Лимб

Образ суки мне сказочно подходил. Будто бы я был рождён для него. Высокомерный взгляд; тёмные ухоженные локоны волос; и вылизанная выпендёржная одежда, которую, казалось бы, я бы никогда не надел. Тощее ухоженное тело с по-аристократичному бледной кожей. Теперь таковой она была не из-за наркотиков, и потому выглядела не так болезненно. И ах да. Властный парень рядом со мной. Или же «гангстер», каковым Юра любил себя называть. Ситуация была пиздецовой, честно говоря, хоть и занимал я в ней не последнее место, и самое, пожалуй, выгодное. Юрина… Точнее наша банда заметно разрослась. Не так давно в неё вступил Данил Ермаков, которого Ник Черников по стечению обстоятельств спас от гопоты, и мой новый знакомый Дэн Шмальц. Иными словами, наша компания становилась с каждой неделей всё обширнее и известнее, что конечно же, не могло не радовать. И когда мы уже всей шайкой заявлялись на вечеринки и всякого рода вписки, оказывалось, что ещё до самих нас, пришли слухи о нас. С того момента, как Соболев извинился передо мной, нас начали воспринимать ещё серьёзнее, как явную властную угрозу. Признаюсь, быть сукой главного хулигана района, имеющего свою банду, было выгодно. Даже не то, чтобы выгодно, это было до ужаса приятно. Я мог просить кого-угодно о чём-угодно, будь это член банды или абсолютно левый ученик любой ближайшей школы. Обо мне слышали все, естественно благодаря своему статусу — статусу собственности, сучки или же шлюхи, называйте как хотите, главного хулигана. Меня ненавидели все, но не трогал никто. Даже самые близкие друзья Юры не смели относится ко мне по-хамски. Нравилось ли это Юре? О да. Ему нравился мой высокомерный взгляд, тёмные ухоженные локоны волос… Ему определённо нравились изменения во мне. Он будто бы полностью подмял меня под себя… Или же просто заботился? Я стою у себя дома перед зеркалом в полный рост, всё не решаясь нанести на тонкие сухие губы тёмную помаду. — Ну не томи… — Хованский стоял рядом, облокотившись о тумбу. Он нетерпеливо облизнулся. — Не знал… — Начал я. — Что тебя привлекает… Подобное. — Я гаденько улыбнулся, поворачивая голову в сторону Юры. — Как ты ещё не понял? — Хованский вдруг выпрямился и подошёл ближе. — Меня блять привлекаешь ты, а не помада, долбаёб ты мой любимый. Помада — это так… Интересно глянуть на тебя с ней. — Он подошёл вплотную сзади меня, пристраиваясь. Положил руку мне на талию, вкрадчиво ожидая следующих действий. Извращуга ебанный. Я наконец решился. Я наношу первый слой чёрной помады на губы. Юра за этим действием заворожённо следит, не отрывая взгляд. — Нихуя себе… — Произнёс он, как только я нанёс помаду в два слоя и смакнул губы. — Тебе нравиться, ёбанный ты извращенец? — Я захихикал, поражаясь Юриной реакции. — Что? Как ты раскрыл меня?! — Юра не смог сдержать улыбки. Кто знал, что Хованский такой фетишист? Мы ещё не разу не спали вместе, до этого никак не доходило. Да и честно говоря, не уверен, что я готов к этому, хоть и признаюсь, мечтаю о подобном в своих влажных мечтах. Да-да, думаю по нашей паре сразу видно, кто из нас пошляк. Но если я скажу, что он в нашем дуэте не один?.. Вряд ли вы мне поверите, но я правда не против быть знатно выебанным Хованским. Пиздец, что сказать. Да, это было моей бытовухой. Юра, вписки, алкоголь. Но кто знал, что кто-то этим будет недоволен?

