***
Утренний будильник — это враг номер один в жизни каждого человека, который хоть раз страдал от бессонницы. Гермиона чувствовала себя совершенно разбитой после ночи, проведённой в раздумьях из-за Малфоя, его небольшого откровения и того мотоциклиста, севшего ей на хвост опять же из-за блондина. И зачем она вообще с ним хоть как-то общалась? Ах, да, чувство справедливости не позволяло Гермионе промолчать, как итог: бесполезная влюблённость и угроза жизни — очаровательный набор в дополнение к Драко Малфою. — Миона! Ты не заболела? Выглядишь жутко, — вышедшая из ванной комнаты Джинни не смогла не отметить бледность лица и огромные синяки под глазами подруги. Гермиона обречённо хмыкнула себе под нос и смерила подругу строгим взглядом. Вечером, точнее будет сказать, ночью, когда она вернулась в спальню, Джинни была готова напасть с расспросами. Но, узрев растерянный вид Грейнджер и как та молча скрылась за дверьми их ванной, Уизли решила подождать до утра. И что-то сейчас настроение Гермионы ей совсем не нравилось так же, как и несколькими часами ранее. Неужели всё было настолько плохо после их отъезда с Гарри? Крам казался весьма подходящей кандидатурой на роль первого парня ледяной принцессы Грейнджер, но, видимо, что-то пошло не так. — Возможно и заболела. Это же так «логично» — таскаться в платье в ноябре, — прохрипела девушка, собирая средства по уходу и косметичку, после неторопливо зашагав к ванной. — Но вы же были на машине? — поторопилась уточнить Уизли, но была грубо проигнорирована, когда дверь ванной захлопнулась прямо перед её носом. Опять. Всё же быть подругой Гермионы Грейнджер иногда бывает так утомительно. С тяжёлым вздохом девушка остановилась напротив зеркала, разглядывая своё отражение. Кошмар на улице Вязов и Джек-потрошитель нервно курили в сторонке, потому что утренний облик Гермионы не сулил ничего хорошего. Она крутилась в постели как минимум до четырёх утра, размышляя о том, что на это раз судьба ей припасла. Неизвестный преследователь на байке, Малфой в качестве подставного парня и угроза оказаться средством воздействия на упрямца — перспективы, явно отличающиеся от её детской мечты. Идея стать прокурором и пойти по стопам деда, которого она даже толком не помнила, сейчас казалась уже не такой заманчивой. Ведь жизнь юриста, выступающего в роли обвинителя в суде, напрямую была связана не с самыми добрыми людьми, ждать мести можно было откуда угодно! Где-то между складками полотенца завибрировал телефон. Девушка нахмурилась, пытаясь найти тот побыстрее. На экране высветилось несколько сообщений от абонента, который молчал последнюю неделю. «Увидимся в кампусе». «Обязательно иди вместе с Уизли». «Если эта рыжая бестия вознамерится улизнуть к Поттеру, сообщи мне, я тебя встречу». Гермиона слабо улыбнулась и тихо хмыкнула. Надо же, какая ирония: Малфой переживал и нянчился с ней, как с ребёнком. Такие перемены и всего за одну ночь. Но именно это и доказывало правоту Гермионы на его счёт: парень сам по себе не представлял никакой опасности, он не был плохим, хотя и пытался таким казаться. Односложно ответив согласием, девушка включила горячий душ, отправляясь под его согревающие струи. Ей нужно собраться с мыслями, потому что впереди её ожидал долгий день, наполненный усталостью. Сегодня в кои-то веки они пришли в аудиторию раньше положенного, а не прямо перед звонком. Поэтому Джинни не упустила этой возможности, чтобы расспросить девушку о прошедшем свидании. — И что? Неужели ничего? Он даже тебя не поцеловал? Даже не попытался? — Я же сказала, что нет. Мы решили остаться друзьями, — спокойно повторила Грейнджер, уже устав отвечать одно и то же. Очевидно, Уизли была разочарована в этом сильнее кого-либо ещё, потому что весь её вид выдавал крайнюю степень огорчения. — Я не понимаю, ты же ему так нравишься… — Просто Виктор решил, что со мной ему не тягаться, — наглое вмешательство в беседу, самодовольный тон и совершенная ложь — кто ещё это мог быть, как не Малфой? — Кстати, мудрое решение. Парень отодвинул стул напротив и сел к ним лицом, обхватив спинку руками. Он с усмешкой наблюдал за тем, как лицо рыжей Уизли вытягивается, стоило ему нагло взять Грейнджер за руку, целуя изящные пальцы на глазах у всей аудитории. — Доброе утро, Гермиона. Как спалось? Девушка мгновенно отреагировала на этот его жест, выдернув кисть, и с таким возмущением посмотрела на него, словно бы он совершил преступление. — Ужасно, Малфой. Может, прекратишь этот фарс? — Какой фарс? — на его лице отразилось искреннее недоумение, но Гермиона уже прекрасно знала, что всё это было лишь игрой: умелой и продуманной. — Я уже не могу пожелать доброго утра своей девушке? Гермиона, не будь такой жестокой. — ЧТО?! — голос Джинни взлетел на несколько тонов всего за одно мгновение. — Гермиона! — Джинни, я всё объясню, — сразу поторопилась оправдаться девушка, но, ощутив горячие пальцы на своём запястье, снова попыталась вырваться. В этот раз Малфой так легко её не отпустил, а только настойчивее потянул в свою сторону, словно предупреждая. — Да что тут объяснять? Твой идол-идиот Крам прошляпил такую девушку. Ну, а я не привык упускать возможности и как раз