SUNLIGHT TWINS

      Эта неделя получилась насыщенной: как суматошно началась, так и не собиралась отпускать удила. Забегались все без исключения. После грандиозного дня «Х», когда кафе едва не лопнуло от наплыва народа, наступили не менее активные будни. Желающих поздравить близнецов Ван с днём рождения оказалось много. Каждое утро у дверей TWINS выстраивались длинные очереди. Людской поток не иссяк даже к выходным.       Ибо и Сянкон подарки сперва принимали, а после начали отказываться. От пестрых пакетов скоро начало рябить в глазах, а шуршание упаковочной бумаги весьма отчётливо действовало на нервы. Однако энтузиазм девушек оказался неисчерпаемым. Раз сами близнецы от поздравлений и внимания ускользали, подарки вручались через Тётушку Мэй и даже Юй Ся, а если те оказывались плотно заняты в кухне, поклонницы попросту оставляли дары у барной стойки Ибо, точно подношения какому-то божеству.       После фееричного понедельника близнецы надеялись провести хоть немного времени вместе с Сяо Чжанем в тишине и покое, позволить себе насладиться его вниманием. Не вышло. Госпожа Чон смелую выходку руководителю не простила: загрузила его рабочий график настолько, что едва ли оставалось время для еды и сна. Внезапно появились три «крайне прибыльных проекта», которыми надлежало заняться немедленно, да и про классы рисования и фотографии забывать не стоило. В общем, Сяо Чжаня близнецы последний раз видели во вторник днём, когда тот проснулся в их кровати с жесточайшей головной болью.       Выпитый накануне алкоголь и регулярный недосып сделали своё дело. Сяо Чжань заснул или, скорее, потерял сознание в клубе. Сянкон и Ибо сперва страшно напугались нездоровой бледности его лица, даже собирались ехать в больницу, но отказались от идеи почти сразу. В пьяном бреду Сяо Чжань заявил, что не желает расставаться с близнецами и не простит, если те его куда-либо «сбагрят». Сказать, что Сянкон и Ибо были счастливы, услышав такое, — значит ничего не сказать. Они и сами были не рады, что день заканчивался, и надо было отпустить от себя любимого человека. Даже пьяному и утомлённому Сяо Чжаню братья были рады.       Со всем усердием и расторопностью они провели ту «волшебную» ночь, откачивая любимого человека, вытирая пьяную испарину с его лица и поднося к губам стакан воды. Организм Сяо Чжаня опьянение выдерживал стоически и угрожал лишь наутро алкогольным отравлением. В остальном желудок его (к неудовольствию близнецов) оказался удивительно крепким.       Почему «к неудовольствию»? Потому что аналогично не слишком трезвые фантазии Сянкона и Ибо рисовали совместный душ «на троих» для освежения плоти и души. Особенная роль в этих фантазиях была отведена нежному и податливому (почти бесчувственному) Сяо Чжаню. Однако мечты так и остались мечтами.       Утро наступило неожиданно быстро. И если хлопоты в кафе и первых клиентов взяла на себя Тётушка Мэй, заменить Сяо Чжаня в студии не смог бы никто.       Привычные к частым попойкам и последующей активности в спортивном зале Сянкон и Ибо в себя пришли без проблем и даже на самочувствие не жаловались. С Сяо Чжанем же дела обстояли намного сложнее. С раннего утра его телефон раскалился входящими вызовами и сообщениями. Тем не менее разбудить виновника беспокойства множества людей близнецы решились лишь в полдень. Взъерошенный, помятый и предельно смущённый Сяо Чжань выглядел, по мнению Ибо и Сянкона, великолепно. Так что каждую минуту этого затянувшегося утра братья смаковали, точно изысканное лакомство. Расстраивало одно — Сяо Чжань события прошедшего вечера и ночи помнил весьма смутно. Он лишь мучительно покраснел, когда просил у близнецов сменную одежду, так как его собственный костюм «насквозь пропитался клубом» и надевать его было «категорически невозможно».       — Я верну вам вещи при первой возможности, — красный, как маков цвет, Сяо Чжань смехом пытался перебороть смущение. Получалось плохо.       За руль Сяо Чжань предусмотрительно садиться не стал, так что до поры крутая иномарка радовала взгляд близнецов и ловила восхищённые вздохи клиентов кафе. Забрал её хозяин лишь в обед пятницы, когда сумел слегка разгрести завал на работе и в срочном порядке сорвался на деловую встречу в другом конце Чунцина.       Сянкон и Ибо по любимому человеку в эту неделю безумно скучали, но жаловаться и требовать к себе внимания не смели. С одной стороны, они сами едва ли не умирали после очередного «громкого дня поздравлений» никак не желавшего заканчиваться дня рождения. С другой, «лучший день в жизни» (как торжественно был наречён праздничный понедельник) в избытке накормил их воображение.       