Давай, но только честно.
24 сентября 2022 г. в 22:40
Нож углубляется в сырую землю ребристым лезвием чуть левее шеи, не задевает мягкую плоть даже, но дыхание всё равно сбивается на выдохе. И улыбка на лице застывает, которая на радость похожа только словом. Глаза блестят, что у одного, что у другого, лихорадкой жёлтой. И дождь сквозь алые сосны падает, марает и холодит.
Пальцы, обмотанные марлей, вжимаются в рукоять охотничьего ножа добела, лезвие уходит под грязь легко, как в масло. Листья под коленями и телом, опрокинутым злобой осколочной, влажно шуршат месивом разноцветным.
У Америки глаза синие замёрзли, а от капель мелких, падающих с чужих волос и неба прикрытого, он морщится и головой уходит чуть ближе к ножу.
Союз сидит на нем верхом и, уверен Штаты, нарочно давит всем телом вниз. Вжимает его, словно хочет закопать. Лицо СССР находится в тени, а свет солнца сквозь верхушки падает так, что по краям оно туманно блестит.
Но тень не скрывает всего, просто не может, нет. Америка давит неловкий вздох в горле; она не скрывает нахмуренных бровей и рта, что вниз упал и об зубы теперь чешется, как о наждаку. Глаз этих и морщин естественных, намерения очевидного.
И Штаты видит в этом пустую неуверенность, замкнутость. Не в силах больше сдерживаться и терзая обветренные губы, он начинает торопливое откровение первым:
— Ради всего, ты такой горячий, когда в бешенстве, — скользит онемевшими пальцами по напряженному бедру.
— Заткнись и извинись, пустобрёх.