Багровое Возмездие

      Сла­бые лу­чи вос­хо­дяще­го ве­сен­не­го сол­нца ед­ва про­бива­лись сквозь не­боль­шое окош­ко уз­ко­го пыль­но­го ко­ридо­ра Прис­та­нища Раз­лу­ки — сум­рачно­го от­да­лён­но­го мес­та, где день за днём и ис­по­кон ве­ков ос­та­нав­ли­вались хруп­кие сер­дца, об­ры­вались жиз­ни нес­час­тных и тех, кто дав­но от­был свой срок. Здесь существовали бес­числен­ные, не­из­ле­чимые не­дуги, а тот, кто прибывал сю­да жи­вым, про­ливал го­рючие слёзы, не в си­лах сми­рить­ся с ут­ра­той близ­ких… Что го­ворить: по­рой да­же са­мая силь­ная ду­хом на­тура мог­ла в мгно­венье ока ощу­тить се­бя гни­лым пад­шим мер­тве­цом в этом прок­ля­том зда­нии, за­бытом Бо­гиня­ми. Неп­ри­ка­ян­ные приз­ра­ки, имя ко­торым Скорбь, Бе­зыс­ходность и Ги­бель, дав­но ов­ла­дели Пристанищем. На эти гряз­ные, об­шарпа­нные сте­ны лёг тус­клый тра­ур­ный свет: не­яс­но, сколь­ко раз­би­тых го­рем су­ществ они ус­пе­ли по­видать? Сколь­ким смер­тям они ста­ли свидете­лями?       А са­мое глав­ное: по­чему его, обыч­но­го, ни в ­чём не ви­нов­но­го маль­чиш­ку, не­дав­но с от­ли­чи­ем за­кон­чивше­го млад­шую шко­лу в сто­лице, и жизнь ко­торо­го, как ка­залось, вста­ла на кру­ги своя, вдруг за­нес­ло сю­да?!       И занесло его сюда сов­сем не как то­го человека, ко­торо­му при­дёт­ся встре­тить­ся лицом к ли­цу с са­мой Смертью и от­пра­вить­ся бо­роз­дить бес­по­щад­ные глу­бины, а как то­го, ко­му при­дёт­ся пе­режить душераздирающую раз­лу­ку, от­пустив по­кой­ни­ка в да­лёкое плавание…       Хо­лод­ное ды­хание не­доб­ро­го ут­ренне­го вет­ра ос­тро ощу­щалось на его блед­ной, покры­той се­рыми си­няка­ми от не­дав­них по­бо­ев ко­же. Он озяб, плот­нее при­жав­шись спи­ной к ле­дяной сте­не. Со­щурил­ся в по­пыт­ке вну­шить се­бе, что та ус­тра­ша­ющая кар­ти­на пе­ред гла­зами — жес­то­кая шут­ка искале­чен­но­го ­созна­ния, и ско­ро он, нев­ре­димый, прос­нётся в сво­ей пос­те­ли… Но от это­го ему не по­лег­ча­ло, потому что всё это про­ис­хо­дило на­яву. Это ре­аль­ность. Он жил жизнью, не име­ющей бу­дуще­го. Как быть? Как те­перь справ­лять­ся с теми гне­тущими, гло­жущими оди­ночес­твом и по­терей, ко­торые бес­по­щад­ная судь­ба тя­жёлым бре­менем об­ру­шила на его дет­ские хруп­кие пле­чи? Как быть с теми жут­кими не­пони­мани­ем и бесс­мысли­ем в го­лове, прев­ра­тив­ших его в предан­но­го и хра­нив­ше­го в ду­ше на­деж­ду Ха­тико, так стой­ко и му­жес­твен­но ожи­дав­ше­го чу­да. Чуда, зас­та­вив­ше­го его доброе, большое сер­дце раз­ры­вать­ся на час­ти от бо­ли.       Бе­лая дверь в кро­хот­ную ком­на­туш­ку нап­ро­тив маль­чи­ка ти­хонь­ко от­во­рилась, словно от не­ос­то­рож­но­го дви­жения ру­ки.       — Мор­ри, — голова Озёр­ной Це­литель­ни­цы с нем­но­го растрёпанными волосами выг­лянула из-за двери. Быс­тро сре­аги­ровав на своё имя, маль­чик встре­тил­ся глазами со сдер­жанным, но где-то в глу­бине со­чувс­твен­ным взгля­дом её без­донных аме­тисто­вых глаз.       — Про­шу. Ты мо­жешь вой­ти.       — Хо­рошо, — он быстро кив­нул, по­тупив вечно напуганный взгляд, затем под­нялся с грязной хо­лод­ной зем­ли и на окоченелых ногах засеменил следом за де­вуш­кой. От стра­ха пе­ред не­из­вес­тным кровь в жи­лах за­стыла. Мыс­ленно мальчик пок­лялся се­бе оста­вать­ся сдер­жанным и неп­ро­ница­емым, что бы там ни про­изош­ло. Не хва­тало ещё да­вить на жа­лость и без то­го оза­бочен­ным бе­дами Це­лите­лям и про­яв­лять свою сла­бость у них на ви­ду!       