***
— Нет, ну, я точно ёбнулся на старости лет… — озвучивал свое мысли СССР заходя в дом со своей хрупкой ношей. — Куда бы тебя деть? — он осматривался по сторонам, примечая где можно разместить Рейха, который всё это время был без сознания, для осмотра и оказания помощи. Не придумав ничего лучше, чем пол, Союз ногой загнул ковер таким образом, чтобы был виден паркет. На это место он и уложил арийца. (А дальше, да простят меня врачи, я буду «ломать» медицину, ибо мои познания в травматологии весьма посредственные. Не воспринимайте этот бред в серьез, но если обладаете нужными знаниями, поправьте меня) — Н-да — Совок встал на ноги и посмотрел сначала на своего некогда врага, который сейчас в бессознательном состоянии буквально валялся на середине его гостиной и истекал кровью, а потом на себя, тоже весь в чужой крови. Скинув куртку, коммунист окончательно убедился в том, что за то время, пока он нес фрица, алая жидкость успела затечь по рукам во внутрь ветровки и неисправимо заляпать белую рубашку. Рассудив, что в таком случае переодеваться пока нет смысла, он направился в ванную за аптечкой, тазиком теплой воды и парочкой полотенец. Удобно разложив требуемые принадлежности для первой помощи вокруг себя, СССР приступил к действию. В первую очередь он снял с подопечного одежду и оценил масштаб нанесенных повреждений. Ещё на пути к дому Союз подметил, что помимо очевидного повреждения головы, переломов большинства пальцев и плачевного состояния кистей, да и рук в целом, возможно, были переломаны или треснуты пару ребер, поэтому он решил в любом случае сделать шину на груди, но перед этим стоило бы привести фрица хоть в какое-то приемлемое состояние. Он, как и его одежда, весь был в грязи и песке, из-за нахождения на асфальте. Союз начал аккуратно протирать визуально не травмированные места полотенцем смоченным теплой водой, а рады обрабатывать перекисью водорода, что по идее должно было быть довольно болезненно, но немец вообще никак не реагировал на эти раздражители. По этой причине, СССР даже пару раз решал проверить пульс, чтобы убедиться есть ли ещё смысл что-либо предпринимать. Спустя примерно час работы Совок отполз от Рейха на пару метров и тоже свалился на пол из-за усталости. Он старался сделать всё максимально качественно, иначе, в чем смысл такой помощи? Особенно долго пришлось возится с руками: помимо поломанных пальцев, которые пришлось фиксировать подручными средствами и напрочь отбитых кистей, нужно было обработать ссадины на предплечьях и плечах, (Не надплечьях!) в итоге получилось, что обе руки почти целиком были забинтованы. Опомнившись СССР встал и убрав аптечку и тазик, направился в собственную спальню, чтобы подобрать «гостю» какие-нибудь вещи. Выбрав достойного вида чистую и удобную одежду, коммунист отправился обратно, но в итоге надел на арийца только штаны, поскольку почти всё верхняя часть его тала была перебинтована, в последствии лишняя «тряпка» будет мешать менять бинты. Далее, предварительно переодевшись и переложив бессознательное тело временно на диван, Союз пошел застилать постель в ближайшей к его комнате гостевой спальне. Подготовив комнату и устроив там немца, Совок вернулся в гостиную, чтобы наконец-то до убрать с пола кровь и последствия всех предшествующих манипуляций. После уборки СССР был совершенно вымотан. Обратив внимание на часы, он был немного удивлен, время уже было за полночь, а это означало, что он провозился с фрицем почто шесть часов! Вопреки логическому мышлению, не смотря на все затраченные усилия, за которые он мог даже банального «Спасибо» не услышать, учитывая темперамент нациста, Союз был собой доволен. Убедившись в том, что всё что мог он уже сделал, и сейчас оставалось только ждать, СССР собрав последние силы поплелся в душ, с четким намереньем немного расслабить уставшее тело под горячей водой, перед тем, как отправиться в царство Морфея.***
