Terra

      Жёсткие ванты и стропы такелажа вибрировали точно струны от каждого движения Тео. Сильные ноги выталкивали его вверх пружиной, руки цеплялись за снасти с обезьяньей ловкостью. Быстро остался позади кормовой бакштаг, скрылась из виду крыша гондолы под наплывшей громадой оболочки аэростата. Туго канаты охватывали дутую форму; Тео пришлось карабкаться наверх на одних руках без всякой перевязи из-за вечно застревающего карабина, и плечи юноши вмиг заныли в нестерпимой судороге, лицо исказила гримаса боли. Но скоро стропы пошли вверх и далее завернулись по мягкой кривой – цилиндрической форме. Здесь Тео мог, наконец, помочь себе ногами, поставив ступню на плетёные веревочные уступы, и с видимой лёгкостью преодолеть последние метры до широкой «спины» дирижабля. Там он с наслаждением повалился на спину и долго взирал в безоблачное небо, дёрнутое тонкой дымкой.       Царил сухой душный полдень. Поверхность оболочки нагрелась под прямыми солнечными лучами и походила на большой тёплый камень в мыслях молодого изобретателя. А внизу раскинулась красная песчаная долина, бесконечной грядой песков уходящая за горизонт. После цветущих прибрежных земель и безмятежных зелёных высокогорий пустынные земли виделись суровым безжизненным краем, марсианской мёртвой почвой. Тео больше нравилось разглядывать пустое синее небо – оно напоминало ему море, – чем такую же пустую землю.       Скоро бесконечную синеву закроют глухие северные тучи. Тео ждал этих перемен с беспокойством и самоотверженной мужественностью, на которые Кейт отвечала снисходительной улыбкой. Тревоги юноши были ей отчасти знакомы, но чем ближе приближались они к далёкой земле, чем суровее становился пейзаж: исчезали налитые соками жизни почвы, их место занимала аскетичность громадных пространств, – тем отрешённее становилась мисс Уолкер. Ребяческий задор её поубавился, сквозь него проступала та величавая женственность, с какой она впервые перешагнула порок дома Дидье и завоевала всё внимание и мастера, и его ученика.       И всё же край вечной мерзлоты так не походил в своём настроении на открытую миру мисс Уолкер! Тео тешила мысль, что народ острова Сибирия своим укладом жизни, обычаями, обликом далеко отходит от привычного представления жителей севера, а потому и Кейт не может иметь варварский нрав.       Оптимистичный вывод поднял настроение юноше, и тот воодушевлённо подскочил на ноги, противясь попутному ветру. Утренний обход на сегодня был кончен: он проверил и смазал заедающий механизм веерообразных рулей, нашёл дополнительные паруса, закреплённые на прижатых к оболочке раскладных реях; отметил минимальное расхождение в работе двигателей, вращающих лопасти винтов, оценил скорость и отсутствие крена воздушного судна. Несмотря на недавнее происшествие на озере, дирижабль не пострадал за исключением небольших царапин на бушприте и киле – пустяки для крепкого корпуса гондолы. Тео не волновали эти незначительные последствия, куда важнее и опаснее внутренние невыясненные поломки, вроде внезапно застрявшего механизма затвора люка; в другой раз последствия могут быть ужасны. Так ли готов аэростат к натиску суровых морозов полярного круга, как заверил американку Дидье, не ждет ли их всех страшная судьба голодного ледяного капкана смерти? В этом будет и косвенная вина юноши, не усмотревшего недостатков судна.       Тео судорожно вздохнул и расправил плечи, осматривая бесконечный простор красной пустоши. На северо-западе поднимался от земли странный плотный туман, ветер с той же стороны доносил запахи жженого сухостоя.       Неясное предчувствие заставило юношу наскоро обвязаться верёвкой, другой её конец закрепить в верхней части оболочки, высчитав примерное расположение входных дверей гондолы, и затем бесстрашно шагнуть в пропасть, зависнув на головокружительной высоте. Спуск прошёл значительно быстрее подъёма; Тео легко ступил на площадку и скользнул в общий холл.       Свист ветра в ушах мгновенно стих, в уютной тишине деревянной крытой палубы слышался скрип половиц и неторопливый разговор из рубки управления. Юноша приблизился к резной перегородке, за которой против света виделись два силуэта: Оскар неизменно занимал место у штурвала, но стоял, однако, в пол-оборота к Кейт, чей образ показался Тео полным хрупкой печали. Молодая женщина отвернулась к широким окнам, неподвижная, как статуя, устремив взгляд к чистому небу, но резкий профиль её с приоткрытыми губами не выражал привычную непоколебимость, сейчас она являла беззащитную нежность. Тео почувствовал сильный укол в сердце и чуть не обнаружил себя резким вздохом.       - Мне не совсем понятна ваша позиция, Кейт Уолкер, - настойчиво говорил Оскар, - она крайне нелогична, учитывая возможные серьёзные опасности на нашем пути. Почему вы отказываетесь?       - Потому что цель мне не так важна, как сам путь, - отвечала Кейт нарочито спокойно.       - Путь без цели бессмысленнен.       Тео быстро догадался о предмете их спора. Разногласие, возникшее ещё вчера после огласки неожиданного решения Оскара улучшить свою конструкцию, чтобы у мисс Уолкер, как и у Ганса когда-то, была возможность добраться до далёких земель при любых обстоятельствах. Несмотря на все моральные и физические силы, Кейт остаётся человеком из плоти и крови, рождённым и воспитанным в строгой системе прогрессивной философии современности – дитя большого города, оторванного от естественного мира. Оскар не сомневался: все они, - и Кейт, и Тео, и он сам, - легко достигнут Сибирии, но дальше лежат ещё более дикие земли. Даже тренированные психика и тело Кейт могли не выдержать арктических холодов, лишений, нервного напряжения. Тогда ей уже нельзя будет помочь, сейчас – можно, спрогнозировав угрозу.       - Ты не понял, - интонации голоса мисс Уолкер резко изменились, - наша цель не в «достижении», а в «познании». С этой точки зрения любой наш шаг осмыслен, в том числе и твоё присутствие здесь не в качестве автомата, приходящего в тяжёлую минуту на помощь, а в качестве компаньона. Бремя, которое ты хочешь опять обрести, будет только мешать.       - Но вы не можете отрицать, - напирал Оскар, - что нас могут «загнать в угол» самые разные обстоятельства, которые предотвратить мы не в силах. Я не сомневаюсь в ваших способностях, они всегда восхищают меня, как восхищала гениальность мистера Форальберга. Я был уверен, что вы поступите также, пока с удивлением не обнаружил обратное: вы просили мистера Дидье убрать любые модификации конструкции, а Тео запретили вмешиваться без вашего ведома. Если бы мне не потребовался ремонт после случая с озером…       - Ты бы даже не вспомнил. – Кейт замолчала, и в этой паузе Тео усмотрел невысказанное разочарование. – Я поступила нечестно, - подытожила она, - ты, конечно, волен сам выбирать.       Силуэт мисс Уолкер качнулся в сторону и медленно поплыл в сторону юноши, вынуждая того вжаться в стену.       - Теперь я знаю, что вы имели в виду тогда, - вдруг остановил её Оскар, спасая Тео от неминуемого разоблачения, - ещё в Аралабаде, когда сказали, что я изменился. Это происходит и сейчас. Признаюсь вам, Кейт Уолкер, я допускаю мысли несвойственные автоматам. Как и любые внешние раздражители, это может навредить и мне, и вам. Необходимо вернуться к изначальной программе, вы так не считаете?       Молодой изобретатель почувствовал укол совести: накануне Оскар расспрашивал его о подобных вещах, и юноша забеспокоился об исправности автомата, но утаил это от Кейт. После нескольких диагностических тестов, Тео не нашёл серьёзных отклонений, а потому не счёл нужным беспокоить мисс Уолкер. Юноша сжал зубы до скрежета, внимательно наблюдая за реакцией американки на сделанное заявление: удивительно – даже не видя её лица, он чувствовал охватившее её волнение и душевный подъём.       - Так ты боишься? – Осторожно спрашивает она. – Или просто не решил, что с этим делать?       - Не знаю, как далеко идут рельсы и что ждёт в конце пути, - метафорично отвечает он.       Кейт перемялась с ноги на ногу. Очевидно, не могла на что-то решиться. Тео заметил, что её настроение переменилось: удивление сменилось медитативной задумчивостью.       Далее произошло нечто странное, что юноша не мог пока понять, хотя догадывался о мистических духовных практиках Кейт, которые та осваивала на Сибирии. Их глубокие цели были также сложны и непонятны, как и принцип работы, связанный с внутренней концентрацией, прочными связями с природой и стимулирующими веществами, освобождающими сознание. Всё, что смог понять Тео: данные практики помогли юколам и их потомкам на острове приручить и оседлать грозных гигантов, несмотря на агрессивное поведение доисторических слонов в периоды гона. Кейт стремилась к юкольской философии и достигла в этом немалых успехов: проявление сильной воли вспыхивали то в разговоре с Нериманом, то в немых распоряжениях Оскару во время полёта, но требовали, однако, большой траты моральных сил. В одной из вечерних бесед Кейт обмолвилась, что в достижении любой цели, где фигурирует больше одного человека, необходимо включение в процесс всех сторон, иначе «не выйдет беседы, только монолог». Это подтолкнуло молодого изобретателя к мысли, что успех концентрации и убеждения достигается с помощью обоюдной работы, даже если собеседник настроен негативно – он уже в «диалоге».       Мисс Уолкер медленно подкрадывается, неотрывно глядя на автомата, тянет открытую ладонь, и Оскар не замечает её невесомого прикосновения к своему запястью. Долго они смотрели друг на друга, не двигаясь и не произнося ни звука, а затем автомат отдёргивает руку, точно ошпаренный, и выглядит так растерянно, что Кейт сама пугается произведённого эффекта. Тео готов был поклясться: мисс Уолкер каким-то образом заставила его на короткий миг испытать тактильные ощущения, внушением ли или фокусами с механикой – неизвестно, но Оскар не поддался бы на такую очевидную провокацию, если сам бы того не желал. Прозрей вдруг слепой – слепым оставаться не захочет. Неожиданная победа в сражении далась Кейт случайно, американка стушевалась, впервые так ясно испытав ответную реакцию.       Сердце Тео в итоге не выдержало очевидной чувственной развязки: он выскочил из-за ширмы, теряя всю уверенность при одном взгляде на обращённое к нему пылающее женское лицо. Эта поверженная в пучину собственных чувств Кейт стала для него открытием, юноша готов был рухнуть прямо перед ней, и ноги его правда подкосились, но причина тому не порыв души, а сильный удар в левый борт гондолы.       Весь деревянный корпус содрогнулся от мощного толчка; последовавший за этим крен вправо не продлился долго: крепкая оснастка и сильная механическая рука на штурвале не дали дирижаблю дальше висеть на боку или – ещё хуже – войти в штопор.       В обзорные окна по-прежнему ласково льёт ясную синеву высокое небо. Случайное столкновение в этом свободном пространстве казалось невозможным, и Тео сразу предположил внешнюю угрозу. Пока Кейт отвлечена на показания приборов и неутешительный доклад автомата о неисправности одного двигателя, юноша извлекает из верхнего ящика своего рабочего стола револьвер и взводит курок.       - Что ты делаешь! – Кейт бьет нервная дрожь.       - Надо отбиться, - решительно вскинул голову Тео, - пока нам не пробили оболочку. И поднять свёрнутые паруса.       - Есть широкие рули – пойдём на них, - отговаривает американка, взглядом ища поддержку у рулевого, но автомат очевидно сомневается. – Не рискуй понапрасну. Надо выяснить, в чём причина, и тогда уже пускать в ход пули.       