Но увы: жизнь уже в ко­торый раз убеж­да­ла его в том, что не­воз­можно пред­ска­зать всё за­ранее…       Бе­лая Ком­на­та встре­тила его рез­ким, тош­нотвор­ным смра­дом, бь­ющим в нос и слезящим гла­за. Так пах­нет бо­лезнь, с не­кото­рых пор без­жа­лос­тно за­бира­ющая ты­сячи жиз­ней в их род­ной стра­не. В кой­ке, рас­по­ложен­ной по цен­тру ком­на­ты, уло­жили то­го, в ком ма­лень­кий Мор­ри с са­мого сво­его рож­де­ния ви­дел смысл жиз­ни и на­дёж­ную опо­ру. К нес­частью, этот же муж­чи­на стал плен­ни­ком злос­час­тно­го ви­руса, ко­торый с каж­дой секундой вы­сасы­вал из не­го жизненные си­лы. Се­год­ня нас­тал тот скорбный день, день «X», ког­да ли­мит энер­гии ис­черпал­ся и куран­ты про­били.       Те­перь приш­ло и его вре­мя ухо­дить…       Мюль­гель и Ло­уренс — Озёр­ные По­вели­тель и Це­литель — на­ходи­лись по бо­кам от больно­го. На их ли­цах было лишь не­поко­леби­мое спо­кой­ствие. Они стро­го и вы­жида­юще ус­та­вились на па­рали­зован­но­го ужа­сом ре­бён­ка, толь­ко что по-нас­то­яще­му осоз­навше­го кош­мар все­го про­исходящего.       Нет. Он был слиш­ком мал, без­за­щитен и глуп, что­бы так прос­то сми­рить­ся с этой потерей.       Кто та­кая Смерть? По­чему она уно­сит его? По­чему не мо­жет по­щадить? Заб­рать ко­го-ни­будь дру­гого?       К нес­частью, от­ве­ты на эти воп­ро­сы ма­лыш Мор­ри дол­жен был пос­тигнуть пря­мо здесь и сейчас, в та­ком юном воз­расте.       Он не сво­дил глаз с не­под­вижно­го тела и без­жизнен­но­го ли­ца, пок­ры­того мор­щи­нами. Муж­чи­на при­лагал не­малые уси­лия, что­бы прос­то ды­шать. За ка­кие-то нес­коль­ко ча­сов болезнь прев­ра­тила его из здо­рово­го, вы­соко­го и силь­но­го в не­мощ­ное жал­кое су­щес­тво, нес­по­соб­ное да­же са­мос­то­ятель­но пе­ред­вигать­ся. От од­но­го взгля­да на не­го маль­чи­ка пронза­ла страш­ная боль, про­ходя­щая от кон­чи­ков паль­цев до са­мой го­ловы.       Про­шла веч­ность, преж­де чем тя­жёлые ве­ки мед­ленно при­под­ня­лись и в опух­ших чёр­ных гла­зах вне­зап­но свер­кну­ла об­на­дёжи­ва­ющая ис­корка, буд­то по­яв­ле­ние пле­мян­ни­ка вновь на ка­кой-то миг вер­ну­ло его к жиз­ни.       — Здравс­твуй, Мор­рис, — мужчина улыб­нулся сквозь боль. Его го­лос был хрип­лым и сла­бым, но в нём слы­шалась бы­валая теп­ло­та, лас­ка и ис­крен­нее ува­жение дя­ди к племянни­ку. У Мор­ри по­теп­ле­ло на ду­ше от это­го род­но­го, ми­лого го­лоса, но по­том на сердце слов­но об­ру­шил­ся камень: это точ­но пос­ледний раз, ког­да ему удас­тся ус­лы­шать дядю. — Я уж ду­мал, что ни­ког­да боль­ше не пос­мотрю в твои гла­за… Как ты здесь очу­тил­ся, да ещё и сов­сем один? Раз­ве Ме­лани раз­ре­шила те­бе ухо­дить из дома в та­кую даль?       — Я сбе­жал, — по­коле­бав­шись, чес­тно приз­нался Морри, — ина­че ме­ня бы точ­но никто сю­да не пус­тил. Сей­час тё­тя спит, но я пос­та­ра­юсь вер­нуть­ся рань­ше, чем она проснётся. Ник­то ни о чём не уз­на­ет, обе­щаю!       Мор­рис нес­коль­ко по­жалел о том, что рас­ска­зал дя­де о сво­ём сме­лом и та­ком опромет­чи­вом пос­тупке. Ему не нуж­ны лиш­ние пе­режи­вания и расс­трой­ства. Осо­бен­но в такой мо­мент, ког­да каж­дая секунда вре­мени на сче­ту. Но дя­дя и не ду­мал до­садо­вать на лю­бимо­го пле­мян­ни­ка.       — Ты как раз вов­ре­мя, — теп­ло и поч­ти­тель­но про­из­нёс мужчина, — мне немно­го теперь ос­та­лось…жить на зем­ле. Ско­ро я уй­ду на­сов­сем… Упаду в хо­лод­ные под­водные глубины…       Го­лос его сор­вался оче­ред­ным прис­ту­пом каш­ля, ко­торый нас­тиг его нес­во­ев­ре­мен­но. Ста­ло за­мет­но, что ему го­рес­тно го­ворить об этом, пе­чаль­но и стыдно осоз­на­вать, что он вы­нуж­ден ос­та­вить пле­мян­ни­ка без под­дер­жки.       —… Но даже там я не забуду о тебе… Поверь, ты запомнился мне очень храбрым, сильным и рассудительным мальчиком. Я не перестану любить и ценить тебя, Морри. Даже если совсем скоро…       Невыносимая судорога прервала его речь и затуманила мысли. В голове мальчика промелькнуло несколько коротких фраз, которые он мог бы произнести на прощание дяди.       «Я буду очень скучать по тебе», «мне будет тебя так не хватать!» — одна была жальче и скомканней другой. Но, казалось, Моррис почувствует себя героем, если осмелится промолвить хоть что-нибудь напоследок: сердце так и норовило выскочить наружу!       В следующее мгновенье он потерял контроль над собой и сорвался с места.       — Нет, пожалуйста! Прошу! Не уходи от меня, останься! — мальчик надрывался и вцепился пальцами в дядино одеяло. С горя его словно покинул рассудок. Он не слышал возмущённых замечаний Целителя и Повелителя, не чувствовал, как те пытались оттянуть его.       Где теперь его храбрость, его сила, его рассудительность?       Моррис ощущал себя самым жалким, крошечным и беспомощным существом в этом мире. Никто никогда не полюбит его так сильно, как дядя или родители, которых он вряд ли когда-то уже увидит. Никто не защитит его от кулаков тёти, впадающей в бешенство десять раз на дню.       Теперь холодные муки одиночества и вечные издёвки тёти Мелани будут его верными спутниками до конца дней…       Морри не готов к такой жизни.       Он почувствовал, как кровь прилила к голове от злости. Моррис принял позу голодного разъярённого зверя.       — Это вы виноваты! — процедил мальчик, пронзая Целителя и Повелителя убийственным взором. — Почему вы не вылечили его?! Почему не спасли?!       Лоуренс крайне презрительно воспринял его такое поведение. На лице Мюльгеля же виднелась плохо скрываемая неприязнь к ребёнку.       — Приношу вам свои извинения и бесконечные соболезнования, — преклонив голову, неискренне и чопорно, как принято выражаться среди Повелителей, отчеканил тот. — Лекарства от этой болезни пока не существует. К сожалению, здесь мы ничего сделать не можем. Нам очень-очень жаль…       Его жалкие оправдания не сбросили тяжёлого камня с несчастной детской души.       — Бессильны?! — одним скачком Моррис оказался в ярде от Мюльгеля. Повелитель угрожающе взглянул на мальчика и выставил перед ним обе ладони, ненавязчиво прося вернуться на свое место. Но тот и не думал останавливаться. — И это мне говорит Великий и Могучий Озёрный Повелитель, который спас немало жизней, жертвуя собой?! Повелитель, который держит во власти всех двадцать восемь Озёрных стражников?! Надо же! Интересно, куда же ты запрятал все свои силы, подлый лгун?! Между тем, вы легко можете уговорить стражников о пощаде! Не держите меня за тупицу, поняли?! Всё вы можете!       — Нет, не можем… — сдержанно произнёс Лоуренс, вытащив из-под плаща небольшую потрёпанную книжечку в бархатном переплёте. Остановившись на нужной странице, он начал читать.       —…Согласно Озёрному Кодексу Эмиринниса мы, Повелитель и Целитель Озера Разбитого Стекла, в силах прибегать к данному обряду исключительно в том случае, если причиной смерти покойника является убийство или несчастный случай… …В случае гибели покойника от неисцелимой болезни Повелитель и Целитель обязаны провести захоронение; обряд со стражниками озера не проводится.       