-
Ричи застал его ожидающим после шоу. — Эдди? — Он казался искренне удивленным. — Какого хера ты здесь делаешь? Эдди был в Нью-Йорке к вечеру после того, как принял ряд опрометчивых решений, в которых он не собирался признаваться, и худшим из них было то, сколько денег в конечном итоге он отвалил какому-то мудаку с Фэйсбука за последний билет на шоу Ричи. В середине выступления Ричи заметил его, вытаращился на секунду и выдал: — Черт, я забыл, о чем говорил. Обычно я не делаю всей этой фигни с оскорблением публики и все такое, но это была вина вон того парня. Он указал прямо на Эдди, чем заставил людей освистать его. — Становлюсь объектом ненависти твоих гребаных фанатов, — ответил Эдди. — Ты мог бы сказать мне, что приедешь. Я не ожидал увидеть тебя там, — Ричи оглянулся и схватил Эдди за руку. — Давай свалим отсюда, пока никто не попытался заговорить со мной. Мне нужно выпить. Ричи привел его в бар и заказал им обоим виски, потому что он был мудаком и знал, что Эдди не выпил бы это без нелепой перекошенной рожи. Они нашли тесный липкий столик и сели за него. Как только они устроились, Эдди перестал раздумывать над тем, как лучше затронуть эту тему, и прямо спросил: — Какого хрена ты не рассказал мне? Ричи вздернул брови. — О чем это ты? — О чем, по-твоему, я говорю? Ричи скривил лицо, как будто не воспринимал это всерьез, но то, как он заерзал на стуле, говорило само за себя. — А что, разве это что-то меняет? Жахнешь меня Библией по голове, Эдс? — Нет. Заткнись, — Эдди покачал головой. — Я не должен был узнать об этом дерьме вместе с твоей фанбазой двенадцатилеток в ютубе. Ричи со стоном опрокинул в себя виски. — Господи, и что это меняет? — Это ничего бы не изменило, если бы ты сначала не рассказал всем остальным, — ответил Эдди. Ему пришлось повысить голос — дерьмовая музыка становилась все громче. Он ненавидел то, что ему было искренне больно узнать все так, как он узнал, что он должен был случайно наткнуться на эту информацию самостоятельно после всего, через что они прошли. Что ему пришлось узнать последним: Билл уже знал об этом, потому что все остальные неудачники узнали это из первых уст, а не только потому, что у них была система оповещения в Google, настроенная на «Тозиер». Ричи отвел взгляд, уставившись на что-то сбоку. — Я выхожу из шкафа, а ты акцентируешь внимание на себе, — он покачал головой, цокнув языком. — Это бесчувственно, мужик. Не круто. — Ричи, — произнес Эдди. Мускул на челюсти Ричи дрогнул. Он шмыгнул носом, а потом взял свой стакан и осушил его до дна. — Они все звонили, — он пожал плечами. — Просто чтобы спросить, как у меня дела, как проходит тур, поэтому я просто… сказал им. Сорвал пластырь. Ну, сорвал его четыре раза, Но, да. Он снова пожал плечами, типа, ну вот так. — Почему ты не позвонил мне? — Спросил Эдди. Ричи дернулся и взглянул на него. — А почему ты не позвонил мне? За месяцы, прошедшие с тех пор, как они покинули Дерри, общение между ними постепенно сошло на нет. В эти дни они ограничивались странными сообщениями и, возможно, голосовыми от Ричи с его пародиями, над которыми он работал, на что Эдди потом честно высказывал свое мнение, и что, конечно же, приводило к спорам. Они не звонили друг другу все это время, потому что просто не звонили. Эдди постоянно разговаривал с Биллом и иногда с остальными. Именно от Бев он получал большую часть информации о делах Ричи, так что он был в курсе, что они оба следили за жизнью друг друга. Он уже несколько раз подумывал о том, чтобы взять телефон и набрать Ричи, но разговор с ним отличался от разговора с другими людьми. Так было всегда. Рот Ричи дрогнул. — Черт. Неужели ты проделал весь этот путь только для того, чтобы отчитать меня? В аду нет фурии страшнее, чем взрослый мужик, который ведет себя как маленькая сучка. — Да, да, я понял. Иди на хуй, — проворчал Эдди. Повисла пауза. Он не знал, что сказать, потому что причина его присутствия здесь звучала чертовски нелепо вслух, но она была точна, и если он попытался отрицать это, Ричи бы понял, и все стало бы еще более нелепым. — Было хреново рассказывать об этом людям, — вдруг сказал Ричи, постукивая пальцем по своему стакану. Он снова избегал зрительного контакта. — Как будто… это блять на самом деле полный отстой. Я старый. Я мужик средних лет. И когда ты в этом возрасте говоришь людям что ты гей, они думают «Господи! У этого чувака проблемы». И они правы, потому что это действительно так. — Должно быть, это стало настоящим шоком для наших друзей, — сказал Эдди, пристально глядя на него. — Что у тебя есть проблемы. — Ну, я всегда выглядел как самый уравновешенный, — невозмутимо ответил Ричи. — Комедианты ведь этим славятся, верно? Ричи искоса взглянул на него. Он медленно кивнул. — Я понимаю. Если бы все было наоборот, я бы немного разозлился. Я бы, наверное, разозлился в виде гневного сообщения, но да, ладно, — он вздохнул и почесал щетину — Не знаю, это очень странно. Если бы я однажды позвонил тебе ни с того ни с сего и сказал «Эй, приятель, я знаю, что ты занят самой тоскливой работой в мире, но послушай, меня привлекают парни», что бы ты на это сказал? Эдди почувствовал, как что-то ёкнуло внутри, когда Ричи произнес что ему нравятся парни. Он проигнорировал это, прочистив горло. — Я бы сказал «Эй, Балабол, расскажи мне что-нибудь, чего я не знаю». Ричи улыбнулся и сказал с благодарностью: — Ага, точно. Очевидно, что это ты должен был стать гребаным комиком. Хотя Эдди знал, что это было неправильно, но слова сами слетели с его губ, и он не смог удержаться от вопроса: — Твои родители действительно плохо восприняли это? Если бы у них и были подходящее время и место для этого разговора, то сейчас это были не они. Над баром висела непонятная фотография с кубиком льда в рамке, а вокруг было слишком много людей, слишком много шума, чтобы они могли серьезно поговорить. К тому же, серьезные разговоры были тем, чего они в принципе активно старались избегать друг с другом. Ричи мгновение смотрел на него, разинув рот. Прежде чем Эдди успел извиниться и взять свои слова обратно, он прищурился, скривив рот. — Ну, да. Довольно плохо. Они не в восторге от этого, но они типа не республиканцы или что-то в этом роде. Я должен был приукрасить историю для моего шоу, потому что в основном это было просто пиздец как неловко и неприятно. При мысли о том, чтобы поговорить об этом с собственной матерью, Эдди буквально затошнило. Он потеребил