Близнецы смотрели на собственные портреты на стене зала кондитерской — и помнили Сяо Чжаня за роялем с нежной, ласковой песней.       Братья считали блики на гладких боках тёмно-синего CADILLAC под окнами кафе — и видели улыбчивое лицо Сяо Чжаня за рулём.       Они обсуждали с подрядчиком и вешали на место вывеску TWINS — и радовались счастливым воспоминаниям об искрах в глазах Сяо Чжаня в тот самый момент, помнили его теплые поздравления и ласковые руки.       Всё это создавало иллюзию присутствия любимого человека рядом. С самого момента знакомства и дальше (больше) мир братьев Ван сомкнулся на Сяо Чжане и им одним мерился. Даже танцевали в клубе FIREBALL Сянкон и Ибо исключительно для одного зрителя, видели лишь одного человека, остальных же едва ли замечали. Братья могли танцевать долго (ведь привыкли отыгрывать полные концерты), но сорвались со сцены, когда Сяо Чжань пропал из поля зрения. Вовремя, ведь им удалось предотвратить возможные неприятности: не слишком трезвый и бесспорно привлекательный мужчина за отдельным столиком привлекал излишнее внимание разгорячённой публики ночного заведения.       Вот и сейчас на горизонте маячили выходные, а сердце близнецов полнилось трепетным ожиданием. Сяо Чжань пообещал, что вечером непременно зайдёт в бар выпить после трудовой недели.       — Бо, как думаешь, он приедет голодным? Может, попросим Тётушку Мэй оставить ему ужин? Скоро ведь девять вечера — кухня закрывается, — Сянкон методично встряхивал шейкер.       — Он же на деловой ужин умчался. Наверняка сытый будет, — Ибо поставил на поднос лёгкие закуски и два готовых коктейля. Вечером за бар вставал Сянкон, а Ибо приходилось обслуживать столики. Радовало одно — улыбаться и «кокетничать» с клиентами, как это ежедневно делал брат, ему не надо было. Вечерние гости TWINS оказывались не в пример спокойнее и желали скорее уединения или небольшой компании. — Но, думаю, против гамбургеров он возражать не станет.       Сянкон согласно кивнул и присоединил к заказу последний напиток. Сяо Чжаню, а заодно и себе, они покушать непременно оставят.       Кафе TWINS закончило работу час назад открытием алкогольного бара. Большая часть клиентов-девушек разошлась по своим делам, им на смену появились клиенты более зрелого возраста. Атмосфера заведения неуловимо изменилась: теперь здесь царил уютный полумрак и терпкий запах специй. Сянкон в коктейлях особенно любил солёную карамель и цитрусовые, так что ароматы не столько пьянили, сколько бодрили. Зал кондитерской в вечернее время не обслуживали, потому клиентов было относительно немного: три столика и пять мест у барной стойки, одно из которых было всегда зарезервировано для Сяо Чжаня, — вот и вся вместимость бара TWINS. Больше гостей близнецы просто не принимали. Выходило, что после дневной суеты бар представлялся оплотом тишины и спокойствия. Клиенты заходили в основном отдохнуть, а не поглазеть на великолепных близнецов, так что самыми неприятными моментами можно считать регулярные напоминания засидевшимся гостям о скором закрытии заведения.       Время вечером тянулось медленно. Иногда казалось, что оно остановилось совершенно, но вот уже в четвёртый раз Ибо отмерил истекшие полчаса, а Сяо Чжаня до сих пор не было. Самый желанный гость для близнецов обыкновенно появлялся около девяти вечера. Сегодня часы пересекли отметку в одиннадцать, когда тот нетвёрдой походкой появился на пороге.       — Чжань-гэ! Что с тобой? — близнецы его появление не пропустили, немедленно подскочили проверить. Ярко-алый румянец на щеках Сяо Чжаня вызывал беспокойство.       Тот же в ответ ничего не сказал, просто смотрел на близнецов долгим, пристальным, шальным взглядом.       — Чжань-гэ, ты пьян? — Ибо смерил его подозрительным взглядом, когда тот в шаге споткнулся о собственные ноги и едва не растянулся на полу.       Сяо Чжань расплылся в довольной улыбке:       — Ага. Заметно? Я выпил всего пару рюмок. Байцзю оказалась забористой! Хе-хе.       — Ты на встрече так напился? Как же ты назад ехал? — Сянкон поспешил усадить его за барную стойку, Ибо придвинул стакан с водой.       — Пешком… м-м-м… на поезде, то есть, — Сяо Чжань на воду недовольно скривился, но противиться не стал — послушно выпил всё до последней капли.       — Машину оставил далеко? Может, её пригнать? — Ибо озадаченно обернулся на настенные часы. Если выедет сейчас, едва ли успеет обернуться скоро. Но ничего, он готов на это.       — Не надо… фух… — Сяо Чжань с силой сжал виски́, тряхнул головой. Его взгляд немного прояснился, но пьяная поволока до конца не ушла. — Машина на паркинге у ресторана через две станции отсюда.       