***
Если бы Руслан не потерялся, дорога до вокзала заняла максимум часа три. С учетом холодов и усталости – четыре, не больше. Но он просто не смог найти нужный путь среди разнообразия пригородных дорог и низких серых зданий. Уже светало: люди постепенно выползали из своих хилых построек, заводили моторы машин, и они кашляли в утренний воздух мутными облаками. Пахло гарью и дымом, иногда – сосновыми ветками. Руслан мог поклясться, что едва не упал на колени, когда наконец увидел здание вокзала. Такое же низкое, как и большинство зданий в этой части города, окруженное стройными рядами деревьев. Здесь в любое время суток кипела размеренная жизнь. Кто-то сегодня отправлялся в большое путешествие и смотрел на мир круглыми от удивления глазами. Кто-то возвращался домой. Руслан механически переставлял ноги и думал, что ему уже ничего не хочется. Сейчас он мог бы сонно ворочаться под тонким одеялом. Возможно, он бы проснулся из-за того, что окно продувает. Пришлось бы подоткнуть его свитерами. Из-за шумных движений заворочались бы соседи по комнате, из-за топота внутрь заглянула бы воспитательница – но больше ничего бы не произошло. Потом они спустились бы на завтрак. При воспоминании про ежедневную серовато-желтую массу в тарелках желудок Руслана протестующе заурчал. Сейчас он был ещё не настолько голоден для того, чтобы ностальгировать по никакущей детдомовской еде. В кармане он нащупал начатый злаковый батончик и, долго не раздумывая, поскорее сунул его себе в рот. Затем поспешно смял упаковку и швырнул её в ближайшую мусорку. Ещё несколько таких лежали во внутреннем кармане рюкзака, тщательно завернутые в свитер. Ноги отозвались очередной порцией ноющей боли. Ты же не чёртов Рэй Гэррэти*, сердито напомнил сам себе Руслан. Тогда почему лодыжки так сильно сводит? Он и так останавливался несколько раз за ночь: присаживался на сваленный ствол дерева, разминал затекшие ноги, прыгал на одном месте, чтобы хоть немного согреться. Почему при блаженном виде такой заветной цели тело отказывается подчиняться? Может быть, меня сейчас ищут, с тревогой подумал Руслан. Тревога отдалась странной горечью где-то на кончике языка. Безумно захотелось прикрыть глаза и ненадолго вздремнуть, но он не мог. До стеклянных дверей оставалось всего ничего, и они сейчас казались вратами в рай на земле. Если Руслана сейчас ищут, то скоро поисковые отряды окончательно прочешут лес. Рано или поздно они окажутся здесь, на вокзале, и если он не смоется раньше, чем нужно – вернется обратно. Почему-то именно эта мысль вселяла больше всего решимости. Он опрометчиво оставил все документы в детдоме. Во-первых, у Руслана никак не получилось бы их забрать: они хранились под строгим присмотром воспитательниц. Последний раз он видел паспорт в момент его получения. Во-вторых, ему ни к чему были проблемы с полицией, если те вдруг задержат его и найдут документы. В своём идеализированном видении мира Руслан вполне соизмерял вероятный момент поимки взрослыми с практически чистосердечном признании в том, что он паспорт забыл дома, и вообще, ему уже давно есть восемнадцать. И неважно, что с такими кругами под глазами выглядишь на все тридцать, наверное. Руслан не хотел смотреть на себя в зеркало – и так было тошно жить. Наконец он толкнул двери и буквально заполз внутрь. Ошалевшие от усталости глаза первым делом среди всего разнообразия людей выделили спасительную пустовавшую скамейку рядом со стандартным автоматом по выдаче батончиков и напитков. Такой, наверное, на каждом вокзале был: Руслан видел несколько в те моменты, когда они с матерью всё ещё были одной семьей и время от времени ездили к родственникам в соседний город. Те дни давно растворились в суете, а вот память про автоматы осталась. Руслан плюхнулся на прохладную поверхность скамейки и с удовольствием расслабил ноги, оперевшись на стену позади. Несмотря на то, что вокруг туда-сюда сновали люди, ему здесь было так свободно и комфортно. Никаких криков, никакого возмущения по поводу его, Руслана, поведения. Никаких проблем. Он лениво запустил пальцы в непослушные тёмные волосы и прикрыл глаза. Хотелось сидеть вот так вечно, но нельзя: они, люди из детдома, сейчас казавшиеся почти что мифическими, вот-вот могут его настигнуть. И тогда весь его покой, все его старания, все его стертые в кровь ноги – коту по хвост. Нужно будет вернуться обратно. — Да сука, — послышалось раздраженное. За этим последовал