оказался в нужное время в нужном месте, чтобы довезти твою подружку до дома. Всё просто, даже к гадалке не ходи. Гермиона достаточно умна, привлекательна и воспитана, чтобы подходить мне в качестве пары. Кстати, сегодня за ланчем тебе придется сесть со мной и Блейзом, надо всё хорошенько обсудить. Уизли рядом разве что была способна продолжать дышать, возмущенно взирая на этого хорька, возомнившего себя королём леса. Речь его была такой вычурной и прямолинейной, парень буквально кичился своим положением, словно снисходя до Гермионы своим неожиданным вниманием. И это было отвратительно. — Она тебе что, лошадь? Описываешь, будто по списку на рынке. Если ты думаешь, что из-за одного твоего желания Миона будет твоей девушкой, то поцелуй меня в зад, придурок! Нет! Грейнджер не будет с тобой! Аплодисменты и занавес. Сейчас вы могли лицезреть истинное лицо деревенской выскочки Уизли, корона которой была ей совершенно не к лицу. Выражение лица Малфоя мгновенно изменилось, приобретая черты пугающие и коварные, ухмылка скривила его губы, а в глазах сверкнула маниакальная радость из-за шанса снова сказать гадость. — Нет, Уизли. Я не привык оценивать своих партнёров по качествам ездовой лошади, это прерогатива исключительно вашего семейства, вышедшего с грядок. Скоро начало лекции, не скучай слишком сильно, дорогая, — сверившись с часами, хмыкнул Драко, резво вставая, и под шокированные взгляды всех и вся ловко поцеловал Гермиону в щеку, не забывая поправить её выбившиеся из хвоста волосы, чтобы ближе склониться к уху. — Если попробуешь ей что-то ляпнуть, невольно втянешь и свою беспардонную подружку в то дерьмо, где мы застряли. Так что будь добра, играй правдоподобно. С сегодняшнего утра ты — моя, — шепнул он, так же быстро уходя, как и появился парой минут ранее. У Гермионы мурашки побежали по всему телу от этого вкрадчивого шёпота. И если бы не смысл того напоминания, то она непременно расползлась бы безвольной лужицей прямо под партой. Но это было предупреждение, причём весьма красочное, чтобы прежнее волнение нашло своё отражение в беспокойстве за жизнь подруги. Грейнджер сжала кулаки на столе и с тревогой оглянулась на девушку рядом, которая буквально пыхтела от гнева, сверля взглядом спину блондина. Да уж, задачка, как заставить Джинни поверить в то, что Драко не такой уж плохой и действует исключительно на благо самой Гермионы, когда он ведёт себя по-прежнему, как мразь, и не церемонится при выборе выражений? Это было слишком сложно. Обречённо вздохнув, Гермиона устало потёрла свой лоб, прикрыв глаза. Занятия ещё даже не начались, а она уже чувствует себя, будто отсидела весь курс лекций Флитвика разом. — Гермиона, это правда? Как? Когда? — стоило только лекции начаться, как подруга сразу зашипела на ухо. Порой Гермионе казалось, что Джинни совершенно не знала такого понятия, как личное пространство. Что ж, наверняка всему причиной была её большая семья и огромное количество людей в каждой комнате. В такой семье действительно невозможно надолго спрятаться ни от кого. Только вот для самой Грейнджер подобное было чуждо. В противовес своей новой подруге девушка не любила делиться информацией о себе ни с кем, а ещё допускать в свою зону комфорта посторонних лиц, но разве против Уизли устоишь? — Вчера вечером, — шепнула она в ответ, осознавая, что лучше сдаться сразу, чем пытаться юлить. От неё всё равно не отстанут. — Так и знала, что с этим белобрысым не всё чисто. Скажи мне честно: он тот, кто тебе действительно нравится? Иначе я не вижу смысла в том, что ты не дала Виктору шанса. Гермиона уткнулась виноватым взглядом в стол. Безусловно, Джинни была права в своих вопросах, но вот с причиной отказа она ошибалась. Хотя Гермиона сама себе не могла толком объяснить, почему сделала это. Просто Виктор был «героем не её романа», если выражаться литературным языком. В то время как Малфой… Девушка снова посмотрела на первые парты, отмечая, что сегодня парень был слишком растрёпан и одет в более удобную и мешковатую одежду, было похоже, что он тоже собирался второпях. А учитывая, что ему ещё стоило ехать сюда из Лондона… сколько он сегодня часов поспал? Даже при самом быстром вождении, на которое был способен Драко, дорога туда и обратно заняла бы пару часов в общей сумме: занятия начались в девять, а уехал он от неё в полночь. Математика простая и совершенно не радужная. Сегодня Малфой явно рисковал проспать либо попасть в аварию. Девушка ощутила волнение и смущение, ведь именно из-за неё он буквально намеренно пожертвовал временем и сном. Удивительно, как подобные действия могут отразиться на её эмоциях. — Да. Он мне нравится. — Чёрт, так и знала, — чертыхнулась рыжая, начав ритмично постукивать ручкой по столу, а потом внезапно придвинулась ближе. — Ну, а он что? — В смысле? — Гермиону даже испугали такие резкие наступления в её сторону. Джиневра иногда напоминала ей охотника. Только вот её жертвой были не звери, а подробности. Воистину пугающая женщина. — Ну, что он говорит о тебе? Что вы вообще вчера делали? Он тебе признался? — Ну… мы поужинали вместе. В ресторане «Paul». И он пытался быть даже милым. — Пытался быть или был милым? Гермиона, говори