Металлический, безэмоциональный голос Целителя отчётливо прозвучал в стенах Белой Комнаты. Каждое его слово противным холодом отдавалось на сердце Морриса. Он дрогнул.       — Вы ставите закон выше жизни существа, — столько разочарования и горечи он вложил в это утверждение, что, кажется, сам испытал неприязнь к этому миру. — Я ещё никогда не встречался ни с чем более мерзким, циничным и отвратным… И как вы вообще смеете после этого называть себя Спасителями и брать на себя такую огромную ответственность?!       Пара лазурных глаз Лоуренса терпеливо и снисходительно уставилась на мальчика. Его глаза оказались такими же холодными и непроницаемыми, как сама душа Целителя.       — Вы должны всего лишь смириться с этим, Моррис, — просто ответил он. — Кажется, вы уже достаточно взрослый, чтобы понимать, что всему рано или поздно приходит конец… Ничто не вечно.       — В чём-то он всё же прав, — утомлённый, но спокойный голос дяди донёсся с койки. — Все мы там будем, малыш. Настанет день и всех нас накроет волной…       Слова дяди заставили Морриса замереть и забыть о своём гневе.       — И… Даже меня? — мальчик осторожно обернулся и с ребячьей наивностью взглянул на дядю.       Лицо мужчины приобрело небывалую серьёзность.       — Не плачь обо мне, — он безотрадно вздохнул вместо ответа, — твой отец — вот кто поистине достоин чести… А я…       Краем глаза Моррис уловил, что Мюльгель и Лоуренс странно переглядываются. В глазах Целителя затаился еле заметный отблеск страха. В глазах Повелителя — досада, смешанная с тревогой.       Когда взгляды Лоуренса и дяди пересеклись, мужчина разгневанно оскалился.       — Выйдите отсюда оба! — приказал он Спасителям. — Нам с Моррисом нужно поговорить наедине.       — Как скажете, — с несвойственной тому опаской пролепетал Лоуренс. Он осторожно взял Мюльгеля под локоть и они спешно покинули стены Белой Комнаты.       Дядя и племянник остались одни. Повисло многопредвещающее молчание. Моррис приблизился к дядиной койке и преданно взглянул ему в глаза. Он с самого начала ждал этих нескольких мгновений полного уединения, чтобы дать дяде высказаться, а затем отпустить…       — Послушай меня, Морри, — начал он бережно и благоговейно, словно исполнял клятву. — Твои родители невероятно много сделали для тебя. Они по правде дорожили тобой больше, чем собственной жизнью… К сожалению, это стало одной из причин их изгнания из Эмиринниса… Я не могу сказать, почему так вышло и что приключилось с ними в Змеином Замке той страшной ночью. Это их Великая тайна, которую тебе предстоит разведать самому. Но я просто хочу, чтобы ты понимал, насколько много для них значил их единственный сын.       Дядя настороженно и пристально уставился на дверь, за которой стояли Мюльгель и Лоуренс, так, словно кто-то из них мог легко его послушать.       Он начал озадаченно шарить под подушкой, что-то ища, а затем вытянул руку перед племянником и разжал ладонь…       Тогда у Морриса пропал дар речи, а его глаза засияли.       В руке дядя держал рубиновый кулон в форме розы с чёрной цепочкой.       В следующее мгновение эта ценная вещь легла в руку Морриса.       — Возьми это. Твой отец просил меня передать это перед тем, как уйти. Храни его как зеницу ока и всегда держи при себе. Пусть он напоминает тебе о родителях и обо мне… Ты всегда сможешь связаться со мной, если понадобится помощь. Просто приди на Озеро, встань у берега, опусти его в воду и назови моё имя. Тогда мы увидим друг друга.       