глухой удар в металлическую поверхность автомата. — Чтобы я ещё раз сюда хоть рубль опустил, блять, каждый же раз попадаюсь. Сука-а-а. От этого протяжного стона Руслан ухмыльнулся, открывая глаза. Возле автомата, уныло ссутулив плечи и опустив на его крышку ладонь, стоял парень с выкрашенными в белый волосами. Разочарование на его почти что скульптурном личике можно было хоть ложкой собирать. — Дай сюда, — внезапно отозвался Руслан. — А? — незнакомец резко глянул в его сторону. — Чего тебе? Руслан лихо скинул рюкзак с плечей: чёрт с ним, пусть валяется на полу. Может ему и перепадет хотя бы батончик – вдруг незнакомец поделится. Да и выглядит он состоятельно: у него явно затерялись лишние рублей двести-триста. Так на билет и соберется, в конце концов. В пару шагов преодолев расстояние между скамейкой и автоматом, Руслан опустился на корточки и легко качнул машину из стороны в сторону. Шоколадный батончик ловко свалился в щель, откуда его выудили не менее ловкие пальцы. — Держи, — хмуро бросил Руслан. — Всего делов-то. Он поднялся, запустил руки в карманы узких джинсов и принялся сверлить незнакомца взглядом. Тот стремительно разорвал упаковку и буквально впился в батончик зубами. Видимо, тоже голодный, мысленно заключил Руслан. Но незнакомец явно не выглядел как оборванец: вон какой телефон торчит из кармана, да и белая футболка явно не самая дешёвая – даже с каким-то логотипом. В них Руслан разбирался плохо, конечно, но уже как есть. Он таких брендов не видел лет десять, если не больше. В детдоме было не лучше, чем у матери в квартире. — Чего пялишь? Незнакомец агрессивно насупился и деловито смял упаковку от батончика. Шорох фольги привел Руслана в чувство: он резко скрестил руки на груди, будто не зная, куда их деть, и постарался сделать взгляд карих глаз требовательным. Не получилось, наверное. Ведь парень у автомата только улыбнулся – теперь уже беззлобно. — У меня денег нет, даже не проси. — С чего ты взял, что мне деньги нужны? — Да взгляд твой голодный в кошмарах ещё сниться будет, — засмеялся парень и легко взъерошил блондинистую шевелюру. — Чуйка. — Совсем нет? — умоляюще пробормотал Руслан. Почему-то ему показалось, что этот парень может ну очень сильно ему помочь. — Даже двести рублей не найдется? Мне на билет до Питера надо. — Сейчас всем на билет до Питера надо. — Ну пожалуйста, — сказал Руслан и закусил губу. Нерешительно опустил взгляд в пол. — У меня вообще денег нет. Я сбежал… из детского дома сбежал, шаришь? Почему-то показалось, что этому парню можно довериться. В конце концов, у него ни полицейской нашивки, ни какой-либо корочки. Почему бы и нет? Руслан вновь поднял голову и столкнулся с пытливым взглядом незнакомца. Он будто что-то старательно обдумывал, одновременно изучая профиль собеседника. Пришлось подавить слабый вздох, так и вырывающийся из хилой грудной клетки: неужели придется на долгое время застрять здесь, на вокзале? Но ведь ему нельзя здесь оставаться. Вообще нельзя, нет-нет. — Я до Питера не еду. Еду до Сосногорска. Если тебе совсем всё равно, можешь поехать со мной. — Незнакомец на секунду замешкался, а потом продолжил: — Там, может, и словишь машину до Питера. Я здесь ведь тоже проездом. Просто мотался… в общем, не так уж и важно. Руслан ошарашено вытаращил глаза. — Да не пялься ты на меня так, — лениво бросил незнакомец и вновь ухмыльнулся. — Ты ужасно выглядишь, любой бы тебе помог. Меня, кстати, Юликом звать. Тебя как? — Руслан. — Хорошо, Руслан, — вздохнул Юлик и, отлепившись от автомата, бодро зашагал к тем самым стеклянным дверям, благодаря которым всё началось. — У меня денег только на бензин и на еду. Поэтому не могу дать даже на билет. — Я могу сам себе еду искать, — произнес Руслан, едва поспевая за широким шагом парня. Легкий рюкзак болтался за плечами. — Потом решим, — буркнул Юлик и толкнул дверь, затем придержав её для Руслана. — Вон ту чёрную видишь? Это моя. Отцовская была, конечно, но теперь моя. — Чего теперь твоя? — Да уже моя. Так случилось. Не могу сказать, что повезло, но уже как есть. Юлик разблокировал двери и сел за руль, кивая Руслану в сторону соседнего места. Тот тихо скользнул внутрь, до сих пор не веря своему счастью. Не в Питер, ну и пусть. Так он хотя бы следы запутает. Да и Сосногорск… это вообще что такое? Ни одной противной женщине из детдома в жизни в голову не придет мысль искать пропавшего воспитанника в Сосногорске. — Тебе хоть не