Brooklyn bitch

Он проснулся от запаха горелой еды. У них не было денег на вытяжку, но еще меньше она была им нужна на съемной квартире на окраине Браунсвилла. — Бак, сколько раз я просил тебя не готовить? Баки с убранными в небрежный пучок волосами и в растянутой выцветшей футболке, на которой пятьдесят стирок назад еще угадывалось красное «The Rolling Stones», пританцовывал у плиты, пока какой-то Джон Браун в начищенном костюме зачитывал новости сегодняшнего утра, периодически покрываясь рябью от помех на экране старого телевизора с устремленными в разные стороны усиками антенны. В механической руке Барнс держал закопченную дочерна чугунную сковородку с дымящимися угольками остатков еды на ней, второй тщательно работал лопаткой, как будто если перевернуть сгоревший с одной стороны омлет, другая будет вполне пригодной в пищу. Зубами зажимая сигарету, Баки сделал затяжку и обернулся через плечо. — Ты рано, я еще не закончил, — он вынул сигарету, элегантно отставив в сторону мизинчик, выдохнул в потолок облачко дыма, которое тут же смешалось с тяжелым запахом сгоревшей еды, и отвернулся, вставляя её обратно. Стив почувствовал, как слезятся от застоявшегося в помещении дыма глаза, и поспешил открыть окно, высовываясь в него чуть ли не всем телом и делая глубокий вдох носом. Унылый пейзаж улиц, заваленных грязным весенним снегом вперемешку с мусором, дешевых разбитых машин и одинаковых, похожих на коробки домов не вызывал никаких эмоций, кроме отчаяния. Стив отвернулся и подошел к столу. — Да у нас сегодня просто президентский завтрак, — сказал он, заметив сбежавший кофе на краю плиты и две лопнувшие сосиски, не внушавшие доверия (Барнс хвастался, что они были по скидке, но кто знает, куда делся бездомный кот с соседней улицы). — Ой, иди нахуй, — Баки, закончивший раскладывать еду по тарелкам, потушил сигарету о рядом стоящую пепельницу и сел напротив, разливая напиток по чашкам. — Сам бы лучше не сделал. Твои умения вообще ограничиваются высыпанием хлопьев из пакета в тарелку. — И даже тут ты способен отравиться несвежим молоком, — хмыкнул Стив, ковыряя вилкой стряпню Барнса и молясь после этого остаться в живых. Хотя, наверное, его желудок уже настолько привык ко всякому дерьму, которое они с Баки ели на протяжении полугода, когда денег едва хватало только на покрытие учебы, чтобы его не вышвырнули из колледжа, что сгоревший омлет уже не кажется таким отвратительным. Стив с надеждой глянул на него еще раз, но с какого угла не посмотри, горстка углей останется горсткой углей. — По-моему, даже собаки на улице питаются лучше, — долг друга обязывал продолжать стебать незадачливого повара, и Стив слабо ухмылялся, видя раздражение на лице товарища, пока тот выливал на обугленную горку еды полпачки кетчупа. Баки сделал усилие, прежде чем выдавить последнюю каплю, сжал пустой пакетик и с размаху кинул его в мусорное ведро. — Трёхочковый! — он радостно хлопнул по столу, когда предмет угодил точно в цель. Стив, облокотившись щекой на руку, нехотя развернулся, удостоверился в точности попадания Барнса, повернулся обратно и тяжело вздохнул. Попытки выискивания в тарелке пригодной в пищу еды провалились с треском. — Можешь съесть мою порцию, — сказал он, отодвигаясь на стуле. — Перехвачу чего-нибудь на работе. Стив подрабатывал на кассе в общепите, каком-то замызганном фастфуде, работники которого с вероятностью в сто процентов плюнут в вашу колу и, не помыв руки после туалета, сделают вам бургер, вероятно, из того же мяса, что и сосиски, купленные Баки по акции. Стив периодически таскал оттуда списанные продукты, но чем стремительнее ухудшалась экономика в их районе, тем меньше еды оставалось: в расход шло всё, даже давно почерневшее подсолнечное масло, использование которого нужно было запретить женевскими конвенциями, приравняв его состав к биологическому оружию. — Тоже мне гурман, — цокнул с