sapphire of immortality

      По комнате разносятся сдавленные стоны омеги, Юнги утыкается лицом в подушку, сжимая в руках мокрые от пота двух тел простыни. Сильные руки альфы сжимают его ягодицы, натягивают на член, которым тот вдалбливается в податливое тело парня. Блондин приоткрывает глаза, видя перед собой расплывчатую картинку двери из спальни, повернув голову набок. Хосок шипит, шлёпая больно омегу по ягодицам, заставляет сильнее выгнуться в пояснице, ощущая эту приятную узость. Сколько бы раз они не занимались сексом — Юнги всё такой уже узкий. — Нгха-ах, Хосок-а, — стонет Мин, ощущая, как чужая головка скользит по чувствительной простате, бросая парня в агонию. С висков парня медленно текут капли пота, они солёные, но сейчас Юнги так сильно пахнет, его запах впивается в рецепторы Хосока, оседая на лёгких. — Я… Я вот-вот, а-ах! — Потерпи, малыш, — томно говорит Чон, набирая бешенный темп, буквально вдалбливается в омегу, целует в шею, оттягивая кожу и оставляя там засос, — у нас целое утро впереди, ещё успеешь кончить, но сейчас тебе нужно потерпеть, пока я не закончу первым, ладно?       Юнги тяжело дышит, гнётся под Хосоком, стонет громче, вытягивая гласные, что приятным бальзамом ложится на слух альфы. Горячие руки гладят юношу вдоль талии, из-за чего тот ещё нежнее стонет. Чон кончает внутрь, вновь позволяя набухать узлу.       Так проходит почти каждое их утро. Нет, далеко не из-за попытки завести ребёнка, просто что-то двоих тянет друг к другу. Юнги легко поддаётся напору с утра, а к вечеру сам лезет к уже уставшему после работы Хосоку. Чон правда устаёт после всех встреч и перебираний бумажек, ибо сейчас на него взвалились сразу два клана, так ещё и проблемы с Чонгуком. Ему тяжело, действительно тяжело.       Омега иногда смотрит на уставшего альфу и порой в самом деле хочет помочь, но понимает, что Хосок не разрешит, как бы Юнги того, стоя на коленях и с членом во рту, не упрашивал. Для Чона это большая ответственность — подпускать Мина к делам его клана. Сейчас много глав ополчились против всех, кто закреплён за Главным Домом, официально. Подпольные мафии также существуют, не стоит отрицать того, что врагов, помимо Джина, больше нет. Они есть и их достаточно много.       Хосок думает о том, что ему снилось, долго думает, сидя в своём кабинете перед стопками бумаг. Сегодня вечером парню нужно будет заехать в один из офисов, чтобы забрать некоторые готовые документы, которые он возьмёт с собой в Нагою через неделю. Брать Юнги с собой в Японию или нет — тяжелый вопрос. Одно, что омега тут останется без присмотра, второе, Хосоку всё равно придётся на время встречи запереть омегу в отеле, чтобы того не украли или он сам не потерялся в незнакомой ему стране. — Опять ты за своими бумажками сидишь, о Боже, — раздражённо вздыхает Юнги, без спросу заваливаясь в кабинет к альфе, — Хосок, ты хоть когда-нибудь отдыхаешь, когда я занят своими делами? — А у тебя какие-то дела есть? — спрашивает младший, глядя на светловолосого. — Ты кроме своих книжек ничего в руки не берёшь, какие ещё дела? — Мне напомнить, что я учился на программиста? — шикает Юнги. — Не держи меня за тупого, хватит воспринимать меня, как человека, неспособного постоять за себя. Вместе с твоими хакерами мне удалось вычислить, куда не так давно заселился Джин с твоим младшим братом, пока ты был уверен в том, что я снова занят книгами. — Я напомню, что сегодня не первое апреля, Юнги, — вздыхает Хосок, устало потирая пальцами глаза, — и я не поведусь на твои уловки, что ты вообще задумал? Мои люди — профессионалы своего дела, сомневаюсь, что ты бы мог помочь им и сделать решающий шаг в поисках Чонгука.       