Трижды Василиса

      Василиса Ягинична вглядывалась в зеркало, высматривая морщинки вокруг глаз. Морщин не было. Да и откуда им взяться в неполные девятнадцать! И нос не крючком, а просто с горбинкой, в волосах русых ни сединки. Тоже ещё, первейшая помощница и родная дочь Бабы Яги, смех один! Всем видно, что девка молодая да бестолковая.       Раз как-то прознала, что кожа от загара портится, так и засела на целый день на коряге у омута, словно мавка. Облезла потом, как змеюка, мать только ругалась и сметаной мазала.       Тут и мать в горницу зашла.       — Да красивая, красивая, хватить в зеркало глазеть, гость в доме.       Вот чудеса! К гостям ей прежде выходить не полагалось, мол рано ей вокруг царевичей да королевичей крутиться. То в горнице своими делами занималась, то в лес уходила, по грибы или просто к мавкам дурака валять.       — Не хочу быть красивой, хочу быть ягой!       — Успеешь ещё, подрастешь, в силу войдешь, наберись ума-разума, других посмотри, себя покажи, пока девица красная.       — Это куда же ты меня отправляешь?       — А вот об этом тебе твой отец расскажет.       — Царевич что ли?       — Это двадцать лет назад он был царевич, теперь он царь Тридевятого царства, Иван Иванович.       Василиса мешкать не стала, интересно же, кого так удачно мать когда-то в баньке попарила. Оказался царь как царь. Типа царевичей, только постарше, борода лопатой, кафтан в золоте.       — Здравствуй Василисушка, дочь моя любимая!       — Любимая, потому что единственная?       — Одно другому мешает ли, дочь моя? Будь хоть сто дочерей, все были бы любимыми, да я прежде не знал, что и одна есть. Ох и поломал же я голову, когда приглашение от Шамаханской царицы пришло! Надумала она сына женить, устраивает смотрины и приглашение разослала всем правителям, у которых дочки на выданье. И каким только волшебством прознала! Замуж тебе выходить не обязательно, ты не думай, что отец объявился и сразу неволить. Там и без тебя желающих найдётся, просто съезди в гости, чтобы она не обиделась, прояви дипломатию. Вот такое дело.       — Съезди, родная — поддержала мама — авось и подружек себе найдёшь среди ровни, а то мавки тебе в рот заглядывают и слова поперек не скажут.       — Я тебе свиту выделю, доедешь с ветерком!       — Не надо мне свиту, пешком дойду, быстрее будет!       — Как же быстрее, через тридевятое царство да через тридесятое пешком три года идти!       — Так это если без клубочка, а с клубочком я за три дня дойду.       — Ты уж не волнуйся ни о чем, Иванушка, — снова согласилась мать, — снаряжу как надо. Только приглашение дай, да кольцо, чтоб видели, что царевна пришла, а не чудище лесное.       Вспомнила Васлилиса, что чудище лесное из неё и правда получше, чем царевна, и честно предупредила:       — Только, батюшка, я дипломатии не обучена, ты уж не обессудь, если что.       — Ну что ты, Василисушка, и так удружила.       Так её никто прежде не называл, мать звала либо просто Василисой, либо «Васька, паршивка, а ну слезай с дерева», либо радостью своей, но это когда Василиса долго никакой шкоды не учиняла, редко, то есть.       На том и договорились, а Василиса отпросилась в гости к лешему, давно ведь обещала, а потом недосуг будет, собираться надо. И мавок предупредить, чтобы не ждали. И ягод собрать на варенье.       И проходя под окном услыхала:       -… нет, я теперь женатый.       — Хороший ты мужик, Иван, — засмеялась Яга.       Василиса ушла в лес и думала, как повезло ей, что царь от бани отказался, авось мать и не заметит, что Василиса опять поленилась воды натаскать.