Discoloration

— Перенеси его на улицу. Нам нужно выкатить машину, чтобы потом перетащить его в погреб. Можешь снять с этого всё. И хриплый смешок. Это было первым, что услышал Руслан на следующее утро. Он вырубился от удара в висок, а потом очнулся на несколько минут, чтобы вскоре забыться беспокойным сном. Лихорадило. Трясло так интенсивно, что протестующе ныло всё тело: то ли припадки, то ли безумный холод. — Да, пусть вон погреется на солнышке. А то пиздец его почкам. — Да какая разница? — Большая разница. Он просто делается, что нихера не знает. Там, внизу, быстрее расколется, без солнышка-то. Чье-то гнилое дыхание приблизилась к лицу, обдало израненное лицо жаром: — И ты не скроешься так же просто, как твой дружок, понял? Мы будем тебе глазёнки выкалывать. — Сегодня один, завтра второй, — поддакнул кто-то. Послышался смех. Воспоминания прибывали какими-то отрывками, будто кусочки пазла разнесло ветром, и теперь приходилось собирать их в густой траве, ползая на коленях в грязи и камешках. Если ты слишком долго находишься на коленях в траве, она начинает липнуть к коже. Липнет грязь, липнут и вживаются в кожу мелкие корешки. Камешки. Обрывки листьев, такие мелкие, что уже почти труха. Сейчас труха была словно по всему телу, в каждой крохотной ране, в каждой клетке; она пекла, из-за неё першило в горле, из-за неё сохли глаза. Руслан позволил швырнуть себя на бетонные плиты возле той самой калитки, в которую он прошел с нарастающей паникой ещё позавчера. Теперь двор ощущался пустынно, как-то нулёво: ни детей, ни приветливой хозяйки. Наверняка пустовал стол, за которым ещё тогда сидели Юлик с родственниками. Темнота ощущалась так остро, что звенело в ушах. Это было поначалу. Потом, спустя несколько безумно длинных часов, темнота была уже совсем родной. Будто тебе просто захотелось прилечь после плотного обеда. Когда с его головы срывали плотную повязку, кожа болезненно натянулась, и порез над бровью вновь открылся – Руслан знал это. На бетон капнула кровь: она напоминала пятна уж слишком свежей акриловой краски. Кто-то пытался неправдоподобно изобразить сцену убийства. Когда-то он думал, что во всех сериалах кровь делают из акрила. В бандитов или героев стреляли, они деланно, картонно делали «О» ртом, плавно подносили ладонь к светлой футболке – обязательно светлой, если это положительный персонаж, и чёрной, если это бандит, – и на пальцах появлялся красный акрил. Звучало вполне органично. В голове пронеслось: акриловая краска засыхает навсегда, если её не смыть с кисти вовремя. Можно попробовать растворитель, конечно, но это вряд ли спасет ситуацию. Руслан приоткрыл губы и вроде как выговорил слова, но из горла донесся только слабый хрип. Картина перед глазами постепенно становилась менее расплывчатой. Ничто не указывало на то, что где-то здесь, на территории, пока ещё продолжается жизнь. Руслан устало дернул головой, пытаясь рассмотреть двор получше. На участке не было ни следа машины, на которой приехали незнакомцы. Но ведь они должны были как-то сюда добраться, правильно? Судя по их словам про Ульяновск, им явно что-то надо было от Юлика, и приехали они сюда вовсе не из соседней деревни. Ульяновск так-то не за десять минут находится. Руслан сплюнул кровь на бетон рядом с собой. Челюсть ныла, колола тысячью иголок, ощущалась как-то отдельно из-за огромного очага боли. И тогда, когда он вновь бессильно опустил голову, пытаясь хоть как-то согреться на бездушном сибирском солнце, рядом заскрипели шины, и калитка распахнулась с ужасным шумом: скрипнула, хлопнула, завизжала несказанными петлями. — Тихо, — и знакомые руки подхватили практически невесомого Руслана, потащили прочь оттуда, прочь от всех людей, которые оставили месиво вместо его лица – он был в этом уверен. Он практически упал на заднее сиденье, всё ещё связанный по рукам и ногам, и