пожалуйста, остановись.

— Анна Серговна! — Пашка, молодой актёр на практике в «Лицедеях», сейчас впопыхах догоняет свою учительницу, что уже запахнула пальто и вышла за пределы театра. та, наверное, снова думает о чём-то своём и не обращает внимания на студента, одетого в одну рубашку, — Анна Серговна, — Личадеев наконец-то добегает до преподавательницы и кладёт руку ей на плечо, заставляя остановиться. — Паша? — Никитина прячет сигарету обратно в пачку и оглядывает его с головы до ног, — я тебя слушаю. — Анна Серговна, разрешите завтра на спектакль прийти, думаю, мне это поможет в практике. — завтра… спектакль… — Серговна пытается сопоставить кусочки пазла у себя в голове, и, наконец, кивает. — точно, как же я забыла. конечно, Пашенька, приходи. думаю, никто не будет против. только не уверена, что остались свободные места. — спасибо, ничего, я если что постою. спасибо ещё раз! — Паша улыбается широко и, распрощавшись, возвращается в театр. накидывает совсем тонкое пальто, оставленное в гардеробной, на плечи, и пишет Смирновой короткое сообщение о том, что ждёт её на входе. вечер, проведённый в кафе, быстро подходит к концу, и наступает ночь. Личадеев тихо заходит в квартиру, снятую на окраине Питера год назад, и стягивает ботинки, ставя их в обувницу. быстрый душ, кружка горячего чая и прохладная постель — он проваливается в сон. наступает день премьеры. на самом деле Паша не очень понимает, зачем ему вообще приходить в театр в выходной, но необъяснимое желание где-то глубоко внутри заставляет его подняться с кровати и привести себя в порядок. он проводит пальцем по тёмным кругам под глазами, стоя перед зеркалом, и вздыхает. в последнее время спится совсем плохо, и Личадеев даже подумывает над тем, чтобы начать пить снотворное — порой из-за беспокойной ночи к вечеру у него не остаётся никаких сил. любимые жёлтые брюки, фиолетовая рубашка и привычное бежевое пальто — Паша оглядывает себя в зеркало и выходит в парадную. на улице заметно похолодало по сравнению с предыдущим днём, и холодный ветер забирается под одежду. вместо того, чтобы идти дальше, Личадеев подходит к остановке и запрыгивает в подошедший автобус; сначала нужно съездить в училище и сдать работу, а затем уже идти в театр. он освобождается от дел уже через полтора часа и вновь садится на автобус, не имея никакого желания мёрзнуть на улице. пассажиры в тёплых куртках косо смотрят на него, пока он переминается с ноги на ногу и потирает запястья — в салоне теплее всего на несколько градусов, что очень непривычно для октября. наконец-то показывается здание театра, и Паша выходит на улицу, всё же застёгивая пальто. не больше трёх минут, и он оказывается в тепле. в зале идёт репетиция, поэтому он тихо заходит в гардеробную и бросает пальто на стул, понимая, что в противном случае ему придётся искать его среди огромного количества верхней одежды. работница гардероба молча кивает в знак приветствия и отмечает, что его пальто трогать не нужно. Личадеев сталкивается с Серговной в коридоре; та улыбается ему коротко и скрывается в своей гримёрке, закрывая за собой дверь. до начала ещё много времени, поэтому Паша шагает вперёд и проходит в зал через запасной вход сбоку. актёры его не замечают, что-то активно обсуждая, поэтому он садится на последний ряд и не пытается сосредоточиться на происходящем — сейчас перерыв. время проходит быстро, зал наполняется, и Паше приходится встать, чтобы не мешать зрителям. ближе к началу он находит несколько свободных мест и садится на то, что располагается ближе к сцене. на протяжении всего представления он старается смотреть на Никитину, но взгляд часто съезжает на её коллегу — Личадеев не в первый раз видит его, но понимает, что никогда не обращал на него должного внимания, хотя стоило бы — мужчина оказался прекрасным актёром, у которого есть, чему поучиться. когда все выходят на общий поклон, Паша выходит из зала и проскальзывает в гримёрку с выходом к сцене. через несколько минут она перестаёт пустовать — первой заходит Аня, широко улыбается и пытается наскоро уложить волосы. следом в поле зрения появляются ещё несколько актёров, пока сцена не оказывается пустой. Паша старается не мешаться под ногами, стоит в самом углу и пытается не терять Серговну из виду. все быстро избавляются от грима и приводят себя в порядок, а затем вновь собираются в просторной гримёрной, чтобы отдохнуть и выпить. Личадеев находит Аню и протискивается к ней. — отличное представление, — он