набитым ртом Барнс и подвинул порцию, вываливая горку обугленной еды в свою тарелку. Пока Баки давился кофе под слащавый голос метеоролога с центрального канала, Стив успел переодеться, умыться, подметить во время чистки зубов воспалившиеся больше обычного десны и, вытаскивая волосы из сливного отверстия, подумать о том, кто он и что, мать твою, делает со своей жизнью. Но будильник, извещавший об уходящем из центра через пятнадцать минут автобусе, выдернул его из размышлений. Стив подошел к двери, у которой валялась стопка просроченных счетов на оплату, и сдернул с крючка старую отцовскую кожаную куртку. Смотрясь в небольшое зеркало у выхода, он оделся, по привычке кидая в карман связку ключей и забывая о том, что надо было зашить в них дырки уже как неделю, потянулся за шарфом и к своему удивлению обнаружил новое письмо на стопке пожелтевших счетов. — У нас серьезный долг, — он потер официальную печать на бумаге — краска была совсем свежей. — Кто бы мог подумать! — Баки с грохотом бьющихся друг о друга тарелок сбросил грязную посуду в раковину и замочил в воде. Наверное, так и появляются сколы на чашках, — подумал про себя Стив, бездумно уставившись на цифры после запятой. Сумма выходила приличная, учитывая, что они не платили уже несколько месяцев. Хозяин квартиры сам был наркоманом и пьяницей со стажем, и Стив с Баки понимали, что отсрочка у них есть ровно до того момента, когда тот просохнет, подлечит печень к следующей пьянке и найдет нового поставщика травы. Боб(так его звали) обычно мог выпасть на пару троек недель, поэтому все, что было больше, означало лишь то, что он помер от остановки сердца где-то в подворотне их неблагополучного района. Но даже самая гнилая подсобка Бруклина не останется безнадзорной в таком случае. Государство в лице политиков с ожирением последней степени найдет, что сделать с твоим домом, если в нём отказываются жить даже крысы и тараканы, поэтому смерть арендодателя не решила бы финансовых проблем двух друзей детства, но увеличила бы их количество в несколько раз. — Как думаешь, сколько у нас еще есть времени? — Стив кинул письмо обратно в стопку и принялся завязывать шарф на шее. — Ну, пока к нам не ломятся с автоматами в дверь, думаю, пару дней протянем, — Баки почесал затылок и громко зевнул. Телевизор снова зашелся помехами, и мужчина грозно шлепнул по коробке металлической рукой: — Работай, блять. Джон Браун на экране, будто бы испугавшись, передал слово своему коллеге из соседней студии. — Не знаю, Бак, иногда мне кажется, что лучше бы они все-таки вломились. Баки, сгорбившись перед телевизором, что-то недовольно пробормотал под нос, точно пытался переспорить ведущего. Стив понял, что Барнс его не слушает, и, бросив последний взгляд в зеркало, повесил на плечо сумку и вышел из квартиры. Баки, не отрываясь от эфира, крикнул вслед: — И зонт возьми. Обещают дождь. День начался с того, что на работе отчитали за опоздание, которое случилось по нелепой случайности. — Сэр, автобус не мог проехать, потому что какой-то пьяный заснул на дороге. Честное слово, разве в этом есть моя вина? — Стив беспокойно теребил краешек куртки, стоя в кабинете заплывшего жиром начальника. Стул под ним, казалось, сейчас треснет. — А в следующий раз ты скажешь, что маршрутку захватили террористы? — неприятный тип, утирая выступивший от малейшей нагрузки на лбу пот белым платком, другой рукой подписывал какие-то бумаги. Даже в его кабинете воняло старым подсолнечным маслом, на котором готовили дешевую картошку фри забежавшим на обед рабочим. Казалось, этот запах уже впитался в стены здания. — Роджерс, это уже третье опоздание за неделю. Ты лишаешься премии. Пошел вон. Стив знал, что доказывать свою правоту этому человеку было бесполезно, поэтому после того, как на него вылили целую бочку дерьма, было бы разумным пойти отмыться, но он пошел в рабочее помещение, надел