мог только пытаться вжиматься в спинку, пока машина мчала вперёд, и в салоне так знакомо пахло чаем с малиной и теми самыми пончиками, которые Юлик купил ещё позавчера, когда всё это казалось таким нереальным и в принципе невозможным. Когда паника только начиналась. И когда Руслан даже представить не мог, что всё закончится именно так. — Я развяжу тебя, когда мы выедем на трассу и оторвемся, — виновато донеслось с водительского места, и в ответ Руслан просто крепко зажмурился. В ушах зазвенело. Он не знал, преследуют ли их, услышали ли похитители скрип машины, видели ли они Юлика. Звон раскалывал голову пополам: то в одном ухе, то в другом, словно бесконечный церковный колокол. Руслан чувствовал, как впервые за долгое время по его щекам стекали слёзы: прямо на обивку, на залитую кровью олимпийку, на до сих пор влажную чёрную футболку. От него несло крысами, подвалом и болью, гнилью, серой сажей. Он чувствовал себя настолько лишним здесь, в тепле, настолько иным. Даже когда машина слегка дернулась в сторону из-за чиркнувшей по боковой части пуле, или из-за кочки, мелкой ямки на дороге, тела недавно сбитого животного; какая разница? Он плакал впервые за много-много месяцев. Он не рыдал так даже тогда, когда нашел повешенное тело Дениса. Его плечи тряслись так, будто это был очередной припадок, только это и отдаленно припадком нельзя было назвать. Он не плакал так даже тогда, когда по его лицу методично наносили удары, и кровь вместе со слюной летела во все стороны, словно это была ужасная пародия на те паршивые комедийные скетчи, которые он смотрел в детстве. Тогда он смеялся: так же забавно, когда голова дергается влево-вправо, как испорченная матрешка, и герой так интенсивно округляет глаза, а зрители – рот в протяженном удивлении. Ему казалось, что он всегда будет слышать те выстрелы-ямы-трупы: каждый раз, когда закроет глаза, или когда опять ляжет на заднее сиденье, или когда попробует посмотреть на себя в зеркало. Руслан чувствовал себя отдаленным от своих же чувств, но они лились градом, истощая его ещё сильнее. Снова и снова, до тех пор, пока машина не остановилась.

***

— У меня аптечка полупустая. — Да плевать. Поехали уже. Юлик вздохнул. Робко добавил: — Тогда нам нужно обязательно заехать в травмпункт. — Нет. Это первое место, где твои дружки будут нас ожидать. — Они не мои дружки! — возмущенно произнес Юлик, значительно повышая тон, и Руслан закатил глаза. — Но они почему-то доебывались до меня по поводу Ульяновска, а не Ачинска. Всё. Отойди. Руслан грубо, насколько хватало сил, пихнул плечом Юлика и поскорее забрался в машину, резко захлопнув за собой дверь. От резкого движения закружилась голова, а в боку закололо. За часы свободы Руслан уже медленно научился ненавидеть беспомощность. Иногда ему нравилось от скуки отрывать крылья мухам, когда они садились на безжизненный подоконник детдомовской комнаты. Бурая ржавчина, пятна от воды, пыль – и довольные лица мальчишек. Финал – ткнуть в муху ручкой, чтобы наверняка скончалась, так и не доползая до самого большого развода. Сейчас он чувствовал себя примерно так же. Предыдущим вечером они съехали к какой-то реке, где Юлик снова приготовил им картошку в углях. Машину пришлось тщательно замаскировать ветвями, и в этот раз Руслан уже не комментировал странные повадки парня. Просто потому что на это не было сил. Просто потому что в голове то и дело проносились параноидальные мысли. Он ведь мог вернуться за мной просто для того, чтобы выкинуть где-то ещё, панически дрожал Руслан, снова и снова обдумывая всё, что произошло. Он не мог понять, почему Юлик забрал его, рискуя собственной жизнью. Объяснение просто не находилось. Голова была максимально пустой. Ночь они провели всё у той же реки, где Юлик старательно отмывал кровь с вещей Руслана, а потом сушил их над костром, пока тот дрожал на