Мальчик повертел кулон в руках, внимательно его изучая. Он надел его на шею и спрятал розу под воротник, а в следующую секунду внезапно замер.       — Но ведь это же собственность самого Короля Змеиного Замка и его жены! — недоумевал Моррис.       — Да. Была когда-то, — кивнул дядя. — Но теперь она твоя. Теперь ты должен быть ответственным за свои решения. Будь мудрым, справедливым и твори добро. Помни, что мы тебя любим…       Последний и предсмертный приступ кашля добивал его.       —…Боюсь, мне уже пора уходить, — с трудом, едва слышно произнёс мужчина. — Прощай. Помни обо мне и матери с отцом…       Невыносимая боль вспыхнула в сердце Морриса, а слёзы градом побежали по щекам… Он сжал руку дяди, стараясь не наблюдать за его мучениями.       Перед глазами проносились счастливые моменты из прошлого, от которых на душе становилось ещё тяжелее и больнее. Оттого, что «как раньше» уже не будет никогда. От осознания собственной беспомощности и слабости. От бессилия. Неспособности отпустить того, кто тебе по-настоящему дорог.       Он ощутил, как жизнь оставляет его. Мужчина сделал последний вдох… Словно на сломанных часах, его стрелка остановилась.       В комнату вошли Лоуренс, Мюльгель и Ринни — добрая Озёрная Целительница, дабы провести важный и кропотливый обряд захоронения.       Повелитель с Целителем взяли широкую ткань и накрыли ею покойника. Из-под пояса Мюльгель вытащил бумажный свёрток, небрежно разорвал его пополам. На ткань посыпался дождь из алых лепестков гвоздики. Чтобы не нарушать многовековой традиции, Ринни отвела плачущего и растерзанного горем Морриса к двери выхода прежде, чем Целитель шёпотом произнёс первые строчки молитвы, обращённой к Великой Богине Ринате. Молитва была о благополучном прибытии покойника в Озеро Мёртвых и о том, чтобы та приняла тело и душу умершего.       В последний раз на миг Морри оглянулся назад, на мёртвого накрытого дядю и непробиваемого Лоуренса с листком и карандашом в руке, быстро писавшего письмо тёте Мелани…       — Прощай, — тихо прошептал мальчик в последний раз. — Прощай навсегда. Спасибо, что был со мной всё это время… Я никогда о тебе не забуду.       Моррис прошёл вдоль озёрного берега, где совсем скоро будет похоронен его дядя. Резкий ветер всколыхнул его длинные, чёрные как смоль волосы.       На беспокойных волнах стального голубого цвета плясали тонкие, словно стёклышки, хрустальные льдинки.       Мальчик положил ладонь на грудь, где под рубашкой у него висела рубиновая роза — ценное воспоминание о том, кого уже не вернуть…       Сможет ли он простить болезнь за то, что забрала жизнь у близкого родственника? Простить ледяные озёрные воды за то, что заберут его тело?       Возможно, на это потребуется время. Но всё же останутся в этом мире два существа, которых он никогда не будет в силах простить и поступки которых ему не понять. Он не сможет простить тех, кто живёт по принципам. Тех, у кого была возможность принять нужные решения, но они их не приняли.       Он не простит тех, кто лгал ему в лицо и презирал его.       И он поклялся всем тем немногим, что у него осталось.       Настанет день, и они поплатятся за содеянное.       Они пожалеют о том, что когда-то недооценили его силы.       Они познают его гнев.       Теперь Морриса не страшила неизвестность и та уйма загадок, которые ему предстоит разгадать. Он знал, что будет делать, невзирая на то, что жизнь того, кто действительно понимал его, оборвалась так трагично.       Он дал себе обещание, что не сдастся и добьётся своего…       Теперь уже никто его не остановит.