фартук, форменную рубашку, идиотскую шапочку и дежурную улыбку, а затем встал за кассу. Звонкие грязные монетки потекли сквозь его пальцы: редко кто здесь пользовался банковской картой и антисептиком. Стиву было двадцать два, он жил в самом бедном и самом криминальном районе Бруклина вместе со своим другом детства, потому что ни на что другое просто не хватало денег. Учился в художественном колледже и мечтал открыть собственную галерею, только до мечты этой было как от Земли до Марса. Но Стив Роджерс не был бы Стивом Роджерсом, если бы не бросал вызов судьбе: он никогда не переставал рисовать, ведь это была одна из немногих вещей, которые действительно делали его счастливым. Чтобы хоть на шаг приблизиться к своей цели, Стив торговал своими зарисовками на улице, в метро и местных лавках, рисовал людям с улицы портреты (и только потом понимал, что у них нет на это денег, что они просто пошутили). Однажды он накопил небольшую суму, чтобы съездить на Таймс-сквер и простоять на главной площади со своими картинами какое-то время, пока его, как какого-то оборванца, не прогнали полицейские. Стив искал своего зрителя, но все отворачивались, шли по своим делам и лишний раз бросали сочувствующий или раздраженный взгляд (когда могли бы бросить хотя бы четвертак). Может, в этом мире настолько обесценилось искусство, что человек вместо деревенского пейзажа лучше купит еще одно ружье, из которого потом его сын перестреляет своих одноклассников. — Капитализм, — пожимал плечами Баки, сильнее закусывая сигарету, когда Стив, громко хлопнув входной дверью, раздосадованный очередным днём сплошных неудач в его творческой карьере, падал на разваливавшийся с каждым днём все больше коричневый диван с торчащими пружинами и сердито скрещивал на груди костлявые руки. Баки был далек от искусства, но понимал и принимал творческий ген Стива и часто ездил с ним в центр Бруклина за красками с холстами. Он был наряду с домашними натюрмортами неизменным объектом многочисленных скетчей и зарисовок: Баки спит, Баки ест сливы, Баки пьет пиво, Баки смотрит футбол, Баки… Стив уже изрисовал несколько толстых тетрадей за то время, пока они снимали эту однушку, и половину листов занимал никто иной, как его лучший друг. Барнс ворчал, смущался, но никогда не отказывал в просьбе побыть натурой, ведь если это на какое-то время отвлечет Стива от накапливающихся как снежный ком проблем, то он, несомненно, ради десятиминутной картинки простым карандашом возьмет в руки фикус и сядет в самую глупую позу, которую только можно представить. — А теперь немного вытяни губы и подними одну бровь, да, вот так, просто отлично! — Стив яростно принимался вырисовывать черты нужного выражения лица, пока Баки еще был в образе. — Я выгляжу, как гей? — Бога ради, Бак, ты и так гей. — Нет, типа... гейский гей... Баки получил боевое ранение в одну из военных кампаний. Руку оторвало при взрыве. Стив знает, что где-то далеко в шкафу упрятана парадная форма, украшенная парочкой орденов. У Баки могла бы быть блестящая карьера, но начальство отказалось от него, как от бракованного, вышвырнуло на улицу под звуки торжественного марша, замяв инцидент, и сожгло его личное дело. Сейчас он получает не спецзадания, приходящие по зашифрованному каналу, а пенсию по инвалидности, льготы в супермаркете и свободное место в автобусе (так уж вышло, что в их районе белых одноруких бывших военных больше нет). Он познакомился с Сэмом Уилсоном в центре для ветеранов: Стив его туда заставил пойти, чтобы Баки окончательно не замкнулся в себе. Они сидели в кругу и по очереди говорили о том, как о них вытерло ноги их руководство, и Баки вдруг понял, что, наверное, хоть он никогда не соберет себя по кусочкам в первоначальный вид, он может стать кем-то другим, кем-то новым (и не без помощи со стороны). Это была любовь не с первого и не со второго взгляда; они оба до сих пор думают, любовь