***
После очередного раунда безудержного и весьма агрессивного секса с Гриммджо Орихиме уснула. Или, скорее, потеряла от усталости сознание. Неизвестно, сколько она проспала, потому что, когда она пришла в себя, в комнате никого больше не было и свет был погашен. Она ощутила, какой влажной была простыня под ней. Значит, не так уж и долго она успела поспать, раз ткань не высохла ещё. Между ног было дискомфортно — Гриммджо нехило натёр ей там. Двигаться было неприятно, но можно. Тело было вялым, но физически Орихиме не ощущала большой усталости. Скорее, усталость сознания. Она сделала вывод, что, видимо, был превышен некий лимит этого искусственного тела, раз оно всё-таки дало о себе знать. Есть ей не хотелось, но она помнила совет Ичимару и Тоусена, что еда помогает поддерживать это тело в активном режиме, поэтому есть хоть что-то, да надо. Хотя бы немного. Орихиме огляделась в поисках столика с закусками, который принёс ей сервитор аккурат перед приходом Гриммджо. Но в потёмках мало что можно было увидеть. Тело, может быть, и было немного более выносливое и прочное, нежели её обычное человеческое, но на зрение это никак не распространялось. Тяжко вздохнув, Орихиме начала себя ощупывать в надежде, что кроме истёртой кожи между ног, Гриммджо больше не нанёс ей никакого вреда. Конечности были в порядке, но на сгибе шеи и плеча она ощутила подушечками пальцев неглубокие царапины полукругом. Как если бы её хорошенько укусили. «Но разве у него был такой большой рот? И зубы острые? Царапины, как если бы меня большая собака кусила». Орихиме на секунду задумалась и опустила руки. И тут же зашипела — она случайно задела обнажённую грудь, которая была такой чувствительной, что небольшое касание к соскам сразу дало эффект. Гриммджо, видимо, её кусал и здесь, но она это помнила весьма смутно. В какой-то момент похоть накрыла её с головой, и в памяти отпечатались только позы и ощущения члена. Везде: в киске, в попке, во рту, между грудей, в руках, снова во рту, снова в киске… Иногда стимуляция была интенсивнее, и тогда казалось, что незамутнённое воспоминание вот-вот всплывёт и она поймёт, что же такого с ней делал этот арранкар, но мысли тут же растворялись, и Орихиме оставалась ни с чем. Только то, как сильно порой его член растягивал её и что это было невыносимо приятно. Между ног засаднило от зарождавшегося потихоньку желания. Тело запомнило прошедшее куда лучше головы, видимо. Орихиме тяжко выдохнула, — Нет-нет-нет! Никакого возбуждения! Ой! Когда она сдвинулась, то почувствовала, как из влагалища потекло. Она тут же сдвинула ноги теснее и неосознанно опустила руки на живот. И снова застонала, но на этот раз без всякого намёка на удовольствие: — Сколько же он в меня вылил… Этого! У меня аж живот надулся. И всё мокрое вокруг. И сил нет! Орихиме была готова расплакаться. Как только рядом появлялся арранкар, тело сразу не слушалось, сознание отключалось, и её имели во все щели. Самое противное, в чём она была абсолютно уверена — в эти моменты она была не против! Вот что уж точно врезалось в её память, так это то, что её не насиловали в прямом смысле. Она сама с радостью отдавалась во власть их желаний. Нет-нет, она не была в ужасе, потому что не хотела вовсе. Она хотела… Но как бы и не то чтобы собиралась. Гриммджо что-то говорил ей про её состояние, но как бы она ни пыталась вспомнить его слова — всё один чёрт, бесполезно! А ведь ей казалось, что он говорил нечто важное. Так или иначе, но всё же после того, как она отдалась Ннойторе и его фрасьёну, те перестали относиться к ней враждебно. Более того, когда она его накануне встретила в коридоре и спросила, собирается