Уроборос

      Запах. Дракон всегда доверяет собрату больше, чем человеку.       Знание. Повадки, поведение, реакции. Сложно найти общий язык с тем, про кого ты ничего не знаешь.       Движение. Плавные, предсказуемые. Резкие — почти всегда атака. Дракон должен быть уверен, что ты не атакуешь.       Доверие. Не ищи слабых точек, не клади руку на оружие, если не собираешься выбросить его. Будь готов к атаке и никогда не атакуй первым.       Иккинг быстро вывел эти четыре истины и всегда придерживался их при встрече с любым драконом, не важно — диким или ручным. И надеялся, что они выручат его и сейчас.       Он не поверил своим глазам, когда впервые увидел скрилла живьём. Осторожный, смертоносный. Как его умудрились поймать? Но не это было сейчас важным.       Иккинга снова тащили в клетку-арену к дракону (похоже, для всех умных и опасных были подготовлены именно подобия арен), снова открыли дверь и забросили внутрь. Бред частично отошёл, только грудь горела огнём. Парень с трудом поднялся на четвереньки, чтобы не дать ещё большему количеству грязи попасть на ожог (был ли в этом хоть какой-то смысл?). Подняв голову, Иккинг пересёкся взглядом с молниеносным зверем.       «Не почудился».       Медленно, стараясь не провоцировать, он отполз к стене, куда и привалился, оставаясь лицом к дракону. Было бы лучшим решением лечь, подставив тому спину, показывая свою слабость и невозможность атаковать, но камень был холодным. Заболеть Иккинг не хотел. Вместо этого он начал разглядывать скрилла.       Первое, что бросалось в глаза — шипы и молнии, время от времени пробегавшие по ним. Второе — клыки, острее, чем у фурий. И глаза. Злость. Недовольство. Ожидание — что сделает это существо в его клетке.       Иккинг медленно двинул головой вправо и вверх, опустив взгляд. Я покоряюсь тебе, я не претендую на лидерство, я не собираюсь вступать в драку. Скрилл в ответ выпрямил спину, и слегка расправил крылья, стараясь визуально казаться больше. Заревел в сторону парня. Я здесь хозяин, ты на моей территории! Иккинг прикрыл глаза, соглашаясь.       Парень не имел ни малейшего понятия, что нужно делать при встрече с таким драконом, не знал их повадки и привычки. Поэтому выкручивался, как мог. Открытая шея, опущенный взгляд — реакция Беззубика на маминого Смутьяна ещё из прошлой жизни. Ответ скрилла соответствовал ответу фурии, да многих доминирующих драконов-вожаков.       Мысленно Иккинг отнёс скрилла к эдакому гибриду фурии и чудовища — такой же умный и с таким же тяжёлым характером. Однако если этих драконов можно было приручить, то как подружиться с таким вариантом? А дружить или хотя бы выходить в нейтралитет придётся, если Блудвист планирует забрасывать Иккинга сюда раз за разом.       «Судя по его словам, не только планирует, но и активно будет исполнять».       День шёл за днём. Его всё так же забирали, отводили на арену со скриллом утром и забирали вечером. Однако к фуриям его не подпускали ни на шаг, не отводя к их клеткам. Единственным драконом, с которым Иккинг контактировал, был скрилл. Даже Жуть куда-то исчезла.       Первое время Иккинг думал действовать так же, как и со Снэром (которого тоже не ясно, куда дели) — дать к себе привыкнуть и медленно завоёвывать доверие. Вот только скрилл — не смутьян. Чем слабей становился запах фурий на парне, тем больше дракон наглел. Подходил практически вплотную, скалился, пугал и рычал. Оставалось всего ничего до того момента, когда скрилл решит прикоснуться к Иккингу — и прихватить с собой кусок его плоти. Но пока лишь нарезал круги да грозился укусить на любую попытку заговорить.       Ты на моей территории, не раздражай меня больше обычного, игрушка фурий.       То ли норны смилостивились над парнем, то ли Блудвисту было любопытно, но Иккинга через некоторое время стали водить на другую арену, к другому скриллу. Его узоры были светло-синими, в отличие от первого. И у Иккинга крепло подозрение, что второй скрилл — самка.       «Тогда ясно, как их поймали. Искали место под будущее гнездо, их увидели охотники и, скорей всего, выследили и застали врасплох».       Самка шла на контакт гораздо охотнее, чем самец. Может, характер другой, может к фуриям более лояльна — ответа Иккинг не знал. Но она не нападала, хотя и коснуться себя не давала. Только тихие разговоры и присутствие парня в клетке. Но это было уже гораздо лучше, чем в клетке с её парой.       За время встреч со скриллами Иккинг смог лишь единожды встретиться с Беззубиком, и то на несколько минут.       