Близнецы одинаково округлили глаза. Видимо, это выглядело забавно. Сяо Чжань немедленно принялся хихикать.       — Ты ещё куда-то успел сегодня? — Сянкон придвинул Сяо Чжаню безалкогольный коктейль на основе кофе и мяты.       Этот напиток понравился гостю больше предыдущего.       — Ага. Пришлось. Цао Синь попросила о встрече, — Сяо Чжань в три длинных глотка осушил бокал наполовину, в удовольствии прикрыл глаза, а после выдохнул. — Представляете, она меня бросила.       Сказал просто, будто с листа читал, даже как-то безэмоционально, а после уронил лоб на скрещённые ладони и беззвучно засмеялся.       — А?! — близнецы рты раскрыли в изумлении.       «Слуховые галлюцинации?» — эту мысль они разделили на двоих. Сейчас братья со всей чёткостью осознали смысл сравнения неожиданной новости с «эффектом взорвавшейся бомбы». Однако не столько полученная информация, сколько почти пустой взгляд Сяо Чжаня поразил их.       — Чжань-гэ, как это «бросила»? — Ибо произнёс это слово с трудом, будто сама мысль о том, что кто-то по собственной воле мог оставить Сяо Чжаня, казалась ему кощунством.       — Ты точно ничего не путаешь? Может, ты её бросил? — Сянкон с вопросом точно попал в интонации брата.       — Хе-хе… не-а. Всё совершенно точно, — Сяо Чжань поднял на близнецов заплывший слезами взгляд. — Моя Сяо-Синь «встретила любовь всей своей жизни», «своего одного-единственного».       — А?! — если предыдущий возглас близнецов был просто удивлённым, то нынешний напоминал вопль раненного бизона.       «Она в своём уме?» — даже выражение их лиц сейчас ничем не отличалось.       — Понимаете, — Сяо Чжань наобум ткнул пальцем в коктейльную карту у барной стойки и требовательно глянул на Сянкона. Тот почти машинально принялся смешивать заказ: в подобных обстоятельствах ограничивать гостя в алкоголе было жестоко, — мы встречались шесть лет, а я, оказывается, так и не стал «любовью всей её жизни»…       Ироничная улыбка опустила уголки губ Сяо Чжаня:       — …зато её коллега вполне в этом преуспел за полгода знакомства.       — То есть она тебе изменяла?! — странным образом радость от удачного стечения обстоятельств в сознании близнецов не появлялась. На смену изумлению пришли злость и обида. Злость на безответственную девушку, а обида за слёзы Сяо Чжаня.       Они впервые наблюдали слезы любимого человека, и те казались особенно горькими, но кристально-чистыми, способными промыть даже открытую рану.       — Нет-нет! — Сяо Чжань резко мотнул головой и немедленно поморщился от боли. Выпил он, видимо, всё-таки не «пару рюмок». — Цао Синь не такая, она не способна на предательство. У неё очень строгие моральные понятия.       — Тогда почему? — Ибо действительно не понимал мотивов девушки.       — Любовь? — Сяо Чжань от души отхлебнул из предложенного Сянконом коктейля. «Хай-Вэй» особенно крепким не ощущался, но в голову опьянением ударял достаточно быстро.       Близнецы озадаченно молчали, поэтому Сяо Чжань принялся объяснять:       — Она попросила отпустить её к «любимому». Сказала, что уже связалась с моими родителями и всё им объяснила.       Он умостил щеку на сжатом кулаке, устало пробормотал «Зачем она это сделала?», а после продолжил:       — Рассказала, что больше не может встречаться со мной, ведь всей душой полюбила другого.       — А что ты? — Сянкон обновил бокал другого гостя за стойкой и вновь обернулся к Сяо Чжаню.       Больше не изумлённый, но не менее напряжённый, чем брат, Сянкон в душе негодовал. Вся ситуация ему казалась вопиюще несправедливой. Зачем продолжать встречаться с человеком, если уже полгода любишь другого? Почему сразу не расстаться, едва осознав изменившиеся чувства?       — Удерживать её было бы неправильно, — Сяо Чжань задумчиво глядел в собственный стакан. Глубокая печальная морщина образовалась между сведёнными бровями. Непролитые слезы высохли, но от этого выражение лица менее грустным не стало, наоборот, сейчас оно темнело почти трагизмом.       — Ты её отпустил? — Сянкон задал очевидный вопрос и получил на него точно такой же очевидный кивок Сяо Чжаня.       — Даже несмотря на то что так любил? Целых шесть лет? — это Ибо почти прошептал. Внезапно вспомнились фотографии Сяо Чжаня и Цао Синь из WeChat-а — улыбки и уверенные взгляды.       — «Любил…» — Сяо Чжань на длинном выдохе произнёс слово, будто пробовал его на вкус. — Той любви, о которой мне сегодня рассказала Цао Синь — яркой, бурной — я к ней никогда не испытывал.       