Оскар уже разворачивал аэростат налево, плавно вращая штурвал. Тео подчинился и остался пока внутри гондолы, высматривая вместе с Кейт источник опасности, но оружие осталось при нём. Тревожное молчание сделало воздух тугим и тяжелым. Медлительность дирижабля была невыносимой, зато у мисс Уолкер получилось выровнять своё дыхание, привести в порядок сумбурные мысли – лучшая подготовка к новой атаке.       Наконец, аэростат повернулся почти в противоположную сторону относительно своего прошлого направления, и на лица людей и автомата ложиться красноватая тень. Тео с ужасом смотрит на то, что почудилось ему не так давно туманом – громадное пыльное облако, приближающееся к ним с устрашающей быстротой. Пыльная буря тянула за собой мглу и неясное будущее для дирижабля. Аэростат словно почувствовал, чем обернётся для механизмов песчаное цунами, и застонал от боли.       - Оскар, бери выше! – очнулась Кейт от ступора, но автомат и без неё уже дёргает рычаг подъема.       - Не успеть без продвижения вперёд, Кейт Уолкер!       - Теперь точно нужны лисели, - встрепенулся Тео, чувствуя на себе испытующий взгляд. – Даже если вы не стремитесь закончить ваше путешествие, вы не захотите закончить его так.       Под натиском юноши мисс Уолкер отступила, но при условии их совместной работы. Она не была так сильна, чтобы забраться на одних руках по стропам на самый верх, но в её распоряжении дополнительные паруса на самой гондоле и кливер.       Вновь воздушное судно приступило к развороту, непростительно вальяжно ускоряя темп. Враги, казалось, должны прятаться за дверью, Тео представлял их пиратами или прожорливым чудищем, притаившимся в засаде, но к счастью или печали, снаружи никто не поджидал с разинутой пастью.       - Это же не мог быть порыв ветра, верно? – Оборачивается к Кейт Тео, но взгляд той рассеян.       Во всяком случае, в утешение молодого изобретателя, нечто, что ударило их, пока не пыталось нападать снова. Юноша сунул за пояс револьвер и схватился за стропы, карабкаясь вверх; мисс Уолкер следует за ним до удобного борта – уступа посередине деревянного корпуса. Здесь он оставляет её, указав на место крепления парусов – выемку и спрятанную в ней рею, такая же с другой стороны удерживала противоположный свернутый лисель. Распрощавшись, каждый принялся за свою часть работы: Тео быстро скрылся из виду, поднимаясь по стропам; Кейт прошла по крепкому борту и сняла защитный механизм, державший рею – та сразу отошла в сторону, осталось вытянуть её вручную за трос, что потребовало сноровки. Отвязав удерживающие парус стропы, американка едва устояла от рывка – плотная ткань развернулась и надулась белым пузырём.       Куда шустрее пошло дело с противоположным лиселем: он находился с подветренной стороны, и рею, как и сам парус, не так дёргало при установке; но вот дирижабль развернулся кормой к хищному облаку, и гондолу швыряет вперёд. Кейт повисает на стропах; надвигающаяся буря и далёкая земля под ногами усиливают чувство неминуемой гибели, рождающее особое благоговение. Авантюристка храбро смотрит то в небо, то себе под ноги, вспоминая испытания «Маат-тут» - души или «головы», как говорил народ Сибирии. Она видела немало ритуалов, связанных с мистической «Маат-тут»: один из них – игры с мамонтом – самое опасное состязание, когда-либо виденное ей. Это не тупое бесстрашие и не попытка превзойти природу, а стремление найти общий источник силы и действовать сообща. Пойти вразрез с этими силами означало: «Кануукут-ват» - «врать», если переводить дословно, а на языке философии острова рассказывало о нарушениях законов внутренней и внешней гармонии. Едэйне объясняла это Кейт через различные сравнения, как умела, но американка чувствовала – ни одно из них не может передать истинный смысл. Едва осознав «Маат-тут» и «Кануукут-ват», мисс Уолкер покинула ставшие родными земли, позабыв в цивилизации их значимость; теперь грозная стихия возвращала ей память.       Молодая женщина почувствовала прилив энергии и заспешила к бушприту. Дирижабль заметно прибавил в скорости, но едва ли этого будет достаточно для бегства от оранжевой пасти пустынной пыли, нависшей роком в двух километрах от воздушного корабля. Оставалась надежда на манёвренность и набор высоты, впрочем, Кейт не знала, как обстоят дела у Тео, его работа могла быть ещё не кончена.       Кливер развернулся без особых усилий; с его поднятием ровным счётом ничего не изменилось, один внимательный взор Оскара мог распознать отличия. Свет отражается от обзорных стёкол, и Кейт не может видеть железную фигуру, спрятанную за ними, а вот для автомата мисс Уолкер как на ладони. Невольно он смотрит на свою руку, сжимающую рукоять набора высоты. Яркая вспышка ощущений не описывалась разумным объяснением, и Оскар не мог понять, чего он хочет сильнее: забыть об этом или испытать вновь. Как и с прочими изменениями, это пугало его, не давало следовать звучащим в нём принципам программы. И уж если мисс Уолкер едва не погибла на пути к переменам, что произойдёт с ним, для кого эти перемены могут стать фатальными. И в то же время, одного взгляда на американку, стоящую под белым парусом, хватает для принятия любой судьбы, кроме той, что оставит его бездушным роботом.       На сердце Кейт не менее тяжкий груз: она может познать мир и себя без остатка, но всё это – вода в решете без того, с кем она могла бы разделить путь. Гансу тоже это было необходимо. Вот его не стало, и американка теряет себя в учениях народа Сибирии и подготовке к новому странствию. Но обряды «Маат-тут» были для неё закрыты. Едэйне говорила: «ты пуста, как накут*, шаман не откроет тебе дорогу к чёрной земле»; Кейт злилась, но знала о причинах этой пустоты. С возвращением Оскара её путь будет уже не бегством от реальности, а самой реальностью, крайне зыбкой теперь из-за её нетерпеливости и неосторожности. Отчасти она сожалела, что её сердце молчит при взгляде на Тео.       