конкретнее, это очень важно. — Да что ты пристала ко мне? Решение уже принято и от чужого мнения оно не изменится! — снова вспыльчивая натура проснулась с такой скоростью, что Гермиона не успела задуматься о смысле своих слов, только заметила, как блеск обиды сверкнул в синих глазах подруги. Джинни сразу отодвинулась в сторону. — Ну, как знаешь. Я лишь хочу помочь и напомнить, что именно этот человек трепал тебе нервы всего неделю назад. Из-за него мы поссорились и делаем это снова. Если он тебе настолько дорог, то пожалуйста. Но Гермиона, он совершенно не тот человек, за которого его все принимают, — прозвучало это, как гром среди ясного неба. Гермиона даже замерла, потому что смысл последней фразы был слишком хорошо ей понятен и знаком. В отличие от самой Джинни, которая ляпнула это, имея в виду мерзкую натуру Малфоя, для Гермионы эти слова имели куда более глубокое и пугающее значение. Грейнджер промолчала, упрямо сжала губы и вернулась к теме лекции, стараясь нагнать пропущенное. Но слова подруги всё ещё громко звучали в голове, словно заключённые в черепной коробке: «Он совершенно не тот человек, за которого его все принимают». Это было сложно: сидеть в столовой за другим столом и чувствовать осуждающие взгляды друзей на своей спине. Гермиона вздохнула, положив ладони себе на шею, и вымученно улыбнулась, глядя на Блейза, который смотрел на неё с состраданием. — Сочувствую, — только и прокомментировал он, когда Драко со своими наставлениями заставил девушку сидеть на месте, а сам ушёл за едой. Конечно, это была попытка с его стороны хоть как-то отгородить её от поползновений друзей, что могли перетащить её обратно за свой стол и нарушить все их планы. Но вот тотальный контроль слишком остро ощутился именно сейчас. Малфой мгновенно «метил» людей, что оказывались под воздействием его извращенной заботы и опеки. — Драко сказал мне насчёт мотоциклиста. Я тоже его видел, но игнорировал. Но с учётом последних событий буду высматривать теперь за каждым поворотом, клянусь тебе. Гермиона грустно усмехнулась, обводя пальцем давно засохший круг от колы на лакированной поверхности стола. Тёмное пятно въелось в покрытие словно паразит, таким же образом жизнь и окружение Малфоя вгрызались в её жизнь. Такого рода аналогия показалась Гермионе безнадежной и очень правдоподобной. Всего-то стоило впустить в свою жизнь этого человека с его заморочками, как без всякого на то желания следы остаются слишком отчётливыми и уже не выводятся, даже самыми сильными химикатами. — Да… Кажется, меня это тоже ожидает. Вопрос только один: когда меня приспичит в туалет, Малфой меня туда за руку поведёт? Блейз засмеялся, понимая, о чём говорит девушка: — Конечно, нет! — вытирая несуществующие слёзы, парень пожал плечами, высматривая друга в толпе студентов: — Но поводок нацепить вполне может. Он же параноик. — Я заметила, — устало вздохнула Гермиона, как-то обречённо подперев щеку кулаком. Малфой вернулся в течение пяти минут, ставя поднос перед Гермионой и садясь рядом, демонстративно кладя руку на спинку её стула. Если бы кто-то смотрел сейчас на них со стороны, то не возникло бы ни единого сомнения, что эти двое вместе. Гермиона сжалась всем телом, ощущая жар исходящий от Драко волнами. «Словно кипятильник», — мысленно отметила девушка, понимая, что ей нужно направить свои мысли в другую сторону, подальше от физических особенностей тела Малфоя. Потворствовать этим глупым чувствам было глупо, а она никогда не делала глупостей в своей жизни. Ну, за исключением тех моментов… опять же из-за Малфоя. Всё в её жизни идёт наперекосяк из-за него! Хотела чего-то не по плану? Получите и распишитесь: море проблем в комплекте к обаятельному мерзавцу. — Что вы хотели обсудить? Вы уже решили, как узнать, что хочет этот человек? Долго мне ещё быть его подружкой? — не в состоянии скрыть свою нервозность, что возрастала в разы рядом с Драко, Гермиона заёрзала на стуле. — Как будто это настолько ужасно. Наслаждайся моментом, пока есть шанс, бобрёнок. И ешь свой ланч, тебе ещё до вечера на парах сидеть, — усмехнулся Драко, подвинув поднос ближе. Блейз напротив показательно изобразил тошноту и заржал, хитрым взглядом пялясь на своего друга. Между этими двумя определённо была какая-то телепатическая связь, потому что, обмениваясь такими взорами, парни словно переговаривались. — Да пошёл ты! — фыркнул Малфой на Забини, швырнув ему в лицо бумажкой от зубочистки. И вот как их понимать прикажете? — А ты не будешь есть? — нахмурилась Гермиона, замечая на подносе порцию только на одного. — Мы с Блейзом уезжаем после перерыва по делам, перекусим по дороге. Так что мы будем вынуждены оставить тебя здесь. Приклейся к своим полоумным дружкам так, как сможешь, чтобы и на секунду не оставаться одной. Вопреки ожиданиям Грейнджер напряглась, услышав лишь одну фразу. — Куда вы? Малфой тяжело вздохнул, понимая, что она снова заметила не то, что было нужно ему. — В тюрьму. Мы поедем в тюрьму, — увидев её испуганные глаза, Драко не смог сдержать смеха, впихнув в рот девушки круассан прежде, чем она успеет заговорить. — Помнишь те файлы из компьютера в клинике? Мы с Блейзом прошерстили всё «от и