***
Орихиме, уставшая, но довольная, брела за каким-то «рабочим» нумеросом почти без голоса и воли, по очередному переходу. От идентичности окружения её уже подташнивало. Не смотря на то, что она буквально только что вытворяла невообразимые вещи с Ннойторой и Теслой в покоях первого, её не раздирали никакие моральные противоречия. Обычно она при мыслях об обычном, нежном и романтичном сексе уже краснела, а всякие женские книжки для взрослых так вообще вгоняли её в адскую краску. Помыслить о ком-то, кто ей нравился с собой в постели, да ещё и не в «классической» позе? Тю! Нет! А тут… Девушка чувствовала, что ещё чуть-чуть и у неё натурально пар от лица и из ушей повалит. «Господи, я брала их… Эти штуки в рот! И глубоко. И выпивала всё… что они давали. Спасибо, спасибо, спасибо, что я в гигае! Не думаю, что моё родное тело выдержало бы такой остервенелый напор сразу в… О боже!» Орихиме шла, вспоминала все подробности произошедшего и не знала, куда себя деть. Самое невероятное — ей ведь всё понравилось! Ей не было больно. За что сто процентов ей надо благодарить капитана Маюри и Урахару-сана, что сделали такой прекрасный гигай. Она в этом не сомневалась. Будь она не в гигае, вряд ли она даже ходить бы могла без помощи. Не после того, как её в оба отверстия одновременно долбили нечеловеческие члены. Орихиме почувствовала совершенно непрошеное ощущение возбуждения, не смотря на дискомфорт между ног от того, как активно ею пользовались на протяжении… Она даже не знала, как долго! Нигде часов не было. А за окном не было ни закатов, ни рассветов. Казалось, это длилось несколько часов. Каждый их заход. Тесла в основном облюбовал её киску, что в принципе, ей понравилось. Его кручёный орган задевал какие-то настолько невероятные точки внутри, отчего Орихиме забывала порой даже то, что в это же время другой член активно долбился ей в задницу или горло. Да-а… Тесла был просто любовником мечты, не смотря ни на что, в то время как Ннойтора не гнушался использовать всё и вся. И притом весьма агрессивно. Будто если бы он немного слабее прижимал её голову к своему паху, это бы его убило, не иначе. Орихиме инстинктивно прокашлялась при воспоминаниях о том, как он засаживал свой продолговатый жаловидный член ей глубоко в горло. К счастью, он ей никак не навредил, и она не задохнулась, не померла от всего этого и даже не лишилась голоса. Хотя некоторая хрипотца у неё появилась. Орихиме сглотнула и прислонилась спиной к стене, чтобы немного отдышаться. Всего лишь воспоминания, а кровь по венам уже веселее побежала, устремившись прямо к развилке бёдер. «Я не должна испытывать возбуждение от воспоминаний о таком блуде!» — сокрушённо подумала Орихиме. «Я это делаю не для удовольствия, а потому что хочу спасти чужие жизни! И ещё… Это всего лишь гигай, поэтому мне не больно и я вообще на ногах стою». Орихиме не знала, что и думать про саму себя. Она остановилась на том, что это всё ради большого дела, и что будь она сейчас дома в Каракуре с Куросаки-куном под боком или кем-то ещё, подобное бы никогда в жизни бы не произошло! «Как минимум, вряд ли Куросаки-кун предложил бы Садо-куну или Исиде-куну взять меня с двух сторон одновременно, потому что это весело или потому что я что-то там пообещала по глупости!». На секунду-другую лишь подумав о том, что могли бы или не могли с ней сделать парни из её компании, Орихиме чертыхнулась в мыслях: вот ведь холера, она теперь начинает возбуждаться от фантазий про Куросаки-куна и Садо-куна! Как она находится между ними… А где-нибудь рядом Исида-кун. Наблюдает. Орихиме встряхнула головой и даже случайно стукнулась из-за этого затылком о стену. Небольшая боль отрезвила и немного подвыветрила бурно разыгравшуюся фантазию. Большие тёмные ладони Садо-куна на груди и тонкие мозолистые пальцы Куросаки-куна, ласкающие её лепестки внизу — это, конечно, заманчивые грёзы, но всего лишь грёзы. Они — друзья, да и моральные и нравственные ориентиры наверняка не позволят им даже пальцем коснуться своей дорогой подруги. Они, наверное, даже и не мыслили о ней, как о женщине, — была уверенна в этом Орихиме. К тому же сейчас были дела более насущные. Например, найти остальных эспадовцев в Лас Ночес и переговорить с ними. «По крайней мере, попытаться ПОГОВОРИТЬ в первую очередь!» — нервно усмехнулась Орихиме.***
— Гин. — Что, Канаме-кун? — игриво спросил Гин. — Что именно произошло с техникой? Сбоев не может быть. Аппаратура настроена была лично Айзеном. Что ты сделал? — Пресвятая Унохана и Король Душ! — наигранно схватился за сердце Гин. — Я не техник, ты же знаешь! Что я мог сделать? Что ты, что ты! — Я тебе слабо верю. — И ранишь в самое сердце, — столь же наигранно обиделся Гин. — Мне надо проверить Рудборна. Я что-то почувствовал. Кажется, это Квинта разбушевался. Наверное, придётся опять Рудборна лечить. — Помощь не нужна? — со всей теплотой и искренностью предложил себя Гин, но, естественно, получил отказ. — Сам справлюсь. Следи за Иноуэ-сан. Если с ней что-то произойдёт, мы отсюда никогда не выберемся. — Конечно-конечно! Как можно допустить подобное? Я — сам зоркий глаз! Если что, сразу помчу спасать наш малочисленный, но прекрасный миротворческий контингент! — Поменьше болтай, — хмуро сказал напоследок Тоусен и ушёл из технички. Как только реяцу его стала отдаляться, Гин с облегчением вздохнул и вернулся к мониторам. Следить за Орихиме он не переставал. И дело было не в том, как девушка подчас напоминала ему его любовь всей жизни. И не в том, что он от экрана еле глаза отрывал, когда её насиловали Ннойтора и Тесла. Впрочем, можно ли считать насилием то, на что Орихиме сама согласилась, предварительно сама себя предложив им на блюдечке, а впоследствии и вовсе от чего она испытывала явно большое наслаждение? По крайней мере, не смотря на отсутствие звуков, изображение было достаточно чётким, чтобы можно было рассмотреть все её выражения лица, которые она корчила в самой сладострастной агонии, которую можно было вообразить. Гин перевёл на общий экран запись сего… прости, Король Душ, действа. Рука застыла над кнопкой, которая бы включила звук. В последний момент Гин убрал руку и перевёл изображение в режим реального времени, чтобы следить и за Орихиме, и за Тоусеном.