холодно в этой… что это вообще у тебя? — бросил Юлик, заводя машину. Одновременно он вновь пытливо прошелся взглядом по сидевшему рядом пареньку. — Мне казалось, что в предверии зимы что-то потеплее надевают. — Ещё не зима. Конец октября. Это, кстати, олимпийка, — сказал Руслан и расслабленно откинулся на спинку сиденья. Внутри машины было гораздо уютнее, чем на холодном вокзале, и уж явно комфортнее, чем на неприветливых улицах Ачинска. — У нас в детдоме таких много было. Когда-то приехал чувак и штук десять нам пожертвовал. — Круто, — оценил Юлик. — Сосед такие носил на даче, когда мы приезжали картошку копать. Старый алкаш. Уже и спился, наверное. Больше он ничего не сказал. Они замолкли одновременно, будто по обоюдному согласию: Юлик сосредоточенно следил за выезжающими с вокзала машинами и пытался встроиться в дорожное движение, а Руслан ощущал, как медленно, но верно наливаются теплом закоченевшие ноги и руки. Он, оказывается, ужасно замерз. А ещё вовсе не подумал, что садиться в машину к незнакомцам – плохая идея. Даже если эти незнакомцы неумело пытаются достать батончики из автоматов, носят странные имена и кажутся сильно уж доброжелательными. Хотя Юлик не произвели впечатление закоренелого добряка. Казалось, он был настороже: то и дело поглядывал в сторону Руслана так, будто тот собирался что-то украсть, затем вновь переводил взгляд в сторону дороги. Но Руслан на него не обижался. Он понимал, что сейчас выглядит не лучшим образом. «Ты ужасно выглядишь, любой бы тебе помог», пронеслось голосом Юлика в голове. Если его и похитили, то какая разница? Всё равно ему было бы гораздо хуже там, в детдоме. И если Юлик спросит, почему Руслан решил сбежать, он обязательно расскажет. Может быть… когда-нибудь точно, ну конечно же. Рано или поздно нужно будет. Только вот Юлик почему-то не спрашивал. Он равнодушно смотрел на дорогу и то и дело сжимал губы в четкую полоску.***
Они остановились на заправке, едва въехав в пригород. Юлик чертыхнулся и пулей вылетел из машины, зажимая в руках бумажник. Руслан отлепил щеку от окна и как-то разбито посмотрел ему вслед. Окончательно рассвело. Нельзя сказать, что людей становилось больше, потому что они только-только выехали из города, но лица случайных прохожих выглядели уже не так устало, как лица путешественников на вокзале. Даже в этой унылой серости находилось место для тех, кто радовался новому дню. И Руслан впервые был в их числе. Он всё ещё не мог поверить в то, что его с первой попытки подобрали в чужую машину. И не просто подобрали, но ещё и дали воды попить: эту же бутылку Руслан сейчас сжимал в руках, будто не решаясь даже в сторону её отложить. Он, конечно, слышал истории про людей, которые путешествуют с помощью чужих машин. Но для этого нужно было хотя бы пристойно выглядеть и иметь в кармане чуть больше, чем у него, чтобы потом немного отблагодарить водителя или купить себе что-нибудь перекусить. Желудок, кстати, больше не отзывался болезненно урчащим стоном: вода смогла немного заглушить чувство голода. Руслан знал, что продержится и сутки, и двое, и даже трое, если понадобится. Другого выхода всё равно не было. Юлик замер возле бокового стекла со стороны водителя. Он активно жестикулировал, будто ругаясь с водителем пестрой шестёрки по соседству. Руслан скинул кроссовки и поджал под себя ноги, устраиваясь в автомобильном кресле поудобнее. На Юлике была безразмерная чёрная толстовка – такая, что сейчас вот-вот в ней утонешь. Но она почему-то смотрелась совершенно гармонично. Руслан только сейчас заметил, какие у парня широкие плечи. Да и трудно было этого не заметить в тот момент, когда сам он агрессивно указывал пальцем куда-то в сторону. — Уебок старый, — резко прошипел Юлик, хлопая дверью. Он бросил ключи, кошелёк и телефон рядом с сиденьем и уже было ухватился за ручник, но тут глянул на Руслана. Свёл брови на переносице. — У тебя температуры часом нет? Ты весь какой-то красный. — Всё нормально, — отмахнулся Руслан и плотнее закутался в олимпийку. Жизнь приучила его экономить даже на ношении вещей. Если у тебя есть что-то теплое, то стоит подождать, пока ты слишком сильно замерзнешь, тогда и надевай, иначе протрешь дырку раньше времени. Хмыкнув, продолжил: — А что тот мужик сделал? — Да заблокировал выезд, — в таком же агрессивном тоне ответил Юлик и со всех сил засигналил, глядя в окно. — Сейчас уже подвинется, куда ж ему деваться. Кто им вообще права