до» из того, что нашли. И помимо того оффшорного счёта, что там фигурировал, часто встречался ещё один. И его владелец — Крауч-младший, с которым нам придётся побеседовать с глазу на глаз. Девушка выпала в осадок, прожёвывая круассан и переводя взгляд с одного юноши на другого. — Но он же преступник… убийца! — Как и те люди, что работают на наши семьи, и те, кто работает в клинике. Крауч был одним из них. И не надо так удивляться. Я тебя предупреждал, что всё хуже, чем кажется! — снова осадил её Малфой. — В любом случае, операции, что они проворачивали, не просто нарушают закон, а являются прямой контрабандой на территории всего Европейского союза и подрывают десятки международных договоров. Это не просто мухлёж, а что-то более серьёзное. Там были списки посредников, кто перевозил всё через границу… — ощутив, как Гермиона встрепенулась, Драко обречённо вздохнул. — Твоих родителей я там не видел, успокойся. Но списки скачались не полностью, а поэтому быть уверенными не стоит. Грейнджер ощутила, как температура её тела поднимается от стресса, тем временем парни выглядели абсолютно спокойными, словно обсуждали погоду на ближайшую неделю. — Такая глупость — фиксировать всех, кто в этом замешан. Так же можно найти каждого! — фыркнул Забини напротив. — Наверное делал такой же параноик, как и ты, Драко. Малфой пожал плечами: — Это весьма выгодный ход, если кто-то захочет улизнуть. Поскольку с помощью таких документов можно повлиять на любого, кто был задействован в этой афере. Все данные хранились во внутренней базе данных, так что попасть в неё было невозможно без доступа к главному компьютеру. Они были защищены от утечки во внешний мир, но весьма удачно давили своей силой внутри организации. Доступ закрыт. — Да, но только к этой базе данных смогли получить доступ два студента, — снова напомнил итальянец, вызывая самодовольную усмешку друга. — Зато КАКИЕ два студента? Гениальная умница Грейнджер и потомственный преступник Малфой — рука парня сама легла на макушку Гермионы, словно бы одобряюще погладив. И это было так странно, но приятно. Девушка поёжилась под этой рукой, едва ли приподняв взгляд. Малфой даже не смотрел в её сторону, слушая смех друга: — У-у-у, уже входишь в роль парня Гермионы? Тебе идёт. — Заткнись, придурок!***
— Мне не по себе, что мы должны оставлять её на этих полоумных кретинов, — тихо бормотал Малфой, сидя в машине друга и наблюдая за тем, как Гермиона выходит из столовой вместе со своими друзьями, уцепившись за локоть Лонгботтома, чтобы спрятаться под зонтом от моросящего дождя. Забини рядом тихо хмыкнул. Когда ночью друг заявился в его дом, он ничего не говорил. Только сказал, что останется здесь на ночь. Драко редко поступал подобным образом, но, если такое произошло, значит случилось что-то настолько морально выматывающее, что добираться до своего дома Драко счёл небезопасным. Уже утром Блейз узнал в мельчайших подробностях всё то, что друг держал в себе: желание Реддла сделать его своей заменой, сцены его сумасшедшей тётки, требование отца в оплату за «свидание» с Краучем и новости о слежке за Грейнджер. Гермиона снова оказалась частью их тандема совершенно незапланированно. Когда Драко добавил, что они будут играть пару на глазах общества, Забини не сразу поверил в это. Но, пронаблюдав за другом в столовой, понял, почему в том проснулось такое благородство: — Она тебе не безразлична? — негромко спросил Блейз. Драко рядом тяжело вздохнул, уронив лицо в свои ладони. Его будто лишили всех сил, стоило ему услышать этот вопрос. — Не знаю… Я, — сведя брови к переносице, Малфой снова посмотрел в сторону кампуса, хмурясь сильнее, стоило заметить, как Гермиона опять спорила с Роном, забыв напрочь про дождь и игнорируя попытки Лонгботтома спрятать её под зонт. Толстолобая идиотка, ведь заболеет же! — Вчера я понял, что цеплялся к ней, чтобы найти хоть что-то плохое, что могло бы заставить увидеть в ней такую же пустышку, как и все остальные. — Не нашёл? — Забини был терпеливым. — Только больше погряз. У меня не было и шанса её не заметить. И теперь она в опасности, — впервые на своей памяти Забини слышал боль в голосе друга, когда он говорил не о матери. — Мужик, всё будет хорошо. Мы вытащим её. — Да. Вытащим, и я оставлю её в покое. Поехали. Время, — стукнув по панели, Драко показательно уткнулся в телефон, лишь бы не думать снова о Грейнджер. Здание тюрьмы было обнесено высоким забором, чьи каменные стены ограждали мир от преступников, что ещё не услышали решения суда. Острая проволока по всему периметру красочно иллюстрировала перспективы попытки совершить побег. Все знали, что из этого места сбежать могут только настоящие счастливчики. Блейз припарковался в квартале, не желая засветить свой автомобиль на камерах, так как он и без того отличился, став участником аварии. Дразнить интерпол такими сведениями он не собирался, а уж вероятность того, что за ним велась слежка из-за рода деятельности отца, была крайне высока. И Драко в этом вопросе был полностью солидарен с Блейзом. — Что ты хочешь у него выспросить? Забини искренне хотел помочь другу, который оказался не в самом выгодном положении сейчас. Быть обязанным явиться