sapphire of immortality

      Спустя долгое время снова смотреть в глаза своему кузену Джину непривычно, учитывая то, что он почти два месяца держал дистанцию между ними и не вмешивался, стараясь разработать какой-то план. Однако всё тщетно, где-то в глубине души Ким прекрасно понимал, что это конец. Омега уже является частью Хосока, это парень заметил по метке на шее и изменённому запаху, который стал наиболее приятен. Юнги всегда истощал натуральными запахами, а сейчас вовсе хочется наброситься, хоть это и должно отталкивать других. — Мне жаль, что всё так получилось, Хосок рассказал про вашу встречу, про твою семью, про убийц моих родителей, — грустно говорит Мин, теребя браслет, который подарил ему Хосок и просил не снимать, если чувства действительно есть, — рассказал, как он жил, будучи ненужным. Знаешь, я считал, что вы любите меня, Джин, а вот оно как оказалось. — Ты прекрасно понимаешь, что я заботился о тебе, — вставляет Сокджин, стараясь сейчас себя хоть как-то оправдать, пусть это уже и бесполезно. Юнги принял сторону Хосока, как думает Ким, под влиянием истинности, ведь ни один омега не устоит перед таким шансом обрести счастье и влюбить в себя достаточно симпатичного и успешного альфу. — Мы были детьми, мне было весело с тобой, я любил тебя, как родного брата, с которым прожил всё детство. И что ты сейчас хочешь мне сказать? Что мне всегда было плевать на тебя, да? — Ты помогал мне сбежать от Хосока только по той причине, что тебе не достанется клан, когда ты подстроишь покушение на меня, переведя стрелки на Чонов. Кимы ведь всегда так поступали, да? Тыкали пальцем на семью Хосока, отрицая свою виновность! — омега переходит на крик, стоя сейчас в пустом заброшенном здании, где по углам затаились снайперы Хосока, в любой момент готовые выстрелить. — Я был совсем ребёнком, думаешь, я мог бы что-то сделать? Почему я должен страдать из-за ошибки родителей? Не я лично приказывал им устроить пожар! — Джин волнуется, в какой-то степени боится, потому что даже сейчас его брат выглядит куда более могущественнее. Никакой магии, чистая психология, моральная давка, в которой Юнги просто великолепен. Он просто смотрит на своего кузена, а тот уже старается найти место, куда в случае чего рвануть, потому что боится. — Не знаю, правда ли это, но тебя мои родители и тётя с дядей боялись. Признаюсь, мне тоже было страшно оставаться с тобой в одной комнате, что-то в тебе правда есть, не сверхъестественное, конечно, но похоже ты подвластен только Хосоку.       Джин сглатывает вязкую слюну, вспоминая ту злосчастную ночь, когда он до чёртиков испугался, оставшись с Юнги в одной комнате спать. Родители и вся семья в целом предупреждала мальчика, что лучше не подходить к Мину вовсе, но ведь это же дети, они не понимают никакого «он плохой» или «он опасный», им всегда будет интересно. Гроза с проливным дождём, чьи капли настойчиво стучали по окну, полнолуние и абсолютно тёмная комната, свет в которой излучался только от приоткрытых штор на окнах. Словно сцена из ужастика, в которой ни один ребёнок не хотел бы оказаться.       Может быть, Мин даже и не подозревает, что подобное могло происходить, но ночью в лет пять-шесть он часто разговаривал во сне, кричал и плакал. Это не было похоже на обычные истерики, когда детям снятся кошмары, это был самый настоящий истерический крик. Его всегда мучили кошмары, в которых был чёртов горящий дом, который в жизни Юнги ни разу не видел, но он почти уверен, что мозг воспроизводит правильные очертания загородного дома, в котором Мины всегда отдыхали на выходных вместе с детьми. Больше всего Джина напугали слова про его маму, про то, что Юнги отомстит за родителей когда-то. Слышать подобное от ребёнка — страшнее всего, ведь дети куда более непредсказуемы, чем те же животные или даже взрослые люди с какими-то расстройствами.       Семьёй Ким было принято решение лепить из ещё совсем юного Мина что-то своё, абсолютно другое, отличавшееся от его биологической семьи. Однако ничего так и не получилось, никогда нельзя изменить гены, которые заложены природой. Если человек имеет способности к чему-либо, этого у него забрать нельзя никак, если только не ограничением или убийством. Его специально заставляли учиться не особо хорошо, и только на экзаменах Юнги всегда показывал свой потенциал.       У него толком не было друзей, одноклассники не особо оценивали парня в качестве друга, который постоянно учится. Странно, согласитесь, когда ученик промежуточные работы сдаёт на удовлетворительные оценки, а на экзаменах взлетает вверх по спискам. Максимальное количество баллов, которые он набирал, позволили бы Юнги учиться в самом лучшем университете страны бесплатно, однако всегда были запреты. Ему всегда никто не давал права быть лучшим, и сейчас омега собирается отыграться. Всю жизнь жить, как попугай в клетке, ему надоело от слова совсем. — Из-за вас у меня никогда не было семьи, — спокойно говорит Юнги, что напрягает Джина только ещё сильнее. Он не знает куда себя деть из-за этого всего, прекрасно понимает, что Хосок стоит где-то за спиной и всё это слушает. Они доверяют друг другу, а вот Сокджин доверие потерял уже давно, когда решил, что можно воспользоваться дальним другом Мина и перевести стрелки на Чона. Опять же. Видимо, такое поведение также заложено в Кимах, как странная способность Минов без крови уничтожать соперников. — Наверное, только благодаря моей неаккуратности я смог встретиться с Хосоком. Ты изначально был против только по той причине, что будет не на кого свалить свою вину, ведь истинному я буду доверять куда сильнее, чем тому, кто принимал меня всю жизнь за монстра под маской ангела. Верно? Не Хосок был монстром в твоём представлении, а я, которого следовало бы уже давно укротить. — Я правда пытался привыкнуть к твоей особенности, Юнги, — голос Кима дрожит, парень чувствует, как его ладони начинают потеть и постепенно всё вокруг превращается в настоящий Ад, которого он так боялся, — но твои адские истерики по ночам в комнате, откуда мне запрещали выходить, заставляли слушать твои ночные разговоры, как ты уничтожишь всех до последнего. Тебе было всего шесть лет! О таком дети не говорят, они вообще не думают о подобных вещах, а ты говорил всё так, словно в самом деле собираешься нас всех убить! — Вы лишили меня семьи, Сокджин! — кричит Юнги, не понимая, почему кузен не хочет принимать банального факта, что именно они виноваты в гибели. — Вы убили папу Чонгука, блять, из-за твоей тупой семьи пострадали ещё две. Почему все вокруг должны страдать, а вы прятаться? Нет, Джин, так не пойдёт. Бежать тебе некуда, здание напичкано минами, о которых знаем мы с Хосоком и наши снайперы, которые также ждут указаний, приготовив своё оружие. Ты уже пытался избавиться от моего альфы, но теперь будет иначе. Когда-то между тобой и Чоном был разговор, теперь ты должен рассказать правду мне, а не ему. — Чёрт, да! Да, именно мы виноваты в том, что второй муж отца Хосока был убит, это мы подстроили убийство, мы заказали убийцу на него, чтобы Чонсоку не казалась жизнь сладкой, ясно? Он отобрал у нас земли, выкупил всю недвижимость с помощью Главного Дома, ведь Совет всегда все будут слушать, они же у нас высшая власть, которая решила, что Кимам недопустимо быть частью их! Мои предки были вынуждены отказаться от такой власти, их заставили это сделать. А знаешь кто? Отец Чонсока! — Ты не должен был поступать также, как и твои родители, пойми же, Джин, — шикает Юнги. — Мои родители тоже, наверное, были не везде правы, но я их любил, у них были стычки с Чонами. Однако это не более, чем пережиток прошлого, это было не между нами с Хосоком, чтобы мы ненавидели друг друга, мечтая как можно скорее вырыть могилу своему сопернику и похоронить его заживо, что делаешь сейчас ты, стараясь настроить меня против моего же истинного!