заднем сиденье, укутанный в ту самую чёрную толстовку и несколько пледов. Ему не было жаль Юлика, который сам дрожал ещё сильнее, оставшись в одной футболке. Руслану казалось, что произойдет что-то ужасное, если он посмотрит в сторону Юлика. Представлялось, будто в тот же момент, в тот же момент зрительного контакта, в тот же легкий обмен взглядами его просто снова ударят по голове, или вытолкнут на трассу под чьи-то колеса, или просто игриво сломают нос. Или произошло бы ещё что-то ужасное: Руслан не мог сформулировать конкретно, что это могло бы быть. Но оно угрожало. Этим утром они поехали в объезд, чтобы вырулить на трассу дальше, чем планировалось – на другом повороте. Противное тревожное состояние исчезло, уступив место просто боязни быть брошенным опять. А ещё Руслан ненавидел то, как он выглядел с опухшим носом и многочисленными ссадинами по всему телу и лицу. — Ты точно не хочешь, чтобы я завез тебя в травмпункт? — вновь начал Юлик. Он ткнул указательным пальцем на свой навигатор, который мигал неизвестными символами. За окном показывало +15. — Тебе же… — Да чего ты заладил? — огрызнулся Руслан. — Нет, не хочу. Выкинь меня чуть подальше от людей, которым просто нравится причинять боль другим, ладно? А то там они найдут меня в первые же десять минут. Он украдкой бросил взгляд на Юлика, очертил глазами его нахмуренные брови, сжатые в ровную полоску губы, насупленный профиль. Белые пряди волос беспорядочно взлохмачены, на лице – запекшаяся кровь, видимо, наследие ещё того вечера, когда их связали. Или с олимпийки случайно попало. — Выглядишь как Стив Роджерс в свои лучшие годы, — фыркнул Руслан и отвернулся к окну. Однообразные пейзажи утомляли, но это было лучше, чем лежать на бетонном полу. Он не мог перестать прокручивать в голове те события. Они уже успели смазаться, но недостаточно сильно для того, чтобы и вовсе исчезнуть из памяти. Единственное, что заставляло Руслана продолжать находиться здесь – желание сбежать как можно дальше от того кошмара. И он скрипнул зубами со злости, яростно сжимая кулаки: ногти резко впились в мягкую кожу, ещё не успевшую загрубеть взрослением. Сложно быть противным самому себе. Сложно предавать себя раз за разом, будучи неспособным на протест даже ради сохранения жизни. Юлик не ответил. Только с усилием надавил на педаль газа, и машина резко ломанулась вперёд, отчего двоих в салоне подкинуло. — Спасибо, — саркастически заметил Руслан, осторожно дотрагиваясь до поврежденного носа. Оставалось просто надеяться на то, что он не сломан. — Мне же так травм не хватило. — Да твою мать! — вскипел Юлик. Он сжал руль так, что костяшки побелели, и теперь уже вдавил в пол тормоз. Машина, не привыкшая к подобному обращению, разъяренно взвыла и резко остановилась. Руслан зашипел: от внезапной остановки он едва не влетел в стекло поврежденным носом. Юлик резко опустил ладони на колени. Затем оглушающе хлопнул по ним обеими ладонями. — Я зассал, ясно? — Что? — тупо переспросил Руслан. — Я зассал. После того, что было в лесу… ну, с тобой, — медленно произнес Юлик, глядя в какую-то точку перед собой. Он в отчаянии запустил пятерню в светлые волосы и принялся их теребить, избегая взглядов в сторону Руслана. — И как раз всё совпало… Я просто понял, что зря согласился. Понял ещё утром, перед тем, как мы приехали к моей тёте. Он мог бы и не продолжать. Перед глазами помутнело, а во вновь зазвеневшей голове будто бы пронеслось: «А чего ты ожидал? Ты мне никто, вообще-то, чего я должен тебя спасать?». «Да ты просто какой-то чувак со странностями. Я тебя подобрал на вокзале, потому что мне захотелось показать, какой я классный. Знаешь, все люди не против потешить чувство собственного достоинства». «Сплюнь трижды, если думаешь, что я хочу из-за тебя умереть. Никто не захочет». Руслан не знал, произнес ли это Юлик на самом