Он говорил тихо, словно размышлял. Казалось, окружающий мир для него исчез, и в нём остались лишь трое беседующих у барной стойки:       — Нам всегда говорили, что мы «чудесная пара», «идеально подходим друг другу», так что я, видимо, в какой-то момент поверил в это. Даже не против был обменяться с ней брачными клятвами. Хех. Поэтому мне сейчас настолько хреново? Хе-хе-хе.       В этом смехе не было ни капли веселья — оборвался он внезапно.       — С Сяо-Синь всегда было хорошо. Она понимает меня, как никто, принимает любым и всегда поддерживает.       «Это не делает её уникальной!» — Ибо внезапно захотелось кричать и ругаться.       Чем больше Сяо Чжань говорил о своей теперь уже бывшей девушке, тем сильнее Ибо осознавал, что их с братом душевные терзания были напрасными с самого начала.       «ЛЮБВИ» — большой, истинной, светлой — между Сяо Чжанем и Цао Синь никогда не было! Была признательность, верность, комфорт, привычка, а эти чувства, хотя и считались самыми устойчивыми, счастья и ощущения душевного полёта не давали!       Если бы близнецы изначально знали о таких подробностях, не стали бы слушать разум. Они доверились бы собственным сердцам, ведь те буквально вопили и принуждали открыться, поделиться чувствами. Вполне возможно, Сяо Чжань не отверг бы их сразу. Сейчас же их признания в любви прозвучат фальшиво — так, будто близнецы воспользовались ситуацией, подловили расстроенного и несчастного Сяо Чжаня в его горе. Сянкон и Ибо готовы были стать «разлучниками», но не желали становиться «манипуляторами». Неудивительно: в первом случае их бы поняли, так как чувства были искренними, в последнем — осудили бы, сочтя нечестными. Подобного отношения братья не желали.       — То есть сейчас ты один? — Сянкон подбирал слова с аккуратностью ювелира, а у Ибо вздох в горле замер.       Ответ Сяо Чжаня мог подарить им надежду, а мог безжалостно развеять трепетное «мы любим тебя», отнять последнее — возможность признаться.       — Хех, знаешь, Кон, — губы Сяо Чжаня растянулись в почти циничной ухмылке, он коснулся края бокала, прося обновить напиток, — сейчас мне кажется, что я всегда был «один».       Волна слепого и беспричинного восторга поднялась в душе близнецов. Сянкон поторопился выполнить просьбу, пряча по-глупому счастливую улыбку, Ибо же закусил губу и очень медленно выдохнул. Щеки нестерпимо жгло румянцем. Да, Сяо Чжань ничего конкретного не сказал, но и не отверг возможные чувства, просто указал на собственное свободное сердце.       «Значит, у нас есть шанс!» — в груди Ибо пело, душа ликовала. Даже если их отвергнут, они с братом непременно найдут возможность признаться!       «Но не сейчас… пусть Чжань-гэ сперва отойдёт…» — Сянкон плеснул в его бокал дополнительную долю коньяка.       — Знаете, Бо, Кон, — Сяо Чжань задумчиво изучал сияющие лица близнецов. — Сяо-Синь мне сегодня рассказала кое-что новое, о чём я никогда не задумывался.       — О чём же? — взгляды близнецов сверкнули любопытством. Все негативные чувства и неодобрение к «бывшей девушке» Сяо Чжаня волшебным образом испарились.       — Она рассказала как влюбилась, — Сяо Чжань хмыкнул на энтузиазм собеседников.       — А?! — третий раз за этот вечер близнецы поднимали челюсти с пола. — Зачем?       — Сказала, что считает меня «настоящим другом», ха-ха-ха, — в этот раз смех у него получился вполне приличным, даже немного радости в нём прозвучало, хотя больше всё-таки оказалось иронии.       «Другом»?! Они шесть лет встречались! — Ибо и Сянкон вытаращились на Сяо Чжаня. — Не понимаю женщин!»       — Ну, так что же там такого интересного было рассказано? — Сянкон тряхнул головой, прогоняя ненужные мысли.       — Много всего, на самом деле: о пылкости чувств и замирании сердца при взгляде на «того единственного», о красоте каждой эмоции и желании видеться как можно чаще, о слепом обожании всего, что связано с этим человеком, и неспособности внятно мыслить рядом с ним, — Сяо Чжань с удовольствием отхлебнул из новой порции коктейля и закинул в рот горсть орехов и шарик подкопчённого сыра. — Цао Синь умеет говорить красиво, я даже заслушался, хе-хе-хе.       Близнецы уже хотели согласно кивнуть словам, так как именно это они и испытывали к Сяо Чжаню (каждое описанное состояние), но тот вдруг поднял указательный палец вверх, привлекая внимание:       — Но, знаете, всё это можно испытывать не только к «тому единственному»!       Сянкон и Ибо непонимающе моргнули:       — А к кому ещё?       Сяо Чжань не стал томить с пояснениями. Пьяный румянец на его щеках прибавил яркости, а взгляд сделался весёлым:       — Нужно ли давать определения каждому человеку в жизни? Верю, что эмоции и чувства названиями не исчерпываются. Вот, например, сегодня Сяо-Синь рассказывала мне о якобы «незнакомых» для меня чувствах. Она не права! Всё это я уже испытывал! И сердце в груди с ума сходило! И ладони потели, боясь прикоснуться! Даже эту дикую жажду общения и стремление видеться часто я знаю! Заметьте, никакого «единственного» здесь и близко нет!       