в руках подставку под стаканом и попытался проглотить это ощущение, но оно застряло у него в горле, упираясь в кадык. Он сделал глоток виски, которого ему совсем не хотелось. — Господи, Рич, это… — Он не знал, как закончить мысль. Он мог представить себе с болезненной ясностью, как этот разговор, должно быть, прошел: Ричи говорит им это так, словно это была шутка, и его родители не смеются, потому что они древние и вынужденно лишенные внуков. Он перегнулся через стол и сжал запястье Ричи. — Ты не… — удивленно сказал Ричи. — Все в порядке, Эдс. Он нерешительно накрыл ладонью руку Эдди, поднял глаза, их взгляды встретились на полсекунды, а затем он снова убрал ее, повернувшись лицом к бару. Он пошевелил рукой, которую все еще держал Эдди. — Ты можешь, эм… Эдди отстранился, взволнованно подняв руки перед собой. — Да, точно. Он ждал, что Ричи отпустит дурацкую шутку, фыркнет или скажет что-нибудь глупое вроде: «Ух ты, а я и не знал, что ты гей, чувак», но он ничего не сказал. Ричи пошарил в кармане пиджака в поисках бумажника, затем вытащил две банкноты и положил их на стол между ними. — Я пиздец как проголодался, — он указал головой на практически нетронутый виски, стоявший перед Эдди. — Давай, допивай, и мы пойдем. — Ричи, я блять не собираюсь это пить. — Нет, собираешься. Я заплатил за это. Смотри, — он похлопал по смятым банкнотам. — Я даже чаевые за это оставляю. Мы в центре Манхэттена, эта хрень дорого стоит. Она будет в тебе. — Нихуя, — Эдди подвинул стакан через стол. — Сам пей. — Я купил это для тебя, — сказал Ричи, тыча пальцем. Он удивленно поднял брови. — Я типа подумал, что это был бы красивый жест, но нахуй меня, да? — Черт возьми! — Эдди стиснул зубы. — Ты ужасен. Он поднял стакан, намереваясь из вредности выпить его весь зараз. На вкус это буквально походило на ебучий огонь, и примерно через полсекунды Эдди безмерно сожалел о своем решении и хотел все выплюнуть, но процесс был запущен. Он не мог просто так остановиться. Он приоткрыл один глаз. Ричи улыбнулся ему в ответ с неподдельным отвратительным энтузиазмом. Эдди метнул в него свирепый взгляд, запрокинул голову и позволил жидкости прожечь себе горло. Закончив, он с громким стуком поставил стакан на стол и зашелся коротким приступом кашля. — Вот же блядина, — прохрипел он. Ричи протянул руку и похлопал его по плечу, все еще улыбаясь. — В порядке? — Нет, я не в порядке, мудила. Господи Иисусе, да как же ты это пьешь? — Предполагается, что ты должен пить его маленькими глотками, — радостно сообщил ему Ричи.-
Они прошли пару кварталов до какой-то дешевой забегаловки, куда хотел пойти Ричи. Пока они пробирались по улицам, ориентируясь в толпе туристов, не имея ни малейшего представления о пространстве, Эдди продолжал замечать, что Ричи выглядит так, словно вписывается в город. Он явно бывал в Нью-Йорке несколько раз; у Эдди была парочка деловых поездок сюда, но в промежутках между ними он почти ничего не видел, кроме как дрянного загораживающего вид на город небоскреба из окон отелей и унылых декораций конференц-залов. — Ты ел? — Спросил его Ричи как только они добрались, держа дверь открытой. Неоново-розовая вывеска отражалась в его очках. Эдди нырнул внутрь, пожав плечами. — Я бы не отказался перекусить. И он мог бы это сделать, если бы доверял внешнему виду любого блюда в меню. Ричи тут же заказал сэндвич с жареным сыром, а Эдди взглянул на витрину с выпечкой, увидел надпись «Без глютена» перед маффином, и указал на него пальцем, но разочаровался, когда увидел, что тот был начинен изюмом — не потому, что у него была аллергия на него, а просто потому, что он чертовски ненавидел изюм. — О, Эдди, — сказал Ричи с полным ртом сыра, притворно сочувственно и самодовольно. — Должно быть, это очень тяжело. Он откусил еще один неоправданно большой кусок, его глаза закатились, когда он жевал.Эдди ударил бы его, если бы они не были на людях. — Это очень тяжело, кретин, — сказал он. — Ты думаешь, я не хочу есть этот чертов жареный сыр? Конечно, я хочу. Только взгляни: он выглядит отвратительно, но в то же время потрясающий на вкус. Черт. Ричи вытер рот тыльной стороной ладони и протянул свой жареный сыр. Эдди задумчиво посмотрел на него и заколебался. — Брось, один кусочек тебя не убьет, — Ричи попытался еще раз. — Что за жизнь без молочных продуктов? Трудно было отказаться от еды, которая ему действительно нравилась, даже если Эдди было не по душе, когда ею размахивали прямо у него перед носом. Он выхватил его из рук Ричи, помедлил и откусил кусочек. — Боже, — Эдди закрыл глаза, наслаждаясь. — Блять. — Ага, — согласился Ричи. Даже притом, что там почти ничего не осталось, Эдди не смог удержаться и укусил еще немного. — Эй, эй, хватит уже, — предупредил Ричи, протягивая руку через виниловый стол и выхватывая его обратно. — Я сегодня почти ничего не ел, а я на целый фут выше тебя, мне нужно подкрепиться. Давай. Съешь свой дерьмовый маффин. Эдди совсем не хотелось есть дерьмовый маффин, особенно после того, как он впервые за много лет попробовал белый хлеб с сыром. Он пил воду маленькими глотками пока Ричи с жадностью приканчивал остатки своей еды, вдогонку к ней прихлебывая ванильный молочный коктейль размером с голову Эдди. — Так вот как ты ешь во время туров? — Спросил Эдди, стараясь звучать не сильно озабоченным. Ричи демонстративно закатил глаза. — Собираешься начать с меня? Эдди только хмуро посмотрел на него. Ричи вздохнул и со стуком поставил молочный коктейль на стол. — Я живу в Лос-Анджелесе, окей? — Сказал он. — Я ем киноа. Я пью сок из шпината. Оставь меня блять в покое. Он говорил о жизни в Лос-Анджелесе во время шоу с каминг аутом, которое Эдди в конце концов закончил смотреть частями: Я могу говорить об этом здесь. Если ты живешь в Лос-Анджелесе и не отдаешь голубизной - переезжай на гребаный Средний Запад. Сваливай.