деле. Когда туман рассеялся, на и так грязную ткань рюкзака, лежавшего на коленях, капнула кровь из носа. — Ну, спасибо за честность, — он горько, крепко сжал его лямки. — Постой! Юлик на мгновение зажмурился, глубоко вдохнул-выдохнул, и лишь потом повернулся к Руслану. В его карих глазах плескалось что-то, что никак нельзя было понять – то ли осуждение самого себя, то ли презрение к себе же. Он протянул руку вперёд, будто пытаясь дотронуться до предплечья собеседника, но тот подался назад и буквально вжался в дверь. — Нет. — Окей. Окей, нет, я не расспрашиваю тебя об этом и остальном миллионе твоих странностей, — забормотал Юлик, поднимая обе ладони вверх в защитном жесте, — как и ты не спрашиваешь меня о том, что произошло. Но мне просто хотелось бы, чтобы ты знал, что я передумал. Поэтому я и вернулся. Я не мог кинуть тебя там. — Удивительно, — Руслан скрестил руки на груди, поджимая губы. — Ты просто гигант мысли. Передумал. Надо же. «Никто никогда не захочет». В голове пульсировало. Юлик в очередной раз виновато вздохнул. — Я знаю, что меня невозможно простить, но понять же хотя бы можно… — Сука, нет, — прорычал Руслан. Он сделал это – и сам удивился, откуда у него столько сил после вчерашнего. После этого легко было резко повернуться, вслепую нащупать ручку, надавить на неё и рывком распахнуть дверцу машины. А потом стало ещё легче выскочить наружу и хлопнуть ею с такой силой, что любой автомобилист наверняка бы послал куда подальше за такое отношение. Они ничего друг другу не должны. Руслан чувствовал, как ярость, которую он так давно копил в себе, закипает, поднимается выше, струится не только по венам, но и по всем клеточкам его тела, просачивается в основание пальцев, остается где-то на кончике языка, отображается в зрачках. Сейчас он весь состоял из безумной ярости. Такой ярости, что никому сейчас лучше на пути не стоять. Совсем как в те моменты, когда его столько раз пытались пригнуть к земле в детдоме. Все те разы, пока он ещё не сломался. Ярость излечивала привычную сломанность-сломленность. — Руслан! — послышалось за спиной. Но он лишь закинул рюкзак за плечи – и лямки даже не впились в кожу сквозь одежду, потому что внутри практически ничего не было, кроме нескольких баночек с энергетиком из багажника Юлика. Руслан уверенно зашагал вдоль трассы, засунув руки в карманы. С него хватит. Подвез подальше от того двора – и ладно. Так его уже никто не узнает. Это не его проблемы. Мало ли на свете одиноких несовершеннолетних путешественников в районе Сибири? Рядом зашумела машина, но Руслан упрямо не смотрел налево, даже несмотря на то, что та двигалась крайне медленно. Боковым зрением он заметил, что стекло поползло вниз. — Руслан! — Отъебись, — проворчал он и опустил голову вниз. Под ногами был всё тот же мерзкий гравий. Пришлось обиженно шмыгнуть носом – снова принялся кровоточить. — У тебя всё лицо в крови опять, — послышалось отеческое со стороны машины. — Отъебись, иначе ещё хуже с лицом будет, — всхлип кровью, вновь красные разводы на костяшках, — у тебя. Руслан осторожно коснулся лица тыльной стороной ладони, а затем резко отвел её в сторону. Кровь действительно хлестала: то ли от переживаний, то ли просто оттого, что Юлик – мудак, и водит машину так, как ему хочется. Но тут его уже обвинять не в чем. Кроме того, что он, сука, затащил его в какую-то авантюру, где мужчины с шрамами на лице калечат просто так любого, кто оказался не в том месте не в то время. Но ведь бесплатный проезд имеет свои минусы, правда? — Ну Русь, — продолжилось жалобно, и Руслан, не выдержав этого нытья, резко остановился и повернулся к открытому окну машины, уперев руки в боки. Он знал, что сейчас опять запачкает всю олимпийку кровью. — Ну? — Садись в машину. Я виноват, я же знаю. Я буду преследовать тебя так до самого Питера, если не сядешь. У меня… — нерешительно