ли это была вообще. Сэм всего лишь появился в его жизни и сделал её лучше — вот так вот просто, как будто все эти несчастья должны были случиться, чтобы они встретились в нужное время в нужном месте. — Эй, молокосос, ты хоть заказ примешь? — неопрятный мужик с перхотью на начавших седеть волосах уставился своими выпученными глазами на Стива, который завис у кассы. Запах перегара ударил ему в голову. — Простите, сэр, что вы желаете? Стив ненавидел эту работу, но другого выхода просто не было. Он был и уборщиком, и промоутером, и доставщиком еды, и стриптизером, и на заправке работал. Одно связывало все эти профессии: отовсюду его выгоняли пинком под зад. Ни у кого не встает на костлявого мальчишку на шесте, у которого местная шпана в подворотне может отобрать коробки с пиццей. Никому не нужен работник, которого в первый же день окунают с головой в помойку вместе с его листовками из секонд-хенда. — Почему сразу не сказал нам? — Сэм тогда останавливал ему кровь из разбитого носа, пока Баки перебинтовывал багровые коленки. Его били и до этого, только на сей раз вышло слишком сильно. Это случилось полгода назад, но Стив до сих пор помнит, как хорошенько его приложили в ту ночь к земле у полуразрушенного завода. — Не хотел, чтобы вы подтирали мне зад, — он поморщился и зашипел, когда капля обеззараживающего средства коснулась свежей ранки, — да и у вас годовщина. Баки и Сэм тогда переглянулись, как будто спрашивая друг друга, за что им такой непроходимый идиот, и в один голос заржали, отчего улыбнулся даже порядком помятый Стив. — Сопляк, — Баки сжал друга в объятиях, пряча выступившие слезы. — Тупица, — мягко опустил свою руку на него тогда Стив. Собственно, работа в общепите была наименьшим злом из всех имеющихся, да и более безопасным. Баки настоял на том, чтобы Стив на ней задержался. Да, приходилось стелиться под людей, да, за грубость не доплачивали, да, начальник был конченым человеком, но это давало стабильный заработок и кое-какую уверенность в завтрашнем дне, а нищему художнику с большим мечтами нужен был стартовый капитал. Но если бы всё дело было только в этом. — Алло? — удерживая плечом мобильник, Стив считал заработанные за смену деньги. Не так уж и много, но бывало и хуже, — мелькало у него в голове, пока женский голос на другом конце провода прочищал горло. — Стив? Стив, это Мери, сиделка твой мамы. Он на мгновение остановился, сердце ухнуло куда-то вниз. — Слушаю. — Стив, врач прописал новые лекарства, дороже предыдущих раза в два точно. Кажется, какие-то европейские, не могу сказать точно. — Как, — он сглотнул, стараясь придать вымученному голосу нотки стали, мол, все в порядке, я тут вообще-то работаю, а ты меня отвлекаешь, — мать? — Совсем плоха стала, Стив. Ты бы приехал... Мередит что-то говорила еще пару минут, но Стив совершенно не слушал: мысли отнесли его на сотни километров, в то место, где умирающая женщина разговаривала со стенами в палате. Сколько себя помнит Стив, она всегда болела, но только в последние годы болезнь стала прогрессировать. Каждую копейку, которую он зарабатывал, Стив посылал почтой по одному, и тому же адресу, только их всегда было мало. Об этом знал только Баки, и Стив терпеть не мог чувствовать себя должником перед ним, потому что Барнс занимал у Сэма и откладывал с собственной пенсии, а потом приносил тоненькие стопки долларов — сколько уж смог, не суди, говорит, строго. — Я верну, — Стив дрожащими руками принимал зеленые купюры и аккуратно складывал их в конвертик с уже пропечатанной маркой. — Ты ведь знаешь, что я не приму. Сиделка замолчала на какое-то мгновение, потом зашуршала каким-то пакетиком, и снова в телефоне раздался её голос: — Выслать тебе ссылку на оплату? Стив закрыл глаза. — Что за вопросы, Мередит. После смены он передал ключ от кассы следующему работнику и направился в противоположном от дороги домой направлении. Еще в