Где растет физалис

I. летит бессмертный древокрыл, зовётся он «Папирус». ловлю руками тень горы, а рядом светит примус. внизу остаток городов закрыт бетонной пробкой. и мой воздушный коридор – единственная тропка. скрипит от трения металл, свистит уставший парус. признаться, я и не мечтал, не думал стать Икаром – я был такой же, как и все – работа, дом на север. во мне не рос священный лес, не распускался клевер. не в меру мертв, не в меру жив – приемлем, не провален. а те дурные чертежи валялись, подгнивали. но вот сменился жизни ритм, и мир покрыла темень – я сразу вспомнил, где бушприт, где апсель, где форштевень. где символ, где обман, где весть – поймёт, увы, не каждый. открылся компас – зюйд-вест; и я надел фуражку. сейчас я сплю; и ветра рык не слышу; пахнет ирис. летит бессмертный древокрыл, зовется он «Папирус». II. моя девчонка – ого-го, и имя ей – «Элиза». парит над сумраком легко, винтами сея искры. раскинулся закат – он кит; могучий и далекий. суровый ветер бьёт в очки; под килем – птичий клекот. турбины извергают всласть, то сердятся, то плачут. порой, мне хочется упасть, но я же не слабачка! я до предела жму педаль, кусаю шоколадку. смотрю в изменчивую даль, на облачную кладку – ну, вот и молодец, огонь; а сколько еще будет… вдали мерещится дракон и поле незабудок, бисквитный торт, дворец, сюрприз, рассыпавшийся жемчуг… не заглянуть бы только вниз – кто там поет и шепчет. а в остальном я всё смогла, летать не так уж страшно – на материк спустилась мгла, а тут – у нас – барашки. сейчас я сплю, мурлычит кот. проснусь, и будет сизо. моя девчонка – ого-го, и имя ей «Элиза». III. завис, как сфера, цеппелин – назвал его «Сапфиром». мы налетали много лиг и до сих пор в эфире. mayday, mayday, откликнись, жду! давай, ты сможешь, ну же! ползет вдоль стекол черный жук – и даже он мне нужен. любая крошечка тепла – надежда в темной чаще. трясутся тени в свете ламп, трясется столик с чашкой. обычный шторм, обычный день, из трубки тянет кольца. не задаюсь вопросом «где», не вопрошаю «сколько». не тороплю рукой штурвал – ползём по-черепашьи. я всё еще взываю к вам – к тоскующим, пропащим. я поделюсь едой, жильем – того добра навалом. дырявят сумеречный лён небесные нарвалы. mayday, mayday, ты здесь? прошу! есть, кто живой? ответь мне. но слышу снова белый шум, а за обшивкой – ветер. сейчас я сплю: и тень от льдин имеет цвет порфира. завис, как сфера, цеппелин, назвал его «Сапфиром». IV. сейчас я сплю – меня звала: плеяда звезд – их танец. я вижу снова, как тела взлетели и остались. почти как птицы, но не те, и голос их не птичий. они плутают в темноте, к дыханью безразличны. вот есть гигантские, как дом, правители отары – покрыто льдом брюшное дно, хребет оббит металлом. вот есть чуток поменьше, кость – из древа, парусины. у них – всё вертится, и ось – выдерживает силу. они снуют средь высоты, как россыпь дивных рыбок. нагрев себя, спешат остыть, и проявляют прыткость. но жалко их – под ними тьма, и им не приземлиться. их обрекли всю жизнь летать, летать, совсем как птицы. я вижу птиц – их мощный клюв, зрачки размером с блюдца. сейчас я сплю, я просто сплю… и не могу проснуться.