сглотнул Юлик, поднимая голову, — у меня нет оправданий себе. Но сейчас же ты не там. Я хочу тебе помочь. Что-то в Юлике заставило Руслана на мгновение растаять: то ли мастерски сымитированное огорчение в красивых темных глазах, то ли жалобное лицо в целом, то ли поникшие в тоске плечи. Сейчас блондин выглядел как побитый пёс, и в душе Руслан озлобленно рассмеялся. В конце концов, у него действительно не было другого выбора. Иногда тебе нужно проследовать за демоном, чтобы сбежать из первых кругов ада. И даже самая избитая собака рано или поздно укусит тебя в ответ. — Ты не едешь до Питера, — медленно проговорил он. Следом осторожно шагнул вперёд, мягко коснулся дверной ручки. Юлик развел руками и хлопнул по рулю, как он это любил делать. — Доеду, если нужно будет убедиться, что с тобой всё в порядке. Я очень сглупил, правда, — негромко произнес он и придержал рюкзак Руслана, пока тот захлопывал за собой дверцу. — И такого больше не повторится, слышишь? Я никогда не имел с таким дела. — А я никогда не имел дела с мужиками постарше, которым всё равно, кому ломать нос, — пробурчал Руслан. Потом добавил уже требовательнее: — И прекрати называть меня Русей, ясно? А то я буду называть тебя… они там назвали тебя по фамилии, кажется. Онешко… что-то такое. — Да, Онешко. Юлик разочарованно вздохнул и свёл брови на переносице, вновь обдумывая что-то. Машина плавно тронулась вперёд.

***

Первое – что он почувствовал – ужасный холод по всему телу. Холод… и странное тепло в области груди. И тогда Руслан приподнял голову. Пальцы жадно загребали снег, но полностью встать никак не получилось – было слишком тяжело дышать. На груди расплывалось красное пятно огромным уродливым цветком. Кровь была и на снегу вокруг, и почему-то теперь на пальцах тоже. Она тонкими ручейками расползалась в разные стороны, создавая странные узоры, и Руслан начал смеяться. Он смеялся и кашлял кровью, смеялся и плевался кровью, пока всё не стало сливаться в одну бурую массу, и глаза не покрылись болезненной серой поволокой. Теперь он видел себя со стороны.

***

Он проснулся с ужасным хрипом, хватая воздух ртом жадно, так, будто ему очень долго не давали дышать, и Юлик обеспокоено взглянул на него из-под полуопущенных ресниц. Редкие огоньки машин, проезжающих мимо, то и дело нагло светили во всё ещё сонные глаза; Руслан машинально заслонил их ладонью, вжимаясь как можно дальше в спинку кресла. — Кошмар? — сочувствующе протянул Юлик. Руслан несмело кивнул. Было где-то три часа ночи, и они гнали со всех сил. Юлик планировал быть в Омске уже к полуночи, но пришлось отклониться от маршрута и поехать в объезд, чтобы быть уверенными, что их никто не преследует. Руслан так и не узнал, кем были те люди. Они потеряли слишком много часов, и при этом так и не лишились гарантии, что больше не повторится то, что было. Он мог бы попробовать разузнать всё у Юлика, но толку? Тот бы всё равно ничего не сказал. Эта тайна повисла между ними двумя, тёмная и страшная, и сейчас Руслан понятия не имел, как найти ответ на эту загадку. Он мог бы тоже рассказать правду. Сказать, что он сбежал, потому что его последний и единственный друг повесился, когда издевательства достигли высшей точки. Сказать, что его, Руслана, касались чужие руки, которых он боится до сих пор, боится с первой встречи – и потому ненавидит всё, что с этим связано. Слова застывали на языке каждый раз, когда в голове появлялась мысль их озвучить. Только вот Юлику не нужна была эта правда. Руслан всё ещё боялся, что его выкинут сразу же, как только представится удобный случай, поэтому даже на заправках старался оставаться в машине. Это давало иллюзию защищенности. — Ты не думаешь, что нам пора сделать перерыв? — осторожно поинтересовался Руслан. Он видел себя в отражении бокового стекла, когда мимо проносились огоньки, и воспаленные