Потери и приобретения

      Комиссар Тревиль уже почти три недели «бесцельно тратил время в четырёх стенах больницы», как он сам выражался. Ранение его уже почти не беспокоило, отчего он искренне считал, что значит, пора выписываться и ехать домой. У врачей на этот счёт, правда, было другое мнение, а потому они всё никак не хотели отпускать нетерпеливого пациента.       Тревиль тяжело вздохнул, но тут же поморщился от остаточной боли, мелькнувшей и тут же погасшей. Буквально вчера ему сняли с раны швы, отчего потревоженная, ещё не до конца зажившая плоть отзывалась периодическими вспышками боли. В палате было решительно нечего делать, и скука смертная начала одолевать комиссара.       Впрочем, ненадолго.       Голоса мальчишек долетают до ушей Тревиля ещё из коридора, и комиссар улыбается. Приподнимается на локтях, опираясь на подушки, и принимает полусидячее положение, поворачивая голову в сторону двери. Которая в следующее же мгновение распахивается, и в палату маленьким ураганчиком влетает д’Артаньян. Он тут же запрыгивает к отцу на кровать, крепко обнимая его, и совершенно игнорирует недовольный взгляд замыкающего всю процессию Ришелье, мажущий по худой мальчишеской спине. — Привет, пап! — когда д’Артаньян всё-таки выпускает родителя из своей цепкой хватки, салютует тому Арамис. Портос и Атос тут же устраиваются на стуле и на краю отцовской кровати у его ног и рядом с д’Артаньяном. — Мы тут тебе витаминчиков принесли, — Арман, меж тем, ухмыляется, ставя на прикроватную тумбочку пакет с апельсинами. — Мне льстит ваша забота, — не оставаясь у сенатора в долгу, в ответ ухмыльнулся комиссар, на что Арамис тихо хихикнул. — Рассказывайте, что у вас нового? Здесь такая скука смертная! — по очереди глядя на сыновей, признался он им. — Тебя сегодня опять вызывали в школу, — улыбаясь, ответил Атос. — И что вы натворили на этот раз? — не удивляясь, вздохнул Тревиль, поглядывая, почему-то, на д’Артаньяна. — У вас же уже, вроде бы, годовые экзамены идут. — Ага, — вместо брата отозвался Арамис. — Мадам Гарси была у нас на математике. Она придралась к нам с Маршо, что мы списываем и мешаем другим писать экзамен, хотя это была неправда, — мальчик недовольно нахохлился, скрестив руки на груди. — Я, между прочим, почти месяц готовился к математике! И всё писал сам! — обиженно воскликнул он и тут же торопливо добавил: — Атос подтвердит, — старший брат на это согласно кивнул. — Ну, и чем всё в итоге закончилось? — чуть сведя брови на переносице, перебил возмущения сына Тревиль. — Нас выгнали из класса, — буркнул он, но тут же его лицо вновь просветлело. — А тебя вызвали в школу. Но так как ты в больнице, то вместо тебя согласился прийти дядя Арман, — Ришелье на этих словах довольно усмехнулся, а Тревиль спрятал лицо в руке. — Боже, — протянул он. — Да не переживай ты так, — хмыкнул сенатор. — Встреча с директрисой школы была не намного противнее дебатов с этим идиотом Рошфором. — Я надеюсь, ты ничего лишнего ей не наговорил, — качая головой, смиряясь с данностью, вздохнул комиссар. — Да нет, — Ришелье небрежно повёл плечами. — Мы вполне себе мило побеседовали. И я доходчиво объяснил мадам Гарси, что если она не хочет потерять свою работу не только в этой школе, но и вообще в целом, то ей следует прекратить устраивать свою личную жизнь за счёт отыгрывания на наших детях. Тем более что ты-то уже давным-давно занят, — Арман хитро прищурился, глядя, как Жан, смущённо фыркнув, отвёл глаза в сторону.       Парни же, понимающе переглянувшись, хихикнули. — А я говорил, что мадам Гарси положила на папу глаз, — шепнул братьям довольный Арамис. — Боюсь, у неё с самого начала не было шансов, — скосив глаза в сторону отца, которого именно в этот момент решил поцеловать Ришелье, весело отозвался Портос. — Представляю, какое у неё было разочарованное лицо, — с мстительным удовольствием добавил д’Артаньян, и братья снова тихо рассмеялись.       Они ещё немного посидели с отцом, прежде чем пришедшая медсестра ненавязчиво попросила их уходить. Атос же, замешкавшись, якобы завязывая развязавшийся на кроссовках шнурок, дождался, когда в палате остался лишь он один и отец. Тревиль, заметив мнущегося сына, удивлённо вскинул бровь. — Атос? — осторожно окликнул подростка он. — Папа, — собравшись с мыслями, парень поднял взгляд, спокойно глядя родителю в глаза, — когда я увидел миледи, она показалась мне почему-то очень знакомой, хотя до этого мы ни разу с ней не встречались. Я много думал и анализировал. Скажи, эта женщина… Она моя мать, да? — комиссар, на самом деле, не оказался удивлён этим вопросом.       Он лишь прикрыл глаза и устало вздохнул. — Да, — честно ответил он, не желая более скрывать от своих сыновей правду о их семьях. — Если ты хочешь, я расскажу тебе о ней всё, что знаю. Но мне не известно много, предупреждаю сразу. О подробностях можешь спросить у Армана или у самой миледи, если хочешь. — Ты не запретишь мне с ней видеться? — вскинув брови, искренне удивился юноша, на что Тревиль мягко улыбнулся, качая головой: — Если ты захочешь видеться с ней, я не буду против, — Атос несмело улыбнулся в ответ, кивая. — Спасибо, — произнёс он. Снова замешкался, подойдя к двери и положив руку на её ручку. — И знаешь, — протянул задумчиво, — мне всё равно. Я не хочу знать о том, что было в прошлом — мне это ни к чему. Всё равно мой единственный родитель — это ты, — обернувшись, Атос тепло улыбнулся отцу. — Выздоравливай скорее, папа. Мы придём ещё завтра, — улыбнувшись шире, произнёс подросток, выходя в коридор, где его терпеливо ждали братья.       Где его терпеливо ждала семья.