На поводу

Собрание в кабинете Лидера спустя неделю было особенно напряженным. Тяжёлый потухший взгляд Пейна, устремленный в одну точку на столе, пугал даже вечно недовольного Хидана, который теперь не смел подать голоса и только бубнил что-то себе под нос. Дейдара изредка шикал на него, чтобы джашинист вел себя потише. Внезапно объявившийся Какудзу снова ушел, прихватив с собой парочку трупов, имеющих более менее приемлемый вид. Итачи явно не появился бы в ближайшее время. Кисаме выглядел спокойным, но даже малейшее колебание воздуха мгновенно выводило его из себя, что было заметно по обнажающимся клыкам акулоподобного. Зецу был все ещё на миссии, и поэтому общее собрание было не таким уж и общим. Выглядело так, будто присутствовали какие-то жалкие остатки организации, что раздражало и отчасти угнетало Пейна ещё больше. Конан, стоявшая за его правым плечом, тактично кашлянула, отрывая мужчину от нескончаемых раздумий. Лидер сморгнул пелену на глазах и осмотрел немногочисленных членов Акацуки, сидящих вокруг стола на своих местах. Казалось, будто его недобрый тяжёлый настрой передался и им. — Начнем с ваших отчётов по миссиям. Дейдара, Хидан, — услышав свои имена, отступники едва заметно вздрогнули и переглянулись. Один молча намекал другому начать говорить. Однако их немая перепалка быстро закончилась, когда Пейн выжидающе уставился на Дейдару. Тот нервно сглотнул и встал, приступая к докладу. Закончив говорить, Тсукури помолчал с минуту, дожидаясь одобрительного кивка Лидера, и, получив ответ, облегченно опустился на стул, с некой насмешкой смотря на Мацураси. Хидан говорил менее цензурно и постоянно сбивался, стараясь собрать воедино все произошедшее на миссии. Обычно за него вещал напарник в лице Какудзу, но сегодня пришлось отдуваться за себя самостоятельно. Лидер все же выслушал его речь, вычленив из кучи бесполезной информации нужные моменты, и жестом остановил Мацураси. Миссии были невысокого ранга, поэтому письменных отчётов не требовалось, но Лидер все же попросил всех задержаться. — Насчёт того человека, которого вы все видели, — Конан напряглась, чувствуя горечь в голосе Пейна, — Будет лучше, если вы не станете забивать себе голову этой информацией. — Нехорошо скрывать что-то от своих товарищей, — как-то отрешенно сказал Кисаме и чертыхнулся, поняв, что сболтнул лишнего. Видимо уход Итачи все же задел его сильнее, чем он предполагал. — Придёт время, и вы узнаете. А пока все свободны, — привычно холодно отозвался Пейн и, еле дождавшись, когда Акацуки покинут кабинет, быстрым шагом направился к комнате Наоми. Девушка не приходила в сознание с того самого дня, как пробудила в себе силу полудемона и оказалась под воздействием яда. Его успешно вывели из организма спустя несколько часов после заражения, используя навыки ирьёниндзюцу из краденных свитков. Конан еле сдержалась, чтобы не пустить по венам Наоми пузырек воздуха и покончить с ней раз и навсегда, но в глазах Пейна отражалась такая боль и печаль, что все навязчивые мысли притупились в то же мгновение. Скрипя зубами, Конан завершила процедуру под четким надзором Лидера. Риннеган следил за каждым движением, будто сканируя тело насквозь. Как только последняя капля темно-зеленой субстанции упала в пробирку, Наоми задышала ровно, и вскоре ритм сердца пришел в норму. Однако одно сердце все ещё было неспокойно. Пейн часами сидел рядом с постелью Кимуры, держа ее за руку, где под тонкой кожей на запястье слабо билась венка пульса. — Оставь нас, — только и слышала Конан, каждый раз, когда задерживалась в комнате чуть больше пяти минут. Чуть охрипший, уставший голос звучал ровно, но по-прежнему холодный приказной тон требовал покориться. — Что вы собираетесь делать, когда родится ребенок? Если, конечно, она сможет его выносить в таком состоянии, — напрямую спросила Конан, оставшись стоять на месте после приказа Лидера. — Думал, ты скажешь об этом раньше. Не стал лезть тебе в голову, доверился в очередной раз, — Пейн скинул плащ с плеч и сложил его у себя на коленях, — Конан, тот яд ты взяла у Орочимару? Точнее сказать, приняла в качестве платы за его грязную работу, — девушка тщетно пыталась собраться с мыслями, но обрывки письма сами