В пьяном Сяо Чжане внезапно проснулся «учитель Сяо». Он даже соответствующее выражение на лицо умудрился натянуть, с каким обычно вёл занятия в студии. Это было и смешно, и грустно, ведь…       «Чжань-гэ, значит, был кто-то важный для тебя, кроме Цао Синь?» — близнецы нетрезвым рассуждениям не особенно верили. Они знали: чувство в их сердцах — не что иное, как любовь, самая настоящая и искренняя.       — К кому ты это испытывал? — Ибо вздрогнул от собственных слов. Губы произнесли то, о чём спрашивать не собирались.       — А? — Сяо Чжань смотрел отстранённо, будто в мыслях был далек от реальности. От прозвучавшего вопроса он лишь отмахнулся, как от несущественного. — Да к вам, парни! Но! Вы же не «единственный»!       Это слово Сяо Чжань произносил с особенной интонацией, будто изучал и препарировал. По всему выходило, что главное расстройство заключалось не в расставании с девушкой, а в его причинах.       Близнецам же привиделось, что мир вдруг встал с ног на голову. Сянкон сдавленно застонал и схватился за стойку, а Ибо пришлось присесть: его ноги опасно подкосились в коленях.       — От красоты ваших лиц и образов дух захватывает, и сердце сбивается с ритма, а когда вы смотрите своими глазищами, прямо язык отнимается! Вот честно! Что такого уникального в описанных чувствах?! Любить необязательно «единственного», любить можно по-разному! Я всегда считал, что эмоциональные карусели — удел юности, однако понял свою неправоту совсем недавно. Я уже давно не юн, — Сяо Чжань говорил убеждённо и даже вполне логично. Только по неизвестной причине продолжал игнорировать очевидное. — Вот вы, парни, что чувствовали, когда вас бросили в первый раз?       — Мы не… — Ибо начал отвечать на каком-то автопилоте. Он сегодня не пил совершенно, а голова кружилась так, словно он безобразно надрался.       Однако Сяо Чжань слушать его не стал. Он вдруг щёлкнул пальцами и скривился на себя:       — Вот ведь! Какие глупости я спрашиваю! Конечно же, вас никто и никогда не бросал! Это же просто противозаконно! Таких, как вы, любят слепо.       — Не нас любят, — Сянкон самым наглым образом ухмыльнулся в пьяное лицо Сяо Чжаня, — любят SUN-а и LIGHT-а. Нас не бросали, в этом ты прав, однако мы знаем, что такое безответные чувства.       — О! — Сяо Чжань открыл рот, чтобы что-то возразить, но передумал — просто закрыл его обратно, вмиг как-то осел. Его энергия странным образом иссякла в одно мгновение. — То есть вы влюблены в кого-то?       — Мгм. Любим всем сердцем! — этими словами Ибо выпустил сдерживаемые внутри чувства. Его взгляд лучился теплотой.       Сяо Чжань же смотрел в ответ как-то затравленно. Он пару раз пытался что-то сказать, но замолкал, так и не начав, словно никак не мог подобрать подходящие выражения. Наконец, с трудом выдавил:       — В-вот как… вы юны, это нормально… любить…       — Чжань-гэ, что с тобой? — Сянкон беспокойно заглянул во внезапно побелевшее лицо. — Тебе нехорошо? Может, проводить тебя…       — Не хочу! — сказал твёрдо, ещё и головой тряхнул для большей убедительности, но после продолжил уже мягче. — Со мной всё хорошо. Просто задумался.       — О том, что тебя расстроило? — Ибо повторил эмоции брата. — Это что-то важное? Можешь рассказать?       Вместо ответа Сяо Чжань опрокинул в себя остатки коктейля и нетвёрдо поднялся на ноги:       — Пустое… Но я тут песню одну вспомнил. Не против, если сыграю?       — Конечно! — Сянкон согласно кивнул, но разрешение Сяо Чжаню явно было не нужно.       К роялю он подошёл не слишком уверенно, но вполне целеустремлённо, в каком-то странном напряжении уселся за инструмент и коснулся клавиш. Меланхоличная мелодия с нотой светлой грусти полилась ровно.              «Лучшие дни моей юности»              Лучшие дни моей юности — это ты,       Невзирая на расстояние, я иду за тобой.       Если сильный ливень стал свидетелем,       Как мы обнимаем друг друга,       Разве можно утаить свои чувства?              Лучшие дни моей юности — это ты       Каждое мгновение я тоскую по тебе.       Даже если вдруг повстречать тебя из юности,       Можно ли вернуть прошедшие годы?              Помни, что есть человек, который ждёт тебя,       Не важно, какими бы дикими ни были ветры,       Я никогда не сдамся.       Смог ли я оставить след в твоём сердце?       Даже если ты это не осознаёшь,       Я не сожалею.              Помни, что есть человек, который ждёт тебя,       Неважно, как долог твой путь,       Ты можешь вернуться назад.       