Надулись прямые паруса. Кейт слышит резкий хлопок выстрела и замирает, - где-то наверху молодой изобретатель всё-таки спустил курок или это сделал незваный гость. Последующая тишина не даёт ответа. Американка щурит глаза от ослепительного блеска металлических вставок обшивки гондолы. За пыльной завесой позади дирижабля оформилась массивная тень. Кейт увидела в ней чудище, многим крупнее самца мамонта, вставшего на дыбы – к такому мужчины народа Сибирии подходили с пращей. Оно росло и стало больше корабля, уже открыло чёрную пасть.       В ужасе под истошные крики гудка дирижабля, мисс Уолкер пытается бежать назад, но её бросает в сторону от нового толчка, и она падает спиной на бушприт, съезжает в сторону, чудом уцепившись за гладкое дерево. Гальюнная фигура – дева с протянутыми руками – послужила ей дополнительной опорой, и только сейчас острый приступ удушья дал знать, что буря всё же догнала их. Кейт низко опустила голову, силясь спрятать лицо, закрыть нос и рот воротником. Вокруг и под ногами плотное красное облако; всё заслонила багровая мгла. Диск солнца скрылся, и обрушился демонический рёв, в котором неслись тысячи песчинок, вспыхивая голубыми сверканиями в наэлектризованном воздухе. Дышать, стоять под натиском бури невыносимо: песок больно вонзается в кожу, режет глаза, забивается в складки одежды, покрывает всё тело жёсткой коркой.       Кейт из последних сил подтягивается наверх, ложась животом на брус. Парусину рвало с ужасающей силой. В этом пыльном аду, раскалённом докрасна, мисс Уолкер слышит пугающие стоны, рёв зверя, что слопал Тео и теперь пришел за ней. Вот он подкрадывается снизу, поднимаясь из алой пучины чёрным пятном и вдруг, точно гигантская рыба, показывает гребень спинного плавника. Острые костяные наросты режут пыльное облако; уродливая спина под слоем песка вздрагивала и шевелилась от неровного дыхания. Кейт не в силах оторвать взгляд от чудища, когда сильные руки хватают её за куртку и оттаскивают на широкий уступ борта.       Тео, живой и невредимый, с намотанной на лицо тряпкой, держит американку крепко, помогая уйти с поля боя.       Внутри родной гондолы неспокойно: стёкла дрожат, воют стены, пляшут в бешеном танце инструменты на столе молодого изобретателя. Усиленно прочистив горло, хриплым голосом, Кейт сетует на глупость идеи с парусами, но юноша не согласен, указывает на вихрь за окном. Чрез завесу различим блёклый солнечный диск; слабый его свет пробивается сквозь адскую бурю, даруя надежду на спасение. Вот-вот под отважным руководством Оскара они пробьют песочный «потолок» и вырвутся к чистому небу.       - В кого ты стрелял? – Вспомнила Кейт.       Тео неотрывно взирает вверх, и в глазах его отражается ужас.       - В это… - отшатывается он назад, едва не оступившись.       Сетчатая тень громадного зверя заслонила отливающий голубоватым свечением круг, задёргалась, рывками понеслась в сторону, норовя столкнуться с дирижаблем. Оскар не сбавлял скорость, оставшийся двигатель работал на полную мощность. Кейт вцепилась в плечо Тео. Она не верит в существование чудищ из легенд, и её скепсис похож на тот, с каким она впервые рассматривала игрушку мамонта в пещере Валадилены.       Оскар уводит воздушное судно вправо, воздушный поток толкает дирижабль вверх, стропы кливера порвало, парус дёрнуло и обмотало вокруг бушприта; вновь резкий крен положил на палубу несчастных людей. Разбилось драгоценное увеличительное стекло Тео. Не пощадило и Оскара, повисшего на штурвале.       Словно по волшебству, молитвы Кейт оказываются услышаны, и синее небо обрушивается на них безмятежной благодатью. Свирепое песчаное цунами ревёт теперь под килем. Гондола стремительно режет эту волну, оседлав могучий гребень, а рядом из того же красного облака показывает спину существо.       - Кейт Уолкер, - зовёт Оскар, и молодая женщина может видеть, наконец, что так напугало их.       Трепещущее существо показалось издали фантастическим скелетом, парящим в песочном потоке, но скоро путешественники единодушно сошлись во мнении, не подавляя восхищённые возгласы: зверь – умелое изобретение, собранное не из шестерёнок, а из костей, высушенных и обтёсанных песком до белизны. То автомат, но какой! Кейт с горечью сожалела о былом страхе.       - Невероятно! Разве можно сконструировать что-то гениальнее?       - Это только игрушка, Кейт Уолкер, - тут же возмутился Оскар, - ценить её выше…       - Не горячись, - веселилась американка, позабыв свои прошлые сомнения, - ты ведь знаешь мою слабость к гениальным творениям.       Автомат стушевался.       Скелетоподобный зверь, имеющий размеры самые величественные, схожие с формой кита, рвано двигал могучим хвостом и плавниками, торчащими острыми шипами в разные стороны. Белая ткань, похожая на парусину дирижабля, покрывала местами обтекаемый решётчатый корпус. Вместо головы острое завершение, поворачивающееся вправо-влево на толстой шее. На животе, точно у огромной сороконожки, торчали клинышки-наросты. Множественные переплетения – сеть замысловатых кинетических механизмов – работали от ветра, толкали всю конструкцию вперёд, только буря сильно потрепала хрупкие детали.       Кейт испытала жалость к несчастному созданию и сочувствие к его автору. В груди Тео кипели схожие переживания. Молодой изобретатель не меньше американки был сражён красотой и хитроумной конструкцией с виду примитивной вещи. Внезапно он ощутил, что это дар судьбы; это то, ради чего он и ступил на опасный путь странствий – видеть невозможное, стать его частью и найти применение самому себе, как когда-то своему дару нашёл применение Ганс, и как его учитель Дидье видел будущее в нём – в Тео.       - Мадам! – Вспыхнул юноша. – Вы видите, оно в западне, как и мы!       