Эти слова альфы бьют по доверию омеги сильно, словно его только что окунули в грязь лицом. Хотя почему словно? Так и было. Хосок буквально дал понять, что ни во что не ставит своего омегу, который из кожи вон лезет, лишь бы не стать обузой для Чона. Один парень не потянет два клана, они так и останутся двумя, просто обязанности распределятся, как на один большой после свадьбы. Остался всего месяц, а Мин сейчас настолько разбит из-за слов Хосока, что просто, хлопнув громко дверью, уходит из кабинета.       Он не хочет слушать оправдания Хосока, не хочет даже знать этого альфу, который возомнил себя главой семейства. Ему передадут адрес Чонгука, за это Мин не переживает, поэтому, заперевшись в спальне, кидает на пол сумки и начинает собирать свои вещи. Теперь он даже не уверен, что будет ли свадьба, ибо жить с таким человеком становится невообразимо тяжело. Он не домашняя шлюха, он не для этого согласился жить с Чоном, а для того, чтобы быть рядом с любимым человеком. — Юнги, открой дверь, немедленно! — кричит Хосок, буквально вбиваясь в деревянную поверхность, что плотно закрыта и под ручку подставлен стул, дабы дать Мину на сборы больше времени. Спальня на первом этаже, поэтому вылезти через окно омеге не составит труда. Раз он прыгал с этажей повыше с общаги, когда убегал от Хосока, то и сейчас будет уровень куда легче, чем в тот день. События вновь повторяются, только теперь Чон не намерен убить омегу. — Юнги, я выбью из тебя всё дерьмо, если ты не откроешь эту чёртову дверь, паршивец! — Себе сначала лицо набей! — кричит омега в ответ, выкидывая в окно две сумки и сам прыгает наружу, опуская оконную раму за собой. На улице сегодня нет охраны, поскольку ещё пять вечера и патруль не нужен, ибо Хосок сам смог бы справиться с врагами, да и в такой час никто не станет атаковать в любом случае. Лишь противные сторожевые псы гавкают на перелезающего через каменный забор Юнги.       Хосок вламывается в комнату, где уже от омеги остались лишь открытые дверцы шкафов. Он собрал вещи и сбежал. Сбежал, словно Чон назвал его никем в своей жизни, однако для Юнги именно так и было. Он почувствовал себя никем здесь после слов альфы, ему до боли обидно, что все его способности для Чона ничто. Не этого Мин хотел от любимого человека.       Омега впервые осознанно плачет, утирает слёзы с щёк, пока едет в первом пойманном такси куда-то на вокзал, где Хосок его точно не найдёт. За время Юнги уже успеет купить билет до Тэгу, где в его владениях есть одно небольшое поместье возле озера. Он был там всего лишь раз, но то место стало одним из его любимых и именно по этой причине Мин туда и отправится, как только найдёт билеты до другого города.       Телефон разрывается от звонков Хосока, что следом выехал за Юнги, хотя плохо представляет, куда мог направиться омега, ибо тот попросил гнать таксиста как можно сильнее. Мин сбрасывает все вызовы и после вовсе отключает телефон, выкидывая сим-карту в окно. Если ему понадобится вновь встретиться с Чоном, то он это сделает, а пока хочет быть наедине с собой и понять, а нужен ли ему такой альфа или нет.       Хосок матерится на Юнги и обещает сам себе, что вытрахает душу из этого парня, который устроил цирк и сбежал, не сказав ни слова. Охрана ещё также получит от Чона, когда тот вернётся домой с Юнги. И он точно вернётся с ним, потому что в тот дом он и ногой не ступит без Мина. Альфа бросает телефон на соседнее сиденье и давит в педаль газа, набирая скорость почти до ста километров в час, чем рискует не справиться на каком-либо повороте.       