собой всплывали в голове. Она знала, что Лидер читал ее как открытую книгу. — Я могу объяснить… — Ты собиралась убить Наоми таким подлым способом, зная о ее положении? — слишком спокойно спросил мужчина, смотря на приоткрытое окно, откуда ветром задувало мелкие капли дождя. Конан молчала. Какой смысл говорить, если он уже знал. Только возросшее чувство обиды все ещё не давало гордости склониться перед Пейном. Даже не перед ним, а перед Наоми. — С этого дня ты заменяешь Итачи, пока он не вернётся, — Лидер наконец внимательно посмотрел на лицо бывшей напарницы. Мышцы будто сковало железобетоном, и девушка еле заметно кивнула головой, борясь с желанием послать всех к черту. Напряжение в конечностях сопровождало ее до самого выхода из убежища, и только когда холодный ливень коснулся ее макушки, стекая за шиворот плаща, Конан почувствовала облегчение и подставила лицо тяжелым крупным каплям. Грудная клетка больно сжималась от сдерживаемых рыданий, а губы кривились, и девушка тщетно пыталась прийти в себя, кусая их до противно знакомого привкуса железа во рту. — Это конец… — бумажная роза размокла от дождя и выпала из синих влажных прядей, рассыпаясь у ног белыми обрывками. — Конан, — послышался чей-то голос где-то сбоку. Девушка дернулась и стерла солёные капли рукавом плаща. Кисаме приближался со стороны тренировочного поля, снимая с головы мокрую соломенную шляпу. — Лидер сообщил, что мы теперь напарники. Надеюсь, сработаемся, — шум дождя заглушал его низкий голос, но Конан все же услышала в нем нотки некого интереса и едва сдержалась, чтобы не посмотреть ему в глаза, в которых наверняка проскользнула неоднозначная усмешка. Конечно, он понял, что она плакала. — Надеюсь, это ненадолго. С Кисаме у них сложились едва ли товарищеские отношения. Даже знакомыми их назвать было сложно. Редкие встречи в кабинете Лидера и в виде голографических образов на пальцах статуи – все, что их объединяло в организации. Кисаме был напарником Итачи, а Конан всегда следовала за Лидером. Но теперь между ними пропасть. Пейн просто сделал ее еще шире и глубже, а Итачи разом оборвал все хрупкие мосты. И двое брошенных людей волей случая теперь должны были работать совместно и пытаться справиться со всеми эмоциями внутри. Ведь не очень хотелось показаться слабым перед новоиспеченным товарищем. — Миссия через два дня. Обсудим все в более подходящей обстановке, — Кисаме пошел ко входу в убежище, жестом приказав следовать за ним. Конан хмыкнула, не собираясь подчиняться, но усилившийся дождь подавил желание остаться мокнуть дальше, вынуждая идти. Кисаме шел молча, изредка оглядываясь назад, будто проверяя, не отстала ли Конан, и звуки их шагов эхом отскакивали от грубых серых стен. Когда Кисаме миновал дверь кухни, куда, как казалось девушке, они шли, Конан вдруг остановилась. — Не думаю, что там будет достаточно тихо, — сказал акулоподобный, продолжив идти вперёд. Конан невольно прислушалась к звукам из-за двери и расслышала пьяные голоса Дейдары и Хидана. Действительно, место не самое удачное. — Тогда, куда мы идём? — как можно более спокойно спросила девушка, уже жалея о том, что согласилась идти. — В нашу с Ита… В мою комнату, —коротко ответил Кисаме, сжав кулаки до хруста костяшек. Дверь, ничем не отличавшаяся от остальных дверей в убежище, скрипнула от грубого точка, ударяясь об стену внутри. Кисаме вошёл первым, сбрасывая насквозь промокший плащ на спинку стула. На стол рядом приземлилась и соломенная шляпа, которую Кисаме нёс в руках. Пока акулоподобный исчез где-то в ванной, Конан, поколебавшись на пороге, все же вошла в незнакомое помещение. Так как жителей здесь было двое, комната была в разы больше ее каморки. Две кровати по правую стену: одна аккуратно застелена, на другой одеяло комком. И сразу понятно, кому какая принадлежала. Слева напротив был письменный стол и рядом стул. Чуть дальше – шкаф. И окно, большое, широкое, с видом на Амегакуре. Конан даже немного завидовала такой обстановке. Когда дверь ванной с щелчком открылась, и вышел Кисаме, без футболки, лишь полотенце скрывала его наготу, и от разгоряченного тела шел пар, Конан невольно скользнула глазами по его торсу, где выпирали жёсткие тренированные