пожалуйста, остановись.

врач объясняет, что в таком состоянии виноват выписанный препарат, который не подходит Паше по составу, и вскоре его отпускают домой. Юры нигде нет, и он глупо усмехается, вспоминая их разговор в больнице. во время уборки под тумбочкой находится запылившееся кольцо, которое сразу же отправляется в шкатулку до лучших времён. Личадеев находит успокоение в оттирании грязи и пыли, а затем позволяет себе отмокнуть в ванне. до вечера никто не возвращается, поэтому он ложится спать, не дожидаясь ночи. на театр всё ещё нет сил, и никто его не дёргает по этому поводу. появляется свободное время, которое он посвящает себе и своему здоровью. квартира пустует, и даже вторая половина кровати остаётся нетронутой. скрипка пылится в углу, почему-то не убранная в чехол. проходит день, два, неделя, две недели. ни одного звонка, ни одного сообщения, и Паша думает о том, что если Музыченко вернётся, он боится вновь увидеть чужие метки на нём. звонить сам он не хочет, только смотрит на телефон и каждый раз оставляет его в стороне. он не хочет даже знать, где тот живёт и чем занимается, появляется ли в театре и с кем обжимается. где-то глубоко внутри больно, но все эмоции заглушены лекарствами и обезболивающим. нет ни тревоги, ни кошмаров, ни тошноты, ничего. только воспоминания и мысли о будущем. Личадеев понимает, что нужно быть готовым в любой момент съехать, так как он всё ещё живёт в Юриной квартире, но этот момент не наступает. проходит почти месяц, и в один вечер входная дверь всё же открывается. на пороге стоит Музыченко, и Паша даже как-то рад видеть, что он сонный, уставший, с синяками, залёгшими под глазами, и с отчётливо видимой печалью в глазах. он молчит, и тишиной этой хочет сказать всё, что хотел до этого. извиниться, оправдаться, выразить сожаление. Паша смотрит на него пристально, читает всё, как в книге, и первый делает шаг навстречу. Юра реагирует быстро, забирает его в свои объятия и едва ли не наступает на ноги. молчать продолжает, но понимает, что слова здесь просто будут лишними. так и стоят в прихожей, пока ноги болеть не начинают. — иногда я жалею, что так просто прощаю людей, — выдыхает Личадеев, отстраняясь, — но я соскучился, — слабо улыбается. — я тоже, — Юра неловко мнётся на месте, словно это вовсе не его дом, но Паша делает приглашающий жест в сторону кухни и сам идёт туда. закуривает, приоткрывая окно, и пихает таблетки в тумбочку. на какое-то время наступает тишина. несмотря на долгий перерыв, говорить им оказывается не о чем. Музыченко сидит за столом, беззвучно постукивая пальцами по столу, а затем опускается на пол, заглядывая под тумбочку. Паша молча смотрит на него, затягиваясь, и поднимает одну бровь. — где кольцо? — Юра смотрит на него и поджимает губы. — уже давно забрал, — через несколько секунд проговаривает тот, сминая сигарету в пепельнице. Юра берёт его руку в свою, поглаживая костяшки пальцев и не поднимая голову, — всё в порядке, Юр. давай просто попробуем заново, хорошо? — ему, конечно, тяжело держать всё в себе, но закатывать скандалы и истерики уже давно поздно. Томас кивает, но голову так и не поднимает. Паша свободной рукой гладит его по голове и прижимает к себе, целуя в макушку. ветер из приоткрытого окна рассыпает пепел по подоконнику. в театр Личадеев возвращается не сразу, а когда всё-таки решается приехать, начинает избегать Серговну. та это замечает и, кажется, ничего не понимает, но лишний раз не беспокоит и не подходит. Паша всё ещё злится, и где-то глубоко внутри кипит ненависть, но он понимает, что её вины в этом нет, только думает о том, что надо бы как-нибудь поговорить. в ближайшее время репетиций не предвидится, только скучные лекции и практика, и всё же он исправно посещает занятия, пользуясь помощью Юры, пускай всё ещё с недоверием. ему кажется, что на восстановление после этого ему нужно будет ещё много времени. они будто только начали отношения и совсем не знали друг друга до этого — настолько большой был нанесён вред. до сих пор больно, но Паша хочет верить, что Музыченко правда жаль и он раскаивается. если нет — это конечная. тревога и панические атаки возвращаются редко, какими-то обрывками и чаще всего перед рассветом. Личадеев не может логически мыслить и в итоге просто обращается к психотерапевту. курс лечения он уже прошёл, и это может значить, что пора начинать новый. снова оказаться в больнице нет ни единого желания. он сглатывает ком в горле и натягивает улыбку, прощаясь со Смирнухой после учёбы. ни преподавателей, ни тем более одногруппников о своём состоянии он оповещать не хочет. если не возникает вопросов, значит всё под контролем. приём получается максимально нейтральным, поэтому Паша возвращается спокойным. ему всё ещё кажется, что он пуст изнутри, но приходится подавлять эти мысли, чтобы вновь не уходить в себя. Юра почему-то оказывается дома и как обычно встречает его поцелуем, но Личадеев уворачивается и мотает головой по сторонам, как бы говоря, что у него на это нет настроения. не поднимая на него взгляда, он разувается и снимает куртку, наощупь вешая её на крючок в прихожей. почему-то именно сейчас его снова одолевают эти навязчивые мысли и негативные эмоции, привязанные к ситуации с Музыченко. — что случилось, Паш? — Томас пытается заглянуть ему в глаза, но тот не даёт, отворачиваясь. приходится взять его за плечо и насильно развернуть его к себе. наконец, Паша смотрит на него, и от этого взгляда Юра делает шаг назад, убирая руку, как от огня. — мне стоит что-то говорить? — я всё по глазам вижу, — выдыхает он, пряча лицо за спавшими прядями, и нервно усмехается; скорее над самим собой, чем над возникшей ситуацией, — мы же уже говорили об этом. ты мне доверяешь? Личадеев стоит и глупо улыбается. — никогда… — Музыченко выдыхает, заметно горбясь. он так и знал, — никогда не перестану, Юр, — эта фраза заставляет его обернуться через плечо и посмотреть слегка мутным взглядом с влажными глазами. — что? — никогда не перестану доверять, — он протягивает ему руку, и Томас вкладывает свою ладонь в его, — нам нужно время. ты помнишь, как всё начиналось? — кивок. — так давай повторим. дадим друг другу ещё один шанс. ты меня любишь? — люблю. я люблю тебя, Паш. и готов попробовать всё заново. — тогда… привет, меня зовут Паша.