*Flashback*

— Он говорил про убийства нашей семьи, — признаётся маленький Джин после первой жуткой ночи в одной комнате с Юнги. Когда он узнал, что будет сегодня ночевать со своим кузеном, то обрадовался, однако кто же знал, что это так напугает мальчика. — Что с ним, тётушка? — Я говорила, что он странный мальчик, Сокджин-и, поэтому не стоит так близко общаться с Юнги, ясно? Делай то, что тебе говорят твои родители. Тебе придётся жить с ним намного дольше, чем ты себе это представляешь.       Были истерики, были мольбы о том, чтобы они так не поступали с ним, однако Джина никто не слушал, приказывали только следить за своим кузеном и всё. Держаться с ним на расстоянии, но постараться втереться в доверие, пусть все прекрасно понимали, что Юнги совсем не глупый. Даже будучи ребёнком, ему всё равно удавалось распознать ложь, не быть таким наивным, как его сверстники. И Ким это прекрасно понимал, но взрослые — не совсем. В какой-то степени почему-то всегда именно дети таких семей попадают под раздачу.       Юнги Кимы никогда не любили, даже если их семьи когда-то дружили. Всё было ложью. Маленький мальчик рос в окружении тех, кто его боялся и ненавидел, мечтал, когда он уже решит съехать и жить самостоятельно ровно до того момента, пока не объявился Хосок в лице его истинного. Тогда Джину пришлось взять всё на себя, ибо из семьи почти никого не осталось, кто бы мог ему указывать, однако предавать своих ему тоже не хотелось.       Как Хосок вышел на Юнги — просто невероятно, учитывая то, что он младше омеги, кого постоянно заставляли через силы учиться и готовы были убить за каждый промах. Джин чувствовал это ощущение соперничества спустя столько лет общения с Юнги, чувствовал, как омегу вот-вот заберут и не допустят ближе, чем на километр.       С самого маленького возраста до сегодняшнего дня Сокджин жил с мыслью, что мог всё восстановить, но пошёл зачем-то другим путём. Путём, который привёл его к тому, что он имеет сейчас.