Он выглядел ужасно. Свежие раны, нанесённые кандалами, кровоточили. Судя по крови под братом, он пытался вырваться множество раз за это время. — Беззубик… — прошептал Иккинг, беспрепятственно подходя к нему и осторожно обнимая за морду. Дракон негромко заурчал в ответ, крепче прижимая плоскую голову к человеческому брату.       Ни человек, ни дракон не знали, почему им позволили встретиться, когда наказание состояло в обратном. Но и не задумывались об этом — пока был шанс, двое просто наслаждались встречей. Кто знает, когда будет следующая?       Как и когда-то ранее, Иккингу всё же пришлось уйти. Он до последнего не сводил взгляд с брата, чувствуя его тоску, боль и переживая то же самое. Хочется обратно, к брату. Но наёмники, неумолимые как скалы, ведут к знакомым клеткам, всё дальше и дальше уводя от фурии.       Всё пошло наперекосяк. Иккинга привычно втолкнули в клетку к самцу-скриллу и захлопнули дверь. Молниеносный привычно принюхался, будто бы проверяя, сколько ещё осталось от запаха, когда уже можно нападать. И застыл.       Иккинг сглотнул. Он видел, как сужаются зрачки до узких щёлок, как он подходит и внюхивается в запахи. И как взгляд наполняется злостью.       «Демоны…»       Иккинг пятится. Тело скрилла напрягается, и тот делает рывок вперёд, туда, где секунду назад стоял человек. Парень успевает увернуться, отбежать, и снова, и снова. Волосы на теле зашевелились.       «О Тор!» — скрилл раскрывает крылья, Иккинг видит, как по ним пробегают молнии, как они собираются в пасти и как короткий поток стремительно летит, врезаясь в грудь. Боль, даже большая, чем от тавро. Темнота накрывает мгновенно, унося в небытие.       Тело сползает на землю, дёргаясь и ломаясь. Наёмники, следившие за парнем из бойниц, дёргают за рычаг, заставляя скрилла отойти в центр арены. Двое выбегают со щитами, третий вытаскивает пленного наружу, остальные — в бойницах, с взведёнными арбалетами. — Мёртв, — пленник не дышит, не слышно сердцебиения. Наёмники выдыхают с некоторым облегчением — их нанимателю очень не нравилась живучесть покорителя драконов, и вести о его смерти тот обрадуется. — Бросьте труп к драконам. Там на кораблях диких привезли, они-то с удовольствием поедят, — приказывает главный в группе, и парня за ногу волокут на причал. Уже ночь, большинство часовых бдят в один глаз, охотники так и вовсе спят по каютам. — Брось его в трюм, точно сожрут, — отвечает разбуженный охотник, кивая головой на люк. Приоткрыв, парня заталкивают внутрь и мгновенно закрывают. Звук удара тела о доски едва слышен.       Слышен тихий шелест. Темнота медленно расступается. Куда не глянь, повсюду темно-зёленые кольца гигантской змеи. Вернее, змея, чьи чешуйки размером с Иккинга. — Ещё рано, — голос почти неотличим от шелеста, но каждое слово слышно чётко, будто отпечатывается в мозгу.       Иккинг медленно открывает глаза. Больно дышать, думать, жить. Грудь снова горит огнём, сильнее остального тела.       Медленно, Иккинг садится. Зрение и слух возвращаются не сразу, ещё время требуется, чтобы глаза привыкли к темноте. Парень в кольце, вокруг дикие драконы, однако ни один из них не рискует нападать. Слишком опасен, говорят запахи на его теле, не стоит связываться с сильными драконами.       Боятся. Это хорошо сейчас. Иккингу сложно даже стоять на ногах, не то что защищаться.       Взглядом он приманивает ужасное чудовище, залезает ему на шею и заставляет зажечь огонь в пасти. Сверху — крышки люков, запертая драконья и открытая человеческая. Вот только даже откинуть крышку и вылезти стоит неимоверных усилий. Некоторое время парень просто лежит на палубе, разглядывая фигуры часовых на пристанях. Многие спят, да практически все, кого он видит. Но и бодрствующие едва справляются со сном.       Внимание привлекаются огромные пузыри, идущие откуда-то из-под воды. Мозги работают плохо, но всё же складывают два и два.       «Снэр… как же тебя позвать?»       Не сразу на палубе нашлось что-то, похожее на гарпун. Даже несколько штук, они стояли, прислонённые в тени к какой-то постройке на палубе, напоминающей укрытие для рулевого.       Первый упал в воду. Второй ушёл следом за первым. На третьем Иккингу удалось удержать один железом под водой и начать стучать. Звук почти не было слышно над водой, однако хорошо слышался под ней. Медленно всплыла драконья голова.       Иккинг улыбнулся, глядя на драконьего сына. Он заметно подрос с их последней встречи, но на бивнях уже были цепи. — Только молчи, — судя по глазам великана, левиафан тоже был рад видеть своего человека и готов выразить это вслух. — Устрой здесь хаос. Оставь мне одного дракона.       Снэр понял команду, и две антеннки завибрировали. Несколько секунд ничего не происходило.       