к Реддлу — всё равно, что пройти точку невозврата: шанс, что всё останется как раньше, минимален. И ему было действительно страшно за товарища, который давно перестал выбирать слова. Раньше Драко был идеальным ребёнком: делал всё, что ему скажут, знал когда и что мог сказать, а когда стоило промолчать. Однако в подростковом возрасте его характер круто изменился, можно было подумать, что половое созревание сказалось не на его физических качествах, а на мнении и отношении к окружающим. Грубость, безразличие и полное игнорирование меры стали его главными отличительными чертами. Идти к Реддлу с таким характером — настоящее самоубийство. Надеждой оставалось желание главы синдиката поставить этого строптивого мальчишку на свою должность. И кто его знает, может, такое хамское поведение он оценит иначе, чем все остальные. По крайней мере, даже отец Блейза перестал снисходительно относиться к Драко. — Узнать всё: от начала до конца. За что его сдали, чем он так не угодил? А главное: кто по факту руководит этой клиникой. Нам нужен владелец того оффшорного счёта. Слишком часто он встречается в отчётах, так что скорее всего именно он глава этой пирамиды. Блейз нахмурился, прикидывая, какими вопросами было бы возможно это вытащить: — Сомневаюсь, что он пойдёт тебе на встречу. Зачем ему это делать? Коварная улыбка друга пугала не на шутку: — У меня найдётся, что ему предложить. Какого чёрта? — стоило парням дойти до поворота и выйти на нужную улицу, как они встали, как вкопанные, во все глаза смотря на дорогущий Мерседес со знакомыми номерами у ворот тюрьмы. Блейз не стал дожидаться, пока их заметят, и резким движением за шиворот затащил друга обратно, скрываясь от глаз посторонних. Парни синхронно выглянули из-за угла, присматриваясь к происходящему. Малфой просто не мог поверить своим глазам, наблюдая, как из автомобиля выходит его тётка, стоило только воротам тюрьмы распахнуться. Всклоченный и заросший Крауч вышел на свет с самой самодовольной улыбкой, встречая женщину чуть ли не с объятьями, но та только упёрлась рукой ему в грудь и пренебрежительно отмахнулась, кивнув на багажник. Мужчина скривил лицо и громко засмеялся, уходя в указанном направлении, чтобы отдать Фенриру свою сумку с вещами и спрятать ту в багажник, после чего сел следом за Лестрейндж на заднее сидение. — Эта сучка забирает Крауча? Как? Откуда разрешение? Что происходит? — Твой отец в курсе? — Блейзу уже совершенно не нравился весь этот цирк. — Не знаю. По нему не было заметно. Хотя… я уже не могу быть уверен ни в чём. Может, это была уловка, чтобы заставить меня явиться к Реддлу? — Всё может быть, — Блейз пожал плечами и постарался потянуть друга прочь. — Пойдём отсюда. В тюрьме нам делать теперь нечего, а твоей тётке на глаза лучше не попадаться. — Ты прав. Друзья успели отойти подальше к тому моменту, когда автомобиль Лестрейндж остановился на перекрёстке. Ну, хотя бы крупица удачи сегодня всё ещё была при них. Хотя горькое разочарование от разрушенных планов осело густым горьким привкусом в глотке. Неужели у него не будет шанса всё это исправить?***
Гермиона не любила секреты. Как минимум потому, что её любознательная натура не могла спокойно переносить их наличие без попыток разгадать, что от неё скрыли. Догадки, теории и размышления — были лишь малой долей того, чем загружал себя её мозг, столкнувшись с тайной. Мысли о подобном не покидали её голову до тех пор, пока истина не становилась явной, а секрет переставал таковым являться. Возможно, многие сказали бы, что это наглость и ослиное упрямство, но Гермиона с этим не согласилась бы. Хотя… Да, это они и были, в тандеме. Чего уж скрывать? Но вот Грейнджер сама стала владелицей тайны и была вынуждена искать ходы для отступления, чтобы никто из её друзей даже на миллиметр не приблизился к разгадке. И сейчас она очень отчётливо поняла, как же тяжело жилось всем тем людям, тайны которых она упорно старалась раскрыть. Ей даже стало стыдно, самую малость, за своё весьма эгоистичное любопытство. Как бы то ни было, её друзья не были в восторге от новости, что она сошлась с Малфоем. И особо ярым противником такого расклада неожиданно для всех оказался Рон, до этого не проявляющий никаких эмоций, касаемо Грейнджер, кроме ворчания. Старший брат Джинни, можно сказать, до этого просто добродушно терпел Грейнджер, но после объявления её отношений с Малфоем словно с цепи сорвался. Последней каплей для Гермионы стала фраза, в которой Рон обвинил её в предательстве, уподобив чуть ли не врагу всей нации. Она терпела всё время, что они были в столовой, отмалчивалась на очевидные и открытые выпады в её сторону, но это было той гранью, переступить которую Уизли просто не имел права. Рон не знал всех причин такого выбора, он не подозревал о той опасности, что дышала ей в спину. Рыжеволосый даже представить себе не мог что-то подобное, но посмел осудить её за этот выбор. Гермиона сорвалась. Думала, что сможет промолчать, но нет. Грейнджер ответила Рону ничуть не менее грубым заявлением, припомнив ему и чокнутую подружку, которая опять пропадала невесть где. Гермиона не забыла упомянуть и его извечные просьбы одолжить средств или помощь по