Когда Рейх пришел в себя, первое, что он почувствовал была снова боль, но на этот раз не такая резкая, скорее, тупое, ноющее неприятное ощущение. Логичной мыслью показался вариант, о помощи со стороны Германии, но эта идея опровергалась в тот же миг, когда немец открыл глаза. Он находился в неизвестной ему комнате, явно являвшейся чей-то спальней. Первая и единственная попытка оглядеть помещение получше потерпела скорейший крах. Голова казалась неподъёмной, а при попытке поднять её, начинала нещадно болеть, но нацист успел всё-таки заметить кое-что важное. Он был укрыт, а его руки, лежащие на одеяле, были аккуратно перемотаны бинтами, как кстати и часть груди, которая тоже была видна из-под того же одеяла. Это моментально сгенерировало беспорядочный рой вопросов и мыслей, в и без того больной немецкой голове. И в правду, кому в здравом уме, добровольно захочется ему помогать? — Кхх… — «Какого хрена, тут происходит?!»— хотел возмутится фриц, но вопреки его желанию, ему удалось выдавить из себя только сиплое кряхтение, которое не на шутку испугало его. Второй попыткой к действию был порыв встать, или хотя бы принять сидячее положение, но к своему еще большему ужасу Рейх осознал, что почти не мог заставить свое тело двигаться. Это привело его к лишь еще большей панике. Спустя пять минут бесцельных метаний по кровати и истощению последних сил, он рассудил, что в таком состоянии он, как не позорно признавать, полностью беспомощен и единственное что ему остается, это ждать встречи со своим «спасителем».***
Второй раз Рейх пришел в себя, когда почувствовал, что ему меняют бинты. Сам факт пробуждения для него был немного досадным, потому что немец имел четкое намеренье дождаться хозяина дома, но вместо этого даже не заметил, как отключился вновь, а это означало, что он мог пропустить что-нибудь важное. Но увидев Совка сидящего возле него на постели и спокойно делающего перевязку, немцу резко захотелось снова впасть в бессознательность, а того лучше, и вовсе сдохнуть. — Очнулся? Verstehst du mich? — спустя пару минут коммунист тоже заметил, что фриц пришел в себя. В эту же секунду Рейху резко беспричинно ещё сильнее поплохело, наверное, за столько лет он привык к тому, что хоть сколько-то положительного отношения без подвоха, к его персоне не бывает, а тут вообще пример безграничной щедрости и значит ждать стоит самого худшего, в его беспомощном состоянии, буквально любое действие СССР могло стать фатальным. Весь тот ужас, который испытывал немец, тут же отразился в его глазах, что не могло укрыться от Союза. Он верно решил, что стоит, пожалуй, объясниться. — Сейчас вернусь. — коммунист встал с постели, чтобы убрать из рук бинт и пересесть на стул. — Думаю, стоит внести некую ясность. Для начала, ты меня понимаешь? Я могу говорить на русском? — На вопрос Совка, Рейх лишь слабо кивнул. Ему не хотелось, чтобы кто-то пока что был в курсе ещё и его «немоты». — Ладно, в общем: Я не знаю, что с тобой случилось, нашел я тебя уже… не в лучшем состоянии, так скажем. Может ты что-нибудь помнишь? — ноль реакции. — Ну, раз не хочешь общаться, давай вернемся к перевязке. — Союз уже собирался вставать, когда заметил, что немец подозрительно части и странно моргает. При более внимательном рассмотрении это оказалась азбука Морзе. Коммунист взял ручку, блокнот и стал записывать. «Нет. Зачем? Почему?» — Да ты издеваешься? — вздохнул СССР — Ты принципиально говорить не хочешь? «Нет. Ответь» — Не знаю я. А кто бы ещё тебе помог? Германия, как я посмотрю, не особо рвется на твои поиски. — с дуру ляпнул бывший революционер, и тут же об этом пожалел, но нацист на это никак не отреагировал. — Но я могу ему позвонить, если хочешь. «Нет»— последовал почти молниеносный ответ. — Слушай, тогда веди себя менее упрямо, я в любом случае помогу, но, если ты будешь мне «палки в колеса» вставлять, проще не будет никому. Идти тебе всё равно, по существу, некуда идти. Так что, согласен? «Да» — спустя три минуты раздумий, ответил фриц, понимая четность собственного положения. — Чуть не забыл! — опомнился СССР — В чужих вещах лазить не красиво, но у тебя за эти два дня 10 пропущенных звонков и 15 сообщений от Японской Империи, думаю, она тебя ищет. Не стоит ли её предупредить, что ты всё-таки жив? Сегодня уже, кстати, двадцать восьмое апреля. «Стоит. Может она сюда придти?» — Конечно, тогда, я завтра ей при личной встречи всё расскажу. А сейчас, если мы обо всём договорились, давай вернемся к делу. — Совок потянулся за бинтами и медикаментами. «Союз, ты странный, но» — И что? — СССР был заинтригован, потому что немец отвел взгляд. «Спасибо» — «прозвучало» после долгой паузы. Было видно, как трудно нацисту далось это честное признание, для того, кто не привык признавать свою слабость, это было показательно. — Хах — Союз по-доброму усмехнулся. Его приятно удивила такая победа немца над собственным эго. — Всегда пожалуйста, Рейх, обращайся. — коммунист слабо улыбнулся.