ли он нападать на шинигами, то Ннойтора резко ответил, что нахрен они ему не сдались. Если придут сами сюда по его душу, он «это так не оставит!», но самостоятельно ради драки покидать Уэко Мундо не входило в его планы ни в ближайшем, ни в каком другом будущем. Только если «сами нарвётесь». И это не могло не радовать Орихиме. Метод укрощения строптивых «через постель» был, конечно, ей не совсем по вкусу. Во всех смыслах. Но он сработал. И это главное! Значит, выбранный ею путь не такой уж и неправильный, как можно было бы подумать. Радость от мысли, что она не стоит на месте в своём намерении сдержать арранкаров, быстро сменилась унынием — неужто ей теперь надо каждого арранкара мужского пола ублажить до потери пульса, чтобы у них пропало желание браться за оружие? Опыт с Гриммджо показал ей, что надо всё-таки пытаться налаживать отношения в первую очередь с помощью разговоров. «Ноги-то раздвинуть я всегда успею. Чёрт, о чём я только думаю?». Орихиме попыталась дотянуться до кнопочки у изголовья кровати, чтобы зажечь хоть немного света в комнате. К её неудовольствию, стоило только переместиться, как половые губы раскрылись, и из влагалища активно полилась вязкая смесь её собственной смазки со спермой Гриммджо, и стала стекать по внутренней стороне бёдер. На мгновение Орихиме с неприязнью подумала, как это всё со стороны выглядело. И тут же её сознание кольнула мысль: да ну и что такого в том, как по ногам стекает обильно сперма? Да, придётся сейчас пойти снова подмыться, но такое состояние её тела — это ведь следствие получения массы удовольствия! Дрожь прошлась по телу Орихиме — она же только что убеждала себя в том, что то, что она сделала, уже дважды с тремя партнёрами, не то, чем можно гордиться, чему надо радоваться и что нужно желать и дальше. И тут же сама себе начала представлять, какими глазами на неё сейчас смотрел бы другой арранкар, а не она. И говорить себе же, что в этом нет ничего плохого. Подумаешь, накачали спермой матку до отказа, словно она уже беременная давно, что такого? Это ведь… — Восхитительно… — вырвалось с дрогнувших губ Орихиме. Она уже дотянулась до выключателя, и в комнате стало светло. И тут же её внимание привлекло большое зеркало, которое стояло рядом. Точнее то, что она в нём увидела. Женщина с видимыми следами от укусов на груди, вокруг сосков, на изгибах плеч, засосы на груди и бёдрах, с растрёпанными волосами, с надувшимся от спермы животом. И мокрыми бёдрами, по которым в несколько ручейков стекали её и его жидкости. Не осознавая себя, Орихиме подползла к краю кровати, села, раздвинула ноги и немного потужилась. Из её влагалища тут же брызнула тугим всплеском сперма. По телу прошла крупная дрожь, и Орихиме застонала — жидкость была такой густой, что мышцами ощущалось её движение внутри. Она начала снова напрягать внутренние мышцы и на сей раз вскрикнула громче, потому что кончила от ощущений и того, как это смотрелось в отражении. Внутри матки, ещё было немало спермы Гриммджо. Запах секса ударил в нос, и Орихиме подумала, что становится похожей на животное, настолько чувствительной она становится. Ранее мелькавший страх и чувство отторжения происходящего с ней благополучно растворились в мускусном мареве из запахов и ощущений. И вида, который она наблюдала в зеркале. Раздался тихий шорох, с которым отъезжала дверь. Орихиме запоздало осознала, что к ней вошли. Испугаться толком она не успела — пришёл сервитор с ещё одной тележкой. Сервиторы не обладали собственной волей и выполняли вложенные в них конкретные задачи, так что, по сути, можно было их не стесняться, но Орихиме всё равно попыталась прикрыться хотя бы