На вокзал Юнги приезжает достаточно быстро, благодарит водителя и, забрав свои вещи, уходит к кассе с билетами. На табло он видит название нужного города и то, что отправление поезда через двадцать минут. Этого вполне ему хватит, чтобы успеть купить билет и прибежать на нужную платформу. Денег на первое время хватит достаточно, даже чтобы купить какую-нибудь толстовку, если Хосок всё-таки успеет приехать на вокзал и будет искать омегу по одёжке, которая была на нём, когда тот убежал. — Один до Тэгу, пожалуйста, — говорит Юнги кассиру-бете, протягивая нужные документы и деньги на билет, после чего получает обратно с документами свой билет на экспресс, — спасибо. — Удачного пути, — отвечает бета, принимая следующего человека в очереди.       Омега смотрит на номер платформы на билете и сразу же направляется туда, решив по дороге натянуть на себя чёрную толстовку и медицинскую маску на лицо, дабы скрыть немного опухшее от слёз лицо, а также завалявшиеся на дне сумки солнцезащитные очки. Отправление будет через десять минут, за это время Юнги успевает даже занять своё место в поезде и уложить вещи на верхнюю полку. Путь составит почти два часа, поэтому Мин пристраивается удобно у окна и закрывает глаза, ожидая, когда поезд наконец-то тронется.       Пусть Юнги и умный, но понять, что отследить его по соцсетям не составит труда, даже если в телефоне находится другая сим-карта. Именно поэтому Хосок быстро понимает, что Мин на вокзале, поскольку всегда забывает отключить определитель местоположения, который вставляется в каждый его пост в соцсетях или сообщениях. Единственное, где Чону удалось обмануть Юнги, чтобы тот всегда был на виду и никуда не смог убежать в случае чего.       Альфа прибывает на вокзал за десять минут отправления поезда, ровно тогда, когда Юнги только-только заходит с вещами в нужный ему вагон. Чон покупает билеты до Тэгу, ибо прекрасно понимает, что Мину уезжать больше некуда. Ну уж нет, этот омега никуда от своего истинного не денется, тем более, когда воняет так, что его можно учуять за версту. И Юнги тоже чует знакомый запах, резко открывает глаза и наблюдает за спешащими на поезд людьми. Однако среди них Хосока он не находит, поэтому надеется лишь на то, что это неприятное чувство дежавю лишь временное.       Поезд трогается с места и блондин спокойно вздыхает, понимая, что сможет неделю точно насладиться одиночеством, как было всегда до встречи с Хосоком. Давно он не чувствовал этого ощущения свободы, словно птица в небесах. Странно, конечно, так говорить, словно его держали всё это время в клетке, но в какой-то степени так и было. Забота альфы перешла все допустимые рамки, именно это и заставило Юнги сбежать.       Через час и пятьдесят минут Хосок прибывает в город Тэгу, однако, что его поражает, Юнги он там не находит. Никто из людей на вокзале не был его омегой. Только сейчас до Чона доходит, что было два поезда до Тэгу на разные вокзалы. Альфа потерян и не знает, что теперь ему делать и где искать Юнги. Однако одно он знает точно — автобусная остановка, где он точно встретит его.       Мин выходит из поезда с вещами, потягиваясь и разминая мышцы, что затекли во время всей поездки до города. Здесь даже воздух другой, устал парень от столицы, это сразу заметно. Осталось преодолеть путь на автобусе, который также составит более часа, а после с получаса пешком, ибо ехать сейчас на такси нет никакого желания. Юнги шагает на автобусную остановку и садится на небольшую скамью, ожидая нужного номера. Ему ехать до конечной, поэтому омега ждёт того момента, когда снова может завалиться на задние места и немного поспать.       