раздевалке он тайком побрызгался дешевым одеколоном кого-то из коллег, чтобы запах еды был не таким явным, и пошел в банк, в надежде, что хоть в этот раз ретроградный Меркурий минует его стороной, а звезды сойдутся так, что любые финансовые операции будут ему по плечу. — Простите, мистер Роджерс, но мы не можем одобрить вам кредит, — худощавая девушка с розовым платком на шее улыбнулась, как того требовал протокол, и взглядом указала Стиву на дверь. — Но я почти погасил предыдущие, разве... разве вы не можете войти в мое положение? — Стив сжимал в ладонях бесплатную ручку, разбирал её на части и собирал обратно. Пальцы тряслись, как у алкоголика. Девушка продолжала улыбаться. — Вы ведь понятия, нахрен, не имеете, через что я прохожу. Как вас зовут? Эшли? Я вижу, у вас на бейджике написано. Так знаете, что, Эшли, на вашей совести будет завтрашняя статья в газете про повесившегося студента, которому не дали кредит. Что? Шучу? Да, вы правы... Я только шутить и могу в своем положении. Я иногда ощущаю себя клоуном, которого специально забыл уехавший на гастроли цирк. Только знаете, что, Эшли, это не отменяет того факта, что моя жизнь полное беспросветное... Тучный лысый охранник вышвырнул его на крыльцо, как только работница банка нажала своим накрашенным ноготком тревожную кнопку под столом. Стив сидел на ступенях, опустив голову на колени. Как по щелчку пальцев начался дождь, о котором предупреждал Баки, только зонта — какая еще одна невероятная случайность — рядом не оказалось. Стив сидел так минут десять, промокая и зарабатывая простуду, пока не появилась необходимость поднять задницу и бежать на уплывающий в свете желтых фонарей последний автобус из центра, опоздание на который грозило ночью на улице. Заплатив за проезд, он упал на сиденье у окна и облокотился головой о стекло. Капли струились по нему, нагоняли одна другую. Уродливые темные переулки сливались в одно черное пятно, и Стив перестал пытаться высмотреть в них чьи-то двигающиеся фигурки, придумать их направлению смысл. Он и себе-то его не мог придумать. То есть, какая, к черту, разница? Он приедет домой, скинет одежду, примет душ и, возможно, расскажет только что потрахавшимся Баки и Сэму о том, как его сегодня выперли из банка, а, возможно, даже не расскажет — просто свернется калачиком на диване с торчащими пружинами, потому что Сэм останется ночевать, и Баки выйдет только на минуту отлить, чтобы оставшуюся ночь продолжить насаживать его на свой член. Возможно, они оба уехали на квартиру к Сэму. Возможно, никто и не приезжал. И рассказывать тогда будет некому и нечего. Стив застонал, словно от боли, и между бровей пролегла глубокая морщинка. Он на ощупь нашел в сумке телефон и проверил входящие, но на главном экране висело только одно непрочитанное сообщение с чеком на оплату лекарств. Он доверял Мередит, потому что знал её с пяти лет как добрую соседку, но решил самостоятельно поискать таблетки в интернете. К тому же, необходимо было скоротать время поездки в полупустом транспорте. Первые пару сайтов показали примерно одинаковые цены с отличием в пару центов, следующие два — непомерно высокие, остальные — слишком заниженные: вероятно, подделка. Стив закусил губу: люди наживаются даже на чужом здоровье. Наверное, поэтому инопланетяне и положили на всё это дело с налаживанием контактов с землянами, потому что они до сих пор оценивают человеческие жизни количеством нулей. — Мне не нужны удобрения, — Стив пролистывал назойливую рекламу, приходя в бешенство от того, что палец не попадал на крохотный крестик в углу объявления на сенсорном экране. — И игры 18+ не хочу качать. Я не импотент! Для чего мне ваш карбюратор?! Через какое-то время Стив так сильно устал, что хотел было уже выключить телефон и оставшуюся часть пути до дома проспать в скрюченной позе, чтобы к тридцати годам заработать сколиоз, как на глаза попалась яркая