*Flashback End*

      Хосок просто слушает разговор за стеной, воспроизводя у себя в голове всё, что могло происходить с Юнги, пока он рос среди предателей. Каково это вообще? Узнать то, что те люди, которым ты доверял, собирались убить тебя. Тяжело, наверное. Чона предавали много раз, только вот он всегда бдителен, всегда может заступиться за себя, а вот Юнги — нет. Пусть Мин и умный парень, с его способностями тяжело провести, но банальная невнимательность могла повлечь за собой смерть последнего наследника. — Так всё-таки что ты собираешься сделать? — спрашивает Джин после прогона всех воспоминаний о Юнги. — Убьёшь меня, да? После всех моих попыток защитить тебя? — Ты продолжаешь обманывать меня, Джин, я же прекрасно ещё тогда понимал, что ваша забота наиграна, вы боялись меня и того, что я когда-то раскопаю правду. Всё-таки детские кошмары были куда более реальны, чем то, что я видел после во снах. Месть — штука плохая, ты сам это прекрасно знаешь, потому что наблюдал. Что ты подозреваешь под защитой? Настраивание меня против Хосока? — Я лишь говорю то, что думаю! — огрызается Ким. — Ты и сам не понял, как стал подвластен. Что с тобой, Юнги? Мины никогда не объединялись с другими кланами, такого просто не могло произойти, но ты дал ему всё! Ты дал Хосоку абсолютно всего себя, отдал свою фамилию в руки Чонов, ты променял свою погибшую семью на него! — В отличии от тебя, он не пытался припугнуть меня моей же смертью, — начинает злиться Юнги, что можно заметить по более низкому тону и свирепому взгляду из-под светлой чёлки. — Ты даже понятия не имеешь, через что я прошёл, какое горе мне пришлось пережить, сколько лет я пытался докопаться до правды, Джин. Ты просто не имеешь права доказывать мне мою неправоту, потому что все, кого вы предали, как один говорят, что именно Кимы всегда всем подкладывали свинью, подсовывали тараканов и ядовитых змей! Вы настоящие крысы, Сокджин, поэтому я сам расправлюсь со всем, ясно? — Джин слышит звук затвора пистолета, понимая, что сейчас Юнги стоит напротив него с наибольшей вероятностью того, что патрон может вот-вот вылететь прямо в лоб альфы.       Хосок выходит к ним, довольно ухмыляясь и стоя позади Юнги. Когда-то Чон видел такой кошмар, только они с Джином были поменяны местами, однако сейчас всё иначе. Победил здесь Чон Хосок, а не Ким Сокджин. — Ты настроил его против меня! — кричит Джин, не отводя взгляда от дула пистолета. — Юнги не стал бы так поступать со мной! — Заткнись! — кричит Мин, резко выстреливая в потолок, с которого сыпется штукатурка. — Ты делал то же самое, ты хотел, чтобы на месте тебя стоял Хосок, Джин! Я знаю, я всё знаю, вижу тебя насквозь, и ты не сможешь больше отвертеться! — Мне жаль, — пожимает плечами Чон, улыбчиво глядя на Сокджина. — К сожалению, в этой игре проиграл ты. — Хах, Юнги? Ты правда готов убить меня? — нервно смеётся Ким, глядя на своего кузена, как на последнюю надежду на что-то хорошее. — Как долго ты обдумывал этот поступок? Не будешь жалеть об этом? — Даже если и буду, это уже не твои заботы. Ты сделал всё, чтобы я возненавидел тебя. Сегодня свершится последняя смерть, потому что от тебя отвернулись все. Легче убить псину, чтобы она не мучилась. Поэтому… — Юнги поднимает руку, упорно глядя на своего кузена, — … прощай, Сокджин. — Стрелять, — указывает Хосок, без единой эмоции глядя на потерянного из-за ситуации Джина. Это было последнее, что слышал Ким.