Я не пытаюсь понять,       Что скрыто в твоём сердце,       И сколько препятствий ждёт на пути к счастью.              Даже если ты готов утонуть в любви,       Словно камень в море,       Если юность промчалась,       Её уже не вернуть.              — Это прекрасно, Чжань-гэ! — посетители бара дружно аплодировали исполнителю, а близнецы вновь забыли, как дышать.       — Красивая, правда? — Сяо Чжань улыбкой повторил настроение песни. — Её очень любил мой учитель музыки. Всегда говорил, что чувств не надо бояться, надо стремиться жить насыщенной жизнью и дышать полной грудью, но не растрачивать себя на незначительные увлечения. Раньше я его совершенно не понимал, сегодня же ясно осознал смысл сказанного.       — Что понял? — хором спросили близнецы.       — Что потратил шесть лет на «незначительное увлечение», ха-ха-ха-ха! — ещё секунду назад меланхолично-грустный, сейчас Сяо Чжань уже заливисто смеялся. Только слёзы на его глазах почему-то не казались весёлыми.       Последующая беседа у них не слишком клеилась. Сянкон и Ибо потерялись в противоречивых эмоциях, а Сяо Чжань заявил, что обидится, если близнецы не позволят ему сегодня напиться. Ультимативную просьбу пришлось исполнить. Радовало, что под власть собственных переживаний Сяо Чжань попал под их присмотром. Узнай братья, что тот до бесчувственного состояния надрался где-то на стороне, с ума бы сошли от беспокойства.       С другой стороны, этот вечер приготовил им массу выразительных эмоций и заканчивать с их испытанием на близнецах явно не собирался. Едва Сяо Чжань вновь присел к барной стойке за очередным коктейлем, миловидная женщина заняла место рядом с ним.       Сянкон и Ибо понимали, что их рыцарские настроения разделяют немногие, тем не менее смотреть на особу, принявшуюся откровенно заигрывать с пьяным Сяо Чжанем прямо у них на глазах, не могли. Сянкон дважды намекал женщине, Пэй Лу (она представилась Сяо Чжаню шёпотом на ухо так, что слышали все окружающие), о потребности в уединении клиентов бара, но Сяо Чжань благосклонно махнул рукой на проявленное внимание, так что близнецам пришлось смириться.       — Винюсь, я невольно («Ага, как же, «невольно»…» — Ибо закатил глаза) подслушала ваш разговор. Учитель Сяо, вы меня не помните? — Пэй Лу мило улыбнулась.       — Должен помнить? — видимо, вспомнить у него не получилось, так что Сяо Чжань решил уточнить.       — Если нет, то не важно. Я в студии SUNLIGHT занималась совсем недолго, пару лет назад, — женщина зачем-то утащила салфетку из-под руки Сяо Чжаня, аккуратно свернула её в небольшой квадрат.       «Врёт ведь…» — Сянкон был готов поклясться, что клиентка либо преувеличивает правду, либо самым наглым образом выдумывает.       — О! То есть вы моя студентка? Простите, я, кажется, сегодня не в лучшем состоянии, — на лице Сяо Чжаня появилось виноватое выражение. — Позвольте угостить вас? И простите мою неловкость!        «Она нагло врёт! — Ибо громче положенного пристроил поднос на барную стойку. — Не надо её угощать!»       — Учитель Сяо всегда великолепен, — улыбка Пэй Лу стала ещё ярче, маленькая ладошка коснулась рукава пиджака Сяо Чжаня. — Можно мне сухой мартини?       — Конечно! — Сяо Чжань от прикосновения не отстранился, но в ответ улыбнулся как-то озадаченно, а после поспешил перевести взгляд на Сянкона. — Кон, сделаешь?       — Мгм. Сухой мартини, — Сянкон едва зубами не заскрипел от досады, но перечить не стал. Клиент всегда прав, даже если это излишне наглая особа, которую больше всего хотелось выпроводить за дверь, а не наливать алкоголь.       Не у одного Сяо Чжаня дух захватывало от красоты близнецов Ван. Ибо и Сянкон тоже едва ли внятно могли мыслить, когда совершенный в своей привлекательности Сяо Чжань оказывался в поле их зрения. Потому его популярность виделась нормальной. Всё это близнецы понимали, вот только сейчас в унисон вознесли молитвы небесам, чтобы стрелки на часах бежали побыстрее и поспешили закончить этот длинный день. До ужаса хотелось остаться наедине с любимым человеком и прояснить, наконец, ситуацию. Пусть даже им вновь придётся управляться с пьяным Сяо Чжанем, от себя сегодня они его точно не отпустят, а завтра непременно заставят повторить на трезвую голову сказанные признания.       Пэй Лу же настроения братьев не замечала нисколько или же делала вид, что не замечает. Раз за разом она вовлекала Сяо Чжаня в диалог и вынуждала отвечать ей, поддерживать контакт. Намерения её были стары, как мир, и очевидны, как вода в стоячем пруде. Досадовало, что объект её страсти на заявленную смелость откликался весьма живо.       