пурпурная реклама сайта знакомств, но... необычного сайта знакомств. — «Папочка онлайн»? — Стив перечитал витиеватую надпись несколько раз, пока неоновые буквы не начали расплываться перед глазами. Нарисованное розовым сердечко активно пульсировало — по идее, на него нужно было нажать, и по какой-то загадочной ссылке тебя перенаправляли на сам сайт. Стив не раздумывая тыкнул на пиксельное изображение. Перед ним открылась такая же ярко-розовая страница с минимальным количеством текста — то, что нужно, чтобы заинтересовать случайно (или не совсем) забредшего сюда пользователя. Он быстро пробежался по строчкам и ничего не понял, кроме того, что сайт является только посредником между двумя людьми, которые желают вступить в близкие отношения на основе взаимной выгоды, и что всю информацию человек предоставляет собеседнику сам — мол, никто не несет ответственность, если твои данные будут использовать не так, как ты того желаешь. С другой стороны, не все ли равно? Если это последняя надежда заработать деньги (работы ведь тоже бывают разные, да?), почему Стив должен от нее отказываться? Тем более, обеспеченные люди, слышал Стив, выкладывают целые состояния за время, проведенное с, кхм, их фаворитами. К слову, вовсе не обязательно кому-то сосать! Некоторым и вовсе достаточно высылать свои фото в плавках раз в неделю, и деньги уже будут капать на счет. Однако сама мысль быть фаворитом словно дала Стиву жгучую пощечину. Он никогда не был объектом внимания кого-либо. Над ним насмехались, его били, унижали, жалели, но никто ни разу не испытывал к нему плотской любви, точно он был этого недостоин. Стив наблюдал за отношениями Баки и Сэма, когда в один момент они были готовы перегрызть друг другу глотку, а в другой засыпали под стеганым одеялом, прижавшись друг к другу. Стив смотрел дурацкие мелодрамы для домохозяек, и там тоже любили, но по-другому, так, как делают это для экрана. Он читал про Шекспировскую любовь, рисовал любовь на страницах своих альбомов, видел её на улицах и в вагонах метро, но она никогда не случалась с ним самим. Может быть, он просто не нравился людям: его даже выгнали из стриптиз-клуба за излишнюю худобу: как краснолицым бизнесменам дрочить на кости? Но все когда-то бывает впервые, в том числе и подозрительные сайты знакомств. Посидев в задумчивости некоторое время, Стив чуть не проехал свою остановку. Выбегая из автобуса, он только и успел нажать на кнопку регистрации. В конце концов, если кто-то попытается мошенническим путем украсть у него деньги, то поймет, что это глупая затея, потому что их в принципе у Стива нет. Если захочет провести время и выложить за это круглую сумму, Роджерс сможет позволить себе чуть больше, чем просроченные продукты из магазина. Он пулей вбежал на свой этаж, со второго раза вставил ключи трясущимися от возбуждения руками и, борясь с усталостью, перевернул весь свой небогатый гардероб, покопался в раскиданных вещах Баки, но всё-таки остановил выбор на джинсах-скинни и светло-голубой рубашке (кто-то однажды сказал ему, что она подчеркивает его глаза). Затем прислонил телефон к стенке, выставил таймер и, приняв самое милое выражение лица, которое только смог из себя выдавить после дня нервотрепки, замер перед камерой. Десять одинаковых Стивов только что заполнили галерею. — Ну, посмотрим, — он с нетерпением открыл её и обнаружил в своем телефоне не предмет обожания богатых американских мужчин сорок плюс, а какого-то знатно подсевшего наркомана Билли с соседнего подъезда: осунувшийся бледный школьник с синяками под глазами пытался скрыть деффекты своего тела, сконцентрировав все внимание на улыбке, которая сама выглядела как деффект. — Твою ж мать. Стив тяжело плюхнулся на кровать. Из прихожей послышался знакомый смех. Обрывки сальной шутки долетали до его ушей, но не было ни сил, ни желания соединять слова в предложения. — А ему говорю, — Баки