выдает? — А тебе когда выдали? — со смешком бросил Руслан. — Если вообще выдали, конечно. Ты выглядишь не сильно старым для того, чтобы иметь права. — Папа научил меня водить в шестнадцать. Вскоре после этого права и получил. Если не веришь, потом покажу, только у меня там фотография не очень. — Ты там без бороды и усов что ли? — Да. Вид ещё тот. Хотя маме больше нравилось так, чем сейчас. Руслан заметил легкую тень сожаления, пробежавшую по лицу Юлика. Тот, конечно, совершенно не умел скрывать эмоции касательно придурков-водителей и придурков-автоматов на вокзалах, но в отношении семьи делал это блестяще. Что сейчас, что утром. — Ты с родителями жил? — он заворочался в своём сидении, чувствуя, как машина плавно поплыла вперёд. Они набирали скорость. — Да, — кивнул Юлик. — Я из Ульяновска вообще. Вот, видишь, как далеко меня судьба забросила… не иначе, чтобы с тобой встретиться, веришь? Он легко улыбнулся, всё так же напряженно сжимая руль обеими руками. Руслан отметил побелевшие от усилия костяшки. — А куда едешь? — Далеко. К девушке. — Вы потом вместе в Ульяновск вернетесь? Руслан не знал, когда прекратится этот неиссякаемый поток вопросов с его стороны. Сам с заметной натяжкой мог назвать себя экстравертом, но в компании Юлика почему-то стал сыпать вопросами направо и налево, хотя в том же детдоме предпочитал отмалчиваться. Не задавай вопросов, чтобы тебе их тоже не задавали. А то слишком сложно давать правильные ответы. Только вот сейчас Руслан почему-то беззастенчиво нарушал собственные же принципы, работающие годами. В глубине души он понимал причину – Юлик. В нём каждая деталь вызывала слишком много вопросов. — Слушай, Руслан, — тихо начал Юлик, но Руслан ощутил едва сдерживаемое напряжение в его голосе. Рокочущий океан, далекая вспышка молнии где-то в небе: блондин резко крутанул руль в сторону, перестраиваясь в соседний ряд. — Я понимаю, что у тебя была весомая причина бросить всё и вырваться. Более того, я так же понимаю, что тебе это стоило многого. Точно такого же это стоило и мне. Поэтому… — он сделал глубокий вдох, — поэтому, Руслан, ты молчишь о своём прошлом, а я молчу о своём. Грубо говоря, тебя не должна ебать причина, по которой я сейчас не в Ульяновске. Ни одного слова про Ульяновск. Окей? Я не сажал себе в машину птицу-говоруна. — Хорошо, Юлик. В этой примечательной резкости Руслан слышал такие знакомые металлические нотки. Они сопровождали его в каждом слове, в каждом действии подростков, которые были заперты в детском доме так же, как и он сам. Настоящая стая одиночек. Всем наплевать, если тебя будут резать в соседней комнате. Главное самому остаться в живых. Руслан привык к холоду, поэтому лишь устало повел плечами в ответ на речь Юлика. Они действительно были друг другу никем, поэтому удивляться словам водителям не стоило. У него могла быть сотня причин уехать из Ульяновска, у него может быть такая же сотня причин вернуться после затяжного путешествия (и, господи, как же его закинуло в Ачинск?), и это никого не должно было волновать. Руслан просто надеялся, что они смогут хоть как-то наладить отношения. Хотя бы немного подружиться. Неизвестно, сколько им ещё придется провести в заточении суровых российских трасс. Нельзя было сказать, чтобы Руслан отчаянно желал найти себе друга в лице Юлика, нет; он прекрасно отходился без привязанностей большую часть сознательной жизни. Последнюю привязанность в лице любви к матери он растоптал вскоре после того, как его закинули в здание детского дома – как нашкодившего котёнка, честное слово. Люди были для него всего лишь бледными подобиями друг друга. Просто было бы неплохо общаться о чем-нибудь во время дороги. Ещё Юлик наверняка делится едой с друзьями. Последняя мысль непроизвольно вызвала у Руслана улыбку, и он попробовал её подавить, но не получилось: она расцвела будто бы сама собой. Юлик бросил на него напряженный взгляд: — Что-то не так? — Да просто настроение хорошее, — пробормотал Руслан и глянул в боковое стекло. — Я думал, что машин больше будет, трасса, как-никак. — Радуйся, что пока что без пробок, — вздохнул Юлик. — Слушай, извини, это грубо было, может. Но я ненавижу, когда влезают в личную жизнь без спроса. Тебе наверное тоже не в кайф. Я прав? — Прав, — отозвался Руслан. — Я включу музыку. — Валяй. Руслану даже нравилось, насколько они безэмоциональны по отношению друг к другу. Впервые за долгое время он заснул при дневном свете.