руками. Слуга молча откатил в сторону тележку, на которой Орихиме заметила поднос с крышкой — это, наверное, еда и стопка белья. Сервитор повернул к ней голову и Орихиме нахмурилась — этот образец она ещё не встречала. Ранее приходили антропоморфные сервиторы, которые хотя бы отдалённо напоминали людей — две руки, две ноги, голова, лицо, похожее на человека туловище. Пустой взгляд, без намёка на волю и сознание, выдавал в них бездушных инструментов. Сейчас же пришёл сервитор, голова которого была по самый рот закрыта чем-то наподобие шлема… Или это было что-то вроде маски пустого. Тело было чуть более круглое и вместо рук были… Лапы. Шесть штук. Он не выглядел устрашающе, но приятного Орихиме для себя не заметила. — Я не просила менять бельё, — машинально сказала она, не выдержав взгляда сервитора. Хотя у него не было глаз, которыми он мог бы на неё уставиться. Но кто знал, как это существо ориентировалось? Сервитор явно же знал, куда идёт. Сервитор открыл пасть с ровным рядом тупых зубов. И начал говорить. Его голос был лишён идентичности и эмоций, но не был похож на голоса роботов из кино. Он говорил чётко, медленно, с паузами: — Почуял. Нужду. Должен. Гость. Помочь. Орихиме удивилась — сервитор впервые с ней заговорил. Ранее ни один из них на неё толком даже внимания не обращал. «Это как-то даже мило, что он каким-то образом узнал, что мне надо поменять постельное бельё, хоть я и не успела попросить», — подумала Орихиме. Она с интересом наблюдала за конечностями сервитора — они были похожи на конечности насекомого или паука — с чёткими углами, ровные по длине между сочленениями и «суставами», на конце каждой были лапки с тремя «пальцами» — хватательными щупами. «Чем-то похож на персонажа комикса» — Помочь. Сервитор повторил последнее слово, один из его щупалец взял с тележки что-то и на удивление резво двинулся к Орихиме. Она не успела ничего предпринять, так как сервитор схватил её под локти и под колени, раздвинул их широко в разные стороны и прижал к кровати. Девушка и пикнуть не успела. Повозмущаться или испугаться тоже, потому что сервитор действовал хоть и резко, но не причинил ей боли. Чем-то, что он взял с тележки, оказалось небольшое полотенце, которым он стал весьма деликатно вытирать её тело. — Эм… Спасибо, но я сама. Не стоит! Эй! А-у! — пока сервитор вытирал её руки, плечи и грудь, она безуспешно пыталась дозваться до него, немного смущённая происходящим. Отсутствие глаз у данного слуги сыграло на руку. Но тут он опустился ниже и стал вытирать живот и между ног. Орихиме так увлеклась разглядыванием сервитора и вообще происходящим, что позабыла на минуту, что её матка всё ещё была полна арранкарской спермы, и при малейшем надавливании сервитора на её живот, жидкости тут же стали выплёскиваться наружу. И всё это вызывало немного вялые позывы кончить. Оргазма не происходило, и от этого у Орихиме возникла неосознанная потребность в члене. Ну хоть в чём-то, что могло бы прямо сейчас быстренько довести её до пика! Попка словно сама по себе заелозила под сервитором, вопрошая о внимании к сокровенному местечку. Сервитор наклонил голову набок. Он посмотрел своим безглазым взглядом вниз на её испачканную киску, которую он только что вытер. Он снова прошёлся полотенцем по половым губам и бёдрам, вытирая стекающие струйки спермы, но всё было тщетно — как только он вытирал, новая порция выплёскивалась. — Надо. Чистить. — Сервитор пророкотал глухо. — Да не надо, я сам… Ах! Орихиме не успела возразить, как свободное щупальце сервитора сомкнуло свои лапки вместе и одним плавным движением проникло в неё. — Много. Чистить. Орихиме задохнулась от ощущений. В