Любые возражения здесь были бы бессильны, впрочем, Кейт и не стремилась вступать в спор, в отличие от Оскара, который высказал сомнение о готовности дирижабля ввалить на себя увесистую ношу. Его слова: «Мы не буксир, Кейт Уолкер», едва не разрушили планы, но Тео удалось качнуть ситуацию в свою сторону главным аргументом: существо прекрасно держится в воздухе, несмотря на явные повреждения, поэтому достаточно небольшого усилия, чтобы вытащить бедолагу к чистому небу. Американка приняла сторону изобретателя, и автомат через силу уступил.       Тео спустился в трюм к люку с лебёдкой, мисс Уолкер же осталась наблюдать за манёврами Оскара, которому следовало подвести дирижабль точно над чудищем.       На озарённом лице молодой женщины возникла робкая тень вины, очевидная автомату.       - Помните, я говорил, что приму любое ваше решение, - привлёк он её внимание, - но это не значит, что я не буду отстаивать его неразумность и недальновидность.       Кейт повела плечом и лукаво прищурила глаза, становясь вновь той прозорливой молодой женщиной, только вставшей на путь открытий неизведанного мира.       - Если тебе нужны ответные слова, то я произносила их много раз.       Оскар привычно помотал головой, не отвлекаясь от штурвала.       - Я автомат, мадам, но благодаря вам обрёл другой статус. – Он указал на исполинское существо, швыряемое ветром из стороны в сторону от бушприта. – Я думаю, сейчас я похожу на него.       Авантюристка расправила плечи, встав ровно и обретя образ радикально решительный.       - Тебе нужна твёрдая почва под ногами, а я выбиваю её из-под тебя – это было необдуманно, - призналась Кейт, добавив извинения и оправдания в том, что действительно не знала последствий своего поступка.       - Мне положено опираться в решениях на программу, но когда вы были там – в песчаной буре, и вам требовалась помощь… Все мои знания о собственной сохранности и возможностях противоречат моим желаниям.       - И это тоже моя вина! – Призналась Кейт, неловко пряча смущение.       - Могу ли я задать вам личный вопрос, Кейт Уолкер? – спросил он, решившись, и, получив утвердительный кивок, продолжил. – Хочу знать, что вы чувствовали, когда последовали за Господином Форальбергом.       Настала очередь мисс Уолкер смотреть в сторону мечущегося костяного зверя, и взор её вспыхнул под натиском воспоминаний.       - Ты хорошо сказал, Оскар. Я тоже была как он.       Слаженность работы в этот раз принесла свои плоды: Тео ловко удалось зацепить верёвку с крюком за «позвоночник» существа, благодаря точному расположению киля и соответственно люка. Дирижабль с усилием дёрнулся вверх, увлекая костяное создание за собой.       Буря прошла.       Кейт Уолкер вглядывалась в чистый горизонт, стоя на помосте рядом с Тео. Воцарившаяся прежняя безмятежность не отгоняла, однако, проступившую тревогу. Кейт с обретенной смелостью не позволяла тяжелым думам укрепиться, чего нельзя сказать о юноше, чья напряжённая поза выдавала неуверенность. Он взирал на белоснежные очертания города, раскинувшегося внизу посреди каньона, но мысли его были далеки от прикосновения к жизни сухого края. Он хмурил густые брови, когда мисс Уолкер растягивала губы в блаженной улыбке.       - Всё в порядке, Тео? – звучит мягко голос Кейт.       - У вас ничего не выйдет, - сказал он резко, как никогда не говорил с ней; молодая женщина лишь слегка наморщила нос, и в Тео закипели чувства: - Вы будете продолжать мучить его и себя, зная, что это безрезультатно. Это невозможно! Безумно, как…       - Как бросить всё и уехать с чудаковатым стариком искать загадочный остров? – Лукаво перебила Кейт.       - Вы обманываете саму себя, - с горечью выдыхает юноша. – Вы не знаете, каково это, жить с мыслью о собственной беспомощности.       - Да, наверное, - откликнулась Кейт и замолчала, глядя как Тео перегнулся через перила, чтобы видеть костяное чудище под килем.       Вздрагивали «плавники» на лёгком ветру, вращалась острая голова, бил по воздуху массивный хвост, запускаемый энергией переходных косточек, связанных в единую решетчатую конструкцию. Кейт казалось, что она смотрит на улей. Тео видел синюю тень, движущуюся по красно-жёлтой земле вместе с дирижаблем, и думал о том, что мисс Уолкер выносит его общество только из-за уважения к Дидье.       - Разве ты не поэтому здесь, чтобы дать автоматом место в этом мире, лучшее, чем машина в угоду человеку?       Юноша выпрямился и обернулся. Кейт стояла на том же месте, спокойная и вместе с тем бойкая, словно уже одержала победу в этом споре. Она продолжила, не отрывая взгляда от светлых глаз молодого изобретателя:       - Разве не поэтому ты согласился на опасное странствие, чтобы знать, как освободить их от бремени вечного прислуги? А теперь, узнав Оскара, просишь меня оставить надежду.       - Он автомат старой конструкции, он не сможет…       - Нет, Тео, - Кейт положила руку ему на плечо, и юноша едва не свалился вниз от прошибившей его молнии; солнце светило в затылок американки, погружая её лицо в зыбкую тень. – Ты ещё не знаешь, сколь многого мы можем достигнуть и сколь многого уже достиг Ганс Форальберг, ступив на Сибирию лишь единожды под закат своей жизни. Ты нужен нам, потому что я не знаю, как далеко мы зайдём, и хватит ли мне сил довести дело до конца. Мне нужна будет твоя помощь, как близкого друга, а сейчас ты должен просто поверить мне.       - Я и так вам верю, - через силу ворочает языком юноша.       Кейт улыбается и отступает, опершись о перила.       - Но не теперь, не после нашего с Оскаром… разговора.       - Я не могу это понять, - демонстративно пренебрежителен Тео, ощутив, как напряжение спало. – И ваши действия, и ваши мотивы. Вы говорили ему напрямую, что чувствуете?       - Скоро поймёшь, - уклоняется от ответа Кейт и меняет тему: - вот-вот пойдут степи, затем леса, а потом выпадет снег. Не будет жаркой красной пустыни, будет белая – холодная, и тёмное море с чёрными скалами.       