В автобусе не так мягко, как в поезде, однако людей почти нет, особенно под конец поездки в транспорте осталось лишь три человека, включая Мина. Музыка в наушниках придаёт какой-то атмосферности дальней поездки мимо лесов и маленьких деревень вплоть до самого конца, где начинается дорога до поместья Юнги. Ему уже не терпится завалиться в спальню на мягкую кровать и провести в её компании целую ночь. Уж она-то под утро не станет лезть целоваться, зато позволит почувствовать самые незабываемые ощущения — долгий глубокий сон, который омеге сейчас так необходим.       Юнги ничего не снится, на его же удивление, хотя это даже хорошо, поэтому нет смысла волноваться, думает он. Когда автобус останавливается на нужной остановке, Мин открывает глаза и зевает, вытягивая из ушей наушники и доставая свои вещи с верхних полок. Открывается задняя дверь транспорта и в нос омеги вбивается до ужаса знакомый запах. Нет, такого точно быть не может. Нет-нет-нет!       Мин, выйдя на улицу и дождавшись, когда автобус уедет, поднимает стыдливо голову, видя перед собой Чона. Альфа выглядит слишком раздражённо, ибо уже почти девять вечера, на улице начинает темнеть, и чёрт его знает, что может произойти с омегой вне дома. Хосок ждёт объяснений, это понятно, но комментировать свои действия Юнги не спешит, хочет молча обойти альфу, но младший ему этого сделать не позволяет: хватает за руку и тянет обратно, заставляя встать перед собой и всё-таки объясниться. — И что это за синдром предменструальный? — шикает Хосок. — Ты совсем голову потерял? А если бы тебя поймали, если бы убили, ты отдаёшь себе отчёт своих поступков? Мин Юнги, ты слушаешь меня? Тебе запрещено было покидать дом, а ты вовсе уехал сюда, где был единожды и даже не уверен, что смог бы попасть на территорию того особняка! — Хосок повышает голос на Юнги, который вжимает голову в плечи, не переваривая чужие крики. — Отвечай немедленно! — А что ты хочешь услышать? «Извини, Хосок-а, я больше так не буду, давай уедем вместе домой и будем жить так, как жили всегда»? Нет, чёрт тебя дери, ни за что на свете я не буду жить с тобой, если ты принимаешь меня за недееспособного человека, который даже постоять за себя не может! Я один раз уже смог убежать от тебя, значит, и в этот раз смогу, ты даже моргнуть не успеешь, как я буду уже в другой стране под другим именем жить! — Тебя так обидели мои слова, что я не верю тебе? Не смеши меня, Юн, только не говори, что стал таким же обидчивым омегой, как и их большинство! — Хосок крепко держит руку Юнги, не позволяя тому в определённый момент сорваться. — Один раз я тебя уже упустил, но сейчас этого делать не намерен. Послушай меня, я ведь правда только хорошего для тебя хочу, почему ты этого понять не можешь? — Потому что я для тебя всего лишь собачка, которая не даёт скучать, когда делать нечего! — в истерике признаётся омега, бросая на землю свои сумки с одеждой. — Чёрт возьми, я ради тебя разбирался с этими адресами и выслеживанием, чтобы потом слышать от тебя то, что ты сказал мне? Ты настоящий кретин, а не альфа, вот кто ты! Я уже ничего не хочу, ни жить с тобой, ни этой чёртовой свадьбы, если ты и дальше будешь видеть во мне всего лишь игрушку и инкубатор для рождения наследников. — Прости меня, если повёл себя как-то не так, но пойми, опять же, я хочу для тебя хорошей жизни, чтобы ты мог чувствовать себя, как за каменной стеной, однако вся твоя аргументация заканчивается на том, что я даже не позволяю тебе браться за дела клана. Ты не так давно был подстрелен, а до этого чуть не умер, пробыв в отключке больше недели. Окажись ты на моём месте, ты бы поступил ровно также, только я бы уже на твоём месте понял всё и не стал воспринимать все слова в штыки.       Юнги в какой-то момент становится стыдно за ранее сказанные слова, ведь Хосок действительно переживал за него, когда омега находился долгое время под капельницами, когда врач сообщил о потере ребёнка и слишком малой вероятности забеременеть омеге в будущем. Если для Мина это не такая потеря, то для Чона действительно стоящая смерть, из-за которой он банально не мог спокойно спать ночью.       