О прощении

Журналисты отсутствовали, что сразу наталкивало на подозрительные мысли. Дэмиен не верил в человечность, потому сразу исключил вариант, что стервятники дали ему день передышки, прежде чем разорвать его на части. Скорее всего его ждали у Уэйн-Апартментс, забыв о полуразрушенном особняке на окраине города. Или неприкосновенность особняка Уэйнов стала одной из незыблемых истин Готэма, как разгуливающие по улицам психопаты в аляповатых костюмах и вечный полумрак. Даже после смерти Альфреда никто не смел соваться сюда — и правильно, место кишмя кишело всевозможными ловушками. Он бросил мотоцикл у ворот, решив пройтись. Внешний мир скрылся за разросшимися кустами и деревьями — сад одичал и больше походил на дремучий лес из сказок. Густые кроны деревьев срослись над головой, образовывая высокий потолок. В конце концов, дорожка вывела его ко главному входу в особняк. Его встретили здание, бывшее некогда домом, пожелтевший от времени пустой фонтан и женщина, сидящая на мраморных ступенях. Дэмиен замер, сжимая спрятанный в рукаве кинжал. Он был уверен, что передвигался бесшумно и первый заметил её, но она уверенно подняла голову и встала, отряхивая хлопковые спортивные штаны. Непривычно было видеть Барбару на ногах — он слышал, что Бэтгёрл вернулась, но не встречался с ней лицом к лицу после того, как ушёл из семьи. Когда они познакомились, она уже была в кресле. Барбара куталась в тёмно-синюю толстовку Йельского университета. Чужая толстовка падала до колен, а рукава хоть и закатаны, но всё равно были слишком длинными. Ей шло, она точно была одной из бульдогов: если вцепится, то мёртвой хваткой. Под глазами у неё залегли синяки, а линии у рта углубились. Она стояла перед входной дверью, словно молчаливый страж; ясно теперь, почему под воротами не толпились журналисты. Дэмиен стал причиной смерти обоих мужчин, в которых она была влюблена. Ещё недавно он поддерживал убийцу её отца. Её голова была повернута в его сторону, но тяжелые тучи, затянувшие небо, отражались в её очках, не давая разглядеть глаз. — Добро пожаловать домой, — она посторонилась, открывая ему проход. Наверное, нежелание оставлять ей свою открытую спину отразилось на его лице, потому что Барбара фыркнула и зашла в дом первой. — Брюс вернулся сюда и начал отстройку, так что место жилое, — она не споткнулась на его имени. — На кухне есть еда. Я забила холодильник доверху. Все системы контролируются Братским Оком. Я добавила тебя в список гостей. Считай это чем-то вроде суперумного дома, — потом куда-то в сторону, — привет. — Привет, Сестра, — ответил ей голос, слишком мелодичный и однотонный, чтобы быть человеческим. — Привет, Дэмиен Уэйн. Дэмиен перехватил сумку на плече, борясь с клубящемся в желудке раздражением. Барбара отвадила журналистов, в список его вот добавила, украла отцовскую толстовку — вела себя как дома, как будто она тут главная, как будто она разрешила ему быть тут. Словно читая его мысли, что только пуще выводило его из себя, Барбара пояснила: — Я не живу тут, просто заезжаю иногда. Следить за домом было некому. Если тебе нужна компания, я могу ненадолго остаться, помочь освоиться. — Не буду тебя задерживать, — отрезал Дэмиен. Барбара кивнула, не меняясь в лице. Засобиралась уходить. Его это, конечно, не обмануло. Таран по имени Барбара невозможно было остановить, если ей чего-то хотелось, она этого добивалась любыми средствами. Она потеряла семью, поэтому ни за что не отпустит его теперь, будет надоедать звонками и визитами, будет следить за ним