Настаивать молодой изобретатель не стал; постарался вообразить суровую красоту севера, но образ таял и смешивался с его скудными представлениями по описаниям Дюмон-Дюрвиля или не менее известного Жюля. На место снега вставали отблески весенних мостовых и Сены, а белые поля заменяли зеленеющие луга или красные от маков. Чёрные скалы сменялись ярко-жёлтыми в тёплых морских водах, а звенящий воздух полон ароматов цветов.       Тео глубоко вдыхает и ощущает кислый запах, доносящийся с города вместе с переменившимся ветром. Белые дома обрели более ясные очертания; широкий каньон обнимал их с двух сторон пластинчатыми ступенчатыми скалами, а в самой глубине сверкнула нить зелёной реки. Чрез этот скудный поток – то появляющийся, то проваливающейся под камни, в расщелины, – перекинуты мосты, обмазанные белой краской. И юноша, и американка одновременно ахнули, когда им открылся грандиозный замысел, спрятанный за внешними очертаниями города: большая его часть вырезана прямо в скалах и, как видно, уходила далеко под землю, в спасительное пространство от палящих лучей солнца. Ниже по течению выстроены широкие загоны, к ним двигалось стадо некрупного скота, гонимое двумя погонщиками.       Уже можно было разглядеть крохотные фигурки людей, когда Тео покинул обзорную площадку, направляясь в трюм к удерживающей существо лебёдке. Кейт проводила его доверительным взглядом: она надеялась, что причина его сопротивления – безответная влюблённость – уступит место заинтересованности иного рода, и в юноше пробудятся чувства, схожие с её глубокой преданностью природе и народам Севера.       Дирижабль замедлился, Кейт ощутила лёгкую вибрацию заматывающейся лебёдки.       Из ближайших домов выглянули немногочисленные жители, чья кожа почти сливалась с насыщенным цветом красной глины и рыжего песка пустыни. Несколько мальчишек ринулись вперёд, чуть костяное существо коснулось земли. Воздушное судно плавно опустилось следом, вызывая немой восторг у людей. Мисс Уолкер приветствовала их взмахом руки, как некогда Едэйне приветствовала её саму, и спрыгнула на землю, не дожидаясь окончательной посадки судна. Лёгкое облако пыли окутало её и мальчишек, радостных от возвращения их доброго друга – зверя, мотающего головой под их задорные крики; радостных от чуда, спустившегося с небес, и от пришельцев иного мира. Их восторг скромно разделяли столпившиеся женщины, облачённые в одежды, напоминающие сари: бёдра оборачивала ткань, расшитая по подолу и кайме орнаментом; на поясе она схватывалась тугим поясом, подчёркивающим узкую талию всех жительниц пустыни. Верх костюма представлял собой две расходящиеся полосы ткани от талии до шеи или вовсе одну полосу, обвязанную вокруг тела. Некоторые носили широкую рубаху с коротким рукавом без пуговиц на двух завязках, и тогда вовсе обходились без верха.       Густые и жёсткие волосы убирались под широкую тесьму в высокие причёски или заплетались в толстые косы, которые скручивались в тугую продолговатую кичку на затылке. Но чаще попадались коротко стриженные девушки, что придавало им вид хищный, но чувственный, открывая длинные шеи и красивые черепа.       Мужчин было мало, в основном пожилые. Они также оборачивались тканью, но их «юбка» доходила лишь до колена. Всех людей отличал высокий рост (гораздо выше среднего и, разумеется, выше жителей Сибирии), худоба, осанка и прямой взгляд.       Кейт медленно пошла вперёд, ступив в тень моста, с которого на неё смотрели с десяток пар заинтересованных глаз. Навстречу к ней вышла женщина; плавно покачивая бёдрами и сложив руки на талии, она оказалась в густой тени, которая окрасила её светлые одежды в сине-фиолетовый оттенок, а кожу сделала густо-красной и блестящей. Ярко светились белки её глаз, ещё ярче сверкнули ровные белоснежные зубы, когда лицо осветила улыбка.       Кейт замерла в оцепенении. Древняя, пронзительная красота сквозила в каждом жесте незнакомки; совсем не похожая чертами на северную, она поражала схожей откровенной силой. Вероятно, - думалось мисс Уолкер, - это явление присуще многим народам, развившим в себе крепкую духовную связь с окружающей природой.       Быстрые нетерпеливые шаги сзади принадлежали Тео, которому еле удалось отбиться от оравы любопытных детей. С его появлением женщина занервничала, и Кейт махнула юноше, велев убавить пыл.       - Мадам, - тихо заговорил изобретатель, - нам следует починить двигатель, это займет какое-то время.       - Хорошо, я попробую разузнать о нашем костяном создании. Тебе нужна будет помощь?       Юноша покачал головой, чувствуя себя неуверенно под взглядами жителей каньона.       - Нет, но… - он жалобно вскинул брови, - всё это внимание немного мешает.       Женщина, до этого внимательно слушавшая Кейт и Тео, глубоким голосом окрикнула детей, и те моментально спрятались между домами или в ходах в скалах.       - Они к вам не придут! – Раздались низкие интонации.       Женщина подошла ближе, и у Тео перехватило дыхание от пряного запаха, исходившего от её гладкой тёмно-бронзовой кожи. Слегка склонив голову, она продолжила:       - Вы вернули нам Эйо, мой сын счастлив, спасибо!       Кто такой загадочный Эйо юноша понял не сразу; ему и в голову не пришло, что у костяного чудища может быть имя, притом человеческое, а вот американка едва ли пришла в недоумение: больше её увлекала речь незнакомки. Та объяснила это торговлей между городами и частыми приездами гостей – путешественников и исследователей, таких, как сама Кейт. Женщина предложила следовать за ней, осмотреть город и прикоснуться к национальной культуре, чего так хотелось мисс Уолкер, и она не отказала себе в удовольствии, оставив Тео возиться с двигателями.       Медленный танец сменяющихся декораций ослепительных белых стен с колоннами прямоугольной формы, синими резкими тенями, красными породами, чёрными провалами дверей, окон – всё это миражом окружило авантюристку, внимающую цвету и свету. Анар – так звали её проводницу – указала на ряд выступающих из скалы домов. Их конструкция напоминала простую опорно-балочную систему: на массивных столбах лежала обтёсанная плита, украшенная геометрическим рельефным орнаментом. Своеобразное крыльцо с козырьком служило пригласительным жестом и местом встречи добрых соседей под спасительной тенью.       - Всё это Карака-Дагал – пустыня и мы. Скалы – наш дом, они уберегают нас от бурь, - говорила Анар.       - Мы оказались в такой, совсем недавно, - отвечала ей Кейт, неосознанно опуская ниже и свой голос, - и нашли Эйо, вернее, он сам столкнулся с нами, гонимый ветром, зацепился за стропы, а потом вырвался и носился вокруг нас, напугав до ужаса.       Анар гулко рассмеялась.       - С ним играл ветер! Вам повело! – Она переменилась в лице. – Песчаные бури опасны, как пасть дьявола. О них вам лучше расскажет мой муж, он и другие мужчины вернуться к вечеру с большого базара. Среди них будет Максат – это он сделал Эйо.       Разговор женщин прервал хохот и топот босых ног по камню – это девушки спешили куда-то по мосту, нагруженные кувшинами с водой, корзинами и тюками с бельём. Их торсы были полностью обнажены, а кожа блестела от пота и воды. Заметив чужестранку, они остановились, опустили свою ношу и нескромно пустились перешёптываться друг с другом, разглядывая гостью. Анар о чём-то спросила их, и девушки пришли в радостный восторг: похватали опять вещи и воодушевлённо понеслись по мосту, задирая узкие юбки.       - Я предложила им закончить на сегодня работу и потанцевать – никогда не отказываются. Особенно, при гостях. Обычно мы танцуем на закате, когда жара спадёт. Ваш друг придёт?       - Не думаю, что он… а, вы о Тео, - спохватилась Кейт, ощутив мелькнувшую лукавую улыбку Анар. – Конечно, он придёт.       Женщина вздёрнула подбородок и плавно указала далее на мостовую, что делалась шире на развилке – там, где река разбивалась на два рукава и вновь сливалась за округлым островом. Анар назвала это место ориентиром и просила разрешения оставить гостью, вернувшись к бытовым делам. В благодарность Кейт предложила дар, припоминая различные безделушки на борту дирижабля, но прекрасная жительница пустыни наотрез отказалась, гордая и уверенная в бесценности своего внимания. Она удалилась также плавно и грациозно, как и появилась, и американка ещё долго смотрела ей вслед, наслаждаясь мягкой поступью.       Едва солнце склонилось к западу, город ожил, наполнился чарующими запахами жжёных трав, едким дымом от хвороста в печах, где раздувалось алое пламя. На печи водружались котлы с водой, а внутрь к стенам лепились лепёшки из белой муки; близилось время ужина. Женщины делали толченую смесь из каких-то зерен, вроде бобовых, смешивали с пряностями, заворачивали в тесто и варили в котлах. Готовили густую кашу и мясо, нарезая последнее небольшими ломтиками и бросая в кипящее масло – всё это издавало невероятное буйство ароматов, дурманящих созвучием специй.       Быстро вечер захватывал в объятия всю пустыню: удлинились фиолетовые тени, красное солнце лило вначале тёплый оранжевый, после холодный розовый свет. Зажглись адским пламенем скалы; рубиновым отливали стены.       Вдруг вся долина содрогнулась от гула – трубили в рог вернувшиеся мужчины. С тяжёлой поклажей они вошли в город и были немедленно окутаны тёплой заботой, утешены горячим ужином и сладким пряным напитком, подогреты лаской мягких рук. Однако, новости о прилетевших гостях, о найденном Эйо, о танцах, что вот-вот развеют тоску, разлетелись мгновенно, потянув их из сумрака жилищ к главной площади.       Кейт пришла задолго, как зажгли первые факелы и масляные фонари над входами в дома. Вначале она наблюдала за репетицией четырёх танцовщиц – девушек, что были на мосту, но скоро её саму втянули в игру простых движений, усложняя композицию ритмом и позами гибких тел. Авантюристка услышала барабанный ритм, рваный и чувственный, куда откровеннее юкольского, и потому манящего неизведанными искушениями. Дразнящие нескромные движения распалили девушек. Они оказались рады встретить подругу из далёких земель, говорящую на их языке танца. Мигом они принялись наряжаться к вечеру и не без помощи Анар объяснили мисс Уолкер своё бескомпромиссное желание видеть американку рядом с ними на выступлении. Их взгляды не таили ни злобы, ни лукавства, ни заносчивости – только бесконечное обретённое счастье. Разумеется, Кейт согласилась.       Самая юная из девушек принесла одежду. Оказалось, юбки для танцев совсем иные, не туго стягивающие бёдра завязанным полотном, а имеющие два глубоких разреза по бокам для свободы движений ног. Это отчасти порадовало мисс Уолкер, привыкшую к широким движениям. Народ Сибирии, видевший в одежде только необходимость, но не украшение, никогда не прибегал к скованным жестам или шагам, а в танцах никогда не упускал возможность продемонстрировать предельную силу.       Сумерки тянули за собой фиолетовый небосклон – предвестник чёрной ночи. Анар спешила помочь девушкам с последними приготовлениями. Запястья и щиколотки украшены тонкими кольцами браслетов; тёмно-коричневой краской подкрашены глаза, пальцы ног, рук, а также соски. Для Кейт, несмотря на неё загар, всё же развели другой оттенок – значительно светлее и долго возились с волосами, укладывая их наверх в плотную кичку. Конечным этапом стало разогревающее масло, которое втёрли в кожу резкими движениями. В маленькой плошке раскурили какие-то благовония и дали подышать, отчего робость мисс Уолкер, уже давно не позабывшую уклад жизни малых народов, уступила место бурному всплеску чувств. Здесь народ Карака-Дагала был схож с юколами и жителями Сибрии: все они любили использовать стимулирующие травы для частичного освобождения сознания.       