Тебе здесь не рады. Через пару недель я выступаю в Джексонвилле, и люди в Джексонвилле понятия не имеют кто я, так что мне придется придумать совершенно новую гомофобно-положительную программу. Тут либо весь «гейский» материал будет вырезан, либо вырежут меня. На этом моменте Эдди пришлось снова выключить интервью. Весь оставшийся вечер он чувствовал тошноту. Ричи и на сегодняшнем шоу не говорил о том, что он гей, и Эдди задавался вопросом, как он решает, где использовать этот материал, и знает ли он это уже перед выходом на сцену, или решает после того, как поднимается туда и осматривает толпу людей, которые пришли развлечься. А что, если он ошибся? Кто присматривал за Ричи, пока он метался с места на место, кишащее мудаками? Знал ли кто-то из его команды, как обуздать его, как уберечь от неприятностей? — Я беспокоюсь, — признался Эдди. — Ага, ну, я не нуждаюсь в материнской заботе, — сказал Ричи, и то, что он не продолжил, не означало, что ему было легко подавить это желание. Эдди знал, что последует дальше на тему материнства, и, когда Ричи покончил с остатками своего молочного коктейля, он, как и ожидалось, спросил: — Кстати, как надолго Майра отпускает тебя без поводка? Знание того, что вопрос будет задан, никаким образом не спасло Эдди от неспособности подобрать ответ. — Это… — сказал он. — Она и я технически… Ричи моргнул. — … уже нет, — закончил Эдди. — Ты развелся? — Воскликнул Ричи громче, чем Эдди считал нужным. — Ты злишься на меня за то, что я не поделился своими пиздостраданиями, а ты развелся? — Мы разошлись, — поправил Эдди. Это было важным различием. Когда бракоразводный процесс будет закончен, когда они, наконец, все решат, и ему больше не придется работать сверхурочно, чтобы компенсировать все эти встречи с адвокатами и непомерные гонорары, он обретет больше душевного покоя, чем в настоящее время. Он надеялся на это. — И я никому об этом не рассказывал, идиот, ты первый об этом узнал. Ричи выглядел искренне удивленным, возможно, даже впечатленным. — Ого. Я не могу поверить, что у тебя хватило яиц, чтобы сделать это. Эдди нахмурился. — Сделать что? — Оставить свою властолюбивую жену, — сказал Ричи так, словно это было очевидно. Эдди моргнул, посмотрел на свою еду, прижал подбородок к груди и что-то пробормотал. Лицо Ричи вытянулось. — Еще раз? Эдди откашлялся и снова что-то пробормотал. — Она бросила тебя? — Повторил Ричи и разинул рот. — Она бросила тебя? Эдди, ты шутишь. Ебучая… Майра? — Самое время, чтобы ты завалился нахуй, приятель, — сказал ему Эдди, с несчастным видом выковыривая изюминки из своего маффина. — Ага, ну ещё бы, — Ричи покачал головой, широко раскрыв глаза, как будто его мозг не мог обработать эту информацию. — Мне очень жаль, но я нуждаюсь в подробностях того, как, черт возьми, это произошло. Я думал, что она была пиздец как одержима тобой, как и… Тогда Ричи действительно заткнулся, но Эдди уже догадался, в каком неудачном направлении двигалась эта фраза. Ричи откашлялся и потер затылок. — Хм, — сказал он, как бы извиняясь. — Возможно, это как-то связано с тем, что я вернулся домой из своей «деловой поездки» в штате Мэн с двумя новыми отверстиями в теле, — Эдди ткнул языком в шрам с внутренней стороне щеки, куда попал нож Бауэрса. — Я имею в виду, если бы мне пришлось угадывать. — О, ее не заводят подобные вещи? — Пробормотал Ричи, потому что не мог не быть говнюком при каждом удобном случае. Дело было не совсем в ранах, с которыми Эдди вернулся домой, и даже не в том, что он не мог объяснить их появление каждый раз, когда она спрашивала его какого хрена произошло. Если Эдди действительно нужно было как-то объяснить свой разрыв, то он сказал бы, что не смог бы смириться с тем, что она донимает его, пока его почти смертельные раны заживают, а она, в свою очередь, не смогла смириться с тем, что ей не позволено больше его донимать. По сути, это делало ее откровенно мстительной. Ричи посмотрел на крошки на своей тарелке. — Мне, эм… мне жаль. — Нет, тебе не жаль. Заткнись. Ричи закатил глаза и пожал плечами. — Ты же знаешь, что я имею в виду, мудак. Ты платишь алименты, она получает хирургически усовершенствованные сиськи, о которых ты всегда мечтал, когда был женат, потом ты переезжаешь в унылый кондоминиум, бла-бла-бла. Я видел фильмы, я знаю, что к чему. Эдди не то чтобы грустил, но чувствовал что-то еще. Чувствовал себя не на месте, как будто он больше не знал какого хера он делает. Он чувствовал себя так еще до разрыва, с тех пор как почти умер и проснулся на больничной койке с Ричи, который спал в кресле рядом с ним, выглядя полным дерьмом.Он спал, скрестив руки на груди, открыв рот, выпуская обильное количество слюны, и это было даже не смешно. После того как его выписали и он снова покинул Дерри, он вернулся к той жизни, которую оставил позади, но не смог больше вписаться в нее. Он больше не хотел становиться ничтожным. — Славный кондоминиум, — сказал Эдди. Он отломил кусочек маффина без изюма, съел его, а потом поднял средний палец в дюйме от лица Ричи. — Пошел нахуй. Ричи с хихиканьем отбил его руку. — Если следующая девушка, с которой ты будешь встречаться, окажется еще одной карбонитовой копией твоей мамы, я собираю всех Неудачников, и мы устраиваем интервенцию, — ухмыляясь, он посмотрел на Эдди. Дошло? Карбонит? Ну типа… — Да, как в "Звездных войнах", обхохочешься блять, — Эдди смирился с тем, что маффин был отвратительным и вытер рот бумажной салфеткой. — Я бы не волновался. Я не вижу особо много романтики в своем будущем. Ричи нахмурился. — Это еще что значит? — Это значит, что я буквально изуродован, — сказал Эдди категорично. Ричи моргнул и нахмурился еще сильнее. — Ты… что, твоя щека? Да ладно, это даже не плохо, чувак. Девчонки любят подобную херню. Они могут подумать, что ты опасный и смелый. Все, что тебе нужно сделать, это не разрушить иллюзию, ну, знаешь, открыв рот, — он поправил очки на носу. — Изуродован, пфф. Возможно, объективно все было не так уж и плохо, и, учитывая все обстоятельства, все могло быть гораздо хуже. Эдди иногда видел, как люди пялятся на него, пока он стоял в очереди за кофе или мыл руки в мужском туалете. На такие незначительные моменты он старался закрывать глаза, но теперь это заставляло его чувствовать себя неуверенно, словно каждый встречный наблюдал за ним. Это была глубокая, словно отпечаток, линия на лице, все еще свежая и заметно более розовая, чем остальная кожа — люди в любом случае продолжат глазеть. — Она еще заживет, — добавил Ричи. — Я помню, как доктор говорил это. Через пару лет никто, вероятно, даже не поймет, что там что-то было. — Дело не только в этом, — сказал Эдди, многозначительно глядя на себя сверху вниз. Ричи проследил за его взглядом, и тут до него дошло.