улыбается и приобнимает её, наклоняясь, — только у меня есть один вопрос. — спрашивай, — Никитина не перестаёт улыбаться, принимает из чьих-то рук бокал вина и делает маленький глоток. — меня интересует вот, — Паша вытягивает руку и показывает пальцем в противоположный угол комнаты, — он. вы давно знакомы? — а, Юра-то. так чего ты, иди, поговори с ним. он может рассказать намного больше, чем я. особенно, если выпьет, — Аня немного хрипло смеётся и замечает, что Музыченко смотрит на неё, а потому подзывает его жестом, — Юрочка, это Пашка, мой студент. Юра смотрит на него, немного прищурившись, и отпивает виски из своего стакана. Личадеев мнётся на месте и не понимает, что от него хотят и что ему вообще говорить, а потому просто скромно улыбается, стараясь не поднимать голову. Музыченко же протягивает ему руку, перекладывая стакан в другую. Паша сначала не реагирует, но всё же пожимает её и почти сразу убирает руки в карманы брюк. — поговорите пока, я схожу в свою гримёрку и вернусь, — бросает Серговна через плечо и выходит из помещения. — Пашка, значит. где-то я тебя видел, Пашка, — Юра снова прищуривается и внимательно осматривает его, останавливаясь на глазах. Личадеев немного нервно кусает губу, но взгляд не отводит — слишком сложно, — ты здесь как практикант что ли? — Паша кивает и чувствует, что становится душновато. — я пойду выйду на улицу, — тихо говорит он, и слова растворяются в окружающем шуме. — пойдём, — Музыченко улыбается, ставит стакан на столик и кладёт руку ему на спину, подталкивая вперёд. они забирают вещи из гардероба и выходят на улицу. Юра моментально достаёт пачку сигарет из кармана, а Паша смотрит на то, как он подкуривает, и жалеет о том, что выложил вчера свои сигареты из пальто, — будешь? не стесняйся, — он протягивает руку с пачкой вперёд, и Личадеев осторожно вытягивает зажигалку и сигарету, закуривая. на несколько минут наступает тишина. — а… вы давно с Анной Серговной знакомы? — он выдыхает дым через нос и смотрит себе под ноги. — не очень., а ты тут сколько вообще? я тебя видел когда-то, но не запомнил. на аккордеоне ведь играешь? — да, — Паша поправляет волосы и тушит окурок о подошву, — я полгода назад пришёл, может чуть больше. не помню точно. оба вновь замолкают. Юра докуривает, выбрасывает хабарик и заходит в театр. Личадеев плетётся за ним. но, вместо того, чтобы вернуться к остальным, Музыченко сворачивает в свою гримёрную, заставляя Пашу замереть в коридоре. — ну что ты там встал? заходи, — после этих слов он наклоняется куда-то к столу и достаёт оттуда закрытую бутылку коньяка. за ней же и проходит остаток вечера. Паша заливисто смеётся с очередной глупой шутки, когда дверь в гримёрку открывается. — вас все ищут, а вы тут сидите? — Аня, уже одетая в красивую красную куртку, что явно теплее вчерашнего осеннего пальто, облокачивается о дверной косяк и тяжело вздыхает, когда переводит взгляд на раскрасневшегося хихикающего Личадеева, — так, Музыченко, не спаивай мне ребёнка, понял? чтобы через полчаса разошлись, — она недовольно хмурится и уходит, оставляя дверь приоткрытой. Пашу начинает мутить от такого количества алкоголя, он наклоняется и прячет лицо в прохладных ладонях, потирая его. Юра встаёт со стула и допивает оставшееся. — перебрал? — он подходит к Личадееву и кладёт руку на плечо, слегка сжимая. Паша кивает и слишком резко поднимает голову, от чего всё начинает плыть, — иди сюда, — Музыченко помогает ему подняться и пересесть на диван. осторожно кладёт на бок и куда-то уходит, а возвращается с пластиковым тазиком, — на всякий случай, — находит где-то в шкафу плед, а сам перелезает через Пашу и ложится около спинки — оставлять его одного страшновато, да и не зря же он днём диван раздвигал, в конце концов. пледа хватает на обоих, так что и не тесно, и не холодно. Личадеев обнаруживается уже заснувшим, потому Юра и сам укладывается поудобнее, вскоре отключаясь от усталости и количества выпитого. утро проходит совсем незаметно, но когда подкрадывается день, на место спокойному сну приходит суета. Серговна толкает Музыченко в бок, перегибаясь через Пашу, тот что-то недовольно бормочет, и для Личадеева с сильным похмельем это становится настоящим адом. он переворачивается на живот и накрывается пледом с головой, сверху ещё и закрывая голову подушкой. — Юра! а ну быстро встал! — Никитина злится не на шутку, толкает его сильнее, начинает повышать голос, — на репетицию кто пойдёт, а? Музыченко! — не кричи, Анечка, — Юра