мелким проектам, обращённые к Джинни. Девушка буквально прилюдно назвала его тупым приспособленцем, сидящим на шее у всей семьи, и ушла. Мисс Грейнджер впервые предпочла сбежать от проблемы и своих друзей, ослушавшись просьбы Драко не оставаться одной. Она просто не могла сейчас говорить с кем-то из них. Ей было стыдно за свою несдержанность и вспыльчивость. Это было настоящим проклятием для неё. Исходя из последних событий, девушка приняла решение временно пересесть от подруги, просто потому что не очень хотела слушать продолжение проповеди Рона, только в более мягком формате. К её радости, занимать место Малфоя никто не торопился, а уж сама она точно знала, что до конца учебного дня оно будет свободным. Со спокойной совестью Гермиона пересела вперёд и приготовилась к очередным занятиям, ощущая осуждающие взгляды на себе. Но сегодня больше никто не решился высказать ей, насколько сильно она была ужасна и грешна. — Ты теперь весь день будешь от меня бегать? — когда Макгонагалл отпустила всех с занятия после сдачи тестов, Джинни остановилась перед её столом, с самым хмурым видом осматривая подругу. Гермиона тяжело вздохнула. Это было так утомительно. — Послушай, я просто знаю, что ты обязательно продолжишь эту тему. Скажешь, что Рон был прав, хоть и перегнул палку. Напомнишь мне о том, какой Малфой говнюк. Но неужели ты думаешь, что от этого наши отношения изменятся? Я просто не хочу развивать этот бессмысленный конфликт, — устало протянула она, смотря на подругу снизу вверх, продолжая сидеть на месте. Джинни вскинула брови вверх, видя тот жалостливый взгляд, которым её наградила подруга, и только взмахнула своими волосами, отбросив те за спину. Она сама была не в восторге от того, что происходило сегодня. — Я тебя не узнаю. Что этот засранец тебе сказал, из-за чего ты так его защищаешь? Он тебе угрожал? Что между вами вообще произошло, что ты перевернула всё с ног на голову? Ещё пару дней назад ты бежала от него, как чёрт от ладана, а сегодня уже чуть ли с ложки не кормишь. Я не пытаюсь тебя обвинять, а просто хочу понять. У Гермионы челюсть свело от осознания, что пока они не разберутся со всеми проблемами, у неё просто нет шансов быть честной с подругой. Она ненавидела врать, не любила тайны и всегда билась за правду. Но сейчас она отчётливо поняла, что иногда приходится идти на жертвы, если цена становится слишком высокой. Порой стоит соврать, если тебе дорога жизнь человека, стоит стать врагом, чтобы защитить. — Мне очень жаль, что у тебя сложилось обо мне такое мнение, словно на меня можно повлиять словом и завладеть моей волей. Я с Малфоем лишь потому, что сама так решила. И не нуждаюсь ни в чьём одобрении, — отчеканила Грейнджер, буквально заставляя себя выталкивать наружу эти слова. Они ранили её саму, но Гермиона только сильнее стискивала зубы, в отчаянии смотря на подругу, словно моля услышать её зов через завесу этих обидных слов. Гермиона надеялась, что после, когда-нибудь, Джинни поймёт её и примет обратно. Но сейчас она сама была той целью, рядом с которой не стоило находиться. — Хорошо. Я тебя услышала. Теперь мы не друзья? Грейнджер снова поперхнулась воздухом, чувствуя этот камень боли, что тянул её на самое дно, в беспросветную тьму. — Почему же? Я хочу быть тебе другом, Джинни. Но сможешь ли ты принять меня такой? Я сомневаюсь… Уизли плотно сжала губы, едва заметно кивая. Она понимала, о чём ей говорила Грейнджер. Способна ли Джинни будет принять эту тишину со стороны подруги? Способна ли она будет не спрашивать ни о чём? Обменявшись с ней лишь взглядами, девушка резко развернулась, уходя из кабинета, но замирая у самого выхода: — Знаешь, Миона? Дружба — это нечто невероятное, основанное на взаимном доверии. И я доверяю тебе, твоему выбору и верю, что Малфой тебе действительно нравится. Но он мне никто, и я не могу доверять в первую очередь ему. Если он тебя обидит… я его убью. Совершенно серьёзно, — глаза девушки потемнели от гнева и того коктейля эмоций, что взрывали её разум. Гермиона была поражена таким ответом. Они уже давно остались в помещении лишь вдвоём. В пустом помещении слова Уизли разлетелись эхом под потолком, словно куполом накрывая её сознание. Она волновалась за неё, всё ещё считала другом, даже после всех этих слов. Джинни уже ушла, а Гермиона так и осталась сидеть, чувствуя, как подступают слёзы. Снова. Слишком часто она испытывает это в последнее время. Упрямо стиснув зубы, девушка заставила себя проглотить этот ком и стала наконец собираться. Грейнджер медленно брела по коридорам, студенты уже разбежались: кто-то ушёл домой, а кто-то на дополнительные занятия. И пустынное состояние университета выглядело весьма непривычно. Гермиона почувствовала силу своего одиночества именно сейчас, когда вокруг было тихо, а звук собственных шагов совпадал с ударами сердца. Девушка заметила его совершенно случайно. Чёрная фигура в кожаной куртке и с густой гривой кудрявых волос мелькнула на лестничном пролёте этажом выше, когда она подняла взгляд туда, среагировав на звук. Мотоциклист на этот раз был не снаружи, а внутри, и это было словно удар. Ужас завладел разумом за секунды, выбрасывая адреналин в кровь. И