Он забарабанил пальцами по столу и произнес нараспев: — Точно, — кивнул он со всей серьезностью. — Ты имеешь в виду то, что случилось с твоим членом? Эдди закрыл глаза. — Не мог бы ты угомониться, — произнес он. — Хотя бы блять на секунду. — Разве у тебя нет потайного пресса под рубашкой? Да, именно, я слышал об этом. Майк однажды видел, как доктор перевязывал тебя. Мы все охренели, — Ричи взял с тарелки изюминку и бросил в него. — Да кого ебет этот шрам? Ты становишься неврастеником. — У меня нет… я должен заниматься йогой, потому что у меня фибромиалгия, — растерянно объяснил Эдди. — И это не шрам, а просто пиздец какой-то. — О, бедняжка, — Ричи кинул в него еще изюминки. Эдди пригнулся и снова почувствовал себя двенадцатилетним. — Ты ведешь себя как долбаный Человек-слон. Как ебучий Квазимодо. Ты выглядишь хорошо. Если бы у меня был пресс из шести банок и огромный шрам, мне было бы похуй на последнее, потому что единственное, на что мне не было бы похуй — это мой собственный пресс. Это был самый странный способ, каким Ричи когда-либо умудрялся ему надоесть. — Ладно, я понял, — лицо Эдди горело. — Прекращай. Все нормально. Я бы предпочел иметь это, чем… Он не мог смотреть на Ричи, когда думал об этом. Эта картина в его голове была словно выжжена клеймом: белые глаза Ричи, его окровавленный нос, его умирающее тело, поднимающееся с земли. Но это был не он. На какой-то момент Ричи перестал существовать, было только создание, парящее в воздухе, в котором когда-то был Ричи. — Мне не следует жаловаться, — сказал Эдди, искренне злясь на самого себя. — Эй, тебе позволено ненавидеть то, что случилось, — ответил ему Ричи. — Я ненавижу, что это случилось. Они посмотрели друг на друга. На рубашке Ричи появилось новое жирное пятно, и Эдди на мгновение затопило чувство благодарности за то, что они сидели друг напротив друга под этими флуоресцентными лампами и ели эту отвратительную еду. Как он вообще мог прожить двадцать семь лет, не вспомнив о Ричи? Как он мог праздно просматривать клипы с Ричи Тозиером, рассказывающего плохие шутки, не понимая, что смотрит на самого лучшего в мире человека? Вот почему он никогда не звонил — Эдди знал, что если они поговорят друг с другом за тысячу миль друг от друга даже минуту, он не захочет вешать трубку. — Я не ненавижу то, что случилось, — Эдди покачал головой. — Оно должно было. Ричи посмотрел на него и сделал большой глоток воды из стакана Эдди. — Просто на заметку, как человек, который хорошо подготовлен, чтобы говорить тебе подобное, — сказал он через мгновение, ерзая на стуле. — Тебе не о чем беспокоиться. Ты, знаешь ли. Ты красивый мужчина. Ему было так неловко произносить эти слова, что Эдди понял: он искренне думает, что это правда. Ричи скорчил гримасу. — Это было странно? Это было немного странно, но Эдди все равно сказал: — Нет, — а потом, помолчав, добавил: — Странно, что за этим не следует панчлайн. Ричи пробормотал что-то вроде: «О, сейчас последует». Затем он хлопнул ладонями по столу и неудачно сымитировал барабанную дробь. Вытянув шею, он взглядом нашел официантку в другом конце закусочной. — Я буду кофе, ты хочешь? Погоди, ты же не употребляешь кофеин после трех часов дня, да? — Он пригласил официантку подойти к нему жестом, который Эдди счел социально неприемлемым — Кофе без кофеина? Была уже почти полночь. Эдди улетал домой завтра днем, и мысль о приближающемся отъезде наполняла его каким-то невыносимым ужасом. Он не знал, когда они снова увидятся. Он никогда не знал. Он пожал плечами и сказал: — Хрен с ним. Давай. Ричи улыбнулся ему кривой улыбкой. — Во все тяжкие, Эдди? За кофе Ричи продемонстрировал несколько пародий, которые он оттачивал с тех пор, как Эдди разнес их в пух и прах — правда, Такер Карлсон звучал лучше, но Эдди все равно чертовски ненавидел это— и рассказал ему о туре, а потом каким-то образом заставил Эдди признаться в ненависти к его дерьмовой выматывающей работе. — Увольняйся, — сказал Ричи, глядя ему прямо в глаза. — Серьезно. Нахуй это место. К черту ебучий Делавэр, чувак, сваливай. Теперь ты свободный агент, можешь переехать куда-нибудь получше. Займись другой офисной работой. Эдди думал об этом каждый день. — Да. Да, — он заглянул в свой кофе и понял, что залип, погрузившись в свои мысли. Он покачал головой и мрачно сказал: — Ричи, я буду выплачивать алименты до конца своей жизни. Глаза Ричи широко раскрылись, его рот скривился, он фыркнул, а после просто расхохотался. Эдди пнул его ногой под столом. — Какого хера! Кусок ты дерьма! — Прости, — сказал Ричи, прикусив нижнюю губу и не в силах сдержать улыбку. — Прости. Это совсем не смешно. Действительно смешно то, насколько это не смешно. Эдди вроде как понимал, что Ричи имел в виду, но ему это чертовски не нравилось. — Иногда я не могу тебе довериться, — пробормотал он в свой кофе. Улыбка Ричи исчезла, а выражение его глаз резко изменилось. Он наклонился вперед. — Ты не… ну, не бедствуешь, нет? Так. Эдди поставил чашку с кофе на стол и выпрямился. — На самом деле это мой предел, — сказал он Ричи. Он поднял руку, чтобы показать, где находился этот предел. — Шутки о моем разводе и моей работе-это одно, но ты знаешь Адама Сэндлера, билеты на твои ебучие шоу разлетаются как горячие пирожки, так что тебе нельзя шутить о том, сколько денег я зарабатываю. — Нет, я не…- Ричи взял ложку и принялся помешивать остывший недопитый кофе. — Я серьезно спрашиваю. Если тебе когда-нибудь что-нибудь понадобится, я… ну, ты знаешь. Он сделал неопределенный выразительный жест. Эдди моргнул. — О. Тогда плати моей жене алименты. Ричи сверкнул саркастической улыбкой и сказал: — Ха. Они вышли из закусочной незадолго до часа ночи, когда оба, казалось, безмолвно согласились, что уже достаточно наслушались старых песен. Когда они стояли снаружи, потирая руки на холодном воздухе, мимо прошли два парня. Один из них откровенно таращился на Ричи когда они шли, а потом повернулся к своему другу и сказал в пределах слышимости: — Вау. С ума сойти. Джон Оливер. — Ага, — сказал Ричи, когда Эдди повернулся к нему и ухмыльнулся. — Ты ведь всем об этом расскажешь, правда? Эдди не хотел возвращаться на ночь в свой гостиничный номер. Несмотря на то, что он устал находиться в центре города и быть окруженным таким количеством других людей, он хотел чтобы это продолжалось так долго, как это было возможно. Как часто у них будет возможность видеться друг с другом вот так? Он чувствовал себя бодрым, чувствовал себя лучше, чем когда-либо с тех пор, как они расстались в Дерри несколько месяцев назад. Впрочем, турне Ричи шло почти непрерывно; и если Ричи хотел, чтобы они попрощались и закончили на этом, Эдди бы понял. — Слушай, мой отель всего в двадцати минутах отсюда, — сказал Ричи. Он прочистил горло и дернул плечами. — Не буду лгать. Он довольно пафосный. Для любого другого города это была бы дыра, но для Нью-Йорка это типа «вау», — он посмотрел на Эдди. — Может потусуешься со мной еще немного? От кофе у Эдди кружилась голова. — Да, звучит… да.-
