Свет в сердце

      К великому сожалению, именно в этот день он отправился на поиски редкого растения в пустыню, и ни в Золотом городе, ни в Тёмной пирамиде не могли сказать где он и когда вернётся. Связи же он не держал.              Утром к воротам города приблизились две фигуры в плащах и капюшонах охрового цвета. Они прошли главные ворота беспрепятственно и достигли поста Нейт. Страж спрыгнула и воинственно преградила им путь.       — Кто вы такие и что вам нужно? — грозно спросила девушка.       Они сняли капюшоны, и Нейт изумилась: перед ней стояли хорошо знакомые ей женщины.       — Я сообщу о вас фараону.       — Не стоит, — сказала старшая, — он простит нам внезапное появление.       Они прошли в город, снова надев капюшоны, а Нейт последовала за ними, оставив на посту двух надёжных воинов. По пути она пыталась узнать об их появлении и исчезновении, но та же старшая ответила, что всё расскажет позже.       Удивительно, что в ту же минуту, когда они пришли, закончилось собрание Правящего совета, и женщины встретились со всеми сразу, поскольку ещё на улице к ним присоединились друзья Нейт.       — Кто это с тобой, Нейт? — спросила Исида.       И тогда пришедшие сняли плащи. Первая была рыжая кошка с бирюзовыми глазами и золотыми волосами, менявшими свой оттенок в зависимости от движений женщины, её немес и калазирис с широкой бретелей на правом плече были белыми, пояс и кайма клафта синими, и хотя у неё был знак Сумеречных островов, все знали, что она жительница Золотого города. Вторая, молодая, была львица в белых топе и схенти, а также белой каймой нежно-бежевого клафта, того же цвета, что и пояс.       — Мафдет. Сехмет, — изумился Ра, как, впрочем, изумились и все присутствующие.       Женщины кивнули.       — Значит, ты жива, — сказал Кефер. — Он будет счастлив. Но как?       — Благодаря матери, — ответила Сехмет.       — Я видела ваше сражение с Изис, — пояснила Мафдет. — Тогда, много лет назад, я ушла как раз из-за замеченной активности царицы мятежной провинции. Да, за это время я узнала, что Панахази, египтянин по происхождению, объявил себя царём и поднял персидский народ на восстание. Чтобы укрепить свою власть, он женился на персиянке. Его сын мстил за отца, как и его внучка. Когда Египтус перенёсся сюда, перенеслась и провинция, и многие другие земли.       — Так они всё это время были здесь? — удивился Сет.       — Именно, — подтвердила Мафдет. — Иногда я жила у своей троюродной племянницы Бастет. Она сейчас царица Сумеречных островов. Когда Изис выступила, я возвращалась к своему убежищу и подоспела только к концу сражения, когда Кефер и Эксатон использовали «Силу солнца». Я оттащила твоих детей, Ра, в безопасное место и снабдила едой. Вы ведь не подумали, что она отравлена? — обратилась женщина к Кеферу.       — Нет, — ответил принц. — И более того, мы ждали хозяина, чтобы отблагодарить его. И нашли твой волос.       — Ну вот, улика, — улыбнулась Мафдет.— Однако я должна была вернуться к умирающей дочери, рана слишком глубока. И поэтому Сехмет так долго отсутствовала. Но теперь мы обе здесь. Про Изис с её армией, увы, сказать ничего больше не могу.       — Только, наверно, мне придётся вернуться к Эксатону, — мрачно изрекла Сехмет.       — Если ты хочешь, — сказал Ра, — но, помнится, мы хотели тебя возвращать.       — И он меня отпустил? — недоверчиво спросила Сехмет.       — Да, — ответил Кефер. — Но теперь это не так важно, потому что у нас мир.       Выражение крайнего изумления отобразилось на лице львицы.       — Детка, тебе немного отшибло память, — пояснила Мафдет.       — Насколько сильно? — нахмурился Кефер. — Ты помнишь его?       — Кого? — задумчиво спросила девушка.       — Гиксоса.       — Конечно, — она вдруг перевела дух и, беспокойно оглядевшись по сторонам, спросила: — Где же он? Я думала, что не заметила его, но...       — Сехмет, он несколько изменился, — сказал Осирис. — Пойдём, я тебе всё расскажу по дороге. Мафдет?       — Я бы тоже желала послушать, — ответила мать.       По дороге в лабораторию Гиксоса учёный рассказал об изменениях Гиксоса, как внешних, так и внутренних, обо всех его терзаниях и о зародившейся жестокости.       — Неужели он настолько изменился? — со вздохом проговорила Мафдет. — Я помню доброго мальчика с чуткой душой и нежным сердцем. Это всё звучит так ужасно, Осирис.       — Он страдал из-за любви. Но есть и хорошая новость, — он повернулся к Сехмет, на лице которой выражалась боль, — его глаза уже обычные.       Они вошли в лабораторию. Раскиданные вокруг в страшном беспорядке вещи говорили о срыве у их владельца, а также о его частом отсутствии.       — И Вы отпустили его в Тёмную пирамиду, туда, к этим..? — Сехмет в упор смотрела на Осириса и пыталась подобрать ругательство помягче.       — Если бы я не отпустил, он перессорился бы со всеми и сбежал. Он слишком изменился.       — И неужели его нельзя исправить?! — чуть ли не с отчаянием воскликнула Сехмет.       — Он мучается из-за твоей смерти, но ты жива, так что, я полагаю, ситуацию легко исправить, — отозвался Осирис.       — Так когда он вернётся? — спросила мать.       — В этом-то и проблема, — вздохнул учёный, — мы не знаем... Послушай, Сехмет, я хочу представить ему твоё возвращение как сюрприз. Когда он вернётся, я отправлю его к тебе, в какое-нибудь укромное место, тогда, думаю, он получит больше впечатлений.       Сехмет кивнула. Попробовать стоит в любом случае, а исправить Гиксоса, вернуть его, стало для неё смыслом жизни.