После первого бокала сухого мартини последовал следующий, а за ним — третий. Ближе к четвёртому обновлению напитка Пэй Лу совершенно расхрабрилась:       — Учитель Сяо, знаете, ваша Цао Синь — удивительно недальновидная особа. Отпустить вас от себя было с её стороны весьма глупо! Но, — девушка призывно сверкнула глазами, мягко коснулась кончиками пальцев ладони Сяо Чжаня, — я её ошибки не повторю. Ради учителя Сяо я готова на всё. Забудьте о Цао Синь! Я верю, что наша сегодняшняя встреча была судьбоносной!       Близнецов едва не вывернуло наизнанку от таких заявлений, а Сяо Чжань же только мягко улыбнулся в ответ:       — Не так просто забыть ту, с которой был так долго… Кроме Сяо-Синь на других женщин я никогда не смотрел…       — Тогда самое время оглянуться вокруг! — смех Пэй Лу прозвучал неприлично громко, а пьяный румянец на щеках и заплетающийся язык явно указывали, что женщине не стоит обновлять бокал.       — Мгм. Хороший совет! Обязательно оглянусь… потом… — Сяо Чжань согласно кивнул, только с координацией у него было ещё хуже, чем у собеседницы. Он едва на пол не завалился со стула от простого покачивания головой.       — Так, Чжань-гэ. Тебе уже достаточно! — Ибо оказался рядом в мгновение ока, подхватил расслабленное тело за талию, поддержал.       — Бо! Опять меня выручаешь? — Сяо Чжань по-глупому широко ухмыльнулся, потянулся коснуться лица парня, но руку не донёс. Ватное тело не слушалось.       — LIGHT-гэ, спасибо вам за помощь! Подержите учителя Сяо немного, я вызову такси, — Пэй Лу нетвёрдой ладонью полезла в собственную сумочку. О том, что слишком много на себя берёт, предлагая сопроводить случайного знакомого до дома (его ли?), девушка явно не думала.       — Не стоит беспокоиться! — Сянкон влез вперёд собравшегося высказать накопившееся негодование Ибо, миролюбиво улыбнулся. — Мы сами позаботимся о Чжань-гэ. Да и бар уже закрывается, вам стоит поспешить домой. Не стоит гулять одной ночью по городу.       Вот так, вполне очевидно и недвусмысленно, близнецам удалось избавиться от назойливого «лишнего» внимания.       Сяо Чжань на руках Ибо почти засыпал, потому долго думать парни не стали — проводили наверх, в квартиру, и, как раньше, уложили спать в собственную постель. Ложиться рядом они не собирались, ведь надо было ещё привести в порядок зал кафе после трудового дня, однако теперь были не в пример спокойнее. Пока Сяо Чжань находился в поле их зрения и под присмотром, беспокоиться было не о чём.       Последние клиенты TWINS покинули заведение ближе к часу ночи, так что Сянкон и Ибо завалились домой совершенно измочаленными, но счастливыми. Сегодняшний день подарил им больше, чем они могли желать. Сегодняшний день пообещал им сказку — взаимность чувств и любовь Сяо Чжаня!       — Бо, ты слышишь? — пальцы Сянкона замерли на центральной пуговице строгой рубашки. Настороженное внимание парня привлекли странные звуки из спальни, больше всего похожие на болезненные стоны.       — Чжань-гэ! Ему плохо! — Ибо сорвался с места прежде, чем успел договорить. Сянкон отставал лишь на долю секунды.       Сяо Чжань действительно стонал, но только не от боли. Беспомощное в опьянении тело не слушалось, а эмоции этого дня пролились, наконец, слезами. Расслабленное во сне лицо умывалось солёными потоками, а у Сяо Чжаня даже сил не было утереть влагу с щёк.        — Чжань-гэ! Что случилось? Где-то болит? — Ибо промокнул салфеткой покрасневшую кожу.       Вместо ответа с губ Сяо Чжаня раздался сдавленный стон. Мучительное выражение собрало красивые черты лица в гримасу.       — Чжань-гэ, попей воды. Тебе плохо после алкоголя, — Сянкон аккуратно тронул его за плечо, попытался разбудить, вытащить из пьяного бреда.       Положительной реакции не последовало. Сяо Чжань лишь крепче смежил веки и закусил губу.       — Он спит слишком крепко, — Ибо поднялся на ноги и собрался уже принести воды для обтирания, когда почувствовал на своём запястье горячие трепетные пальцы.       — Чжань-гэ? — Сянкон удивлённо смотрел в совершенно красное лицо Сяо Чжаня. — Ты проснулся?       — Чёрт! Он горячий, словно печка! — Ибо выкинул из головы мысль о полотенце и воде. Такие меры не помогали справиться с пьяным угаром. — Его надо остудить! Иначе начнётся лихорадка. Он перетрудился.       — Душ? — Сянкон поднял на брата обеспокоенный взгляд.       Эта неделя у всех выдалась крайне напряжённой, а Сяо Чжань ещё и в эмоциональной центрифуге успел прокатиться.       — Ванну набирать слишком долго, — Ибо кивнул брату на дверь в ванную комнату. — Сделаешь?       — Мгм, — спорить не имело смысла. Сянкон пулей метнулся вперёд, пока Ибо с величайшей осторожностью, словно драгоценность, вытаскивал из кровати Сяо Чжаня.       — Бо, поставь воду не слишком холодную. Получится нехорошо, если Чжань-гэ застудится, — Сянкон придержал дверь для брата и его ноши.       — Верно. Сейчас лето, но рисковать не стоит, — Ибо как был, в рабочей одежде и носках, вступил под прохладные струи душа. Сяо Чжань в сознание так и не приходил, значит, стоять сам он не мог.       — Думаю, можно его усадить, — Сянкон озабоченно всматривался в лицо Сяо Чжаня, искал признаки улучшений. Их не было.       — Кафель холодный. Я подержу его, — Ибо облокотился на стену, теснее прижал к себе слабое тело. Отпускать Сяо Чжаня он не собирался.       — БО, ОСТОРОЖНЕЕ! — Сянкон едва успел поддержать внезапно поскользнувшегося брата, при этом сам промок едва ли не до нитки. — Ты хотя бы носки сними! Хочешь убиться сам и Чжань-гэ покалечить?       — Как-то не подумал… — Ибо сдавленно застонал. Удар затылком о кафельную стену оказался весьма болезненным.       — Тц, дай сюда свои ноги! — недолго думая, Сянкон тоже забрался в душ, опустился на колени и принялся стягивать с брата мокрые носки.       — Кон, щекотно! — Ибо зарылся лицом в шею Сяо Чжаня, закусил губу, сдерживая смех. Щекотки он всегда до ужаса боялся.       — Терпи, ничем не могу помочь! — Сянкон послал брату ехидный взгляд. Ему доставляло удовольствие поддевать брата, правда, позволял он это себе нечасто. Сянкон лишний раз провёл, играясь, по щиколотке Ибо — вызвал волну трепетной дрожи.       — О! Дыхание Чжань-гэ стало более глубоким! — Ибо резко отдёрнул ногу, но тут же его внимание сфокусировалось на слабо шевельнувшемся Сяо Чжане.       — Очнулся? — Сянкон немедленно оказался на ногах, приложил ладонь ко лбу Сяо Чжаня.       — Не-а. Спит, но уже спокойнее. Думаю, ещё минут пять и хватит. Можно будет укладывать его в кровать, — Ибо смотрел в лицо любимого с нежностью.       Чувства близнецов были сильны и температурой горения могли сравниться с лавой, но в этот самый момент мысли о двусмысленности нынешней ситуации у них даже не возникало.       — Бо, думаешь, он поймёт сам? — Сянкон повторил эмоции брата с точностью зеркала.       — Должен, — пояснять Ибо тему вопроса не требовалось.       Братья делили одни переживания на двоих, и сейчас их больше остального волновало, разберётся ли Сяо Чжань в собственных чувствах к Цао Синь и к ним и когда же настанет тот самый удачный момент для признания. Близнецы понимали, что ждать долго не смогут — сдерживаться было сложно — однако хотели искреннего отклика от любимого, его готовности принять новое в свою жизнь.       — Сейчас он с нами. Главное — не отпускать его далеко… — Ибо не сумел справиться с собственными желаниями — коснулся губами скулы Сяо Чжаня.       — Это нам вполне по силам, — Сянкон последовал примеру брата — след невесомого поцелуя с шеи Сяо Чжаня смыл водный поток.       Тело Сяо Чжаня внезапно пронзила острая дрожь. Ибо и Сянкон прижимались крепко, потому одновременно встрепенулись, почувствовав отклик.       — Надо выбираться. Чжань-гэ замёрз, — вместо того чтобы отстраниться, выпустить из объятий любимого человека, Сянкон глубже зарылся лицом в его мокрые волосы. Аромат душистого шампуня пьянил не хуже алкоголя.       — Мгм. Переоденемся и пойдём в постель, — на вспыхнувшие румянцем щеки от прозвучавшей двусмысленности Ибо не обратил никакого внимания. Он тоже с трудом осознавал, что творит. Руки, крепко сжимавшие стан Сяо Чжаня, сейчас скользили по мокрой одежде лаской, губы легко касались сомкнутых во сне век.       — Футболки и шорт будет достаточно. Свежая смена в верхней полке комода, — дыхание Сянкона согрело кожу за воротом рубашки Сяо Чжаня, ладони пробежались щекоткой по его бокам к бёдрам.       Момент волшебной «забывчивости», утраты связи с реальностью разрушился задушенным стоном Сяо Чжаня:       — М-м-м-м!..       Братья как один встрепенулись, с опаской заглянули в его лицо. Очнись Сяо Чжань сейчас, совершенно точно не одобрил бы подобного к себе отношения. В конце концов, Сянкон и Ибо домогались его в полубессознательном состоянии!       «Чёрт! Проклятье!» — выругались близнецы синонимично.       — Это будет сложно… — Ибо пришлось до боли прикусить губу, чтобы прогнать из сознания не слишком приличные желания. Он откинулся головой на стену, длинно выдохнул. Он ведь почти сорвался!       — Да уж… — Сянкон с сожалением оправил задравшиеся одежды Сяо Чжаня, выключил воду в душе. Им действительно придётся пройти через настоящее пекло. Сейчас, когда любимый человек был так близко, его недоступность, недосягаемость ощущалась острее прежнего. — Придётся постараться…