Протяжно полилась мелодия из трубочек-рожков, сделанных из рогов или костей животных. Неспешно застучали барабаны под шум разговоров толпящихся людей. Выглядывая из-за столба, Кейт туманным взором увидела Тео, что жадно внимал голосу мужчины средних лет – это был Маскат – создатель костяного чудища, говоривший быстро и нервно. Раз молодой изобретатель здесь, двигатель удалось починить, и они без всяких препятствий могут отправляться в путь. Авантюристку тронуло лёгкое беспокойство за Оскара, тот при их последнем разговоре нервничал, что буря может вернуться, и тогда механизмам дирижабля точно несдобровать, как и ему саму под натиском злых песков.       Воздух сотряс дрожащий звук трубы. Следом за ним низкие женские голоса затянули песню, сотканную из придыханий и гортанных звуков, убыстрявшиеся и нарастающие, порывистые и стремительные. Локоть Кейт сжала рука девушки, одними губами та прошептала: «идём», и все пятеро вышли на полукруглую площадку с зажжёнными по периметру факелами в окружении людей. Голоса разом смолкли. Горячая кровь вперемешку с дымом благовоний ударили в голову, а тело приятно отозвалось теплом на растёртое масло.       Анар хлопнула в ладоши, подав сигнал. Музыка и песня на мгновенье прервались, но только затем, чтобы дать женщинам паузу для глубокого вздоха, а барабанщикам ударить вступительный бой.       Мерно зарокотали барабаны. Им в такт, переступая босыми ногами, плавно задвигались девушки, звериными движениями склоняясь друг другу, извивая своё тело волнительными перегибами, отдаваясь сердцу. Сильные мышцы играли под их кожей, руки и ноги то напряжённо взмывали вверх и в стороны, то расслаблено скользили по воздуху. В то время как плечи часто оставались недвижимы, бёдра продолжали наращивать ритм, пока, в конце концов, сильные стройные ноги не понеслись в рокоте и яростном пении.       Сплетались, замирали, скользили, едва касаясь земли, дико неслись по кругу, уходя в сизый полумрак невидимыми тенями, выходя на свет горячо и стремительно. Томительные перегибы, сменялись бешеными скачками, будто сливая таинственную жизнь красной пустыни с вдохновенным порывом мечтаний, отражавшимся на высоко поднятых вверх лицах девушек. Серьёзные, со сдвинутыми бровями они казались старше своих лет и наслаждались этой блаженной мудростью смешанной с первобытной яростью.       Кейт едва поспевала за ударами барабана и напряжённым пением женщин, котором едва хватало дыхания. Танцовщицы не бросали свою подругу: в очередной удар медных листов кто-то из них сильными руками направлял американку, показывая своим телом направление и позу. Контраст тёмно-бронзовой кожи и смуглой вырывал у зрителей редкие восторженные вздохи, пока большая часть стояла, разинув рты и потеряв дыхание. Кейт несколько раз перехватывала восторженный взор Тео, но разум так затуманился, что она не могла думать ни о чём, кроме бесконечного блаженства и череды неповторимых изменений рисунка танца.       Оборвался неистовый стук барабанов, чуть притихло пение, и только гремящая медь в руках женщин и тоскливые вскрики труб нарушали тишину, в которой глубоко и часто дышали танцовщицы, звонко бряцали браслеты на их запястьях и щиколотках. Разогретые мышцы девушек мерно перекатывались под кожей от протянутых рук, к ногам – через всё тело, и в этом загипнотизированный Тео видел дыхание грозного моря или ревущего ветра, гнущего вековые деревья, носящего вьюгу под звёздным небом. Юноше казалось, что перед ним разливается древняя река жизни, бурный поток красоты, силы, валящий камни грохочущей музыки.       Внезапно всё смолкло, и наступила тишина. Тео слышал только стук своего сердца, как и Кейт. Певцы воспрянули пронзительными воплями, в которых в последний раз танцовщицы выгнули свои напряжённые тела. Женщины поднялись, не прекращая пение, с горящими глазами, указали открытыми ладонями на девушек, барабаны отдали финальную дробь и всё завершил оглушительный рок.       Гул восторженных голосов наполнил площадь и сразу оборвался коротким вскриком. Наступило какое-то смятение. Кейт, едва стоявшая на дрожащих ногах, не понимала, что происходит. Толпа сбивчиво разошлась в стороны – их что-то напугало, но не достаточно, чтобы мужчины начали обороняться от врага. Две танцовщицы осели на пол без сил, оставаясь недвижимы, только грудь вздымалась от учащённых вздохов, Кейт же стояла благодаря подошедшей Анар.       - Кейт Уолкер! – Раздался в тишине механический голос, отбросивший толпу ещё на два шага назад.       Американка вздрогнула и как будто пробудилась: спала пелена, взгляд прояснился, исчез дурманящий блеск, о былом ритме напоминало только частое дыхание, звон в ушах и испарина.       Кейт схватила Анар за руку.       - Это… мой друг, - сказала она, задыхаясь. – Как Эйо…       Анар крикнула насторожившимся мужчинам, те выпрямились, но всё равно бросали недоверчивые взгляды на автомата. Один Маскат смотрел открыто и с интересом. Тео не знал, кого ему защищать, Кейт или Оскара, а быть может вообще следовало обратить всё внимание на себя.       Помня первую реакцию юкол на автомата, Кейт приняла решение скорее уйти, исключая всякие объяснения, невозможное после жаркого танца. Она приблизилась к бывшему машинисту под удивлённые возгласы и ощутила приятные холод, исходивший от металлического корпуса. Оскар смотрел на неё прямо и выжидающе, не двигаясь и не произнося ни слова, будто позабыв причину своего прихода в селение; он внимательно слушал быстрое дыхание американки, разглядывал её новый образ, зарывшись мыслями в собственные реакции, когда его отвлёк Маскат, буквально выскочивший к ним с бешеными от возбуждения глазами. Кейт инстинктивно встала между ним и Оскаром, прижавшись к последнему спиной и вздрогнув от пронзительного холода.       Тео быстро справился с трепещущим мужчиной, оттащив того в сторону. Мисс Уолкел, не помня себя от пережитых эмоций, обмякла в железных руках, что поддержали её дрожащее от усталости тело, уверенно повели через толпу в звенящей тишине ясной чёрной ночи.