Просто отвратительно, как хороша была гостиница Ричи по сравнению с его собственной. — Значит, так ты и живешь, — сказал Эдди, когда свет зажегся, и он оказался в гостиной, где ожидал увидеть кровать. — Ну да, довольно хреново, — Ричи скинул обувь у самой двери. — И держу пари, что ты даже ни разу не засмеялся во время шоу. — Я бы рассмеялся, если бы ты сказал что-нибудь смешное. Ричи похлопал его по плечу, когда он проходил мимо. — Точно, но я все равно рад, что ты пришел. Он подошел к одному из диванов и тяжело опустился на него, прижав руки по бокам. Эдди стоял в дверях и смотрел на него, на мгновение став наблюдателем, а не гостем: Ричи — яркое пятно в центре невыразительной комнаты, в которую его, вероятно, поселил помощник его менеджера. Ему вдруг пришло в голову, что именно так и живет Ричи, иногда месяцами напролет, и это не нравилось Эдди. Ричи глянул на него через плечо. — Ты в порядке? — Да. — Окей. Садись. — Не указывай мне, что делать, мудила, — сказал Эдди и сел на диван напротив того, на который завалился Ричи. Ноги Ричи свисали с края от колена вниз, потому что ни один двухместный диван в мире не был достаточно длинным, чтобы разместить на себе Ричи. Его лицо было вжато в подушки, из-за чего очки сидели криво, и он смотрел на Эдди поверх оправы, чуть скосив глаза. На кофейном столике между ними была прилеплена записка: подробности воскресного рейса Ричи были написаны его небрежным, едва разборчивым почерком. — О чем ты думаешь? — спросил он. Здесь было намного тише, чем в баре, закусочной или во время прогулки по городу. Ни музыки, ни других голосов, ничего на заднем плане. За окном слышался только приглушенный шум уличного движения, почти не слышный, и тревожный звук, который издавали зубы Эдди, когда они клацали друг о друга. — Ни о чем, — солгал он. — Пиздишь. Ты только что сказал мне, что думаешь, что мой стендап - отстой, но ты не… — Что ты хочешь от меня услышать? — Я не знаю. Просто не лги мне. Ричи переместился и сел прямо. Он смотрел на Эдди, не мигая, с глупо торчащими вверх волосами, и ждал. — Я просто не представлял, что туры могут быть такими… — Какими? — Одинокими, — сказал Эдди, ненавидя то, как это звучит. Ричи сразу же приготовился спорить, но прежде чем он успел что-то сказать, Эдди вскинул руки и напомнил ему: — Сам попросил. Если Ричи слишком долго был один, ему становилось грустно. Так было всегда с тех пор, как они были детьми, и во время летних каникул после домашнего ареста он возвращался немного другим, немного более замкнутым. Его мудак-менеджер не считался компанией: Эдди знал, что Ричи считал, что тот был хорош в своей работе, но что касалось человеческих отношений, он был сущим дерьмом. Публика не считалась. Отправка Неудачникам пародий Джона Малковича в три часа ночи не считалась. Эдди знал, что следующая часть будет звучать нелепо, но все равно с искренним неодобрением покачал головой и сказал: — Тебе следовало позвонить, Рич. — Мне следовало бы… как давно ты развелся? — Эдди хотел поправить его, но Ричи, выругавшись, поправил сам себя. -Разошелся.Как долго ты один, Эдди? — Это совсем другое — Каким образом? Эдди не знал, как правильно это объяснить. Какого хера он просто не позвонил? Теперь, когда они были вместе, казалось настолько глупым, что он представлял себе жизнь Ричи совершенно другой, когда они были врозь. Он беспокоился, что в жизни Ричи, которую тот обустраивал для себя в течение последних 27 лет, не найдется места для него, и что, возможно, он хотел проводить времени с Ричи больше, чем сам Ричи готов был уделить Эдди сейчас. Он и не подозревал, что ему следовало бы беспокоиться о том, что в их жизнях существуют одни и те же пустые места. — Потому что это ты, — сказал Эдди. Ричи посмотрел на него так, словно не понимал. — Потому что это я. Как он мог сказать это, не произнеся вслух? — Тебе блять постоянно нужно внимание. Этого ответа было достаточно, чтобы Ричи отстал. Он закатил глаза к потолку, стукнулся головой о спинку дивана, и пробормотал: — Пошел нахуй. Эдди не мог по-настоящему защититься от этого. — Сам иди нахуй. — Отлично сказано. Ричи сидел, откинувшись на спинку, и пялился на висящую над ними люстру. — Я звонил тебе, — сказал он через мгновение. — Ты… что? — Эдди нахмурился. — Когда? Ричи пожал плечами. — Через несколько дней после того, как мы уехали из Дерри. Они уехали из города в одно и то же утро, после того как Эдди провел два месяца в больнице, а Ричи провел два месяца на диване Майка, ожидая его выписки. Остальные Неудачники с извинениями вернулись к работе, к своим женам или к оформлению катарсических разводов — и продолжали постоянно справляться о его здоровье, независимо от того, в каком штате находились, — но Ричи остался и навещал его каждый день без исключения. Ему даже пришлось отменить какое-то благотворительное мероприятие в своем расписании. Он сидел в больничной палате Эдди, и, как это бывало, закинув ноги на пустой стул, исполнял драматические чтения оскорблений из Твиттера, которые он получал за свое отсутствие. Эдди чувствовал себя виноватым за то, что так долго задерживал его, за то, что никогда не говорил ему уйти, но он не мог себе представить, каково это было, если бы Ричи не навещал его изо дня в день. Иногда Эдди был настолько уставшим, что сил хватало только чтобы лежать, и тогда он просил Ричи просто остаться в палате и продолжать разговаривать с ним, пока он, закрыв глаза, пытался уснуть. Они попрощались друг с другом в аэропорту на следующий день после выписки Эдди, направляясь в разные терминалы. Ричи велел ему заботиться о себе, а потом он обнял Эдди, поцеловал в висок и ушел. Не успел Эдди опомниться, как уже сидел в самолете, который, казалось, летел не в ту сторону, глядя прямо перед собой и судорожно крутя кольцо на пальце. — Твоя жена ответила, — сказал Ричи. Эдди догадывался, что Ричи скажет это, но все равно почувствовал тяжесть в животе. — Она была…- Ричи скорчил гримасу. — Это было примерно так же, как когда ты сломал руку, и твоя мама сказала нам всем отъебаться. — Похоже на правду. — Было действительно жутко. На самом деле Эдди