Ацуши уже был как несколько недель в пансионате. Подружился он с немногими, а точнее его закадычным другом стала Чуя. Она не сильно горела от радости, когда Накаджима начал навязывать свое общество ей, но и отталкивать сильно светловолосого не хотелось. Понимала, что тому тяжело. Подопечный Осаму (которого боялись многие). Из-за связи с сильным вампиром его сторонились. Некоторые презирали, так как силы у него было мало, а забился под крыло Дазая.
Ходили завистливые слухи среди учеников, что Накаджима просто подставляет свою задницу, чтобы держаться на плаву и купаться в защите. Но Накахара относилась к дампиру по-другому. Для нее он был самым обычным парнем, который каким-то чудом влип, связавшись с этим опасным мужчиной. Сама же Чуя избегала учителя, она смущалась, ведь Осаму тогда говорил ей такое, что можно посчитать, что он был заинтересован в ее кандидатуре, как собственной жены.
«А ведь глупо, — девушка пыталась себя успокоить, но сердце стучало, не хотело понимать, что этим Дазай просто показал, что у него нет выхода, так как он никого не любит, что ему некому провести такой ритуал. — Он же заметил, что я смотреть на него не могу».
И вот снова был очередной урок истории, на котором он рассказывал уже не о Дракуле, который пропал задолго до следующего Короля, а именно о последующем правителе и главных ветвях из рода Влада. Он произносил фамилии знаменитых родов, выплевывая свою ветвь, будто ему попало в рот какая-то гадость. И какое же у учеников было удивление, когда Дазай произнес свое имя в третьем поколении, он просто был весь не свой.
— То есть вам столько лет? — спросила какая-то вампирша, наплевав, что задает бестактный вопрос. — Ведь третье поколение, кроме леди Элис, было рождено более, чем две тысячи лет назад!
— Да, — кивнул Дазай, — но я тут не самый старый, — на его устах играла мстительная улыбка, — моим гувернером была с самого детства Люси Мод Монтгомери. Тогда ей уже было около шестисот лет…
— Но она так молодо выглядит, да и вы… — протянул вампир, сидевший на первой парте и являющийся аристократом с большой буквы, так как он тоже был потомком Дракулы, но уже в далеком поколении.
— У нее весьма неприятные привычки были, чтобы сохранить молодость, но теперь ее морщины не скоро будут ждать, — но говорить о жестокости и аморальности учителя Осаму не хотел, так как боялся, что некоторые дамы и господа захотят повторить ее опыт.
О своей же молодости вампир тоже не говорил, так как это случилось из-за замашек дяди, который проводил над племянником втайне от сестрицы опыты. И только благодаря ужасному детству под присмотром Мори, который часто забирал племянника подальше и от родителей, и от Люси, Дазай узнал множество запретных ритуалов, быстро их запомнил и научился применять. А сам же он благодаря этому стал сильнейшим вампиром, которого мог видеть свет. Некоторые «процедуры», как любил называть их Огай, Король проводил и над собой, тоже умножая свою силу.
— Но я слышала, что ваш род остался всего в одном человеке, — произнесла дампирша, — есть однофамильцы, но именно вы, учитель, носите имя Дазай Дракул-аль Осаму.
— Да, — кивнул учитель, — обычно к главным ветвям добавляют между именем и фамилией «Дракул», имеющие определенные суффиксы: первое поколение «-яль», второе — «-иль», третье — «-аль», четвертое — «-юль», пятое — «-оль», шестое — «-ель», седьмое — «-эль», восьмое — «-ыль», девятое — «-уль», десятое — «-зяль». И дальше пойдет в том же порядке, только впереди будет стоять бука «з». Если рассматривать нашего Короля и его дочь, то он будет Огай Дракул-иль Мори, а она — Элис Дракул-аль Мори.
— Но почему вы представились нам, как просто однофамилец? — спросил еще какой-то вампир, который был обращенным. — Обычно же этим гордятся.
Осаму не ответил на поставленный вопрос, возвращаясь к уроку. Чуя чувствовала, как по кабинету расходиться холод, который исходил от раздраженного Дазая. Она знала от тети, что ничего хорошо не будет, если вампир выпускает свою ауру. И каждый в кабинете это знал, кроме улыбающегося, как дурачка, Ацуши.
Но на удивление всем Осаму сдержал свою сущность, прощаясь с учениками и прося остаться Чую в кабине, на что та простонала, так как метод беги первой, спеши за кровью, не сработал. Дазай ждал, когда все выйдут, не сводя задумчивого взгляда с дампирши.
— И зачем вы попросили меня остаться? — Чуя наблюдала, как вампир закрывал дверь, когда вышел последний ученик. — У нас сейчас обеденная перемена, я не…
— Не надо формальностей… Это кровь, — закатил Дазай глаза, ставя на стол бутылку, — это человеческая пища, если ты хочешь еще чего в рот взять.
— Ты любитель пиццы? — спросила Чуя.
— Как видишь, тут осталось два куска, остальное съел Ацуши, — ответил Осаму, отходя к партам, чтобы не напрягать близким присутствием. — Ты стала меня избегать. Неужели мой рассказ тебя поверг в шок? Но не думай, что я буду насильно тебя обращать, не такой я уж и жестокий.
— Я же здесь не просто так? Что надо? — раздраженно спросила Накахара, открывая бутылку с потрясающей на запах кровью.