снова, как в клинике, Гермиона побежала вперёд, только на этот раз она не сжимала крепкую ладонь, ведущую её за собой. Сейчас она сама должна была делать выбор и принимать решение. Словно во сне девушка пробежала один пролёт и толкнула дубовую дверь, выскакивая в коридоры второго этажа. Она бежала вперёд, боясь даже оглянуться, потому что звук тяжёлых шагов сзади был слишком отчётливым. Кровь грохотала в висках, и липкий страх, что сегодняшний вечер она не переживёт, захватил все мысли. Проклиная себя изо всех сил, Гермиона вспоминала слова Драко, что просил её не оставаться одной и не задерживаться в университете. Неужели это было так сложно? Неужели она не могла послушаться кого-то хотя бы раз в своей жизни?! Гермионе хотелось кричать, но голос застыл в глотке при очередном вздохе. Ей было страшно. Слишком страшно, чтобы услышать или заметить кого-то ещё. Поэтому, когда за поворотом её почти сбили с ног, девушка даже не сразу сообразила, что произошло, цепляясь в полы мягкого пальто. — Мисс Грейнджер, осторожнее! Куда Вы так… Мисс Грейнджер? — профессор Люпин всегда такой добродушный и лёгкий, сейчас насторожился, замечая состояние студентки, которая хваталась за него в ужасе, тревожно оглядываясь назад. Расширенные зрачки, дрожащие губы и трясущиеся руки, как же хорошо ему это было знакомо. — Что там? Кого Вы увидели? — Это он… Он идёт за мной! — произнесла Грейнджер едва слышно, пытаясь снова убежать, но Римус быстро перехватил руки девушки и прижал её к стене, зажав рот. Гермиона в панике встрепенулась и замерла, смотря в глаза своему профессору, что прижался к ней так близко и приставил палец к губам, заставляя тут же замолкнуть. В глазах напротив Гермиона увидела что-то пугающее и отчасти знакомое. Решимость, присущая людям, которые сталкиваются со своим страхом лицом к лицу постоянно. Мужчина тихо опустил свой дипломат на пол и прижался к стене рядом, удерживая Гермиону одной рукой на месте. Люпин притаился подобно хищнику на охоте. И такой вид в глазах Гермионы был для него слишком странным. Это случилось за несколько мгновений. Они могли слышать тяжёлые шаги, как человек приближался к повороту, а его массивные ботинки, напоминавшие армейскую обувь, громко стучали при соприкосновении с каменным полом. Казалось, что можно услышать даже дыхание идущего. Весь мир Гермионы сжался до этих ритмичных звуков, создающих мелодию её личного реквиема. И тут случилось невероятное — профессор Люпин точно стал другим человеком, делая выпад наперерез преследователю. Девушке даже не удалось заметить движение рук и ног, когда фигура в чёрном, словно по велению магии, перелетела через себя, грузно рухнув на пол. Профессор быстро оказался сверху, уже занеся руку для нового удара, но замер. — Сириус? Ты что здесь делаешь? Фигура на полу хрипло рассмеялась, не предпринимая ни одной попытки к сопротивлению и легко постучала профессора по плечу. Ужас Гермионы смешался с непониманием. Они знакомы? — Привет, Римус. Очаровательное приветствие от старого напарника. Ты почти не потерял хватку, — голос поверженного был низким и прокуренным. Мужчины смотрели друг на друга, а после Люпин помог тому подняться, смотря на товарища во все глаза. — Я думал, что ошибся, что видел не тебя! Какого чёрта ты запугиваешь моих студентов? Тот, кого именовали Сириусом, приглушённо засмеялся и размял плечо, которым не самым удачным образом приземлился на каменный пол. Гермиона забыла, как дышать, когда серые глаза её преследователя посмотрели прямо на неё. Девушка тихо попятилась назад, надеясь убежать. — Гермиона, не бойся. Это Сириус Блэк, он из Европола, мы раньше работали вместе, — Люпин постарался остановить девушку прежде, чем она сорвётся с места. — Что? Тогда зачем он преследовал меня больше недели! Сириус виновато улыбнулся и пожал плечами: — Нужно было убедиться, что ты действительно близка с Малфоем. Грейнджер замерла, ощущая иронию событий. Она не была близка с Малфоем до тех самых пор, пока не ввязалась в дело с клиникой родителей. И этим действом заставила правоохранительные органы решить, что они с Малфоем близки… — Подождите-ка… — девушка нахмурилась, размышляя обо всей этой ситуации. — Зачем вам Малфой? Не может же быть всё настолько плохо? Римус аналогично своей студентке удивленно посмотрел на Блэка, старающегося сохранить лицо, но мимика выдала его. — Вообще-то может. Гермиона Джин Грейнджер, нам нужна Ваша помощь. Разумеется, об этом никто не должен узнать.***
