ибо был полностью сбит с толка, моментами косясь на коридор.       — Куда идём гулять?       — За двор, на улицу, — моментально переключился ребёнок.       — Хочешь мороженое?       — Хочу, но мама не разрешит.       — А мы попросим дядю Бэка. Дяде Бэку правила не писаны, он у нас тот ещё фокусник, — хмыкает Чанёль. Сказать, что прогулка удалась — ничего не сказать. Во-первых, Ибо получил мороженое, пока Чан отвлекал ЫнБи. Во-вторых, и оба партнёра сменяли места около ребёнка и матери, не давая им выдохнуть ни на минуту. В-третьих, женщина выглядела намного лучше, чем когда они приехали в город. Складывалось впечатление, что чем больше они проводили время вместе, тем явственнее она расцветала и чувствовала себя лучше. Это были хорошие несколько часов, за которые отдохнули все. Точнее, почти все. Бён моментами смотрел на него так, словно собирался наброситься и потребовать разговора прямо сейчас. То, как Паку удавалось выскользнуть из его поля зрения, веселило ЫнБи больше всего. Казалось, насмехаться над братом больше некуда, но она находила поводы поддеть мужчину. Что по поводу наказания? Пожалуй, да, но не своими руками, а чужими. Время неумолимо приблизилось к семи. Ибо нужно было принимать лекарства, поэтому они вернулись домой с намерением поужинать и отдохнуть. Чанёль даже не пытался избегать мужчину, но при этом всё время кто-то находился рядом, не позволяя им заговорить. Чувства перемешались, и уже было непонятно, обижается он на Бёна или нет. Осадок был, но незначительный, смазанный настойчивым убеждением рассудка: Бён прав, Бён молодец, Бён старается для меня и хочет как лучше. То, что это очередной обман, парень осознал только когда ЫнБи после ужина заговорила о жертвенности.       — Я уже это слышал. Причём от Вас же, — хмыкнул Чанёль, протирая вымытую посуду полотенцем.       — И что я говорила?       — Если мне приходится приносить себя в жертву или мириться с вещами, которые мне не нравятся, я могу расставаться с Бэкхёном.       — Всё верно, поэтому…       — А ещё Вы тогда сказали, что он сложный человек и рядом с такими людьми трудно найти своё место такому молодому парню, как я. И что часто нужно жертвовать ради отношений.       — Что?! — возмущённо вопросила женщина. — С тобой разговаривал какой-то другой человек. Ёль усмехнулся:       — Точно. Я же не только слепой, но ещё и тупой. Недовольно взглянув на него, ЫнБи шлёпнула его полотенцем по плечу и взмахнула рукой в сторону выхода из кухни.       — Я буду пить чай через полчаса. Спускайтесь, если захотите. Бён перехватил его в спальне. Захлопнув дверь, он вжался в него со спины и обхватил руками, не давая двинуться. Чанёль с шипением втянул воздух, откидывая голову на чужое плечо, пока мужчина покусывал шею.       — Как тебе не стыдно?..       — Я давно потерял стыд. А ты? Пак внутренне содрогнулся.       — А я нет. Ты не будешь приставать ко мне в доме своей сестры. Это такое же святое место, как кухня. Бён усмехнулся, но кусаться перестал. Уткнувшись лбом в его плечо, мужчина медленно стал покачивать его в объятьях, при этом выглядя максимально «убитым». Внутри всё сжалось, потому что видеть Бёна таким было неприятно. Слишком сильно разнится с тем, что он обычно видит. Итак, насколько это продуманные действия?..       — Хочешь, чтобы я тебя утешил?       — А ты хотел бы?       — Я мог бы, — уклончиво ответил парень.       — Ну, это не ответ, — пробубнил Бён, выпуская его из объятий. — Могу ли я заслужить твоё прощение?       — Разве ты должен извиняться? Мужчина сконфуженно присел перед ним на постель.       — А я не должен?       — Моя проблема в том, что я оказался слеп к тебе. Я люблю тебя, а ещё ты меня жутко раздражаешь, но я люблю тебя.       — О-окей? — неуверенно вопросил Бён. Чанёль усмехнулся, наблюдая за мимическими потугами мужчины. В конце концов, он не справился с собой и просто стёр выражение лица ладонью, вызывая полноценный смех.       — Как тебе это удаётся? Нет, я серьёзно, — парень глубоко вдохнул, упёршись руками в бока. — Ты обводишь меня вокруг пальца девятый месяц, а я и рад такому раскладу! Это насколько же ты умел в манипулировании, что я не просто оказался слепым, но ещё глухим, немым и тупым.       — Я просто люблю тебя, — пожал плечами Бён.       — Абьюзер, — цокнул Чанёль. Мужчина поперхнулся воздухом, ошарашенно уставившись на него.       — Это с какой стороны? — натурально возмутился он.       — С той, которую ты проявляешь каждый раз, когда я путаю тебе карты. Бён глубоко вдохнул, словно вот-вот вывалит длинный монолог о том, как парень не прав, но тут же «сдувается». Чанёль усмехается, слыша тяжёлый вздох на словах «Чёрт, Ёль». Парень не сдаётся:       — Если ты хочешь поговорить, то прекрати играться со мной, мошенник. Мужчина облизывает губы и отсаживается на кровати чуть дальше, чтобы не запрокидывать голову. Лицо моментально меняется. Чанёль внутренне содрогается от того, каким тяжёлым взглядом Бён окидывает его.       — Нет, так не смотри на меня, я возбуждаюсь какого-то хрена, — выставляет палец парень. Вздёрнув бровь, мужчина вздыхает и разительно смягчает взгляд, при этом выглядя несколько недовольным. Ладно, так лучше.       — Ну, чего молчишь? Ты же хотел поговорить?       — А тебе нечего сказать?       — Нечего, — пожимает плечами Пак. — Ты не виноват, что я ведусь на твои фокусы. Не виноват, что я оказался слишком слепым по отношению к тебе. Не виноват, что я не способен адекватно оценивать тебя и, можно сказать, невнимателен к тебе и тому, что ты делаешь. Всё в порядке — это моя работа, я разберусь с этим после того, как приму решение по поводу обучения. Вот, что меня волнует больше всего остального. Это моя главная проблема, а не то, что у меня глаза замыленные. Мужчина откидывается на локти, оглядывая его лицо недоумевающим взглядом.       — То есть, тебя не тревожит то, что я играюсь с тобой?       — Это твоя натура, Бэкхён. Я не могу заставить тебя перестать это делать, потому что однажды ты уже пообещал мне не делать это и благополучно продолжал это делать и дальше, только маскировался намного лучше, — развел руками Пак.       — Нет, это начинает становиться между… Чанёль качнул головой, перебивая его:       — Между нами становится твоё нежелание выпустить меня из гнезда, а не твои игривые методы воздействия. Я с этим смиряюсь. Да, это неприятно, но это решаемо. Я могу это осознать и принять, и впредь я постараюсь быть более внимательным к тебе, чтобы замечать всё это и вовремя реагировать, а не слепо вестись. Если уж на то пошло, то я хочу знать, что сознательно вступаю в твою игру, а не… — он взмахнул рукой, устало взглянув на мужчину. — Бэк, сейчас я не считаю это проблемой. Я разозлился на тебя, а потом на себя, потому что только идиот не заметит то, что ты проворачиваешь со мной.       — Или я хороший актёр.       — Или ты говнюк.       — Что тоже не исключено, — поджал губы Бён, садясь на постели ровно. — Хорошо, с этим разобрались. Теперь обучение.       — Сердцем я чувствую, что должен сдаться тебе и уступить, но рассудок сопротивляется и не понимает, какого хрена я должен жертвовать собой ради тебя. Опять ради любви?       — Нет, это не тот случай, — отрицательно качнул головой мужчина, подавая ему руку. Чанёль вложил ладонь и его тут же затянули на постель, усаживая боком между чужими ногами. — Это твоё будущее. Твоё личное будущее, отдельное от меня. Я это понимаю, но при этом не перестаю бороться за преимущество, потому что я упёртый баран, повязанный на контроле.       — Я не понимаю, что мне делать, — признался Пак. — Я тупо запутался в этом дерьме, потому что должен самостоятельно принять решение. Причём страшно боюсь тебя обидеть тем, что откажусь поступать на магистратуру.       — Я не обижусь, — возразил мужчина.       — Ладно, ты не обидишься, но будешь ощущать давление из-за того, что я начну обосабливаться. Чанёль ощутил ладонь на колене и неосознанно придвинул его ближе.       — Малыш, ты не можешь всю жизнь беречь мои потрёпанные нервы, при этом жертвуя собой. И он был прав! Пак мгновенно ощутил единение с ним: мой мужчина понимает меня, он осознает суть сложившейся ситуации, становится на мою сторону и позволяет сделать выбор не в свою пользу. Чанёль запнулся на мысли о том, что Бён жертвует собой. Затем перемотал в голове чужие слова, выделяя особое внимание обращению, затем фразе «потрёпанные нервы». Взгляд бездумно зацепился на ощущение поглаживания и внутри всё взбушевалось.       — Так, ты опять! — воскликнул Чан, заваливая мужчину на спину. Бён засмеялся, пытаясь остановить чужие руки, легонько бьющие по плечам и груди.       — Ты такой милый, Ёль-и, — протянул он, хватая его за запястья. — Прости, не удержался. Но зато ты сразу всё понял!       — Я чуть не повёлся! — зарычал парень, усаживаясь на чужие бёдра. — Вы так раздражаете, господин Бён. Мужчина приподнял уголок губ, довольно взглянув на него. Только Бён может показать, сколько удовольствия испытывает, оставаясь в невыгодном для себя положении.       — Ты дал мне в руки все карты — имею право испытывать тебя на прочность.       — Интересно, а я имею право испытывать Вас? — вопросил парень, двигая бёдрами назад, ближе к чужому паху.       — Боюсь, что нет.       — Может быть господин Бён пересмотрит своё решение? Чужие глаза искрили. Чан сознательно поддавался, надеясь, что удастся продавить мужчину, но тот по-прежнему был непреклонен. Пак не сдавался, продолжая заигрывать с ним, ощущая, что от трения с ягодицами у мужчины начинает твердеть член. И всё же, он продолжал отказываться от ласки, всем своим видом показывая, что парню позволяется это делать — не более того. Если бы не захваченные руки, ему бы быстрее удалось осуществить задуманное. Но запястья сжимали достаточно крепко для того, чтобы попробовать вырвать ладони. Нужно действовать более аккуратно, — решил Пак. Бён это видел и наслаждался им, продолжая подыгрывать, поддерживая диалог, позволяя плавными покачиваниями бёдер зажигать между ними огонь. Глаза уже давно потемнели, а дыхание становилось более глубоким с выдохами через рот.       — Ибо позовёт меня совсем скоро, а ты, маленький бесстыдник, качаешься на мне и думаешь, что я смогу от этого кончить? — вздёрнул бровь мужчина.       — Бросаешь мне вызов?       — Этого мало, чтобы заставить меня кончить.       — Но этого достаточно, чтобы ты захотел большего, — ловко обернул Пак. Мужчина ухмыльнулся, и Чанёль подмигнул ему. «Ещё немного», — подумал Ёль, — «он сдастся совсем скоро». Но оказалось, что каким бы мужчина не был твёрдым, а сдаваться он не намерен. Руки всё ещё были сжаты слишком сильно, и Чанёль медленно оставлял попытки к слому чужого сопротивления. Бён почувствовал это сразу и усмехнулся, явно довольный тем, что парень остался в проигрыше, а ведь у самого Ёля стояло так, что притронься — и он позорно спустит в штаны. Ну а что, эти чёртовы разговоры заводят не только Бёна! Чанёль обиженно надул губы, выравниваясь и выдёргивая руки из чужого захвата. Мужчина опустил ладони на его бёдра, и парень склонился над ним, намереваясь поцеловать. Бёдра подбросили его вперед, с силой потираясь о ягодицы. Поцелуй оказался смазанным. Слишком сильно смазанным. Чанёль едва не вляпался губами в чужой лоб, вызывая у Бёна смешок. «Ну-ну, мы ещё посмотрим», — мстительно подумал парень, представляя собой воплощение адской смеси смущения со жгуче красными щеками. Мужчина явно расслаблялся, не замечая подвоха.       — Подожди, если Ибо и правда позовёт тебя… — шепнул Пак, не доверяя своему голосу. Бён хрипло отозвался:       — Ты этот огонь разжёг, тебе и тушить.       — Чё-ёрт, — зашипел парень, на мгновение зажмуриваясь от того, как близок он был к концу.       — Кто-то собирается испачкать штаны?       — Блять, Бэк, заткнись, — всхлипнул Чанёль, упираясь ладонями в его плечи и приподнимая бёдра, не давая потереться о себя снова. — Почему это звучит так пошло?       — Всё дело в этом, — он легонько ткнул пальцем в лоб, а потом опустил палец на явную выпуклость спортивок, — и в этом. Пак тихо выматерился, приподнялся ещё больше, и тут прозвучало детское «Дядя Бэк!». Чанёль против воли заржал, когда Бён едва слышно простонал от недовольства и резко усадил его обратно на свои бёдра.       — Нет, иди нахрен, — прошипел Чанёль, выкручиваясь из чужих рук и всё-таки поднимаясь над мужчиной на коленях. — Вылезай из-под меня.       — Чёрт, детка, это очень жестоко с твоей стороны, — жалостливо вздохнул мужчина. Он ещё несколько секунд смотрел на него, ожидая, что парень передумает, но у Чанёля был совсем другой план, потому что Бён всегда поддаётся с большим трудом. Снова слышится вздох. А потом мужчина цокает, снова показывая своё недовольство ситуацией, потому что осталось совсем чуть-чуть до разрядки, а тут племянник. Бён поворачивается на бок, чтобы выползти из-под Пака, и Чанёль резко впечатывает в его плечо ладонь, прижимая к постели и налегая на спину и задницу. Вот оно! Бинго!       — Чёрт, малыш, — шипит Бён, приподнимаясь на локте. Это и позволяет парню просунуть ладонь под живот и спустить под бельё.       — Благодарю за помощь, господин Бён, — шепнул Чанёль, прежде чем укусить мужчину за загривок и начать надрачивать член.       — Господи, блять, — рыкнул мужчина, даже не пытаясь дёрнуть плечами, чтобы сбросить его с себя. Чанёль потёрся членом о чужие ягодицы и застонал прямо в шею, чувствуя, как слюна стекает с губ по коже. Он расцепил зубы, когда Бён натурально зарычал, подаваясь бёдрами назад, к его члену. И тут же вцепился в шею снова, вызывая низкий стон. Паку едва удалось прикрутить в себе громкость стонов от того, что сам же творит. Возбуждение ударило так сильно, что он заскулил и кончил, вжавшись пахом в чужие напряженные ягодицы. Бёну этого было более чем достаточно: Чан всхлипнул и расслабил челюсть, провоцируя его на дрожь, а потом обвёл взбухшую головку большим пальцем. Он не знает, как умудрился зажать чужой рот ладонью, но мужчина послушно сомкнул губы и низко простонал параллельно с тем, как ЫнБи недовольно крикнула им спускаться пить чай. Облизав губы, Чан с трудом привстал с мужчины и вытащил ладонь из его трусов. Бён медленно расслабил плечи и уткнулся лбом в постель, переводя дыхание. Парень оттянул футболку и поцеловал покрасневшие отметки на шее.       — Думал, я тебя не переиграю? Не уничтожу? — шепнул он, коротко поцеловав в шею. — А я переиграл.       — Но не уничтожил, — слабо возразил Бён.       — Пока что нет. Чанёль слез с постели, достал из сумки салфетки и бросил их на постель.       — Это было неприятно? — поинтересовался он, спуская штаны, чтобы вытереться.       — С чего ты взял? — удивился Бён, переворачиваясь на живот и протягивая руку к упаковке. Ёль пожал плечами.       — Ты ведь не хотел, чтобы я проявлял инициативу. Я думал, тебе будет неприятно, если я полезу к тебе, потому что…       — Я передумал, — перебил его Бён, пытаясь привести себя в порядок. — Признаюсь, что недооценил тебя. Я не видел тебя в инициирующей роли, но ты действительно переиграл меня, — он усмехнулся, поднимая на него искрящийся взгляд. — Ты с самого начала поддавался мне, чтобы провернуть это?       — И ты попался, — улыбнулся Ёль, кивнув. Мужчина засмеялся, поднимаясь с кровати.       — Уважаю, — горделиво протянул он, коротко поцеловав его в губы.       — Уважаю, но больше так не делай? — Пак на пробу прощупал почву. Бён поправил футболку и поднял на него заигрывающий взгляд. Чанёль чувствовал, как щёки начинает пощипывать от осознания того, что он только что провернул.       — Я такого не говорил. Подмигнув, мужчина вышел из комнаты, оставляя Пака один на один с салфетками и пятном на трусах. Сменить или идти так?       — Пак Чанёль! Я сколько раз должна крикнуть, чтобы ты спустился вниз?!       — Так пойду, — буркнул Ёль, оттягивая и без того длинную футболку ещё ниже. «Лучше спуститься. От греха подальше. А то кто знает, что эти Бёны учудят». Чанёль не знал, что лучше было бы сходить в душ и переодеться, а ещё лучше было бы вообще не выходить из комнаты. ЫнБи раскусила их сразу же, и не погнушилась полвечера поддевать его «непотребством в её доме», в то время как её брат спокойно сидел рядом, невозмутимо раскуривая одну сигарету за другой. Прибабахнутая семейка. И он, судя по всему, тоже.