*****

Я и Юра стояли у окна. Была перемена, и был бы это совершенно обычный непримечательный день, если бы не Милена Чижова, что подбежала второпях к нам. Мы увлечённо болтали о своём, но заметив Чижову, обратили на хрупкую девушку свои удивлённые взоры, ожидая последующих действий. Той потребовалось всего секунды три, чтобы вернуть дыхание в норму и нам с Юрой грандиозно сообщить: — Вас к директору. — Она бегала глазами по Юре, видимо, немного волнуясь. — Как? — В удивлении спросил Хованский. — Прямо обоих? — Юра был бы не так удивлён, если бы к директору вызвали его одного… Но вместе с Димой? — Да-да. — Милена скрестила руки на груди. — Ну что, доигрались в бригаду? — Пошутила она, подколов страсть Юры к созданию банд. — Сомневаюсь, что нас вызывают по этому поводу. — Вставил своё слово я, облокачиваясь на подоконник. — Проверим. — Уверенно заявил Хованский, бросая на меня холодный взгляд. После чего поймав мой кивок, он грубо взял меня за руку в районе локтя, и направился к кабинету директора, оставляя Милену в недоумении позади. Мы спустились на третий этаж, прошли вдоль коридора и оказались прямо перед дверью директора. Юра постучал в дверь, после чего зашёл в кабинет первым, я вслед за ним. — Здравствуйте. Вызывали? — Уверенно заявил Юра, как оказался внутри. Я закрыл за нами дверь и оглядел кабинет. В нём не было ничего примечательного, обычный кабинет обычного директора. Мой взгляд опустился на мужчину, что стоял у окна и поливал цветы. Это был Михаил Викторович, мужчина лет сорока пяти — пятидесяти, он был крупного телосложения, в привычном сером костюме и в громоздких толстых очках. Ничего интересного. Он повернулся к нам. — Ох, Юра, Дима? Да, вызывал, присаживайтесь. — Он махнул головой в сторону стульев, что стояли перед его столом. Я прошёл вдоль кабинета, вдоль книжных шкафов, полок; и сел на стул. Юра настороженно и явно медленнее проделал тоже самое, не забывая окинуть своим грозным взглядом директора. Тот к счастью этого не увидел, повернувшись к нам спиной и поливая цветы; после чего, своё занятие закончив, он поставил бутылку с водой куда-то в угол в районе пола; и характерно своему возрасту кашлянув, сел за стол. — У меня есть важный разговор к вам двоим. И я надеюсь на ваше понимание. — Директор убедительно оглядел нас обоих, после чего сплёл пальцы своих рук, положив их на стол. Я понимающе кивнул. Юра в отличии от меня положительно к Михаилу Викторовичу не располагал, он ожидал подставы: неприятного разговора. Разве директор может вызывать к себе по каким-либо мелочам или же по какому-либо хорошему поводу? Юра в этом знатно сомневался и в знак этого скрестил руки на груди. — Я наслышан о ваших… Гомосексуальных отношениях. — Сказал директор. Блять. Чего? — А с каких пор вас должна интересовать ориентация учеников? — Огрызнулся Хованский и в знак протеста, взял мою руку в свою. Я залился краской, но руки не выдернул. Директор этот жест заметил и оттого несколько смутился. — Дело не совсем в вашей ориентации, Юра, а в том, что вы выставляете это напоказ. — Начал Михаил Викторович. — Вы мало того, что ведёте разгульный образ жизни, так ещё и пропагандируете нетрадиционную ориентацию, не поймите меня неправильно, но то, чем вы занимаетесь… Это аморально. Я вкрадчиво слушал каждое слово директора, всё больше пугаясь данной ситуации, но повернувшись лицом к Юре, я в миг успокоился. Тот выглядел уверенно, но напряжённо, будто бы вся эта ситуация его вымораживала и крайне раздражала. Я положил свою вторую руку на Юрину в немой просьбе, которую мог понять только он. Тот взглянул на меня и спустя секунды, тяжело выдохнул, прикрывая глаза, как бы говоря «да, ты прав». — Что вы хотите от нас? — Произнёс сдержанно, но решительно Юра. — Скажем так, — Произнёс вкрадчиво Михаил. — Я не хочу, чтобы вы выставляли нашу школу в дурном свете, и пока вы продолжаете вести аморальный образ жизни и так выделяться… Это не прекратится. Повисла тишина. Я немного наклонил голову, обдумывая слова, сказанные директором, но Юра уже решил всё за меня: — Сомневаюсь, что мы сможем вам как-либо помочь. — Неожиданно выдаёт Юра. Я в немом поражении взглянул ему в глаза. Что он творит?.. — Извините?.. — Директор оторопел от услышанного. — Я говорю, — Хованский смотрел сначала в пол, после сглотнул и подняв взгляд на директора, продолжил. — Что мы ничем не сможем вам в этом помочь. Директор начал медленно кивать, чуть приоткрыв рот. До него только что дошёл смысл услышанного. — Я вас понял, Юрий. — Произнёс он. — Но может быть, вы ещё подумаете… Тем более, что я ещё не услышал мнения Димы. Дима, что ты думаешь по этому поводу? — Обратился ко мне Михаил. Я оторопел. Что мне говорить? С одной стороны: я согласен с Юрой, с другой стороны: я не хочу грубить директору школы, учеником которой я являюсь. С одной стороны: Хованский смотрит на меня с уверенностью и решимостью в глазах, а с другой стороны: на меня с надеждой смотрит директор. Как только я почувствовал, как Юра сжимает мою руку до побеления костяшек, я всё понял. «Понял свою никчёмность рядом с Хованским?» — лишь шепнули демоны на ухо. — Я… Я согласен с Юрой. — Я начал осторожно кивать. — Извините пожалуйста, но мы не можем как-либо помочь Вам в этой ситуации. Я должен был согласится с Юрой. Это было моим долгом. Я люблю его и Юра не любит, когда я ему перечу. Наши отношения были похожи на отношения бдсм-фетишистов — доминанта и сабмиссива. Я был сабмиссивом, а Юра, естественно, доминантом. Я вёл не ведущую роль и всячески подчинялся Хованскому, не важно касался ли этот вопрос разговора или ласк. Главенствующую роль всегда занимал Юра, и это ему чертовски шло. Честно сказать, меня это даже возбуждало. Юру. к слову, тоже — это читалось буквально по его глазам. Также, его дразнила моя сучья натура, истинная, что иногда выходила наружу. О да, именно таким он меня хотел видеть. Не загнанным задротом наркоманом, а смелой картавой сукой. — Да. — Будто бы сам для себя вслух сказал я. — Думаю, нам пора. — Я повернул голову в сторону Юры. — Я бы всё-таки порекомендовал бы вам подумать, иначе, я думаю, вы догадываетесь, чем это будет вам грозить. — Директор принял более грозный тон голоса. В общем-то, меня это не пугает. — Да-да. — Резко изменился в настроении я. Из пугливого зайчишки в могучего волка, ну конечно, не могучее Хованского. — Мы «обязательно подумаем». — На отъебись сказал я. Я мигом встал и держа Юру за руку, потянул за собой. — Нам правда пора. — Я уже решил свалить, отошёл чуть дальше стульев. — До свидания, Михаил Викторович. — До свида… — Не успел договорить тот, как мы с Хованским вышли и по-хамски закрыли дверь кабинета. Сделали мы это второпях, точнее я, да, точнее я сделал это второпях. — Тебе идёт. — Хованский улыбнулся. — Бля, походу, в это я и влюбился… — Идёт что?.. — Я не понял, что тот имел в виду. — Быть сукой.