Светлый кабинет в одной из центральных гостиниц Лондона был щедро залит светом, а тихий аккомпанемент Шопена создавал атмосферу покоя и умиротворения. Ей это было нужно. Чтобы не отвлекаться на стресс, сопровождавший на протяжении большей части жизни, Нарцисса часто старалась занять себя работой. Конечно, Люциус предпочёл бы, чтобы его жена всё время сидела дома под надзором охраны и камер. Но женщина прекрасно отдавала себе отчёт в том, что сидение в четырёх стенах сведёт её с ума. Поэтому часть легального бизнеса, связанная с гостиницами и ресторанами, что находились в пределах Великобритании, часто оставалась в её руках. Так и сейчас миссис Малфой старалась максимально занять своё время, лишь бы не думать о сыне. Драко уже не был ребёнком. Более того, он неоднократно подтверждал своим поведением то, что давно вырос. А поэтому женщина старалась максимально довериться ему, позволить разобраться самому. Но как тут усидишь на месте, когда назревшая проблема — не спор с отцом или каприз учиться в Оксфорде, а желание Реддла усадить её сына на своё место. Отложив очередные контракты с акционерами, женщина прикрыла глаза, пытаясь выровнять своё дыхание. Ей стоило верить ему и в него. Драко обязательно обратится за помощью, если почувствует, что не справляется. К тому же с ним всегда был Блейз — прекрасный мальчик, который стал верным другом и советчиком. Нарциссу очень радовало, что оба парня преследовали одинаковые цели относительно криминальной наследственности: они её ненавидели. Тактичный стук не совпал с ритмом триолей, вырвав женщину из глубины её мыслей: — Да-да? Входите. Раздался тихий щелчок, когда дверь осторожно приоткрылась, и в кабинет заглянул администратор: — Мэм, я прошу прощения за беспокойство, но звонил Ваш муж. Говорит, что не может с Вами связаться, но очень скоро заедет. — Ох, — женщина тут же потянулась к сумочке, доставая смартфон, который оказался разряженным. С этими волнениями она абсолютно забыла о простой необходимости следить за процентом заряда. — Мой телефон разрядился. Спасибо, Андрэа. Я сейчас спущусь. Будь добр, проследи, чтобы мои поручения выполнили уже к выходным, я оставила список на твоём столе, — начав собираться, Нарцисса про себя отметила, что на сегодня дел выполнено достаточно. Она никогда не одобряла этой жизни. Скорее терпела ради всех остальных. Никогда не желавшая богатства, она лишь мечтала быть врачом, как и отец, когда была ещё совсем маленькой. В те времена они с Беллатрисой часто играли вместе, и, несмотря на разницу в возрасте в четыре года, прекрасно находили общий язык. Белла всегда была немного странной, сверстники её не признавали, насмехались и глумились, девочка регулярно возвращалась домой с заплаканными глазами. Нарцисса переживала за сестру, а ещё очень её любила, поэтому не уходила часто гулять, а оставалась дома, где они с Беллой устраивали «Настоящий госпиталь». В подростковом возрасте мало что изменилось. Конечно, их игры во врачей исчезли, девочки всё чаще обсуждали мальчиков, но Белла по-прежнему была изгоем среди своих. Нарцисса пыталась познакомить её со своими друзьями, но даже те не постеснялись сказать, что её сестра чокнутая. С этими друзьями после девочка не общалась. А потом их родители умерли: автомобиль потерял управление на скользкой от дождя дороге и вылетел на встречку. И они с Беллой остались одни под опекой старой маразматичной бабки. Никому не было до них дела. Мечты Нарциссы об учёбе и работе врачом начали рассыпаться на глазах, утекая в прошлое вместе со слезами утраты. И тогда уже Беллатриса проявила себя с другой стороны. Нарцисса не знала, откуда сестра берёт деньги. Девушка становилась более закрытой с каждым днём, торчала в ванной часами, а по ночам исчезала из своей спальни. Их привычные разговоры исчезли, но в доме всегда вкусно пахло едой, а у самой девушки появлялись одежда и книги для учёбы. Это продолжалось до тех пор, пока Белла не пришла домой в синяках и с разбитой губой. Нарцисса полночи просидела под дверью ванной, слушая, как захлёбывается от слёз её сестра. Белла не хотела говорить, она чего-то боялась или кого-то, а потом… она исчезла. Что тогда случилось на самом деле женщина не знала до сих пор. Оставив Нарциссу в неведении, Беллатриса словно испарилась из мира. Тогда Цисси осталась одна и поняла, что больше никогда и ни за что не хочет быть в одиночестве. Белла вернулась к ней ночью спустя два бесконечно долгих месяца совершенно другим человеком. Женщина замерла у выхода, смотря на своё отражение в широком зеркале: изысканна и элегантна — как всегда. Такой же предстала перед ней Беллатриса в ту ночь. Если бы тогда она только могла догадаться, что означала эта стать и роскошь. Если бы только могла представить, о чём говорила та уверенность, что сверкала в почерневших глазах сестры. Но она не знала, а поэтому очень скоро оказалась пленницей в золотых оковах. Супруга для приемника, мать для наследника и младшая сестра главной жемчужины коллекции Тома Реддла. Это было так давно, но женщина до сих пор гадала, что было бы, если бы в ту ночь она убедила Беллу поговорить? Если бы не дала ей исчезнуть? Удалось бы ей предотвратить превращение старшей сестры в безжалостное чудовище? Знакомые твёрдые шаги в коридоре заставили её вернуться в реальность, и, поправив причёску, женщина вышла навстречу к мужу. — Прости, дорогой. Мой телефон разрядился. Я не уследила. — Тебе стоит быть внимательнее, Цисси, — Люциус смерил жену холодным строгим взглядом, взирая на неё сверху вниз. Он всегда смотрел на неё так, словно делал одолжение. Он никогда её не любил, и она это знала так же ясно, как и то, что солнце встаёт на востоке. Они никогда не были настоящей парой. Вся её жизнь была лишь фальшивкой, в которой только Драко стал реальным. И сейчас она была преисполнена уверенностью, что пойдёт на что угодно, чтобы уберечь его от подобной участи.