мышцы. От вида мужского тела на секунду перехватило дыхание, но Конан тут же отвернулась, сделав вид, что осматривается. — У тебя рана на боку. Лучше залечить ее до начала миссии. Мне не нужен недееспособный напарник, — сказала наконец девушка, когда Кисаме стал надевать футболку, — Здесь есть аптечка? — Посмотри под его кроватью, — хмыкнул Кисаме, — Он в них разбирается лучше меня, так что хранит там. Конан не стала спрашивать, почему имя Итачи стало для Кисаме неким табу, решив, что это не ее дело. Девушка присела на кровать и наклонилась, шарясь рукой под ней. На удивление пыли там практически не было, и вскоре пальцы нащупали железный ящик. Конан быстро достала его и положила на колени перед собой. Внутри оказалось много бинтов, различных обезболивающих и кровоостанавливающих средств – типичный набор шиноби. — Встань сюда, — скомандовала Конан, и Кисаме медленно подошёл к ней и повернулся спиной, стянув футболку. Так легче было рассмотреть рану, идущую от нижних ребер почти до позвоночника. С лица акулоподобного все время не спадала довольная ухмылка. Конан было плевать на выражение его лица, поэтому она, не церемонясь, обработала края раны смоченной в спирте ватой. Кисаме едва слышно шикнул от неприятного покалывания, но продолжил стоять ровно. Кожа из серо-синей превратилась почти в черную из-за начавшейся инфекции, и кровь, свернувшаяся в темные сгустки, от спирта стала более менее розоватой. — Все плохо? — спросил Кисаме сдавленным от боли голосом, когда Конан снова коснулась кожи вокруг раны. — Было бы ещё хуже, если бы ты терпел дольше. Обезболивающие – не лучший способ лечения, знаешь ли, — в коробке с лекарствами не хватало доброй половины болеутоляющих препаратов. — Да знаю я… — Мог бы попросить помощи у напарника, — тихо сказала Конан, будто прощупывая почву, ведь сейчас было не слишком выгодно говорить об Итачи. — В последнее время он был занят другими делами. Как будто бы твой напарник во многом тебе помогает, Конан, — с долей иронии ответил Кисаме, оборачиваясь через плечо. Конан поджала губы и промолчала. — А мы похожи, — добавил акулоподобный, когда Конан заклеила рану пластырем и отставила коробку, разминая затекшую спину. — И чем же? — девушка уже мысленно с ним согласилась, но почему-то решила спросить, будто ещё раз убеждая себя в действительности. — У нас обоих были суровые безэмоциональные напарники, с которыми будто в тесной клетке – ни глотка свежего воздуха. Только запах смерти вокруг. Они оба ушли, не попрощавшись, превращая моральное одиночество в физическое. Бредово звучит, да? — хрипло рассмеялся Кисаме, сев на кровать рядом с Конан. — Так бредово, но правдиво до невозможности, — девушка заправила за ухо выбившуюся синюю прядь, и вдруг ее руку перехватила чужая. Конан дернулась, но руку не убрала, наблюдая за действиями Кисаме. Впервые за долгое время ей не хотелось думать о Пейне, о Наоми, об Акацуки. Хотелось забыться, но не в пьяном угаре, как это делали Дейдара и Хидан, а в чьих-то крепких теплых объятиях, которые будут трезво ощущаться каждой клеточкой тела. — Может, мы не так уж и одиноки? — шепотом спросил Кисаме, почти прижимаясь губами к теплой ладони девушки, которая казалась такой хрупкой в грубых пальцах мужчины. Конан чувствовала, как в животе внутренние органы щекочат бабочки, внезапно сорвавшиеся вверх из глубин, и внизу тянет как-то отдаленно знакомо, но почему-то приятно. Кисаме аккуратно снял мокрый плащ с плеч девушки, откидывая его куда-то в сторону, и уложил ее на кровать, наваливаясь сверху на согнутых локтях. — Мы же вроде собирались обсудить миссию, — Конан упёрлась кулаками в горячую грудь Кисаме, принимая тщетные попытки его оттолкнуть. — У нас достаточно времени для этого, — дыхание с губ переместилось на шею, двигаясь ниже к ключицам, и Конан еле сдержала стон. Рой мыслей в голове будто отключили щелчком пальцев, и осталась лишь сладкая пустота, наполняющаяся забытыми ощущениями. Сейчас она не одинока, но когда они выйдут из комнаты, то вряд ли что-то изменится в из отношениях. Временные напарники, пытающиеся забыться друг в друге, но думающие только об одном – когда прийдёт тот час, возвращающий все на свои места, как было раньше?