размашисто входил в спальню, продолжая рассказывать заинтересовавшую Уилсона историю из бара пятилетней давности. Он осекся на полуслове, увидев перед собой распластанное на кровати маленькое тело. — Стив? Тело что-то пробормотало в ответ. — А ты.. Ты чего такой красивый? — Баки неуверенно подошел к другу и сел на корточки. — Что случилось? Тебя уволили? Не на шутку заволновавшийся Сэм поспешно присел рядом. — Нет-нет, всё в порядке, правда, все хорошо, — Стив внезапно вскочил с постели, вспоминая, что так и не придумал оправдание своему внешнему виду. Не то что бы это было странно для него — хорошо одеться. Обычно Стив не изменял темным цветам в одежде, словно каждый день такой жизни для него был трауром. — Хотел сделать фото для резюме. — Мы уже это обсуждали... — Джеймс нахмурил лоб и резко поднялся на ноги. — Эта работа — твой гребанный спасательный круг. Стив увидел, как неотрывно Баки смотрит на открытую галерею. Он потянулся за телефоном, но Барнс, словно предчувствуя, перехватил его первый. — Я не собирался уходить, — Стив, плохо скрывая волнение, сел по-турецки на постели и выжидающе посмотрел на внимательное лицо Баки. Выглянувшая из-за его плеча голова Уилсона любопытно сузила темные глазки. — Пошел слух, что в приличное кафе на окраине набирают персонал без опыта работы. Я цепляюсь за любую возможность больше зарабатывать, — он сделал паузу. — К тому же, меня уже тошнит от этого запаха масла. Барнс перевел скептический взгляд на Стива. — Кто знает, Бак, кто знает, — он пожал плечами. Тишина заполнила комнату на какие-то доли секунд. — Ну уж нет, приятель, так тебя ни в одну тошниловку не возьмут, — Сэм покачал головой, будто подбирая слова, затем добавил: — Только через постель. Кажется, это сработало, и напряжение в комнате спало. Стив усмехнулся и опустил глаза в пол. Баки отвесил Сэму подзатыльник, но взгляд его уже прояснился. Потирая ушибленное место и не скрывая сверкающую улыбку, Уилсон выхватил телефон из рук своего мужчины и пролистал фотографии. — Мешки замазать, тон выровнять, насыщенность увеличить, — со знанием дела говорил он, то приближая картинку на экране, то отдаляя. — Там резкость увеличить, тут контраст уменьшить... Будешь у нас самым желанным работником в Нью-Йорке, хоть в Старк Индастриз устраивайся! — Скажешь тоже, — улыбнулся Стив одними губами. Мечтать, а тем более говорить о работе в такой компании было под каким-то негласным запретом. — Вот увидишь! Я вам, кстати, говорил, как приклеил свою голову к телу Тайсона? — Сомневаюсь, что Майк был бы рад это узнать, — уже не сдерживая смеха отзывался Баки. — Стив, пойдём ужинать, у нас сегодня лапша в оригинальной подаче на ушах, коронное блюдо Сэма. — Вот ты смеешься, а мне потом отбоя от девчонок не было... Это был один из тех вечеров, в которые Стив не думал, где взять деньги на лекарства и свое существование, как отдать долги, не вылететь из колледжа и не опоздать на следующую смену в своей забегаловке. Он просто жил, смеясь с лишенных всякого смысла фраз Сэма, подшучиваний Баки и своей отфотошопленной фотографии: она выглядела даже слишком хорошо, будто Стив живет в Швейцарии, по утрам пьет чай с молоком альпийских коров, передвигается только на личном самолете и деньгами разбрасывается, как серпантином. Что ж, может, это именно то, что нужно. Пожелав крепких снов двум не прекращающим смеяться мужчинам, которые до утра о чем-то говорили в своей комнате, Стив укрылся пледом на скрипучем диване в гостиной и открыл телефон, чтобы загрузить аватар на сайте знакомств. Сделав это, он долго смотрел на него, искал недочеты, неточности ювелирной работы Сэма в фоторедакторе, но через какое-то время успокоился, отложил телефон и не проверял до обеда следующего дня. Уведомление пришло через каких-то пятнадцать минут после публикации, но Стив Роджерс уже успел задремать к тому времени.

У вас +1 новое сообщение!