глазах несколько секунд плясали фейерверки. Неприятного не было ничего, ни капли. Только чистейший, острый, резкий экстаз. Щупальце сервитора было в меру толстым, но не настолько, чтобы растягивать стенки влагалища до боли. И он… — О боже! — воскликнула Орихиме, хватая ртом воздух. Щупальце надавило на вход в матку и, благодаря обилию жидкостей внутри, с лёгкостью проникло концом внутрь. — Всё. Вычищу. Будет. Хорошо. Придавленная по всем конечностям к кровати Орихиме, толком-то и не могла сопротивляться. Она, собственно, и не особо хотела. Разум был чист, хоть дымка похоти и застлала немного мысли. Пытаясь найти более приятное положение, она пыталась двигать бёдрами, но это, видимо, помешало сервитору выполнить свою работу. И поэтому он поменял расклад, руки завёл её за голову и стал удерживать лишь одним щупом, а ноги прижал за бёдра, а не за колени к кровати. От этого чувство растяжения усилилось, и Орихиме бессовестно, но совершенно не намеренно выгнулась в спине. Взгляд её опустился на живот, и она застонала, переставая осознавать себя: щупальце сервитора стало извергать тёплую жидкость, вымещая собой арранкарскую сперму Гриммджо, отчего живот снова начал надуваться. Вид округляющегося на глазах живота подвёл Орихиме к новому оргазму. Она удивлённо вскрикнула, когда кончила. Она не ожидала, что вкупе с ощущениями именно вид её надувшегося живота сыграет ключевую роль. Когда напор «моющей» жидкости спал и живот стал снова плоским, Орихиме почувствовала пульсацию нового возбуждения. — Чем там ты меня «помыл»? — с трудом спросила Орихиме. Сервитор молчал. Но ответа она бы всё равно не услышала, потому как взгляд снова приковался к животу. Щупальце продолжало крутиться в матке и влагалище в поисках спермы, которую надо было «вымыть». Скольжение внутри отражалось на поверхности кожи, словно в утробе шевелился плод. Это одновременно казалось ужасным и восхитительно прекрасным, потому что малейшее движение щупа приносило море удовольствия. — Прекращай, я снова иначе кончу, — заскулила Орихиме, когда сладкая нега снова начала усиливаться. — Ох, боже, я снова кончаю! — Чистка. Ещё. Не закончена. Постараюсь. Быстро. Щупальце сервитора стало скользить внутри активнее. И в момент, когда оргазм вот-вот должен был снова накрыть сознание, Орихиме почувствовала новое давление — ещё одно щупальце стало проникать ей в попку. Ни сил, ни возможности возразить у неё не было, так как слуга не церемонился, и конечность резво проникла внутрь. Так далеко, как ещё ни один из предыдущих членов не проникал в неё. Боли не было. Орихиме разве что ловила ртом воздух, пытаясь не сбиваться с бешенного ритма, который настроил сервитор своими щупальцами. Он старался очистить её быстрее, как и обещал. Орихиме почувствовала, как груди налились возбуждающим томлением. Ей захотелось, не смотря на то, что с ней успел сделать Гриммджо, помассировать её, сжать соски, поиграться с ними. Она облизнулась, с трудом сглотнула, зажмурилась и выпалила: — Потрогай мою грудь! Сервитор не остановился, лишь голова его склонилась на бок, будто он не понял просьбы. Или обдумывал — сделать это или нет? Ведь грудь была чистой. — Пожалуйста. Мне надо. Ты ведь мне поможешь? — со стонами взмолилась девушка. Видимо, именно это и требовалось сервитору для активации действий. Свободные щупальца нависли над пышной грудью Орихиме, лапки растопырились и в следующую секунду прижались к соскам. Орихиме радостно застонала: — Да, вот так! Конечности сервитора мягко сдавливали податливую плоть, покачивали из стороны в сторону, а вскоре и соскам стало приятно — на концах лап, видимо, было устройство, которое стало всасывать