Хосок с каждым днём после кошмара, где Юнги стреляет в него с помощью Чонгука, не может унять мысль, что всё подстроено изначально: встреча, неожиданное добро Мина на поцелуй, даже чертов выстрел, чтобы проверить чувства альфы к омеге. Блондин ведь умный, он бы вполне мог провернуть такое, подставив Намджуна, ибо таким взбалмошным альфой никогда особо не дорожил. Тэхён был единственным, за кого мог бы держаться Юнги. — Всё равно я какое-то время хочу побыть в одиночестве, поэтому уезжай в Сеул, зря ты приехал, — слегка отталкивает Юнги Хосока в сторону, но альфа не поддаётся, только сильнее сжимает руку омеги и прижимает худое тело к себе, обнимает крепко, прижимаясь губами к чужой макушке. Он не может расстаться вот так с омегой, особенно на грани срыва свадьбы, к которой так с трепетом готовился, и Юнги просто не может позволить ему всё отменить. Этого не может быть, Хосок просто не переживёт, ибо такое событие действительно слишком значимо для него. — Юнги, пожалуйста, не поступай так, — шмыгает носом альфа, что заставляет омегу удивиться, ибо впредь он никогда не видел Хосока таким мягким и чувствительным. Он уже не тот монстр, кажется, это было ясно давно. С самого появления омеги в его жизни. — Хосок, я всё сказал, отпусти меня, — через боль говорит Мин, поднимая голову и смотря Чону в глаза, — я не разрываю отношения, но те слова… — Прости меня, Юн, я погорячился, я слишком устал, мне нужно было хоть что-то ответить, но сил уже не было, поэтому и ляпнул, что попало, — оправдывается Хосок, хватая омегу за щёки, чтобы после поцеловать мягко в нижнюю розовую губу. Он всё ещё такой же сладкий. — Ты для меня не какая-то собачка, а тот единственный, ради которого я был бы готов горы свернуть, если бы мог. Понимаешь? Я хочу быть рядом с тобой, потому что завишу от тебя, ты мой личный наркотик, человек, которого я безумно сильно люблю. «человек, которого я безумно сильно люблю» — повторно произносит у себя в голове Юнги, прежде чем слегка улыбнуться, глядя в глаза Хосока. Альфа прежде никогда не признавался омеге настолько открыто в любви, буквально крича о ней. Это удивляет его. — И что ты мне предлагаешь сейчас? — спрашивает омега. — Хосок… — Помолчи, ради всего святого, — уже шепчет Чон, просто продолжая стоять с Юнги в обнимку, — и я повторюсь, что люблю тебя. Даже если ты предашь меня, даже если убьёшь когда-то, то просто знай — мои чувства всегда были искренними, пусть так со стороны и не казалось. Я влюбился, как школьник в пубертате, постоянно думаю о тебе, желаю тебя, я хочу всегда быть рядом, целовать твои губы, щёки, шею и ключицы, трогать тебя, шептать твоё имя и слышать в ответ своё. Я люблю тебя, твой характер, твою внешность: мягкую кожу, эти кошачьи сверкающие глаза, счастливую улыбку, тонкую шею, узловатые пальцы, которые хочу целовать постоянно. Ты — моя вселенная, Юнги, ты для меня бесценный. Умрёшь ты — умру и я.       Юнги смотрит зачарованно на Хосока и понять не может, почему так колет в сердце, заставляет его прижаться к альфе, крепко обнять и поцеловать. Он ненавидит себя за то, что также беспамятно влюблен, падок на красивые слова, ведь всю жизнь был одинок, Хосок — первый его альфа, первый человек, кого он так сильно полюбил. — Я могу понять твой страх за меня, могу понять эту гиперболизированную заботу, но то, как именно ты это делаешь — это невыносимо. Хосок, дай обещание, что не будешь ко мне относится, как к маленькому ребёнку. Пожалуйста. — Я постараюсь, правда. Обещаю. А теперь пойдём, уже холодно и поздно, нужно добраться до дома как можно быстрее.