не хотел вдаваться во все это ни сейчас, ни когда-либо еще. Он посмотрел вниз, плотно сжав губы. — Я рассказал ей о том, как ты, знаешь. Присматривал за мной, когда я лежал в больнице, — этого было недостаточно, чтобы описать всю ситуацию, но Эдди не мог сказать по-другому. — Она не очень хорошо это восприняла. — Да? — Ричи удивленно поднял брови. — Ну и отлично. То, как Ричи заботился о нем, отличалось от того, к чему привык Эдди. Он никогда не шутил в моменты, когда помогал Эдди встать, чтобы тот мог помочиться, и никогда не кичился тем, что он был единственным, кто это делал. В тот момент Эдди чувствовал огромное доверие и уважение, которое другие люди не проявляли к нему, когда он в этом нуждался. У Эдди сдавило грудь. — Я никогда по-настоящему не благодарил тебя за все это. — Неправда, благодарил. Постоянно, — Ричи посмотрел на него так, как смотрел только иногда, совершенно серьезно, без тени иронии. — Тебе и не нужно было, Эдс. Они сидели так далеко друг от друга, понял Эдди. Когда они были детьми, они никогда не разговаривали на таком большом расстоянии друг от друга, пока не научились подавлять естественное желание быть поближе друг к другу, пока у Эдди не возникло неприятное ощущение, что с ним что-то не так. Он хотел бы, чтобы вместе с воспоминаниями к ним вернулось это самосознание, эта близость, но это так не работало. Двадцать семь лет разлуки - это слишком долго, чтобы понять где вы остановились даже с Ричи. Особенно с Ричи. — Мне просто нужно, чтобы ты знал, как много это значит для меня, — сказал ему Эдди. Некоторое время Ричи молчал, просто смотря на него. Затем он опустил голову и грубо провел рукой по волосам. — Эдди, послушай, — тон его голоса был странным. — Я должен тебе кое-что сказать. Эдди мгновенно встревожился. — Ты умираешь? — Что? Нет, — Ричи покачал головой, выпучив глаза, в замешательстве. — Я в порядке, ничего такого. Господи, Эдди. Эдди все еще был встревожен. — Ты собираешься жениться? — Я соб… что за нахрен? — Ричи в недоумении оглядел комнату, как будто там был кто-то еще, чтобы показать какую бессмыслицу выдал Эдди. — Нет. Нет. Можешь заткнуться и дать мне договорить? — Хорошо, — сказал Эдди, пристально глядя на него. Ричи снял очки, вытер их о рубашку, глубоко вздохнул, а потом снова надел их. — Дерьмо. Он помолчал еще минуту. Глядя на него, Эдди хотел дать возможность не говорить, что бы там ни было. Ричи не обязан говорить о чем-то, что его пугало. Потому что Эдди сам был напуган. — Когда ты был в больнице, — начал Ричи, понизив голос, — в те первые дни, когда мы не знали, сможешь ли ты… — Он прикрыл глаза. — Было пиздец как страшно. Смотреть на тебя такого. Я знаю, что не должен был говорить тебе этого, я просил других не говорить, но всю ту неделю я был… Никто не должен был говорить Эдди, что в первую неделю Ричи был не в себе. Эдди точно помнил, как выглядел Ричи, сидя у его кровати, едва ли похожий на себя прежнего, помнил, как блестели глаза Ричи в те последние короткие мгновения сознания в канализации, когда он гладил лицо Эдди. — Я знаю, Рич, — тихо произнес он. Губы Ричи скривились в улыбке. — Ты знаешь. Конечно, ты знаешь. Он кивнул, глядя на свои руки. — Я решил, что если ты очнешься и будешь в порядке, то я скажу тебе, что я… Ричи встретился взглядом с Эдди и посмотрел на него так, как делал это только когда был шанс, что один из них вот-вот умрет. — Я собирался сказать тебе, что люблю тебя, — он даже не отвернулся. — Я не… я не помню, чтобы когда-нибудь не был влюблен в тебя. — О, — выдохнул Эдди с колотящимся сердцем. — И я понимаю, что ты не чувствуешь… и это нормально, — Ричи поднял ладони вверх. — Я просто должен был сказать тебе это однажды. — Ты думаешь, что я не… — Невольно пробормотал Эдди. Он не мог сложить слова вместе, не думал, что горло позволит ему вытолкнуть их, если бы он попытался — мысль о том, что Ричи любил его, медленно пробиралась сквозь него, циркулируя по нервам, под кожей, пытаясь осесть. Эдди сглотнул. — Ричи. — Я все запорол, да? — Попытался пошутить Ричи, но испуганное выражение его лица испортило это намерение. Эдди покачал головой. — Ричи. — Это была глупая идея, — Ричи схватился за бедра. — Мы так хорошо проводили вр… куда ты собрался? Эдди вскочил на ноги. Он даже не думал об этом. Он постоял немного, потом обошел кофейный столик и сел рядом с Ричи. Ричи вытаращился, замерев. — Что ты… Эдди не хотелось думать об этом слишком много, чтобы не струсить. Он наклонился к Ричи, все ближе и ближе, пока их носы не оказались в дюйме от соприкосновения, и тогда Ричи резко отпрянул назад. Его глаза расширились и казались поистине огромными. — Эдди, тебе не обязательно. Сердце Эдди билось так быстро, так сильно, что Ричи мог почувствовать вибрацию в воздухе вокруг них. — Ты совсем идиот? Конечно, обязательно, — он схватил руку Ричи и слишком сильно сжал его пальцы. — Я люблю тебя, Рич. Безусловно, я, черт возьми, люблю тебя. У Ричи сдавило горло. Он вытаращил глаза. — Я действительно не ожидал, что этот разговор пройдет именно так, — он посмотрел вниз, туда, где рука Эдди сжимала его руку, приоткрыв рот. — Я думал, что ты аккуратно отошьешь меня, будешь очень грустным и неловким из-за всего этого. Возможно, попытаешься обнять или типа того. Я подготовил целую лживую историю о несуществующем парне с которым встречаюсь. — Я не хочу этого слышать, — честно признался Эдди. — Я пытался, — пальцы Ричи дернулись в его руке. — Я действительно пытался забыть тебя. Эдди знал, каково это. Последние несколько месяцев он все время вспоминал аэропорт, продолжая возвращаться к тому моменту, когда он наблюдал, как Ричи отступает назад, вспоминал, как его мягкая щетина ощущалась на коже, когда Ричи целовал его в голову. Он снова и снова возвращался к этому моменту, смотря на то, как Ричи исчезает в толпе незнакомцев и возвращается к жизни в Лос-Анджелесе, частью которой Эдди не был. Он почувствовал бы то же желание, что и тогда, как будто что-то в его груди отчаянно пыталось раскрыться, и продолжал делать все возможное, чтобы подавить это. Даже когда он не помнил, кто такой Ричи, у него все еще было это чувство, свернувшееся внутри — часть его самого, которая хотела быть безвозмездно отданной. Эдди смягчил свою хватку. — Я не думаю, что это то, что можно забыть. — Наверное, не помогло и то, что я никогда по-настоящему не хотел этого. Я имею в виду, с какого хрена мне хотеть забыть тебя? — Это