потягивается, открывает глаза и щурится от яркого света, — я уже встаю… — он сонно зевает, принимает сидячее положение и бросает взгляд сначала на Пашу, а затем на Серговну, и понимает, что об этом им ещё придётся поговорить, — всё, всё, сейчас приду. Аня уходит, а Личадеев болезненно стонет, переворачиваясь на бок и прижимая ноги к животу. Юра, уже привыкший, с таким давно не сталкивается, но искренне жалеет его. одевается наскоро, приводит себя в порядок и напоследок подходит к дивану, наклоняясь и убирая край одеяла от лица Паши. — Пашка, ты там живой? — в ответ на это тот жмурится, прячет лицо за подушкой и пытается что-то сказать, но не может даже открыть рот, — ладно, спи, но я через полтора часа вернусь. хорошо? — Личадеев всем своим видом показывает недовольство, и Юра всё же уходит, выключив свет и оставив бутылку воды около дивана. возвращается он, как и обещал, через полтора часа, смотрит на мирно спящего Пашу и решает дать ему ещё полчаса, а затем уже расталкивать. — эй, — когда до представления остаётся полтора часа, Музыченко начинает будить его, — Паш, просыпайся. тебе, наверное, домой надо. — не надо, — отрезает Личадеев и утыкается лицом в подушку. вставать с нагретого места нет никакого желания, да и диван в Юриной гримёрке оказался лучше, чем его собственная кровать, — мне и тут хорошо. — режим собьёшь, потом долго восстанавливать будешь. давай-давай, вставай, Паш, — Юра садится на корточки рядом с диваном, несильно трясёт его за плечо, пока тот не разворачивается к нему лицом и не смотрит вымученным взглядом, — ну Паш. тебе же потом влетит. давай, хватит тут мне своё актёрское мастерство показывать. поднимайся. Паша всё-таки садится на край дивана, но замирает, пока головокружение не пропадает, а затем задумывается над тем, что вообще сейчас происходит. конечно, в его жизни были абсурдные ситуации, но не такие уж точно. — подожди. мы вчера познакомились, потом пили у тебя в гримёрке, а потом вместе спали? — озвучивает он свои мысли и смотрит куда-то себе на колени. звучит очень глупо. — я мог бы уехать, но не стал оставлять тебя одного. мало ли что… — Юра чешет затылок, не ожидая такого вопроса от совсем недавно проснувшегося человека, — ну, а сам бы ты не доехал. — и Анна Серговна видела нас вместе? — мы с ней об этом уже поговорили. не парься, Пашка, в этом нет ничего такого. выпили, хорошо провели время и отдохнули, — Личадеев густо краснеет и вновь прячет лицо в ладонях. какая же дурацкая ситуация, — пойдём лучше покурим. — у меня нет с собой сигарет, — Паша зачёсывает волосы назад и потирает виски. голова болит уже не так сильно, но всё равно неприятно. нужно будет наведаться в аптеку — Аня вряд ли даст таблетки после всего произошедшего. — я поделюсь. пошли, — и ему ничего не остаётся, кроме как натянуть брюки, которые ещё ночью с него стащил Юра, чтобы было комфортнее спать, и пойти за ним на улицу. работники театра смотрят на него с подозрением, и он даже понимает, почему. Музыченко, что не страдал от головной боли и уже давно выглядел свежим, и Паша, который какого-то чёрта не выходил из его гримёрки со вчерашнего вечера, с синяками под глазами, грязными растрёпанными волосами и помятым лицом. не будь он самим собой, тоже бы так смотрел. Музыченко протягивает ему сигарету, закуривает сам. холодный ветер треплет его волосы, и Паша неосознанно засматривается, не вынимая сигарету изо рта, лишь мнёт её губами и совершенно случайно вспоминает, как посреди ночи он проснулся и для удобства приобнял Юру, уткнувшись носом ему между лопаток. корица и виски, — так он пахнет. сигарета истлевает, и Личадеев успевает сделать только одну нормальную затяжку, прежде чем затушить её. Музыченко стоит рядом, уже давно докуривший, и смотрит куда-то на дорогу, по которой туда-сюда ездят цветные автомобили, что выделяются на фоне питерской серости. сегодня снова облачно. — пойдём, холодно на улице, — Юра как бы намекает на то, что тот вышел в одной рубашке, и идёт ко входу. Паша ещё несколько секунд стоит на месте, а затем догоняет его и заходит в здание. и правда — холодно, — поезжай домой, успеем ещё пересечься, а то такими темпами переедешь в театр, — он хрипло смеётся, шмыгает носом и заворачивает к сцене. Личадеев заходит в уборную, умывается большим количеством воды и немного приглаживает волосы влажной рукой. поправляет рубашку, заправляет её в брюки и заходит в Юрину гримёрную, чтобы забрать пальто. и только дома он понимает, как он попал. влюбился.