глаза говорили сами о себе. Нервы, истощение, недоверие к малейшему движению Юлика – вот что произошло. Откашлялся и негромко добавил: — Просто мы правда уже очень долго… ты… ты уже очень долго едешь. Ещё и ночь. — Ты сам знаешь, почему нам нельзя останавливаться. — Ты не рассказывал. — Брось это. Тебе не надо знать конкретно. — Извини, что? Да меня там чуть не убили! — возмущенно прошипел Руслан. Если бы он был котом, то вся его шерсть встала бы дыбом, но сейчас он мог только кидать гневные взгляды-молнии в сторону водителя. — Мы не будем возвращаться к этой теме, — надавил Юлик. Затем со спокойствием во взгляде покосился на Руслана и дополнил: — По крайней мере сейчас. Я не хочу подвергать тебя большей опасности. Тебе достаточно знать, как меня зовут и куда мы направляемся. Руслан понял, что больше не может терпеть мысль, которая вертелась у него в сознании уже почти сутки. Он нетерпеливо провел кончиком языка по пересохшим губам и спросил: — А ты уверен, что они не знают, куда ты едешь? Ну, тебя же очень легко отследить, — он кивнул в сторону смартфона, на экране которого как раз в этот же момент высветилось новое уведомление. — Ты же постоянно с ним ходишь. Юлик, мертвенно-бледный, медленно повернул к нему голову.

***

Через сорок минут они уже стояли над костром где-то в глуши, и Юлик сосредоточенно ковырялся в своем смартфоне. Руслан же в этот момент расхаживал туда-сюда, стараясь далеко не отходить от машины, потому что только этот участок освещался пламенем. Он опасливо взглянул на типичную сибирскую глушь. Удивительно, что буквально в двух шагах от трассы человеческая цивилизация будто прекращает существование полностью. — Я достал! — торжествующе заявил Юлик. Руслан обернулся на его голос. В руках парень гордо сжимал крохотный блестящий прямоугольник. Он сунул уже бесполезный смартфон в карман и протянул ладонь к Руслану. — Теперь свой давай. — Так я не нужен никому, он у меня выключен вечно, — непонимающе повел бровями Руслан. — Да, это логично, пусть лучше у нас всегда будет запасной вариант, — оценивающе хмыкнул Юлик и решительно швырнул симку в костёр. Его рука даже не дрогнула. — Завтра нужно будет на заправке купить ещё одну симку, чтобы я мог писать Даше о том, где нахожусь. — Даше? — Моей девушке. — Ей с тобой не повезло, если что. Надо было раньше про симку думать. Руслан, хмыкнув, поджал губы и подошел ближе к костру, протягивая к нему вечно холодные пальцы – хотелось погреться. Было чудом, что до сих пор он не чувствовал никаких симптомов болезни, хотя после прекрасной ночи в холодном и сыром гараже должен был проявиться хотя бы насморк. Он надеялся, что Юлик и без чужих намёков поймет, что если те люди добрались до его далеких родственников в Сибири, то и до девушки добраться – раз плюнуть. Но снова ругаться из-за этого вопроса не хотелось. В конце концов, это было не делом Руслана. Он вообще больше никогда о Юлике и не услышит, когда навсегда с ним попрощается на гостеприимном вокзале Сосногорска. В ту ночь Руслан так и не смог заснуть. Возможно, сказывался увиденный кошмар. Или же он просто тревожился из-за собственного будущего – пока что оно рисовалось совершенно призрачным. Или же из-за того, что ему было страшно засыпать из-за вероятности очередного нападения незнакомцев, которым так сильно нужно было что-то от Юлика. Тот же вырубился мгновенно, едва успев устроиться на заднем сидении – даже плед не накинул. Это сделал сам Руслан, и Юлик сквозь сон только покрепче ухватился за край. А потом Руслан отправился сидеть возле костра, глядя на то, как медленно догорают угольки. Параллельно он неспешно потягивал энергетик – первая коробка в багажнике всё ещё и не думала заканчиваться. — Ещё одна причина, почему я пока здесь, — пробормотал он самому себе и усмехнулся, будто у него всё ещё был выбор. Горло всё ещё саднило.