Корабли начали раскачиваться. Из трюмов послышался рёв, по дереву поползло пламя. А после мир словно провалился в Муспельхейм*.       Драконы ревели, рвались из клеток, даже в ущерб себе пробивая путь наружу. Выбившимся из сил драконам даже не завязали пасти. Знали, что не выберутся, а если и взбунтуются, то есть, кому укротить их дикий нрав. Зря. Теперь охотники и наёмники платились за свою глупость.       Из дыр вылетали всё новые и новые драконы, ледяное дыхание левиафана перекрыло выход, оставляя щель на самом верху и под водой. Иккинг залез на лёгшего рядом змеевика, направляя того вглубь сетей пещер. — Найди всех, чьи запахи на мне, — дракон принюхался, на ходу выбирая направление.       Возле двери их никто не встречал, лишь по пути попалась пара наёмников, чьи жизни оборвались в пламени. Иккинг едва отворил засов, запуская внутрь и змеевика. — Беззубик, — наездник быстро обнял брата, после чего отошёл и указал на цепи. Несколько секунд под огнём змеевика и те потекли лужицами по камню. — Идём, у нас много работы, — Иккинг залез на змеевика. Беззубику больно бежать, с ним на спине — ещё хуже.       Дальше направлял уже Иккинг. Он помнил, что самец и самка фурий недалеко от Беззубика, и заняло несколько минут найти их арену.       Обе фурии напряглись, когда Иккинг зашёл внутрь, но, увидев позади змеевика и собрата, успокоились.       Пока плавили цепи, Иккинг доставал спицы, прикрепляя их к целым элеронам и «оживляя» искусственные. — Всё, вперед. У нас ещё один дракон.       Самка скрилла была готова к обороне, когда они вошли. Но три фурии вынудили её умерить свой пыл. Тем более, её пришли освобождать. — Всё, вперёд, вперёд! — рисковать и освобождать самца, убившего его, когда пещеры вокруг трясутся и грозятся обвалиться, Иккинг не рискнул.       Они возвращаются на причал. Хаос окрасился кровью — наёмники сражаются с драконами, драконы — с наёмниками и охотниками, кто-то из охотников бьётся, кто-то — разумно пытается укрыться от выстрелов, когтей, шипов и клыков.       Их стая пытается держаться вместе, однако падающие камни перекрывают путь, раздавив голову змеевика в лепёшку. Иккинг впечатывается прямо в булыжник. — Уходите! Мы вас догоним по другому пути, спасайтесь! — Беззубик ревёт, не желая уходить, — Прошу, брат. Ради меня.       Иккинг с мольбой смотрит в зелёные глаза. И Беззубик сдаётся, уходит, подгоняемый двумя другими фуриями. Они петляют с самкой скрилла меж упавших камней — подниматься слишком рискованно. Укрываются от падающей туши за одним из кораблей. С криком сверху кто-то падает с палубы совсем рядом с ними, ломая что-то и всхлипывая, но Иккинг останавливает скрилла, которая хочет впиться в глотку охотнику. Знакомые татуировки, лицо и глаза лишь подтверждают догадку. — Хочешь жить? — даже не задумываясь, парень не сильно старше Иккинга кивает. — Тогда залезай, — Иккинг протягивает руку.       Эрет колебался недолго. Страшно сесть верхом, да. Но умереть страшнее. Вдвоём они впритык помещаются между шипами, но самка не жалуется — Иккинг спас её, она в долгу.       Впереди виднеется дыра в ледяной стене, наездник видит Снэра, замораживающего почти всё вокруг. — Уходим! — кричит левиафану, когда тот заметил человека. И смутьян ныряет. Цепей уже нет, фурии позаботились и об этом.       Иккинг слышит шипение парня позади и тут же понимает причину — стрелы, много стрел. Самка вскрикивает, как и сам Иккинг — каждому из них прилетело. Колено пронзает боль, теплая кровь струится по ноге, согревая. Иккинг крепко сжимает зубы — мышцы, сведенные судорогами, эхом отзываются болью на боль.       Взмах, взмах, взмах — самка старается улететь подальше. Они тратят почти все залпы на то, чтобы пробить проход сквозь лёд смутьяна и освободить того от цепей. Так надо, так сделал брат этого странного человека, а значит, это важно. Её пара держится рядом, но его искусственный хвост опасно горит. Они не взлетят с воды, а на снегу слишком опасно.       Она ловит его взгляд. Нет, нет, пусть даже не думает! Но младший толкает её в грудь, заставляя лететь. Нет!       Её пара складывает крылья, пикирует. Младший дракон рядом тащит всё дальше и дальше, он видел своего наездника в воздухе и снова теряет того из виду, отвлекаясь на неё.       Воздух разрезает свист. Нет!       Мощный взрыв чувствуется даже в воздухе. Ударная волна подстёгивает их, скрилл ненадолго теряет равновесие, быстро восстанавливая его. Иккинг слышит, как трещит камень, как он падает в воду. Часть крепости рушится, хороня под собой не успевших уйти драконов и людей. Но Иккинг не видит этого — слишком много всего, слишком больно. Тьма гостеприимно распахивает объятия, накрывая пятнистыми чёрными крыльями и даря облегчение.