***

      Юнги не спит почти всю ночь, не может уснуть даже на новом месте, понимая, что снова поддался чувствам, снова поддался Хосоку. Омега осторожно спускается с кровати и выходит на балкон, чтобы насладиться свежим воздухом и подумать о своём. Он всегда так делает, когда запутан в себе. Чон лишь вертится, когда возлюбленный пропадает с соседней половины, но не просыпается, оставаясь в царстве Морфея. Юнги слегка улыбается, глядя на альфу, а после вновь устремляет взор в небо. Сегодня необычная ночь. Мин застаёт млечный путь и падающую звезду, сразу загадывая желание. — Лишь бы всё образумилось, пожалуйста, — шепчет омега и закрывает глаза, наслаждаясь лёгким прохладным ветром, что раздувает его взъерошенные волосы. Юнги редко так много думает над отношениями, наверное, потому что это первый его опыт. До сих он никогда не испытывал такой дикой тяги к человеку, который ровно также испытывает тягу к нему.       Блондин вспоминает о том, как Хосоку нравятся сапфиры, как ему нравится этот красивый синий камень на украшениях, поэтому он ассоциирует Юнги с ним. Потому что Мина он любит также сильно, как драгоценность. Омега всегда задавался вопросом, почему именно сапфир, почему не рубин, не алмаз, не изумруд. На свете столько невероятно красивых камней, что красивым цветом отливаются на солнце, но Хосок выбрал в фавориты достаточно примитивный синий драгоценный камень. — Хочешь знать, почему мне нравится синий цвет? — Хосок подходит сзади, уже будучи проснувшимся, обнимает Юнги со спины и укладывает голову на макушку парня. — Море синее, ночное небо тоже, синий или голубой всегда будет ассоциироваться у меня со свободой. Люди — свободные существа, которые не могут вечность сидеть в клетке, это невозможно. Я был таким, я сидел взаперти, пока был жив мой отец, а потом его не стало. И я почувствовал эту свободу, Юнги. Я сам себя освободил, толкнув его с лестницы. Однако знаешь, что меня напугало в ту ночь? Я смеялся, смеялся до слёз, потому что был безумно рад его кончине, мне даже посоветовали не появляться на его похоронах, потому что знали, что я буду выглядеть безумно счастливым, в отличие от Чонгука, которому доставалось в три раза больше, чем мне, ведь омега не сможет постоять сам за себя в такой семье, как наша. — Ты словно мысли мои читаешь, — усмехается Юнги, — я только что задавался вопросом, почему именно сапфир… — Мин задумчиво поднимает взгляд, накрывает руки Хосока своими и слегка улыбается, отдаваясь ощущениям. — Потому что он ассоциируется с бессмертием, а также зачастую имеет на камнях синий оттенок, а как я уже сказал — для меня это цвет свободы. Свобода и бессмертие — это то, к чему я стремлюсь, проживая свою жизнь вот таким образом. Я, конечно, не романтик и всё такое, но раз свобода и бессмертие — смысл моего существования, а так как ты — мой сапфир, то без тебя я не проживу больше и дня. — Пойдём обратно, мне уже холодно, — после долгой паузы просит омега, утягивая альфу за собой в тёплую комнату. Они оба ложатся в постель, прижимаясь друг к другу и засыпая. Каждый решил что-то для себя и сделал определённые выводы после этого разговора. Юнги понял, что окончательно влюблён в Хосока, никто до этого альфы так не заботился о нём, как Чон. Это что-то особенное, что-то в роде чувства окрылённости. — Я люблю тебя, — шепчет Юнги, когда понимает, что Хосок уснул. Он сказал это. Сказал это настолько искренне, что, кажется, вот-вот заплачет. Они оба драгоценны друг для друга, боятся потерять ту нить, которая связывает их судьбы, боятся, что кто-то решит помешать их счастью. Возможно, Мин пересмотрит свои поступки, как и Чон, они оба сделают выводы и будут в будущем поступать иначе. Хосок хочет простого счастья для Мин Юнги, для его драгоценности. Для его бессмертного сапфира.