издалека, наседка, чтоб её. Уже у выхода, она сняла очки, чтоб протереть их краем толстовки. Глаза у неё были затянуты серыми тучами, слишком много всего в них было. С возрастом появилось больше сходств с Гордоном: те же морщины у рта, тот же суровый и честный взгляд. — Ты всё сделал правильно, — тихо произнесла она. — Он бы гордился тобой. Дэмиен не стал провожать её, а побрёл вглубь дома. В поместье двадцать спален, так что он не удивился, что никто не стал трогать его комнату. Пока Альфред был жив, он ещё наверняка убирался здесь, а после него никто сюда и не заходил. Отец, наверное, забыл о её существовании — ну, или упорно изображал, что забыл, разницы никакой. Он не вешал на стену рисунки, не хотелось портить их в попытке отодрать потом, оставлять на стенах пятна от скотча. Некоторые он хранил в столе, но большинство раздаривал. Грейсон придумал, кто ещё. Как-то увидел его, растянувшегося на ковре у камина с мелками, и потом несколько дней ходил за ним, упрашивая отдать ему одну такую картину. Он их так называл, картинами. Радовался каждой как ребёнок, а Дэмиен закатывал глаза, но щёки у него предательски краснели. Первую он подарил ему на день рождения, семейство малиновок на дереве. Метафорично как. С дней рождений и праздников повод перешёл в «да просто так». Мало-помалу, это вошло в привычку. Альфреду тоже досталась своя доля «картин». Даже Дрейк получил парочку, хотя и не заслуживал, называл их каракулями. Но отдавать обратно отказался. Браун просто крала их, наглая воровка, а Касс дарила ему в ответ свои. На рабочем столе лежала небольшая кипа рисунков, перевязанных зелёной лентой. Грейсоновские. Сверху лежала маленькая карточка с накарябанным «спасибо». И ещё одна, с красивым, ровным «мастер Дэмиен, добро пожаловать домой». Дэмиен убрал папку в ящик и положил сумку на стул. Сходил в душ — пришлось долго ждать, пока сольётся холодная вода и наконец пойдёт горячая — вымыл голову, подумав в очередной раз о том, что пора подстричься, умылся. Выйдя из ванной, он устроился на заправленной кровати, набрал на телефоне «я дома», отправил и сразу провалился в глубокий сон. * Спросонья он не сразу вспомнил, как тут оказался. Наконец рой мыслей и воспоминаний в голове утихомирился, и Дэмиен понял, что это всё было взаправду. Сквозь задёрнутые шторы не проникало ни лучика, так что не понять было, день на дворе или ночь. Он проверил телефон. Пять утра. Он проспал четырнадцать часов. В четыре часа дня пришло сообщение: «Мне прийти или ты хочешь побыть один?» Дэмиен и сам не знал, чего он хотел, так что он отложил пока ответ. Холодильник и впрямь ломился от готовой еды. Наложив себе запечённой тыквы, Дэмиен вышел с тарелкой в комнату для чаепития. Без подноса, без подставки под тарелку. Альфред, узнав о таком, намылил бы ему уши. Дэмиен забрался с ногами в плетеное кресло — раз уж нарушать правила, то все — и принялся есть, глядя через застеклённую стену на сад. Ветер ворошил верхушки запущенных кустов, пожухлые цветы понуро согнулись к земле. Это был любимый зал Альфреда. В отличие от большинства комнат в особняке, здесь было удивительно светло. Он занимал себя уходом за розами, которые росли прямо перед залом и частенько срезал свежие розы, чтобы поставить их на стеклянный столик. Вся одежда в его комнате была ему мала, как и одежда Дрейка. Отцовская была бы ему велика, он уже знал. Пришлось заставить себя зайти в комнату Грейсона. Быстро забрал первые попавшиеся домашние штаны и футболку, не осматриваясь, не тормозя. Трус. Одежда пахла