в себя вершины сосков. — Необходима. Чистка. Орихиме не сразу поняла, что слуга имеет в виду — в матке он уже хозяйничает, в анус тоже проник по самую середину кишечника, отчего живот со стороны уже выглядел скорее устрашающе, чем соблазнительно. «Где ещё, чёрт возьми, у меня грязно?» — подумала Орихиме. И в следующую секунду получила ответ. Это был быстрый и практически безболезненный укол в каждый сосок. Орихиме вскрикнула. На мгновение удовольствие уступило страху — что сейчас эта безмозглая машина с ней сделает? Не оторвёт ли ей соски или грудь? Что дальше вообще будет? Но немного погодя боль ушла, возникло лёгкое онемение в груди, в том месте, где её кольнуло. Щупальца отстранились, и она увидела в сердцевине меж лапок щупа тонкую иголку. Которая, впрочем, тут же исчезла. Приоткрылось сопло, из которого вытекла прозрачная вязкая жидкость. Щупы смазали соски и ореолы этой жидкостью. Орихиме перестала испытывать страх. Ничего беды не предвещало. Ну, мало ли, это что-то обеззараживающее. В конце концов, Гриммджо её сильно покусал за грудь. Может, он мог заразу какую-то занести? Стоило лишь ей расслабиться, как сервитор усилил интенсивность проникновения в обе её дырочки. Орихиме зажмурилась от резкого оргазма. И в этот момент, когда она не понимала вообще ничего… Она почувствовала давление в груди. Орихиме широко распахнула глаза и лишилась дара речи от увиденного: щупы уменьшились, скрутились, как лианы и стали тоньше, чтобы с лёгкостью проникнуть в… её соски! — Что это за? Она не смогла ничего больше сказать, потому что её стала накрывать пелена похоти. Как когда рядом были арранкары. Словно со стороны, чем от себя самой, она услышала просьбы, мольбы о том, чтобы слуга не останавливался, чтобы имел её сильнее и быстрее. — О да, давай! — она вперилась взглядом в один из своих сосков, в который проникал один из скрученных щупов. Он двигался достаточно быстро и проникал глубоко, чтобы можно было понять — её не просто в сосок трахают, а имеют грудь по полной! — Какая грязная девочка. Тащишься от того, что безмозглый кусок ходячего мяса трахает тебя во все щели и имеет даже в соски. Ха-ха-ха, это уморительно! Ты настолько отвратительна, что просто прекрасна! Орихиме через завесу дичайшего возбуждения услышала посторонний голос. Едва ли имея возможность хоть немного трезво оценивать ситуацию, она повернула голову в сторону голоса. Рядом стоял тот, кого она уже видела однажды и про кого ей сказали Гин и Тоусен: «Кто угодно плох, кто угодно псих. Но он — самый сумасшедший. Увидишь его — беги!». У кровати стоял, улыбался и вожделенно насмехался над увиденной картиной Заельапорро Гранц. — Как тебе сервитор удовольствий? — поинтересовался с искренней издёвкой Гранц. — А-а… Ты уже ответить-то не можешь. Жаль. Видимо, эссенция слишком концентрированная. — Убери сервитора от неё. Новый голос, новое действующее лицо, но Орихиме уже ничего не слышала и не соображала. Афродизиак, который впрыснул ей сервитор Гранца прямо в матку, в кишку и даже в молочные железы, полностью подчинил её сознание сейчас. Не было ничего, что сейчас могло её отвлечь от упоительных ощущений во всех своих эрогенных отверстиях. Оставалось только счастливо принимать в себя восхитительные щупальца и стонать. Стонать, стонать и ещё раз стонать. И умолять о добавке. — Зачем? — удивился Заельапорро. — Она вся в радости, не видишь? — Сломаешь её раньше времени. Тебе оно надо? Гранц недовольно скривился и закатил глаза к потолку. — Я это делаю не потому, что я тебя слушаюсь, а потому, что твои головы наконец выдали хоть что-то дельное. Забирай её. — К тебе? — А куда ещё? Надо замерить показатели.***