— Мне нужна спутница на бал, — сразу ответил Дазай, — хочу побесить дядю и этих стерв.
«Что он только что сказал? — Чуя округлила глаза. — Но какая из меня спутница на мероприятии в высшем обществе?! Я ж… А может и к лучшему, посмотрю на этот бал своими глазами. Один раз в жизни такое предложение бывает».
Но сразу согласие Чуя выражать не хотела, медленно поедая остывшую пиццу среднего класса, запивая ее кровью. Хоть и Дазай пытался не смотреть на ученицу, но его взгляд периодически бродил по дампирше. Они оба чувствовали что-то непонятное друг к другу, но пока оба молчали, зная, что ничего из этого не выйдет.
Когда же Накахара поела, то дала свой утвердительный ответ. Это обрадовало Осаму настолько, что тот не удержался и с вампирской скоростью переместился к девушке, но получил бутылкой по голове, так как лишних прикосновений Чуя не хотела. Дазай отступил, но в его глазах заиграли чертики, которые так не нравились дампирше.
***
Накаджима сейчас бродил бездельно по коридору, он привык проводить время с Осаму или Чуей, но они оба остались в кабинете и что-то обсуждали. Хоть привыкнуть к вампирскому обществу Ацуши было сложно, но он смирился, считая, что так будет лучше. Да и Дазай ему был сродни старшему брату, который, хоть и вредный местами, но заботится о нем.
Внезапно он заметил, что в тени лестницы стоит какая-то приятная на вид девушка, которая смущенно поправила свои темные волосы. Ее образ, ее темные глаза и мраморное лицо… Накаджима не понимал себя, когда на ватных ногах подошел к ней и с замиранием сердца представился. Девушка посмотрела на него с удивлением и отвела взор.
— Гин… Гин Акутагава, — представилась хрупкая особа, которая была чистокровной вампиршей. — Ты что-то хотел?
Ацуши начал открывать и закрывать рот, не зная, как стоит правильно подобрать слова. Он хотел сказать, что поражен ее красотой, но эти мысли смущали юношу. Гин же рассматривала парня и понимала, что тот слишком походил внешностью на ее родственницу, которая когда-то связалась с оборотнем, и ее больше никто не видел.
— Можно ли… Не хочешь сегодня перед отбоем прогуляться со мной по парку?.. — выдавив из себя эту фразу, Накаджима зажмурился, ожидая отказа: он не верил, что такая привлекательная наружностью девушка посмотрит на него, так что он ждал отказала.
Гин молчала, она думала обо всем: ее не поймут, если она будет ходить с каким-то дампиром, но что-то в нем было до жути родное, знакомое, что хотелось провести с блондином намного больше времени, чем с родным братом, который был настоящим представителем их рода — преданной псиной рода Дракулы.
— Я не против, — ответила девушка, улыбнувшись, — встретимся у памятника Дракулы.
После этого Гин ушла, ей было непривычно, что на ее персону было обращено внимание: она была непримечательной на фоне других вампиршь, но почему-то сейчас, вместе с Ацуши, на нее обратили и другие внимание. Но кто ей мог сказать, что Накаджима был подопечным Осаму, на которого положили глаз немало девушек, как за какие-то минуты слух о его принадлежности в ветви Дракулы распространился по всем.
***
— Мечты бывают безобразны, и опорочивший страданья вампирской участью погиб герой, чье имя не читаемо, — когда Осаму был вечером в своей комнате, он вслух начал читать книгу, которую ему подарили родители — древнюю, будто сам Дракула, в темном переплете с золотыми страницами. — И стороною обходивший свет, он яркостью души был обречен на страх и пандемию. Гореть! Гореть! Призывом алчного царя, он исполнению желанья подвизался. И нет ни мысли, ни души, лишь похоть страшного желанья… Гордынею покрылся взгляд, и завистью прожегся разум. Нет. В нем больше нет ни человека, ни вампира, лишь голод страшный, непонятный… Он возвышался над толпой, ораторскою мощью подавляя, не делая добра, не думая о злобе.
Дазай прочувствовал сейчас, что в этих строках есть пророческая нотка… Раньше он не думал об этом, но теперь… Теперь он вспомнил, как отец просил скрывать о существовании этих древних строк.
— Вампир вампира победить не сможет, и человек бессильем обезвожен, и в обороте недостаточной той силы. Лишь монстр монстра понимает, побеждает. Лишь монстр с монстром переклич ведут, убив любовь, что угасает.
«Вампир вампира победить не сможет… — Осаму отложил книгу. — Сейчас будет вестись страшная борьба: Охотники под началом Достоевского, вампиры во главе со своим Королем, еще могут вылезти оборотни, но и нейтральная организация… Не хочу, обретая что-то важное, снова погружаться в потери… Нужно встретиться с белым волком».
Этой идеей Дазай загорелся сразу и ждать не собирался, так что до отбоя он ушел, замечая, что Ацуши ворковал с кем-то. Хоть вампир и не горел желанием делить своего оборотня с кем-то, но пусть поиграется. Обычно отношения в этой академии среди учеников были сродни похотливым развлечениям и играм. Когда Накаджима это поймет, так считал Дазай, то станет взрослее, более полезным. Ведь именно после стен и ножей, не только люди меняются в полезную сторону для таких, как Осаму, если это под их руководством.