был серьезный вопрос, прозвучавший как шутка, потому что только так Ричи мог сказать некоторые вещи. — Ты чуть не погиб, пытаясь спасти меня от ужасного монстра, и никогда не смеешься над тем, что я говорю. Ты разрушил меня для кого-то другого. Поверить не могу, что все еще говорю. Эдди успокаивало то, что Ричи тоже был напуган. — Как, черт возьми, тебе удалось так долго держать это в тайне? — спросил он. Вопрос вышел мягким, без капли упрека. Рука Ричи, до этого момента безвольная и тяжелая, крепко сжалась вокруг его руки. Он нерешительно протянул и обхватил щеку Эдди другой рукой, осторожно проведя большим пальцем по линии шрама. Он нахмурился. — Понятия не имею. Эдди больше не мог вынести этого, он был готов нахрен взорваться от одного только взгляда на рот Ричи. Он рванулся вперед и поцеловал Ричи так сильно, что тот с резким вздохом ударился о спинку дивана. Через секунду его рука скользнула к затылку Эдди, ногти впились в основание его головы, и Эдди почувствовал, как это прикосновение пронзило его насквозь. Он отстранился, чтобы посмотреть на Ричи — на его слегка сдвинутые очки, блеск на губах, потрясенное выражение лица. Он чувствовал, что обязан увидеть его, чтобы иметь доказательство того, что только что произошло, и вот оно. Ричи моргнул и наклонился вперед, их рты снова встретились, так легко. Эдди неуверенно провел языком по нижней губе Ричи, и тот пробормотал: — Блядский боже. Рот Ричи был на его губах, его рука в волосах, его очки прижались к щеке Эдди. Он отпустил руку Эдди и прижал ладонь к его пояснице, настойчиво прижимая к себе, пытаясь притянуть ближе, если они вообще могли быть ближе, чем сейчас. — По крайней мере, твой рот хоть на что-то годится, — сказал Эдди в поцелуй. Ричи издал согласный звук и пихнул Эдди, заставляя лечь поперек диванных подушек, переползая через него. Они были слишком большими для этого и слишком старыми. Ричи почти не давал ему дышать. Он был на вкус как жженый кофе из закусочной, и Эдди физически не мог насытиться им — хватал его за волосы, спину, плечи, задницу, и чувствовал, как у Ричи вибрирует в груди, когда он стонет. Ему не нужно было заходить дальше этого до тех пор, пока они не останавливались. Они могли бы просто продолжать целоваться, продолжать пытаться трогать друг друга сквозь одежду, Эдди было бы все равно — но тут Ричи прижался бедром к эрекции Эдди и вздрогнул всем телом. — Я чувствую какой ты твердый, Эдс, — сказал Ричи, жарко дыша Эдди в шею. — Ох, блять. Эдди почувствовал, что краснеет. Он тоже ощущал Ричи, прижатого к его бедру, и жар его тела сквозь одежду. Он медленно и аккуратно качнул бедрами и крепко зажмурился. — Ричи, — выдохнул он. Ричи застонал и впился зубами ему в шею, и Эдди снова бесконтрольно подался бедрами вверх. Он потянулся вниз, чтобы расстегнуть пуговицу на джинсах Эдди, просунул руку в узкую щель, а затем его ладонь прижалась к Эдди через боксеры. Эдди не мог не поддаться прикосновению, пытаясь приглушить звуки, которые он издавал в плечо Ричи. — Так нормально? — Спросил Ричи, сжимая Эдди. Эдди не мог мыслить ясно, не мог думать ни о чем, кроме как о руке Ричи, на его члене, о теле Ричи на его теле, о зубах Ричи на его горле. Ему надоело ждать, он хотел чтобы Ричи заставил его кончить вот так, обернутых друг вокруг друга, как неуклюжие подростки. Он настойчиво кивнул, протянул руку между ними и полностью расстегнул молнию на джинсах, показывая, что готов к дальнейшим действиям. Ричи запустил руку в боксеры Эдди, чтобы прикоснуться к нему, и когда между ними не осталось ничего кроме жара кожи, обе руки Эдди оказались в волосах Ричи. Ричи высвободил член Эдди из боксеров и тот ощутил прохладу номера. — Позволь мне, — сказал Ричи и лизнул свою руку. — Ты уже делал это раньше? — Задыхаясь, спросил Эдди. Между ними был тридцатилетний разрыв, который все еще требовалось заполнить, интимные подробности о прошлом Ричи, которые он хотел знать, но никогда не думал, что имеет право спрашивать. Почему-то этот вопрос показался ему более уместным, когда Ричи держал его член. Ричи поспешно ответил: — Это было очень давно. Я почти уверен, что сказал парню, что был гетеро, когда дрочил ему. Его рука начала двигаться. Бедра Эдди тут же взметнулись вверх, и он судорожно вздохнул. — А ты? — Тихо спросил Ричи. Он смотрел вниз, когда задавал этот вопрос, наблюдая, как Эдди трахает его крепко сжатый кулак, приоткрыв рот, и Эдди пришлось закрыть глаза, чтобы не смущаться еще больше. Он покачал головой. — Нет. Но мне этого очень хотелось. Ричи сжал его, и Эдди издал сдавленный звук. — Да? — Да. С тобой. — Боже, блядь, правый, — сказал Ричи и поцеловал его. Он не переставал целовать его до тех пор, пока Эдди беспомощно не забился в его руках, а затем застонал ему в рот, выгнув спину и кончая так сильно, что Ричи почувствовал, как пальцы Эдди вцепились в его плечи. — Блять, — Ричи не отпускал его. Бедра Эдди продолжали подергиваться, по телу все еще пробегала дрожь. Его живот был влажным. — Блять. — Эдди, — Ричи взял одну руку Эдди и прижал ее к эрекции под тканью своих джинс. — Эдс, можешь … — Да, — ответил Эдди, расстегивая молнию. — Здорово, это… — Эдди сделал то же самое что и Ричи, лизнув свою руку. — Боже. Эдди хотел этого слишком сильно чтобы нервничать. Он никогда не думал, что будет заниматься сексом, не чувствуя тревоги, свернувшейся кольцом в его животе, никогда не думал, что сможет прикоснуться к кому-то, кого он действительно хотел так сильно. Он обхватил Ричи рукой, мягко сжал, и увидел, как тот запрокинул голову и простонал его имя. Его грудь затрепетала, и Эдди просунул другую руку ему под рубашку, чтобы коснуться ее. Ричи покачал головой, облизывая нижнюю губу. — Все закончится пиздец как быстро, это даже не смешно. Эдди все еще не мог привыкнуть к ощущению Ричи в своей руке — он был таким твердым, что Эдди не мог думать ни о чем другом, кроме того, что Ричи хотел его так сильно, так сильно жаждал этого. Эдди провел большим пальцем по головке, и Ричи, содрогнувшись, схватил его за запястье и почему-то произнес: — Пожалуйста. — Что угодно, — Эдди понятия не имел, о чем они говорят. Но ему было все равно. Он потянулся вперёд и, прижавшись к изгибу шеи Ричи, поцеловал его в кадык. — Ты ощущаешься так классно, Рич. — Я люблю тебя, — сказал Ричи, тяжело дыша и отчаянно задвигал бедрами. — Ох, блять. Ох блядский… Эдди огладил его еще раз, прижавшись губами к пульсирующей точке на