***

      Казалось бы, что все проблемы были решены, прошло уже пять месяцев с момента смерти Сокджина, на чьи похороны Юнги даже не удосужился прийти. Скорее не из-за ненависти к нему, а из-за стыда, что не смог образумить его раньше и не допустить подобного. Хосоку же чужая смерть всегда была побоку, его больше волнует состояние Юнги и малыша, которого тот носит под сердцем. Беременность протекает нормально, даже есть вероятность, что у них родится альфа.       Чонгук окончательно съехал в апартаменты в центре Сеула, оставив особняк на старшего брата, которому сейчас нужно заботиться о своём омеге. Конечно, Юнги бы и сам мог постоять за себя, но раз он в таком положении, то стоит в самом деле позаботиться, банально находясь всегда рядом. — Очередное оскорбительное письмо от племянника Джина, — вздыхает Мин, раскрывая конверт, который нашёл в почтовом ящике возле ворот дома, куда частенько стали складывать письма с угрозами. Как только Кимы узнали о том, что Сокджин погиб от рук Хосока с Юнги, то оставшиеся члены не перестают обещать этим двоим сладкую жизнь. Это Мина немного напрягает, но он старается не обращать внимание, ведь что могут сделать те, кому запретили абсолютно всё и буквально связали по рукам и ногам? — Это тот омега, который в прошлый раз писал о том, что у нас будут больные дети? — усмехается Хосок, заваливаясь на диван рядом с Юнги, и без всяких предупреждений вырывает письмо, пробегаясь глазами по тексту. — И откуда у него такая фантазия, чтобы расписывать пытки для нас? Не обращай на него внимания, дорогой, и да, не забудь, что завтра мы узнаем, кто всё-таки у нас появится. Разве тебе самому не интересно? — Ты уже совсем загнался с этим всем, Хосок, — устало вздыхает Юнги, прикрывая глаза и откидываясь на спинку дивана. — Я так устал с этим всем, знаешь. Даже не уверен в том, что готов к семейной жизни. — Юнги-я, ты как бы на пятом месяце беременности, даже почти на шестом, а только сейчас заявляешь об этом? — возмущается Чон, наклоняясь ближе к лицу Мина, на что получает лёгкий смешок и поцелуй в губы. — Да что с тобой не так? — Ты слишком заработался, тебе нужно расслабиться, — улыбается Юнги. — Мм, и как ты предлагаешь это сделать? — ухмыляется Хосок в ответ, проходясь лёгкими поцелуями по скулам Юнги, опускаясь медленно к шее и оставляя там небольшой засос. — Секс? — Секс.

*Спустя три года*

      Хосока будит громкий ребяческий крик, который говорит о том, что их с Юнги сын проснулся и бежит в постель родителей. Мин накрывается с головой одеялом, прячась от разбойника, который решил, что раз он не спит, то не спит никто. Омега тычется в альфу под одеялом, прося о том, чтобы он занялся сыном, пока тот, кто вынашивал его девять месяцев, хорошо сегодня выспится. — Ты как всегда, Юнги, — смеётся Хосок, лениво вылезая из кровати, на которую вот-вот бы сейчас забрался их сын. — А кто-о у нас тут проснулся? Хюнин, твой папа недоволен, он же спать хочет, ты чего так кричишь? — Я в тебя сейчас подушку кину, если ты продолжишь так говорить обо мне! — вылезает из-под одеяла Мин, уже держа своё мягкое оружие на готове. — Хосок! — Ну ты посмотри на него, — улыбается Чон, показывая Юнги, как их сын, который оказался альфой, достаточно активным и проворным, мило хихикает. — Хватит уже дрыхнуть, пошли завтракать, твой любимый сырный омлет уже готов. — Откуда ты знаешь? Ты же сам только что встал, — лениво трёт глаза омега, глядя на стоящего альфу с их ребёнком на руках, который дёргает своего отца за растрёпанные волосы. — Пахнет вкусно. Эй, неужели ты не ценишь навыки моих прислуг? — Твоих? — вскакивает резко с постели Юнги. — Они и мои тоже, эй, куда ты побежал! Хосок, аккуратнее с Хюнином! — кричит он, наспех накидывая на себя кофту и спускаясь за убегающим на кухню Хосоком, на чьих руках сейчас заливисто смеётся сын, крепко прижимаясь к отцу. — Ты же так можешь уронить его, придурок! — Да что ты говоришь, — смеётся Чон, чмокая омегу в губы, когда тот догоняет его. — Сегодня к нам приедет Чонгук, чтобы увидеть своего племянника, потом мы поедем за город, на природу, поэтому поешь хорошо, а не как обычно. Я кормить тебя не буду, потому что вся еда полноправно будет принадлежать Хюнину, ему нужно хорошо питаться каждый день, а не как ты. — Боже, на что я соглашался, когда давал тебе кончить внутрь!