стиральным порошком, кондиционером и немного запылившимся ящиком. Размер подошёл. Пальцы у него немного дрожали, набирая ответ. «Не хочу быть один». Сообщение ушло, вот одна галочка, вторая галочка, обе галочки из серых становятся синими. — Дэмиен Уэйн, я вижу приближающийся объект. Судя по моим данным, это криптонец. Включаю режим обороны. — Нет, — перебил Дэмиен, — это гость. Добавь её в список друзей. — Хорошо, Дэмиен Уэйн. Привет, Кара Зор Эл. Кара завертела головой, пытаясь понять, откуда шёл голос. Она даже не запыхалась, прикрыла за собой дверь и расшаркалась в холле. — Я общалась с Келексом в Крепости Одиночества, — заверила она, — а ты кто? Как тебя называть? — Меня зовут Братское Око, Кара Зор Эл. — Можешь звать меня просто Кара, Брат. — Кара, — повторил мелодичный искусственный голос. — Теперь вы лучшие друзья, — язвительно вмешался Дэмиен. Обратив на себя её внимание, он тут же оказался в крепких объятиях. Он не стал вырываться, и не потому, что из-за её силы все попытки бы провалились. Кара была в костюме. Работала, наверное, когда он вот так вот жалко и бесцеремонно вызвал её. Потому что ему, видите ли, было одиноко. Но она никак не прокомментировала это, только потребовала, чтоб он показал ей тут всё. На миг Дэмиену показалось плохой идеей приводить её сюда, почти стыдно. Сейчас этот дом переживал явно не лучшие времена. Пять лет, проведённых здесь, были самыми счастливыми в его жизни, но тот дом из его воспоминаний остался в далёком прошлом. Пять против шестнадцати. Кара казалась слишком яркой, слишком подвижной, слишком живой на фоне печальных осунувшихся стен. Но она едва ли не парила, дотрагивалась до пола только носками, крутясь вокруг него, спрашивая о каждой вазе. Если бы не рефлексы, Дэмиен врезался бы в неё, когда в одной из комнат одна вдруг резко остановилась. Она подошла к полке с фотографиями. Это была одна из приёмных комнат. В соседней, с большим камином, всё было обставлено поделками Дика и Джейсона из глины, папье маше и скрепок, и их фотографиями: посредине самая большая, где они собрались все вместе, даже Кейт соизволила явиться, на день рождения Альфреда; Стефани поставила ему рожки и когда он обнаружил, загоготала так, что аж хрюкнула. В этой приёмной, поменьше, тоже всё было в фотографиях, но других, старше. Снимки были зернистые, и цвет немного отдавал желтизной. Молодая пара в парке аттракционов. Та же женщина с мальчиком лет четырёх — они борются на деревянных мечах. Мальчик в школьной форме. Чуть размазанная фигура бегущего мальчика в костюме Серого Призрака. Кара взяла в руки ту, где он был значительно старше, скучающий Йельский выпускник. — Я не видела его без маски, — поделилась мыслями она. — Вы очень похожи. — Мне говорили, — с холодом признался Дэмиен. Кара поставила фотографию обратно. — Я сегодня ходила на ланч с Касси. Я искала квартиру в Нэшнл Сити. Выбрала там, потому что много солнца и лучшие хот доги. Судя по отзывам. Не считая Кони Айленда, конечно, там они действительно самые-самые, но там дороговато, да и заметно слишком. Ну и Касси сказала, что я могу переехать к ним в башню. Стать одной из Титанов. Она выставила это на голосование, и большинство за. Дэмиен подозревал, естественно, что рано или поздно что-то такое произойдёт. — Люди доверяют им. Возможно, они станут доверять и мне чуточку больше, — вздохнула Кара. Дэмиен не мог винить людей за их недружелюбие и опасения — всё же они уже испили своё из чаши с криптонцами. Не мог он и не ненавидеть их за это. Кара была горящим