шее, а затем Ричи кончил в его руку, попав на живот, хватая ртом воздух. Он безвольно уронил голову на плечо Эдди. Напряжение медленно покидало его, а Эдди лежавший под всей тяжестью его тела, даже не мог притвориться, что это его беспокоило. — Ух ты, — сказал Ричи. — Ты только что отдрочил мне. Эдди провел рукой по его спине. — Я знаю. Ричи застонал и уткнулся лицом ему в шею. — Поверить не могу, что сказал «я люблю тебя» прямо перед тем как кончить. Эдди не мог признаться, что посчитал это милым. Он повернул голову к Ричи и поцеловал его, просто потому, что мог. Ричи издал удивленный довольный звук и поцеловал его в ответ. Затем, потянувшись к его талии, он замер. — О, черт, — он отстранился и посмотрел на рубашку Эдди. Его очки совершенно перекосились, соскользнув к кончику носа. — Здесь много… Эдии потеребил в руках кусочек сухой ткани своей рубашки. Рубашка неприятно прилипла к коже живота. Тот факт, что Ричи кончил на него, больше не казался ему горячим. Это становилось менее горячим и более отвратительным с каждой секундой. Взгляд Ричи на мгновение метнулся к его груди. — Я могу принести тебе что-нибудь переодеться. Неожиданность этого предложения заставила Эдди смягчиться. Он покачал головой и после небольшого колебания поднял руки и стянул рубашку через голову. Он вытер ей то, что осталось у него на животе, и бросил рубашку на пол. — Ты мог бы не засорять мой очень дорогой гостиничный номер своей конченой одеждой? — Спросил Ричи. — Ты мог бы не кончать на мою одежду? Ричи пожал плечами. Взгляд, которым он смотрел на Эдди, был осторожным и заботливым. — Все в порядке, Рич, — тихо сказал ему Эдди. Все было в порядке. Это был Ричи. Ричи сжал губы, опустив глаза. Даже Эдди было странно смотреть на шрам. Он все еще воспринимал его как нечто отдельное от своего тела. Эта была часть его самого, которую он еще не до конца принял. Шрам был узловатым и выглядел жутко, с розовой кожей по краям. Он растянулся посередине груди и на спине, как Эдди мог догадаться, но ему не нравилось много думать об этом с тех пор, как он перестал перевязываться. Он выглядел лучше, чем раньше. И они оба были здесь, живые, так что же еще имело значение? Рука Ричи неуверенно потянулась к груди Эдди, чуть выше того места, где кожа стала розовой и чувствительной. Эдди машинально накрыл ее своей ладонью, их пальцы легко переплелись и соединились вместе. Под ладонью Ричи его сердце сжалось так сильно, что готово было разорваться. — Может быть, потому что я знаю контекст, — сказал Ричи, — но… честно говоря, это довольно горячо. — Ты бы сказал мне это, независимо от того, насколько хреново это выглядело. — Ну да, — его большой палец погладил ключицу. — И все равно это было бы правдой. Потому что это ты. Ричи поднял взгляд на Эдди. Эдди пристально посмотрел на него, потом схватил за шею и поцеловал. Его ноги двигались сами по себе, обвиваясь вокруг талии Ричи и притягивая его все ближе и ближе, пока весь вес Ричи не оказался на нем, и Эдди почувствовал себя придавленным к дивану. Это было бесконечно приятно. Рот Ричи скользнул вниз по его шее, одну руку он запустил в волосы Эдди, а другой ласкал мышцы его живота, отчего Эдди замурлыкал, закрыв глаза. Ричи остановился и поднял голову. — Ты засыпаешь, приятель? — Нет, — Эдди так и не открыл глаза. — Продолжай. Ричи отодвинулся от него и встал. Эдди неохотно попытался последовать его примеру, но так и не смог нормально сесть. Он чувствовал себя так, словно в его теле не осталось костей. Ричи посмотрел на часы. — Ага, твое время идти в кроватку прошло часов семь назад. Он взял Эдди за руку, помог ему подняться на ноги и не отпускал, пока они не дошли до спальни. Сквозь занавески проникало достаточно света, чтобы Эдди мог разглядеть комнату. Кровать абсурдно больших размеров была не застелена, а чемодан Ричи стоял на полу перед ней, широко распахнутый, с вываливающимися наружу проводами и одеждой. — Я физически подготовлен побороться с тобой за левую сторону, — сказал ему Ричи, снимая рубашку. У Эдди не осталось сил ни на что, кроме как скинуть джинсы и нижнее белье и заползти на матрас. — В следующий раз. Ричи перестал возиться с ремнем. — В следующий раз, — согласился он. Как только Ричи оказался рядом с ним на кровати, Эдди снова почувствовал себя странным образом бодрым. Он повернулся на бок. Ричи лежал лицом к нему. Он открыл глаза, услышав копошение Эдди, и некоторое время они лежали, глядя друг на друга, скрытые покровом ночи. — Ты меня видишь? — Спросил Эдди. — Нет. Ты просто пятно. Через мгновение Ричи протянул руку и коснулся лица Эдди. Он погладил его по щеке, проведя большим пальцем по линии шрама. — Да, это точно ты, — тихо сказал он. Эдди любил его. Он пододвинулся ближе. — Перевернись. — Что? — Перевернись, ну же. И что за пиздец, сними носки, ты в кровати. Ричи перевернулся на другой бок и сделал так, как ему было сказано, бормоча себе под нос. — Боже. Я так и знал, что у тебя будут большие запросы в постели. Эдди придвинулся до тех пор, пока между ними не осталось свободного места, и обнял Ричи со спины. Его ноги переплелись с нелепо длинными ногами Ричи, а руки обхватили поперек груди. — Спасибо, — сказал он, прижавшись губами к шее Ричи. Ричи вздрогнул. Эдди ждал, что кто-нибудь из них пошутит, но шутки не последовало. Он закрыл глаза. Несмотря на все их разговоры, он не думал, что они могли бы сказать друг другу что-нибудь такое, что соответствовало бы этому физическому состоянию: кожа к коже, его большой палец оглаживает бедро Ричи. Их дыхания в унисон и ощущение биения сердца Ричи у его груди. — Ты ведь здесь до воскресенья, верно? — Спросил Эдди. Он говорил тихо, но здесь и сейчас все звучало громче. — Я мог бы… Я мог бы остаться. Ричи взял руку Эдди, лежавшую у него на бедре, поднял ее и поцеловал костяшки пальцев. — Возможно, я забегаю вперед, но послушай, — он погладил большим пальцем тыльную сторону ладони Эдди. — Мне кажется, тебе следует переехать в Лос-Анджелес. За последние два часа Эдди уже успел подумать и об этом. Он не ожидал, что они попытаются поговорить на эту тему, потому что на часах было четыре утра, и это было объективно смешно — одна гребаная ночь вместе, и вот он уже размышлял о том, чтобы свернуть свою старую жизнь и продолжить ее с Ричи. — Просто пища для размышлений, — добавил Ричи, пока Эдди молчал. Эдди прижался губами к лопатке Ричи и задумался. — Да, — сказал он. — Мне тоже так кажется.