солнцем, была лучшим, что случилось с человечеством. Видит бог, воспитание и привязанность не к тем людям извращает даже самые искренние намерения, и всё же несмотря на попытки Дианы и Чёрного Адама взрастить в её душе гордыню и ярость, присущую роду Эл, всё же они не смогли поселить тень в её ясных голубых глазах. Она спасла его, и он готов был идти за ней хоть на Супермена, хоть в самое пекло. — Ну вот, опять ты хандришь. С голоду умираю, покорми меня, — она полностью оторвалась от земли, перевернулась вверх ногами, схватила его за руки и понеслась куда-то. — Погоди! Не туда! Кухня не в той стороне! * Квартира у Барбары была непримечательная. Вместо шкафа длинная вешалка и полка для обуви из Икеи, вместо журнального столика стол с тремя мониторами, из рамок не вытащены стоковые фотографии. В центре гостиной стоял огромный мягкий стул на колёсиках, у стены стояла сложенная инвалидная коляска. Итого квартира была обжита наполовину, больше напоминала временную базу, чем жилище. Барбара не удивилась, увидев его в своём кресле. Залезла в окно и, тяжело ступая, прошла на кухню, чтоб налить себе стакан воды. Сняла маску и принялась пить. С каждым глотком Дэмиен сжимал кулаки всё крепче. — Брат сказал мне, что ты пытался войти в пещеру, — в конце концов, подала она голос. Голос у неё был измученный, хриплый. — И он не пропустил меня, — обвинил он. — Верно, — кивнула она, отстёгивая плащ и, скривившись, села на стул. — Ты сказала, что авторизировала мое присутствие. — Как гостя, не как хозяина, — она стянула перчатки. — Я ведь не дура, Дэмиен. Он просто уставился на неё исподлобья. Она встретила его взгляд, не моргая. — Я знаю, что ты хочешь сделать, и я считаю, это плохая идея. — И что же я хочу сделать? Её брови изогнулись. Она жалела его. — Ты хочешь заменить Брюса. Ты хочешь быть Бэтменом. — И что в этом такого? — взорвался Дэмиен. — Бэтмен всегда будет нужен! Кто ещё? Тодд, который вот-вот да сорвётся и всех перестреляет, закончив цирк красочным самоубийством? Я видел, что делает с людьми Яма Лазаря. Клоунесса, из-за которой всё и покатилось к чертям? Кошка?! Ты? Ты, которая рассыпается на части? Думаешь, я не вижу, как тебе трудно просто ходить? Готэму всегда будет нужен защитник, и из-за меня его больше нет. Вывод из этого всего вполне логичный. — Он бы не хотел этого, — мягко возразила Барбара. — Давай спросим, чего бы он хотел? Ах да. Он уже не может ничего хотеть. Потому что он мёртв. Сейчас ты начнёшь говорить мне, что он любил меня и всё вот это, но не надо, ладно? Мне всё равно, какие у него были причины. Мне всё равно, чего отец хотел. Я не желаю оставаться у него в долгу. Ты как никто другой знаешь, что ничто меня не остановит. Ты как никто другой знаешь, что это мой долг, это моё предназначение. Как и твоё. Не говори мне оставить всё, если сама не можешь снять этот костюм. Морщины у её рта углубились, а взгляд стал жёстким. В такие моменты вспоминаешь, что её воспитывал не только Гордон, её также воспитывал Брюс. — Я теперь за старшую, — отрезала она, — а значит, мне решать. Я сделаю всё, чтобы защитить нашу семью. Мои решения не обсуждаются. Свободен. Дэмиен закусил губу, давя поднимающийся гнев. — Есть, мэм, — выплюнул он, поворачиваясь к окну. — Через дверь, — она остановила его. Ему хотелось вылезти через окно назло ей, но иного пути доступа к пещере и костюму не было. Стиснув зубы, он повернул. — Дэмиен? Пожалуйста, пойми, — она попробовала подняться за ним, но рухнула бессильно обратно. Дэмиен захлопнул за собой дверь.